Читать книгу Фрагменты прошлого - Меган Миранда, Megan Miranda - Страница 12

Что Джулиан дома, видно сразу. Папа готовит его любимый куриный пирог. Мама смотрит телевизор, поставив на кофейный столик корзину для белья и собрав на диване стопку сложенных рубашек брата.

Даже если бы родители не предупредили меня о приезде Джулиана (а они предупреждали об этом каждое утро, тем самым отсчитывая дни), сейчас его присутствие стало бы очевидным. Последние годы в нашей семье все настолько крутилось вокруг бейсбольных игр Джулиана и его расписания, что теперь мы словно и не знаем, как быть, когда он не с нами. Вот родители и пытаются всячески угодить брату, чтобы ему хотелось возвращаться к нам снова и снова. Они стирают его белье. Готовят его любимые блюда. Не лезут к нему.

Когда Джулиан приезжает, в доме царит спокойствие. И я снова нахожу свое место в нашей семье. Без брата внимание родителей приковано только ко мне. И они словно удивляются тому, каким человеком я стала.

– Где ты была? – спрашивает мама вместо приветствия, поскольку раз Джулиан дома, то я должна подстраиваться под семейные посиделки.

– Помогала Ив собирать вещи, – отвечаю я.

– Оу! – печально произносит мама, и на ее лице тоже отражается печаль. Обогнув диван, она кладет ладонь мне на щеку, и я отвожу взгляд, чтобы не смотреть в ее проницательные глаза. – Как она? Не могу поверить, что они решились на это. Что они действительно уезжают.

Я молчу. Да и что на это сказать? Шона нет и Калеба нет. Скоро не будет и Ив с Мией. И ничто больше не будет о них напоминать.

– Мне придется вернуться туда завтра.

Рука мамы напрягается. Проведя пальцами по моим волосам, она замечает:

– Но ты же не повидаешься с братом. Он уезжает завтра вечером.

– Я повидаюсь с ним сегодня.

Мама качает головой.

– Он уйдет сразу после ужина. Бейсбольные дела. О, иди с ним! – И она, повысив голос, зовет: – Джулиан! Ты не возьмешь с собой Джессу?

– Ой, мам, не надо.

Последнее, чего мне хочется – таскаться с Джулианом в качестве его придатка. Там, куда он собрался, будет полно людей, которых я знаю почти всю свою жизнь, и мои одноклассники, которым известно о наших с Калебом отношениях. Два моих мира сольются в один, и я не знаю, кем в нем быть.

– Возьму, – отвечает брат, выйдя из кухни, где вне всякого сомнения помогал папе. Разумеется, Джулиан и готовить умеет. – Я поеду к тренеру, пообщаться с командой.

«Возьму», – сказал он таким тоном, словно я – обуза.

– Боже, Джулиан, не нужно делать мне одолжений. Может, я не хочу никуда идти.

Мама ворчит себе что-то под нос, глядя в экран телевизора и складывая очередную рубашку брата. Джулиан, склонив голову набок, широко улыбается.

– Ты предпочтешь… – Не закончив фразы, он вытягивает руки в стороны, изображая весы. Мол, выбирай, Джесса: вечер с родителями, пристающими к тебе с расспросами, или побег?

– Ладно, – киваю я, и брат смеется. Обожаю его и ругаю себя за это.

* * *

Я в некотором смысле унаследовала машину Джулиана – в том плане, что машина здесь, а брат почти всегда в отъезде. Однако по возвращении домой он напоминает мне о том, что первым владел этим автомобилем. Брат по-хозяйски снимает ключи с крючка в кухне и занимает водительское сиденье. Я молча злюсь. Он заметил вообще мое имя на брелоке (на самом деле там написано «Джессе», и «Е» исправлено несмываемым красным маркером на «А» – Калеб, как и я, не смог найти брелока с моим именем) или то, что водительское сиденье отрегулировано под мой рост, а зеркала повернуты под мой угол зрения?

Пока я с демонстративным недовольством сажусь на пассажирское место, Джулиан, не моргнув и глазом, выправляет под себя высоту и водительского сиденья, и зеркала. Ну хоть радиостанцию не меняет. Дом тренера находится недалеко от кампуса – это старинное здание колониального стиля. Интересно, сколько получают учителя – тренеры по бейсболу? Словно читая мои мысли, Джулиан говорит:

– Миссис Петерс работает в банке.

Подъездную дорожку к дому уже заполонили автомобили, несколько машин припаркованы вдоль тротуара.

– Будешь толкать парням речь об учебе в универе? – спрашиваю я.

Брат пожимает плечами.

– Учителя любят собирать бывших выпускников. Дают шанс ребяткам позадавать вопросы о поступлении, бейсбольных агентах и прочем. – Он несколько нервным движением выключает фары. – Мы здесь ненадолго. Может, заскочим в кинотеатр на обратном пути. Или мороженого купим.

Джулиан произносит это, не отрывая взгляда от лобового стекла.

– Боже, – доходит до меня. – Тебя мама надоумила?

– Нет, я просто подумал…

– Я в порядке, Джулиан.

– Знаю, знаю. Просто…

– Мы расстались, – говорю я, и брат выпрямляется на сиденье. – Мы с Калебом расстались. – Я потеряла не бойфренда. Если бы Калеб оставался моим парнем, я бы знала, как себя вести. Была бы трагической фигурой. И мучила себя, представляя, что у нас с Калебом могло быть, но никогда уже не будет.

– Да, я слышал. И все же…

И все же… Ты прогуляла неделю школьных занятий. Перестала участвовать в забегах. Не встречаешься с друзьями. Привидением ходишь из дома в школу, из школы – домой, застряв в этом безжизненном цикле.

– И все же что? – Пусть скажет это. Разделит со мной этот неловкий момент.

Однако брат не успевает ответить. В окно машины стучит еще один выпускник нашей школы, на год старше Джулиана. Терранс Билсон. Он улыбается во весь рот. Джулиан выскакивает из машины и со смехом обнимает своего бывшего товарища по команде. Потом они направляются к дому, и я иду вслед за ними. Повернувшись ко мне, брат спрашивает:

– Помнишь мою сестру, Джессу?

Улыбка Терранса дрогнула на секунду. Я бы не заметила этого, если бы он не стоял прямо под светом лампы на крыльце.

– Точно, – быстро поправляется он. – Привет, Джесса. Рад видеть тебя.

В доме на длинном обеденном столе расставлена еда. Знакомые ребята из школы кивают мне в знак приветствия и тут же бросаются вилять хвостиками перед Джулианом. Порой в том, чтобы быть его сестрой, есть свои преимущества. Я могу затеряться на заднем фоне, не привлекая к себе ничьего внимания. Вокруг меня гудят разговоры, но я в них не участвую. Беру себе газировку в пластиковом стаканчике, сажусь в кресло с жесткой спинкой, достаю мобильный и делаю занятой вид. Притворяюсь, что читаю сообщения. Как будто в последний месяц мне хоть кто-то писал.

Меня задевает чье-то колено. Решив, что это случайность, я не обращаю внимания и сдвигаю ноги в сторону. Однако чувствую новый толчок коленом. Вскинув взгляд, вижу Макса.

– О, привет, – говорю я, снова уставившись в мобильный. – Мой брат в кухне. Но ты, похоже, не просто так здесь уселся.

Макс никак не отвечает на мою фразу, болтая ногой.

– Сколько ты там пробыла? Когда я уезжал на работу, твоя машина все еще стояла у дома Калеба.

– Угу. Я пробыла там до ужина. – И затем, в наступившей тишине, я ему признаюсь: – Я не могу найти его очки.

Возможно, он тоже в этом что-то увидит? Возможно, тоже этому удивится?

Макс перестает болтать ногой.

– Ты о тех, которые остались у него со средней школы? Черные, с толстой оправой?

Я киваю.

– Давным-давно их не видел. Он их хранил?

– Он их носил.

Макс смеется, а мне становится печально. Значит, этим Калеб поделился только со мной.

– Может, он их в конце концов выбросил? – предполагает Макс.

Он ничего в этом не увидел. Не удивился.

– Завтра снова их поищу, – говорю я и чувствую его взгляд на своем лице.

– Опять пойдешь туда?

Конечно, пойду. Вещи Калеба – это все, что от него осталось. Пусть меня и заставляет собирать их его мама. Меня впервые пригласили вернуться в этом дом после того дня. Это мой последний шанс найти ответы на мучающие меня вопросы и своего рода освобождение. Попробовать разобраться в том, что он делал и куда направлялся. Понять, почему все сложилось именно так.

– У меня, наверное, не меньше недели уйдет на разбор его вещей, – продолжаю я.

– Ты не обязана это делать. Я сам их соберу. Не приезжай туда завтра, и я сам этим займусь, хорошо?

– Макс, не трогай ничего в этой комнате, – серьезно говорю я. Настолько серьезно, что хватаю его за руку.

Все, что там есть, мое. Моя печаль, моя вина и все остальное… Понятия не имела, что испытываю к Калебу такие собственнические чувства. А ведь Макс, вероятно, имеет больше прав на его комнату. И может указать мне на это. Но он этого не делает.

Вместо этого Макс, похоже, вспоминает, что больше не смотрит на меня, а я – что больше не касаюсь его. И мы поспешно отводим взгляды друг от друга и расходимся в разные стороны.

Я нахожу Джулиана, сажусь рядом с ним на диван и слушаю его рассказы об университете – сдержанные и приличные, поскольку его слушают не только ребята, но и тренер со своей женой. А потом он заявляет:

– Мне нужно отвести Джессу домой.

И я вздыхаю. Брат прощается со всеми, пожимая сотню рук и сверкая улыбкой. Идеален во всем. Даже его волосы – той же структуры и цвета, что и у меня, – идеальны. В то время как у меня к концу дня на голове всегда царит полный хаос.

– Спасибо тебе за достойный повод свалить оттуда, – благодарит меня брат по дороге к машине. – Уныло там, да?

– Еще как.

Мы идем в кино, а после фильма покупаем мороженое. Домой возвращаемся в полночь. Родители уже спят. Мы сидим у дома в машине. Джулиан тихонько постукивает пальцами по рулю, словно внутренне подготавливаясь к чему-то.

– Мне очень жаль, Джесса, – произносит он.

«Не надо», – хочется остановить мне его, но я с этим опоздала. Слова сказаны, и меня накрывает лавиной чувств. Глаза жжет, по лицу текут горячие слезы. Я отвожу взгляд.

Мы сидим в машине с выключенным двигателем, пока холод не начинает просачиваться внутрь: под куртку, под белье, под кожу. Я вытираю щеки, и брат молча протягивает мне салфетку.

– Естественно, у тебя есть салфетки, – фыркаю я, скатывая ее в комок. – Как же иначе.

– Мне следовало вернуться домой, – говорит Джулиан. – Прости.

– Не извиняйся. Мама была права. Тебе необходимо было освоиться в университете. Пообвыкнуться там. Акклиматизироваться.

У брата дергается уголок губ.

– Она так и сказала: «Акклиматизироваться»?

– Так и сказала. Я слышала их с папой разговор. – Тут я смотрю Джулиану прямо в глаза. И даю ему освобождение, которого всей душой жажду сама: – Ты бы ничем не смог помочь. Правда. – После чего толкаю дверцу и выхожу из машины в ноябрьскую ночь.

– Нет, – возражает брат, тоже выходя из машины. – Я должен был быть рядом с тобой. Мама была неправа.

Я с усмешкой разворачиваюсь к нему.

– Боже, Джулиан, только не говори этого ей. Никогда!

Он улыбается, идя к входной двери. Мы отпираем ее моими ключами. Родители оставили включенным свет в коридоре. Я сразу иду наверх, а брат направляется в кухню. Мы не прощаемся, хотя я знаю, что завтра его не увижу. Когда все говорят, что мне повезло иметь такого брата, как Джулиан, я делаю гримасу. Но я и сама это знаю. Мне действительно повезло.