Читать книгу Соломенный ангел. Истории чайного общества - Майя Тальви - Страница 3

– Чай с бергамотом частенько спасал меня от скоропалительных выводов и глупых поступков. Вот и сейчас, вдыхая аромат логики и строгости, я не хочу обвинять во всем случившемся разрушительные чары мистики. По возможности, постараюсь кратко пересказать события давно минувшего времени, а вы решите сами, что здесь принять за основание: мистику зла или злобную мистификацию.

В дни моей юности приятельствовал я с одним молодым человеком по прозвищу Малыш Дин. Ростом он был невелик, сложением нескладен и до крайности худ. Говорили, будто во время работы – он занимал должность помощника аптекаря – Дин постоянно напевал себе под нос докучливую фразу детской песенки «Дин-дин. Длинный день клонится ко сну… Дин-дин. Длинный день»… Надо полагать, это была скучнейшая из всех скучных песен, но ведь и работа у бедняги Дина не располагала к особенному веселью. Скажу прямо: Малыш Дин по праву считался самым унылым юношей города Пааво, куда меня направили по окончанию университетских нотариальных курсов.

Признаюсь, при мне Дин не практиковался в вокале, видимо, не желая терять единственного человека, который не избегал общения с ним.

Однажды Малышу Дину приснилась комната. Она была маленькой, заброшенной и настолько бедненькой, что даже Дин, не знавший радостей достатка и роскоши, почувствовал себя неловко. Старые выцветшие обои, бывшие некогда позолоченными, уныло свисали со стен, бронзовая люстра накренилась и брюзгливо скрипела при легком дуновении ветерка, тонкими струйками проникающего сквозь щели в рассохшихся рамах, паркет, казненный временем, превратился в щепки – безрадостная картина.

Но удивительнее всего, что вместе с неловкостью Дин ощутил и необыкновенное чувство радости, как будто нашел то, что искал долгие годы. На колченогом столе возвышалась пропыленная золотая ваза с чудным рисунком: девушка, танцующая на спине льва, уснувшего на огромном барабане. Чем дольше Малыш Дин разглядывал рисунок, тем четче прорисовывались детали. Одной рукой танцовщица придерживала легкую накидку, другой держала песочные часы; изящную шею обвивала маленькая змейка, длинные тяжелые волосы были забраны в хвост, удерживаемый на затылке танцовщицы скорпионом.

Дин не считал себя любопытным, но что-то заставило его сначала заглянуть в вазу, а затем просунуть руку в узкое горлышко диковинного сосуда.

– Чудеса! – сказал Малыш Дин через мгновение, разглядывая крупицы золотого песка на ладони.

В реальной жизни Дин слыл человеком скучным, но кто его знает, кем он слыл в мире снов. Случись такое наяву, Дин, не долго думая, схватил бы вазу и спрятал в укромном месте до полного выяснения дела. Но во сне он принялся торопливо рассовывать золотой песок по карманам, опасаясь быть застигнутым врасплох.

Где-то вдалеке слышалась ритмичная музыка, монотонная и пугающая, словно шаги неотвратимости: «Дин-дин. Длинный день клонится ко сну.».

– Надо спешить, – скомандовал саму себе Малыш Дин, и с удвоенной силой принялся золотить карманы полосатой пижамы.

Проснулся Малыш от саднящей боли.

– Что все это значит? – пробормотал он, с ужасом разглядывая свои руки.

Дин, как и все унылые люди, ненавидел сюрпризы. Его жизнь была размеренной до такой степени, что любая форма непредсказуемости вносила разлад в мироощущения, и превращала мир в сгусток трагедии. Он боялся менять работу, он сторонился знакомств, хотя больше всего на свете желал перемен, но они, перемены, по мнению Дина, должны были происходить «как-нибудь привычно и приятно».

Весь следующий день он тихо просидел за своей стеклянной ширмой, растирая в фарфоровой чаше порошки, взвешивая их и фасуя в маленькие пакетики. Время от времени Дин вздрагивал, подносил руки к лицу, и осматривал ладони, как будто практикуясь в хиромантии.

Реальность – самая жесткая форма мистицизма. За короткий срок аптека, где служил наш герой, закрылась, и Малыш Дин остался без работы. Напряженное переживание, крайняя стесненность в средствах, томительное ожидание добрых вестей и попытки подготовить себя к худшему, вернули забытые сновидения.

Дину вновь приснилась комната. На этот раз Малыш обнаружил четкие следы человека. Следы были большие и, как впоследствии вспоминал Дин, недружелюбные. Гость, побывавший здесь, явно чувствовал себя хозяином, причем раздраженным до крайности. Стол перевернут, обивка старого дивана порезана, обои сорваны и окна разбиты. Единственным уцелевшим предметом была ваза.

Дин ощутил саднящее душу беспокойство. Быстро оглянувшись, он опустил руку в сосуд, проверяя наличие золотого песка, и широко улыбнулся.

Непривычное усилие мышц лица едва не разбудило Дина, в реальности он улыбался редко, а вернее, не улыбался вовсе, слишком мало было причин для радости.

– Ого! – сказал кто-то за его спиной. – Ну и дела! – в дверном проеме стояла молодая женщина, испуганно разглядывая последствия чужого гнева. Круглолицая, румяная, с большими зелеными глазами, она показалась Малышу Дину обворожительной. Впрочем, Дин никогда не обманывался женской красотой, считая её блестящей оберткой от конфеты.

– А это что? – пролепетала миловидное создание, растерянно хлопая длинными ресницами. – А как я здесь оказалась? Это вы здесь всё так сломали? А здесь чего?

– Вазу не трогать! – рявкнул Малыш, чем удивил себя и напугал до слёз барышню.

Она присела на уголок дивана между ржавыми пружинами и разрыдалась, закрыв личико ладонями. Дину стало неловко за грубость, и он зачем-то сказал.

– Здесь золото.

Барышня всхлипнула, осторожно заглянула в вазу и разрыдалась еще громче.

– Золото здесь, – повторил свистящим шепотом Дин и для наглядности вытащил из вазы пригоршню золотого песка.

Девушка вновь всхлипнула, но быстро повторила движение Малыша Дина. Взглянув на свою руку, она испугалась настолько, что перестала даже плакать. Тонкая белая ладонь окрасилась алым цветом крови.

«Дин-дин. Длинный день клонится ко сну» – прозвенели вдали колокольчики.

– Интересное кино, – удивился во сне Малыш Дин, хотя наяву удивлялся редко. Он так сильно был поражен собственным состоянием недоумения, что проснулся.

Привычка к порядку и систематизации заставила Дина взять карандаш, блокнот и подробнейшим образом записать увиденное. Поскольку друг мой не обладал ни литературным, ни художественным даром, то дело шло из рук вон плохо.

Картинки на золотой вазе Малыш разгадал без труда. Лев, барабан, танцовщица, часы, змея, скорпион – всё это было символами обрыва линии жизни или обрыва линии прошлого. Символы, принадлежащие разным культурам и эпохам, чудом соединились в одном сюжете, но связать их воедино Дин не мог.

Остаток ночи Малыш просидел у окна, снова и снова возвращаясь к мыслям о знаках сновидения. По всему выходило, что либо Дин в скором времени завершит свой жизненный путь, либо его ожидает изменение в судьбе. По мнению Малыша второе было ничуть не лучше первого.

Лучи восходящего солнца немного взбодрили моего приятеля. С улицы донесся звук первого трамвая, зашуршали шины авто, кто-то включил радио, за стеной загремели посудой, по тротуару застучали каблучки, зашаркала метла дворника, залаял скандальный пёс, выпущенный в солнечное утро – всё пришло в движение, всё вдохнуло в себя жизнь, всё вошло в привычную колею.

Желая избавиться от наваждения окончательно, Дин привел себя в порядок, оделся, схватил портфель и выскочил на улицу без всякой необходимости – по привычке. Вместе с толпой рабочих, служащих, домохозяек и владельцев авто, стоявших в ремонтных мастерских, Малыш, как обычно, поскучал на остановке, вскочил на подножку трамвая, плюхнулся на свободное кресло и успокоился. Он даже немного задремал, но тут же очнулся, услышав тихие всхлипывания.

Соседнее кресло у окна было занято молодой женщиной. Малыш Дин никогда не обольщался на свой счет и предпочитал держаться подальше от красавиц, оберегая покой души, поддерживая ровное биение сердца – в общем, всячески избегал того, что люди называют несчастной любовью. Ему и без того хватало неприятностей. Но…

Малыш открыл рот и уставился на даму самым неделикатным образом. Это была та самая женщина! Зеленоглазая, румяная барышня, приснившаяся Малышу Дину.

Он ущипнул себя за ухо и, убедившись в реальности происходящего, живо поинтересовался:

– Мы с вами не знакомы?

Девушка всхлипнула и улыбнулась.

– Это ваш обычный способ знакомства? – красавица поправила челку и смахнула слезинку со щеки. – Не обращайте внимания. Мой дядюшка… он… простите. Я не должна портить вам настроение. Не правда ли, прекрасное утро.

– С вашим дядюшкой приключилось несчастье? – посочувствовал Малыш Дин

– Нет, ничего такого, – барышня вздохнула и кротко посмотрела на собеседника. – Мне не приходилось встречаться с дядей. Такая нелепость. Мои родители погибли, когда мне было три года. Я росла сиротой. Думаю, вы не поймете меня.

– Я понимаю вас! – воскликнул Малыш Дин и зажал рот рукой.

Убедившись, что его эмоции не привлекли ненужного любопытства, он шепотом продолжил: – Уверяю, я понимаю вас лучше, нежели все прочие, выросшие в неге и ласке.

– Неужели вы тоже сирота? – ахнула прекрасная незнакомка.

– Может быть, у меня и есть родственники, но я о них ничего не знаю, да и они едва ли жаждут знакомства со мной. Возможно, это к счастью. Так что с вашим дядюшкой?

– Мой дядя, к несчастью, богат. Можно подумать, что я претендую на родство из-за денег.

– Но это, разумеется, не так?

– Нет. Вчера мой дядя прислал письмо, в котором просил меня о незамедлительной встрече. Он болен. Он очень болен. Простите, что говорю вам это. Мне некому сказать и не с кем посоветоваться. Всё так неожиданно. Дядя сообщил о том, что оставляет мне в наследство какую-то вещь.

– Стоящую больших денег, – уверенно дополнил Малыш Дин. – Серьезных денег.

– Не знаю. Вещь считалась пропавшей после войны. Какая-то старая вещь… Постойте! Вот, что пишет мой дядя, – барышня вытерла носик платком и достала из кармана широкой юбки сложенный вдвое листок. – Где же это? Ах, вот! «Считается, что ее постигла участь переплавки». Что бы это значило?

– Только одно, – задумчиво ответил Дин. – Вы очень доверчивы. И еще: в переплавку пускались, изъятые после войны предметы из драгоценных металлов. Например, коллекционные статуэтки, известные по каталогам. Чтобы их не обнаружили, золото переплавлялось. Посуда, например, тарелки, кувшины, чаши, – Малыш неожиданно икнул и медленно добавил: – и вазы.

– Да? – удивилась красавица. – Я ничего этого не знаю. Как хорошо повстречать умного человека! Я совсем растерялась, смешалась и не знаю, что делать. Даже себя не помню от недомыслия. – Она вновь всхлипнула. – Я уже целый час езжу в трамвае, не решаясь сойти. Кружусь около дядиного дома. Боюсь. Счастье не для таких, как я. Глупо доверять случаю и надеяться на то, что случай станет шансом. Я боюсь случайностей.

– На вашем месте я поторопился бы к умирающему дяде, – посоветовал Малыш, внезапно становясь решительным.

– У него есть условие, – девушка закусила губу и закрыла глаза, предоставляя Дину решать продолжить беседу или прервать ее.

– Успокойтесь. Что за ультиматум предложил дядя?