Читать книгу Проклятие крылатых. Тайный город - Mel RedWolf - Страница 3

Лора поблагодарила Первую, – Спасибо, Маюриэль. Я запомнила всё.

Девушка склонила голову, а после того, как целительница ушла, перевела взгляд на любимую. Поднять и отнести в сторону помогала как принцесса, так и посол, оставившая кувшин на земле, аккуратно уложив руки на талии Ганхе, придерживала её, после чего отстранилась. Измученное лицо бескрылой совсем не нравилось дурфе. Ей больше по нраву была та грубиянка. Эту хотелось жалеть, успокаивать.

– Каска, нам стоит отвести её до дома. Она одна не дойдет – Обратилась девушка к воительнице, все еще придерживая светловласую от падения, но та слишком быстро вырвалась, на что принцесса похлопала глазками, удивленно смотря на супругу. Улия вздернула бровь. Чего эта бескрылая не стоит спокойно? Губы, глаза… крылатая потянула руки к раненной, чтобы та не упала. В таком случае удержать бы её не удалось, да и смягчить падение тоже, учитывая костлявость, но руки сами действовали.

Хочет что-то сказать?

Улия на собственное удивление так серьезно настроилась слушать её, словно давно хотела услышать этот грубоватый голос. Но тишину разорвал звук рога. Вместо голоса воительницы посол услышала лишь рог несколько раз подряд. Лора испугалась от неожиданности, подскочив к Каске, прижимаясь к ней. Кажется, её запас бесстрашности на сегодня закончился, потому что баргустку обнимали слишком крепко.

– Каска, к-кто? Кто-то пришел? Нам надо туда?

– Царица. Это прибыла царица. – Улыбнулась неловкому поведению супруги Каска, коснувшись ее рукой, приобняв. Ганхе насупилась. Губы поджались, скривившись в едва удерживаемом оскале и что-то дикое сквозило в этом образе, что-то жуткое, но и прекрасное. Хмыкнув, баргустка расслабилась, отступив на шаг назад.

– Ну что, посол. Вы были свободны все это время, а теперь, похоже, вас ждет ваш долг. Царицы народ не простой, им нужно все и сразу.

С горькой иронией высказалась воительница, шагнув в сторону, а там и на улицу. Домой, просто домой. Дурфа отвлеклась на рог, но после вновь посмотрела на бескрылую, удивленно заметив такую перемену в её настроении. Чего эта грубиянка так быстро ушла? Лора поглядывала на этих двоих, а потом перевела взгляд на Каску. Тихо-тихо она заговорила, чтобы только она её услышала.

– Мне кажется, что нам надо идти. Пойдем? Милая, сможем еще немного прогуляться, а потом вернуться.

В голове снова возникли смущающие звуки, которые быстренько постарались забыть. Но и вмешиваться в то, что происходило между этими двумя не стоило. Лора с улыбкой немного отстранилась от баргустки

– Да, пойдем, она наверняка будет рада тебя увидеть.

Дурфа взяла любимую за руку, шагая следом за ней, правда одно не давало покоя ей

– Каска, как думаешь то, что они так общаются это хорошо или плохо? Улия никогда-никогда не ругалась ни с кем, а тут обиделась даже!

Лора погрустнела, обращая взгляд темных глаз, в которых так открыто сейчас читалась какая-то странная боль, сопереживание к своей женщине. Дурфа почувствовала холодок, который заставил её поежиться на ветру, ударившем в спину и пробирающем до косточек. Не время было в легком платье щеголять. Но и не смогла крылатая сегодня к ремесленницам заглянуть.

– Ну-у знаешь, некогда Ганхе разбесила за день весь отряд клана Земли и почти со всеми передралась. Возможно, они просто очень напряжены и поэтому…

Баргустка неловко взглянула на супругу, ощутимее прижав ее к себе.

– Теплее так, милая? Давай домой, надеюсь, Банре уже нашкодилась с Маэль. – Смущенно произнесла девушка, прибавив шаг. Путь до дома не был долгим, но учитывая усталость, все же дольше был, чем утром. Дверь робко раскрылась. Баргустка сунулась в сени. Тихо. Слава богиням! Светясь от счастья, Каска обернулась и поцеловала супругу в нежные губы, а дальше осторожно провела в комнату, крадучись, как вор. По тишине можно было понять, что супруги спали, да и самим стоило отдохнуть.

Каска неловко скинула лишние вещи и забралась под одеяло.

– Идем ко мне, милая

Теплые объятия. Как и всегда баргустка заботилась о дурфе.

– Теплее

Тихо ответила крылатая, краснея от всего внимания, которое оказывала Каска.

– Д-да, хорошо – Лора покивала и так они дошли обратно до дома, откуда уже не доносилось никаких звуков, что очень радовало и саму девушку, которую очень скоро нежно чмокнули в розовые губы, заводя в дом, а после и в их комнату, где уже робко было снято платье, а вместо него верхняя часть от пижамки белой. Смущенная дурфа полезла под холодное одеяло, забираясь в объятия, которые очень быстро согрели замерзшую дурфу, которая спать не спешила, припоминая то, что хотела подлатать любимую перед новым днем, так что ручками стала лечить, уложив их на грудь поверх бинтов. Но не забыла крылатая и о том, что видела при лечении Ганхе сегодня. Так что вместо того, чтобы просто вернуть мышцы в прежнее состояние крылатая немного увеличила их объем в местах мелких повреждений. И лишь когда закончила смогла с чистой совестью без сил отключиться, носиком уткнувшись в шею любимой.

********

Посол хмыкнула, быстрыми шагами нагоняя ушедшую вперед воительницу.

– Куда пошла в таком состоянии одна? Решила помереть там где-нибудь?

Рука потянулась за баргусткой, но не поймала, вернувшись к груди, прижимаемая за кисть. Размякла. О чем думаешь, дура? На что надеялась?!

– Стой говорю, окаянная! К царице я пойду утром. Она устала с дороги, да и я не в том виде, чтобы пред ней предстать. Пойдем вместе!

Крылатая подошла ближе и обняла ту за талию

– Дружеские объятия, помнишь, да? – Намекнула крылатая на то, что она ничего не имеет на уме.

– А д-да, пойдем. Я бы хотела встретить Аэль, все-таки мы подруги. – Улыбнулась Каска, перекрывая всю неловкость своей лучистой улыбкой.

Ганхе передернуло аж. Ну что сдалось этой дурфе? Мало что ли того, что уже досталось из-за проступка?

– Нет, девочка, помереть это маловероятно. Меня слишком много лечили, чтобы это произошло сегодня и в столь прекрасную ночь.

Воительница зыркнула через плечо. Только вот взгляд предательски сквозил по фигуре, а адреналин в крови подмывал порывы страсти. Дхарга. Надо срочно найти женщину. Ну нельзя так. Не зря наставница всегда говорила о том, что воздержание вредно и только для сварливых старух клана Земли. Развернувшись, баргустка вновь пошла вперед от плеча, рассекая воздух движениями сильных рук. Челюсти во рту создавали шорох, а на щеках взыграли желваки. Теплое слабое прикосновение к талии. Ну что на этот раз? Глаза баргустки опустились, округлившись. Что-то новое. Взгляд постепенно поднялся до уровня глаз дурфы. Эка какая!

– Да хоть за бедра. У меня есть за что подержаться. – Брякнула воительница, насупившись пуще прежнего, будто ребенок, которого наказали за чужую проказу. Вот ведь несносная. Сперва дерется, потом рассказывает, потом провоцирует и убегает, а потом вновь помогает. И как такую понять?! Женщины. Проскулил разум, совсем сбитый с толку.

Вот никогда Ганхе не удавалось таких понять со своими заморочками и внутренним миром, за что потом по морде хлестали, а в другой ситуации впивались губами и на шею бросались. Вот только здесь попахивало одним и тем же. Тягучим запахом желания, вожделения и юного женского тела. Какой странный вкус у Переменчивой, какую причудливую шутку в этот раз высказала в своей воле Великая.

Ганхе вскинула глаза наверх. Ковер темный коварной оказался соткан из тысяч грез и где-то среди них разместилась ее чарующая улыбка. Будь что будет. Я вижу твою волю Великая и следую ей.

Ганхе отворила дверь, впуская в комнату дурфу. Баргустки уже улеглись спать. Шкуру добротно сняли с туши кошки и очень не плохо с кроликов. Хорошо, пойдут на пушную жилетку. Баргустка улыбнулась уголками губ и прошла дальше в спальню. Вещмешок не разобранный спихнула вниз, устало скинула с себя штаны. Не было сил сейчас что-то подготавливать. Плевать. Без одеяла так пойдет. Не размышляя долго воительница скинула все, оставшись в набедренной повязке и второй бинтовой обмотке.

Более тугой слой бинтов оказался убран на стол. Состояние его не радовало. Весь в крови и оборванный после встречи с когтями кошки. Лучше выбросить. Вот только с тоненьким бинтом, что прикрывал сейчас соски и прижимал значительную грудь воительницы к телу особо и не походишь. Дхарга с этим, может денек другой так походишь, авось и девки по засматриваются. Не всем воинам такая роскошь.

Подумала задним числом Ганхе, откинувшись небрежно на койку. Легкий пушок на животе воительницы шел до самой ямочки пупка. Сильные ноги настолько оказались поджарыми, что выступали вены поверх развитых тугих мышц.

– Да? Тогда обязательно бы сделала это будь я хоть на голову ниже

В тон девушке ответила дурфа, все также топая к бытовке. Жарко становилось, может у бескрылой жар? Но что она может? Ничего. Так что идти оставалось молча. В дом, а после и комнату крылатая вошла первой. Почему она не удивлена была тому, что воительница так быстро все скинула и развалилась? Но вот оно. Как ты могла посмотреть на неё! О, обреченная! Щеки крылатой залил румянец. Почему же аппетитные формы Первой не смутили её, а эта баргустка вгоняла в кровь живой огонь? Пышная грудь, которую так крепко заматывали для удобства, сильные ноги, рельефный мощный пресс, шея, крепкие жилистые руки, лицо: взгляд хаотично бегал от одной к другой части тела, которая приковывала все больше внимания. Не смотри! Вопил внутренний голос.

Дурфа отвернулась, скидывая с себя вещи. Неприятный кусачий холод. Срочно в тепло! А на ум только тело Ганхе приходило. Вот же бескрылая! До чего довела? Одежда, которую кинули на кровать, открыла вид на спину, ровную линию позвоночника, которую частично прикрывали золотистые волосы чуть ниже лопаток хорошо выраженных. Две впадинки на пояснице перед тем, как перейти к ягодицам красивым от природы и совсем не тощим. К стройным прямым ножкам. Скрывающая пикантные места ткань была не такой плотной, но хорошо держала форму груди, даже подчеркивала её. Девушка остановилась так на пару минут, бросив взгляд ещё раз на баргустку. Опять не в ту степь тебя понесло! А ну живо спать! Завтра важная встреча, не думай о глупостях.

Посол пару раз помотала головой и залезла на свою кровать, устроившись на спине, разглядывая теперь потолок. Губы горели, напоминая вкус поцелуя. Почему эта мысль будоражила сейчас так сильно? Почему заставляла так сильно краснеть, дыхание сбиться, а тело пылать в желании повторить его снова? А потом еще один и ещё… Почему это желание появилось с ней? Было ведь много крылатых, которые могли составить выгодную партию, но почему именно она?

– Дхарга, ты меня прожжешь своим взглядом, пташка. Оставь хоть что-то. – Отозвалась баргустка, заворочавшись. Теперь еще и перевернулась. Выраженные мышцы ягодиц, каких даже у Маюриэль не было. Да что эта девица делала, чтобы сделать их такими поджарыми, но и мощными?! Видно природа славно одарила свою своенравную дочь. Бицепс бедра статно возвышался над коленом, натуго вырисовываясь так же выразительно, как бицепс на руке. Икры играли волокнами, пока вредная баргустка подминала под себя пуховую подушку, укладывая на нее голову.

– Это был твой первый поцелуй, птенчик? – Наконец тихо спросила Ганхе. Вот ведь, дождалась шуточек. Теперь все припомнят за выходку.

– Ага… – тихо ответила крылатая. Чего скрывать, если на лбу все написано? Руки легли на плоский живот так, что правая рука накрывала левую. Надо было укрыться, но почему-то холод, который совсем недавно заставлял морщиться отступил, а в комнате теперь оказалось слишком душно. Посол не смотрела больше на баргустку. Заметила, хотя, сложно было бы такой взгляд не заметить. Дурфа тяжело вздохнула, выпуская воздух изо рта и прикрыла глаза. Дышать сейчас казалось слишком сложной задачей, тело бил жар. Заболела? Вполне возможно. Она ведь проходила так долго в мокрой одежде.

– Так плохо получилось? – Вдруг усмехнувшись спросила дурфа, приподнимаясь теперь на локтях. – Если да, то я хочу это исправить.

Аккуратная темная бровь изогнулась одна вверх, а другая вниз. Дурфа свесила ножки с постели, а сама чуть наклонилась вперед, бросая взгляд на сумку. Выпить что ли? Как же легко было другим. Выпьют и никаких проблем. А у этой… но, баргустке ведь нельзя, а пить у нее на глазах будет кощунством. Снова тяжелый вздох, который сорвался с розовых губ.

– Слишком неумело. Хотя очень смекалисто было заткнуть им. – Усмехнулась баргустка, приоткрыв глазки. Взгляд коснулся дурфы, интригующий, изучающий с слабым огоньком в глубине. Напряжением так и несло от дурфы. Воительница втянула воздух носом, жадно ловя терпкость его. Неопытный птенчик, нет, нет, а ведь тело берет свое.

Ухмылка сама собой натянулась на губы, а баргустка вновь чуть перевернулась, устроившись на боку. Рука подтянулась к виску, его подперев.

– Зачем со мной? Столько времени даже не пробовала вкуса женщины и тут изменила свое решение? – Спросила Скрытый клинок, не сводя глаз с дурфы. Грубые перекаты мышц, сжавшиеся в плотную дорожку кубики пресса, покрытые шрамами. Руки испещренные свежими полосами с сильными тугими мышцами. Все-таки эта баргустка была прекрасна. Крылатая нахмурилась, но после прищурилась. Мол, чего умничаешь?

– А мне надо спрашивать разрешения прежде, чем захочется?

Нет, все, так продолжаться больше не могло. С виду маленькая сумка, из которой достали большой бутыль вина, без магии такой не влез бы, откупорила пробку зубами, откидывая её в сторону. Уж больно разозлила бескрылая дурфу, которая поднялась на свои костлявые ножки, передвигаясь изящно, с каждым шагом всё ближе подходя к раненной.

Бутыль поднесла к губам, чтобы жидкость затекла в рот. Глоток, второй, третий и так, пока не дошла до противоположной кровати Ганхе, перед которой остановилась, склонившись к лицу воительницы. Пить ей много нельзя, иначе Первая не посмотрит на то, что она посол, так что вина Ганхе не дадут, разве что немного?

Девушка выпрямилась, набирая рубиновую жидкость в рот, дальше та не пошла. Дурфа влезла на постель, нависая над телом воительницы, выдыхая на её лицо горячий воздух. Руки согнулись, шея притягательно вытянулась, приближая к устам, в которые очень скоро впились жадным поцелуем, заменив воду алкоголем. Пришлось дурфе проявить все свое воображение пока целовала. Ножки были расставлены по обе стороны от тела бескрылой, а вскоре дурфа и вовсе на бедрах воительницы устроилась

– Помнишь… мне нужен опыт, а тебе женщина. Чем не выгодная сделка? Если снова пошутишь про мою костлявость, то придушу тут же! – Предупредила крылатая, все еще находясь на баргустке. Все эти мышцы, их пернатая задом чувствовала пока взгляд был направлен прямо в глаза Ганхе. Увильнула от ответа. Будто коту дала крынку сметаны. Вот только Ганхе не решилась шкодить и подначивать дурфу. Сейчас она выглядела… Напряженной? Хуже, боялась, зажималась, как младшая дочь, познавшая первый поцелуй. Как давно такое не встречалось Ганхе. Воительница смутно припомнила, совсем слабо, смутно вспоминалась хрупкая длинноногая девчонка, тонкая, будто жердь, щебечущая, как соловей. Вот зачем только сейчас?

Ганхе была готова взвыть, но вместо этого удивленно уставилась на дурфу. Вот ведь зараза! То-то от нее алкоголем за километр несет. Баргустка с завистью детской наблюдала за тем, как напивается эта дхарга. А ведь Первая запретила пить и даже если любила Ганхе нарушать запреты, то хорошо помнила, что бывает, если напиться после очень большой кровопотери. Желудок с такой болью опорожнялся, что сушило сильнее все нутро и губы.

– Смотрю кто-то ценит выпивку больше тренировки. – Буркнула воительница, сглотнув. В этой неловкости, в попытках храбриться эта костлявая дурфа была действительно прекрасна. Ну и пусть, что вредная. Видно, так порешила Великая. Ганхе вместе с движением девицы перевернулась, оказавшись на спине. Губы встретились с жадностью, уж теперь то баргустка решила показать замечательный поцелуй, яркий, страстный, сладкий, будто мед. Горечь вина смешалась с букетом палитры сладких чувств.

Пальцы пятерни воительницы вплелись в светлые волосы, массируя кожу головы. Но вот поцелуй закончился, последнее сладкое касание нежных губ, что причмокнуло ее нижнюю губу. Тепло растеклось по палитре светлых красок цвета глаз баргустки. Легкий азарт и предвкушение смешалось вместе. Первый раз? Серьезно? Бровь баргустки поднялась вверх, а взгляд соскользнул вниз по стройному телу. Удивительно, еще легче, чем казалась, но вполне и привлекательна.

– Девочка моя, не уж то ты себя настолько недооцениваешь? – Усмехнулась Ганхе, хмыкнув. Острые клыки показались во всей красе. Рука скользнула к шее, за которую, как и за талию, притянули к себе. Горячо. Страсть вновь впилась в два нутра, поцелуй оказался сладким, но по своему трепетным. Ганхе постаралась не спешить, обследуя ротик дурфы, ее белые зубки, острый язычок, но лучше – волнующий танец их.

– Раз уж ты желаешь, то ты станешь сегодня женщиной. – Тихо прохрипела баргустка, поцеловав висок, аккуратное маленькое ушко, которое вновь прикусили зубки и зацепили ощутимее шею с легким рокотом. Мышцы беспокойно перекатывались, то сжимаясь, то расслабляясь. Рука скользнула по талии, вжимая в тело воительницы, касаясь беспардонно округлостей, массируя ягодицы, позволяя себе их сжимать до легкой боли.

Голова сейчас кружилась так, как не кружилась после первой большой попойки. Всё это было таким странным, новым и… приятным? Губы тянулись снова и снова, а язычок подстраивался под движения баргустки. Любительница крепкой выпивки теперь наслаждалась сладостью этих мгновений, наполненных еще и теплотой ощущений, которые вертелись в груди, заставляя глупо улыбаться. Ощутимые сжатия и ноющая боль, заставившая промычать. Шлепок, да и удар веткой ягодицы еще хорошо помнили. Посол выгнулась навстречу к телу бескрылой. Свежа была память и на укус. Первая мысль была о том, что пора закругляться и этого достаточно, но то была всего-лишь мысль, на деле же были вздохи, сжатые, вырывающиеся комом. По коже побежала волна мурашек.

– Ганхе… – Позвала Улия вояку, размещая руки на подушке. Почему же в голову только сейчас приходили слова о том, что ей нельзя напрягаться сейчас? Может сознание все еще всячески пыталось завершить это все как можно скорее? Для крылатой оказалось страшнее всего то, что она не понимала происходящего, что творилось с её телом.

– Так проявляется желание…? – На очередном выдохе проговорила крылатая, решившись узнать, почувствать как можно больше. Правда очень скоро дурфа стянула с себя ткань, которая поддерживала грудь. Это было невыносимо! Становилось больно лишь от легких поползновений ткани по соскам. Баргустка страстно прикусывала кожу, зализывала следы и покрывала пылкими поцелуями. Руки скользили по телу, как по инструменту, подобрали тонкие стройные ножки, устравая поудобнее с девушкой. Голени, щиколотки, стопы, икры, ямочка колена и бедра, обе руки поднялись до талии, оглаживая ее, поднимаясь к груди. Губы вновь коснулись подбородка, легонько скользнули к шее, а потом и к губам. Легкий нежный поцелуй связал обеих девушек, но оказался окончен. Улыбка. Смягченная, довольная.

– Расслабься, девочка. Это дар Страстной своим дочерям… – Прохрипела воительница, взглядом опустившись к плечам. Ткани не было, а значит… Два спелых плода, напряженные соски потемневшие от возбуждения. Можно ли на подобное смотреть спокойно? Эта самоуверенная дхарга хотела, хотела ту, с кем только по утру дралась. Да, Ганхе, ты определенно не стареешь. Кровь в жилах вскипала. Кончик языка горячей влажной дорожкой опустился с шеи к ключицам и груди. Губы коснулись нежной кожи, а руки схлестнулись на спинке, оглаживая тонкие косточки, хрупкие плечики, тонкий позвоночник и поясницу с маленькими ямочками. Можно ли наслаждаться желанием другого? Его удовольствием…

Томные вздохи кружили голову. Страсть взмывалась из недр, растекаясь с новой силой по всему естеству. Осознание того, что другой приятно давно позабыто щекотало загривок и разгоняло волны мурашек. Ганхе стала нежнее. Исключительно трепетно оставляла следы на чувствительных округлостях, ласкала язычком и после долгого томления посасывала. Но можно ли так нещадно томить?

Баргустка ощущала кожей жар тела дурфы, то, как увлажнилось внизу. Пальцы воительницы скользнули к скрывающей ткани, сдернув ее вниз и после к женскому лону, к трепещущей плоти, покрытой соком, сочившейся из женщины, будущей женщины.

Ганхе мягко поцеловала в последний раз напряженный сосок и отпустила, губами поднявшись к спелым ярким устам посла. Их обвел проказливый язычок, проникая через препятствия, тогда как пальцы погрязли в влаге и заскользили между половых губок, лаская клитор по всей длине, порой ловя его между пальцев, будто цепляя за живое, а следом, проказливая, переходила на легкие касания, дразня лишь головку чувствительного органа.

Каждой клеточкой откликалось тело на ласки, бросая то в жар, то в холод.

Насколько же сильно все это сводило с ума крылатую? Казалось, теперь её нечем удивить, после таких разных поцелуев, нежных, страстных в губы, шею. Но что же это? Новая волна накрыла собой разум и тело теплом, как накрывает мать своего ребенка одеялом. Также, как ночь тонкой тканью усыпанной звездами покрывает вечернее небо, скрывая за собой лучи Яростной. В горле пересохло. Улия слышала, что после алкоголя сушит, но не испытывала этого обычно, но сейчас всё было иначе. Поцелуи Ганхе оказались для неё крепче вина, опьянили сильнее, чем сам дурман.

Горячий и влажный язычок скользил по возбужденным соскам, раздразнивая крылатую сильнее. Грудь беспокойно вздымалась. Руки легли на выраженные дельты плеч, чуть сжимая их от напряжения.

Улия зажмурилась, прикусив нижнюю губу. Как же признаться самой себе в том, что все что делала эта бескрылая было восхитительно? Еще совсем недавно они грызлись и скалились друг на друга, а теперь сплетали уста в поцелуях, связывая язычки в пылком танце. Глаза широко раскрылись, а с губ сорвался стон, которого совсем не ожидали, сразу же заливаясь густым румянцем и пряча смущенный взгляд, который скрыла за веками и трепещущими ресничками. Тело натянулось, выгнулось дугой в пояснице, а ягодицы сжались.

– Г… Ганхе… ах… – Рука легла на щеку бескрылой, а вторая сместилась к шее. Стоны звучали приглушенно сквозь поцелуй, а бедра заерзали навстречу руке баргустки, которая касалась разгорячено плоти дурфы. Баргустка приложилась к новому этапу со всей основательностью коей обладала. Пальцы, которые больше касались клинка, постепенно напоминали о другой практике. Дыхание сбилось и у воительницы, голова обещала взорваться головокружениями и докучать ими до последнего. Мышцы литыми красивыми перекатами обозначили плечи, сильные руки, тугую шею, которую просто так и не сломать. Ноги воительницы согнулись в коленях усложняя положение дурфы, вынуждая приподняться наверх, напрягая изможденные мышцы ног, но за то чуть-чуть позволяя сделать передышку ягодицам, столкнувшимся с такой своеобразной поддержкой.

Поцелуй продолжался, унося дыхание, остатки здравомыслия, мысли о чем-либо еще кроме тела партнерши, ее сладких стонов, ласкающих слух, мягких губ, что жаждали поцелуев и гибкого стройного тела, что повиновалось желаниям, желаниям обеих в этот пылкий миг. Губы отдалились в жадном глотке воздуха. Грудь дискомфортно сжимали бинты, ну и дхарга с этим. Второй рукой воительница опустила ниже бедра девушки и, сажая на свои ноги. Губы припали, будто страждущий к свежей водице, заскользив вниз по шее до плечика, которого вновь коснулись острые зубки в легких игривых покусываниях. Рука поднялась наверх, огладив лопатки, плечи, затем шею, пока не вплелись пальцы в волосы, играя ими, будто ветер весенней листвой.

Только вот обжигающий шквал сладострастных касаний обрушился ниже. Пальцы баргустки скользнули в глубь, будто желая познать и эту часть, вслед за поцелуями.

Улия в свою очередь слабо покусывала губы воительницы, когда та задевала чувствительную зону. Бороться с самой собой оказалось гораздо сложнее. Дикое желание тела баргустки и душащее за горло сознание, которое все еще заставляло сойти с дистанции. Отказаться от этой затеи и прекратить. Но желание было сильнее, оно все больше опутывало здравомыслие цепями, отдаляя от тела, пылающее оковами страсти. Лишь после первого десятка поцелуев удалось приноровиться хватать как можно больше воздуха перед новым, но и тогда он часто просто отказывался проходить дальше ротовой полости, выдыхаемое сквозь поцелуй с томным стоном наслаждения.

Хаотичный бег мыслей заставлял голову кружиться все сильнее, пока пытались уследить за их ходом, но после от этой затеи и вовсе отказались, целиком уходя в мир эмоций и ощущений.

Новое положение заставило напрягать ножки, на которых слабо выражались мышцы.

Тяжелые вздохи, за которыми следовали более томные стоны, вырывающиеся уже без гортанного звука в попытках удержать их. Появившийся жгучий дискомфорт внизу вынудил крылатую дернуться от нового ощущения чего-то постороннего внутри. Но очень скоро ягодичные мышцы вновь рассладились, опуская весь корпус расслабленный ниже, чтобы продолжилась эта сладостная пытка.

Губами Улия припала к сильной шее баргустки, осыпая её поцелуями. Язычок и зубки повторяли каждое движение самой Ганхе, когда та целовала пернатую. Легкие покусывания, которые сменялись более нежными касаниями. Также добрались и до ушка женщины, прикусывая мочку клычками, после чего шепнула с предыханием её имя, пуская горячий воздух в ухо. Руки сместились к бинтам, которые стали разматывать, освобождая грудь воительницы. Не одной ведь ей блистать красотами.

– Хаах… Бесовка, ты сведешь меня с ума от желания. – Хрипло отозвалась баргустка, показав ровные зубки в хищной ухмылке. Жгучее желание разрасталось пожаром в каждой клеточке, поднимало бурю чувств, неистовый поток. Воздух вокруг сгустился, накалился, словно сами тела опутанные волей Страстной, но он то был реален. Сильный, своевольный, будто сама баргустка, обтекающий, стискивающий обе фигуры. Мурашки прошлись по телу, раскаленному, будто на кострище. Ганхе властно прижала к себе Улию, а пальцы в сложении двух проникали и вновь выскользали в рваных поглаживаниях нежных тканей вновь и вновь, только большой палец, как и прежде, замкнулся на выступающей точке чувствительного органа. Внутри ярким светом пульсирующе растеклась нежность. Дыхание сбивалось, сжималось сердце.

– Улия… Кхах, Улия…

Баргустка рванулась к губам, с наслаждением вновь и вновь целуя, будто желая испить до последней капли, вобрать каждую частичку девушки. Смена положения и воительница подмяла под себя дурфу, рукой подняв ножки той, положив на свои ягодицы. Провоцирующе баргустка прижалась как девице, касаясь грудью груди, так, что сердца бились рядом, ощущаясь через кожу гулким буханьем. Еще и еще. Этого казалось мало, наслаждения, разливающейся неги пленительной силы. Воздух вихрем, будто буран, раскрылся, открывая естество дочери воздуха, обнимая потоками крылатую, как собственные крылья, как самые верные объятия.

Глаза баргустки прикрылись с глухим стоном. Легкость, не смотря на такую непривычную открытость, даже беззащитность перед той, что могла еще пару часов назад придушить, но сейчас, сейчас казалась такой же надежной, как воспитательница, как наставница из родного становища. Дыхание перехватило, а вскоре и глаза зажмурили, со скрежетом стискивая зубы. Ну кто же знал, что подобное может вызвать такую неприятность в виде болевых ощущений, которые правда очень скоро прошли.

Каждое движение баргустки все сильнее сковывало крылатую. Хотелось больше. Больше этих поцелуев так, что они становились все более страстными, а дурфа с радостью отвечала на них. Губы ощутимо припухли и раскраснелись, покалывая тоненькими ниточками, словно перестоял на морозе.

Ветер обхватил тела, вплетаясь в действие, но оно отнюдь не мешало. Только больше раздувало костер, который не скоро затухнет. Вместе со сменой положения пришло и облегчение для подуставших ножек, которые теперь крепко обвили бескрылую за ягодицы, чего она в общем-то сама добивалась.

В этой тишине для душ, когда они могли соприкоснуться друг с другом, познакомиться и, возможно полюбить, отчетливо раздавались беспокойные сердца, которые отбивали определенный ритм в роли стрелки часов для этих двух тел. Улия смутно понимала, что происходило теперь с её телом. Нега удовольствия накрывала, унося за собой в розовую даль. Смутно понимала и то, что шептала в порывах страсти. Точно знала, что в основном это было имя бескрылой, за которое хватались как за спасительный круг.

Эпогей страсти, край удовольствия накрыл с головой, опустив в мягкую сладкую истому расслабления. Но что же могло быть? Вновь и вновь баргустка вновь зажигалась, бросалась целовать вновь дурфу, за ночь обследовав ее тело как минимум дюжину раз. Вот только и Ганхе притомилась, пыхтя как еж, но довольная, как объевшийся мяса волк. Теплые объятия, прижимающая за плечи рука расположила слабую девицу у груди, а черты лица смягчились. Да и ветерок, витающей вокруг собрался, скрывшись в баргустке, однако слабый отголосок, будто легкое дуновение заклокотало внутри легкими переливами.

Острые скулы худого лица приятно контрастировали с упрямыми густыми бровями, с чувственными губами и твердым длинным подбородком. Тугие мышцы расслабились, но красиво подчеркнули каждую черту воительницы, силу, могущество, выносливость.

Целая ночь проведенная в пылу страсти. Интересно, насколько хорошо все слышно было соседкам? Это вполне можно было бы увидеть утром. А пока телу не давали и минуты для отдыха, а напряжение снималось после долгих ласк и вновь нарастало по той же причине. Губы были искусаны, а от тел клубами валил жар, который согревал до самого восхода.

Улия, удобно устроившаяся на теле баргустки, совсем не представляла собой кого-то ужасно тяжелого, чтобы вызывать тем дискомфорт. Сама-то тоже получала уйму удовольствия от вот такого спокойного времяпрепровождения. Дыхание возвращалось в норму, но вместе с ним возвращалось и осознание произошедшего, которое хлесткой пощечиной вбила откинутый в сторону разум.

С губ крылатой слетел вздох. А ведь и правда… какая муха её укусила, чтобы так поступить? Что же повлияло на то, чтобы она сама пришла к бескрылой за этим? С первыми лучами солнца и Улия решила вставать. Встречать новый день, новую жизнь. Девушка осторожно выбралась из объятий баргустки, поцеловав в висок.

– Спасибо, Ганхе.

После этих слов изможденная ночью в объятиях воительницы посол слезла и встала на ножки, выпрямляясь и быстро натягивая на себя чистый комплект белья, рубаху и в брюки влезла. С пуговками разобрались с огромной скоростью, пряча оголенные участки тела от взора. После всех разборок с одеждой тонкий пальчик дурфы указал на архон бескрылой, которой вскоре задали очень подозрительный вопрос.

– Можно воспользоваться? – Ганхе издала тихий сонный звук, слишком вяло приоткрыв глаза.

– Ну еще чуть-чуть… – Прохрипела баргустка, вяло приблизив к себе рукой дурфу, чмокнув в губы легким поцелуем. Губы воительницы за ночь припухли и выраженнее выглядели, но теперь то Ганхе немного пришла в себя, еще взъерошено присев.

Волосы напоминали лепестки подсолнуха, а брови хмуро нависали, слишком расслабленные, чтобы подняться до нормального положения.

– Архоном? Зачем он тебе? – Уточнила Скрытый Клинок, всполошившись. Тут уж сон рукой как сняло. Воительница подобрала вещмешок и из него извлекла охотничий ножик, который протянула дурфе.

– Держи, если надо что-то отсечь, им сподручнее.

Вид баргустки забавлял, она очень напоминала взъерошенного после купания кота, которого решили вытереть, распушив его мех. Но следы былой страсти отчетливо были видны по слегка влажным еще волосам, пухлым губам, которые так часто касались тела пернатой.

– Спасибо, какая понимающая.

Девушка взяла ножик в правую руку, разглядывая его немного. Тихий вздох, за которым левая рука собрала золотые локоны и по плечи отрезала их одним резким движением. Волосы в руке воспламенились и исчезли через пару мгновений, словно вспышка, не оставляя после себя ни тепла, ни запаха сгоревших волос. Орудие, которым только что срезали шелковистые волосы вернули хозяйке, вздернув бровь, крылатая в привычной манере проговорила.

– Мне пора. Царица наверняка уже на ногах и тренируется.

Как же быстро эта крылатая смогла вернуть себе самообладание после целой ночи проведенной в муках и наслаждении? Как же быстро вновь улеглась в ней вся та страсть, которая кострищем разгорелась внутри? Нет, теперь все было иначе. Уговор был таков. А сделки Улия не нарушала. Стоило бы конечно и помыться прежде, но это решили сделать чуточку позже на обратном пути. Задерживаться больше и смысла не было, так что остальные вещи крылатая стала сминать, закидывая в свою бездонную сумку, очень быстро определяя ее на плечо.

– Хммм, серьезно? Тебе шло и с длинными волосами, пташка. – Отозвалась баргустка, приняв клинок из рук дурфы, а там и вернула его в сумку.

– Светлого дня пред очами Великой. – Пожелала Ганхе на последок проводив взглядом, а потом умастилась на койке. Можно было и полежать после вчерашнего. Что еще делать то? Физические нагрузки на время ушли в историю, а вот влажная постель и запах дурфы остался напоминать о томных стонах и яркой ночи.

– Светлого дня, уважаемая

После этих слов комнату, как и бытовку крылатая покинула, а о ее присутствии говорили теперь лишь воспоминания и запах диких яблочек. Первый же шаг после такого немногословного прощания отдался болью в груди, словно по ней ударили чем-то тяжелым. Но дурфа проигнорировала это чувство, направляясь к тренировочным, предполагая, что царица может быть там. А пока шла в голове укладывала все свои мысли по полочкам, которые обвалились в одну кучу, как книги упавшие со стеллажей.

Эта близость определенно была под порывом желания, но неприятный осадок оставался внутри, словно умудрилась крылатая напортачить где-то. Посол отвлеклась на баргусток, которые ни свет ни заря, а уже тренировались, также как и Порывистая.

Так и нашли царицу на площади. Аэль смогла отдохнуть, вот только утро с самого начала было с клинками и свистом на площади, там где воительницу в любое время могли бы оповестить о возвращении рук клана и их способности приступить к обязанностям. Подошла крылатая не ближе, чем остальные, остановившись и громко крикнув.

– Доброго утра перед очами Великой, Царица!

Голос немногим подвел своей охриплостью после ночных похождений. Улия сложила руки за спиной, а сама вытянулась, не сводя глаз с бескрылой, чья судьба многогранно переплеталась с судьбой принцессы крылатых. Спасительница, подруга, возлюбленная – кем именно она будет для Дорэль? Что усмотрели в ее судьбе Небесные сестры или Великие? Посол хотела бы знать, но пока приходилось наблюдать, как каждый отказ юной царицы ломал, почти пополам, нрав юной принцессы.

Укол, рассечение, разворот, перекат, кружение и повтор. Аэль чередовала сцепки до того момента, как свист оружия и лязг сменился гарканьем дурфы. Баргустка замерла, а потом обернулась к крылатой. Знакомая девушка похожа на… посла? Эта крылатая ведь была спутником Дорэль! Аэль убрала клинки в ножны и приблизилась. Волны огненные, столь же яркие, как и у Огненной, трепал шаловливый ветерок, раздувая, как облака небесные. На губах обозначилась веселая свежая улыбка.

– Светлого дня пред очами Великой! А вы рано, не подумала бы, что крылатые предпочитают почти не спать. Но полно, у вас дело от принцессы? – Уточнила с ходу Аэль, протянув руку для рукопожатия.

– Крылатый народ предпочитает спать столько, сколько потребуется для них, Порывистая, но вы правы, дело от принцессы Дорэль. Наследница велела передать вам свои глубочайшие извинения. Она очень сильно раскаивалась и сказала, что сама потом лично попросит прощения и что-то в этом духе, правда это неформальная часть послания.

Крылатая отрапортовала сказанные Дорэль слова с особо выраженной скукой, смахнув короткие пряди с лица плавным движением руки. Неужели с короткими управиться сложнее будет? Они так и норовили попасть в глаза, или рот, раздуваемые ветром. – Так вот, дело касается будущего похода. Отчет о том, что могут предоставить крылатые для участия в походе. Численность войск, место встречи, подкрепления и обмундирование, которое, скорее всего, уже подготовлено за эти дни и уже ждет, когда его используют.

– Ох что вы…

Аэль отмахнулась, сделав вид, что подобный вопрос совсем не занимает, но даже так у дочери воздуха брови сдвинулись к переносице и заметно сцепились челюсти, опустив уголки губ вниз в знак неудовольствия. Царица воздуха сместилась вправо, а затем развернулась кругом, направившись к отведенному зданию, отдаленному от других и чуть выше. Дом царицы все-таки в каждом городе делали чуть лучше, чем все остальные и это было правильно.

– У нас не принято подобное обсуждать, посол. Передайте принцессе, что на все воля богини. И уж точно не её волей было бы сохранить жизнь на большем испытании и отнять ее вот так.

На последних словах Аэль улыбнулась, сжато, скорее извиняясь перед послом за ее обязанность передавать личные послания из уст в уста.

– Коим образом могу обрадовать. С земли, а большим образом наземными войсками заведует клан Воздуха. Основной удар возьмут мои дочери, их число я могу точно предоставить вам чуть позже, но могу заверить в том, что их будет около ста. Ста тысяч, а также войска за собой приведет царица Огненная, но ударного числа не следует ожидать. Все-таки клан Огня долго вел изнурительные бои. Им следует отдохнуть.

Отозвалась Аэль с присущей деловитостью. Не плохо. Только прибыла, а уже уверенно рассказывает о планах действий. Улицы оживали, но раньше всех засеменили ремесленницы. Им с самого утра надо собирать урожай, обрабатывать, готовить пищу воинам и одежду. Последнего никогда не бывало мало. Постоянные тренировки быстро портили даже самые плотные ткани, а сапоги и вовсе летели, будто были тонкими лоскутами процеживающего материала.

Впереди возвысился дом царицы. Добротно срубленный, с виду простоявший уже не один век. Широкие стволы, что залегли в фундамент, стали основой, напоминали о себе многовековой лес, который стал местом последнего сражения дурф против баргустов. Здесь такие леса давно перевелись и о действительном времени жития этого здания оставалось гадать. Крыльцо сделано было относительно недавно. Резьба на ручках и перилах обновлялась и на ней красовался значительный слой лака. Также разместился выше второй этаж с резными ставнями и частыми крупными окошками. Крыша добротная с черепицей из глины спасала от проливным дождей и жара солнца. Легкая ветряная вертушка расположилась наверху, кажется, не зная перерывов во вращении.

– Прошу, – Гостеприимно Аэль распахнула дверь перед гостем. Внутри пахло смородиной, можжевельником и ежевикой. Их побеги расположились в уголках комнат, славно присдобренные полевыми цветами. Комнаты и то оказались обширными, убраными, обставленными богато. Тут была и росписная посуда, и статуэтки богини, и шкуры животных, убитые прежними царицами. Была и сменная одежда весьма красивая, вот только почему Аэль не сменила свою простую рубаху на них – вопрос оставался открытым. Кухня напоминала размером общую комнату бытовки, только здесь расположился и круглый стол с витой ножкой.

– Так какие войска с собой собирается привести принцесса крылатых?

Царица расположилась у окна, оперевшись рукой на столешницу, бедра отошли в сторону. Сильные руки уперлись в древесную твердь, демонстрируя крепкие выраженные дельты, странно контрастные по сравнению с мышцами спины, что еще только крепли и восстанавливались.

Улия шла весь путь оставшийся молча, размышляя о словах Аэль. Что же такое произошло, что следовала словам такая реакция? Неужели принцесса подвергла жизнь баргустки опасности? Но как она могла это допустить, если действительно любила ее? Теперь стала понятна такая спешка при возвращении и молчаливость, включая ее состояние в лагере. Крайне подавленное с остринкой злости, которую правда ни на ком не срывали, просто она читалась в глазах вместе с бескрайним океаном тоски. Не могла не подметить для себя посол, как быстро менялась Аэль. Баргустка быстро набиралась сил, стала увереннее и жесче. Ее тон отличался деловитостью, а взгляд наполнял внутренний огонь. Девушка вела себя не как рядовой воин. Теперь с большей уверенностью и почтением ее можно было назвать царицей.

Изменилась за неделю? Занимательно же все это было. Крылатая не без интереса рассматривала здание, до которого они дошли. Вчера она его не видела, так что что-то новенькое отвлекло от раздумий, правда бросило в новые, сравнивая с замком у дурф и многочисленными поместиями на всей территории, которую они занимали. Резьбой по дереву занимались лишь в особых случаях и подобное было использовано лишь в одном из домов, который находился около леса, где и любила охотиться наследница, так что пустовало то жилище не долго.

Комнаты оказались просторнее, чем те, в которых довелось послу побывать. Продолжила беседу посол, когда устроилась на стуле. Ножки все еще напоминали обо всей активности. Было бы плохо свалиться здесь из-за слабости и бессонной ночи.

– Вы быстро мобилизуете войска, царица. На тот момент, когда я покинула лагерь, в нем оставалось ровно десять с половиной тысяч воительниц, не учитывая Небесных Дев и целительниц, которых наберется еще две тысячи. В пути было подкрепление в размере семидесяти тысяч крылатых и плюс двадцать целительниц. В случае, если этого будет недостаточно и потери превзойдут подсчеты, Девы откроют врата, через которые пройдут еще пятьдесят тысяч дурф. Оружием, как вы знаете, мы не пользуемся, а с нашими посохами не очень удобно будет даже вашим ведьмам совладать. Мы постараемся поставить достаточно провизии, чтобы войска не нуждались. У вас каждая дочь рождена в клане и имеет ограничения по стихии, у нас же этого нет. Как и было уговорено, наши войска нападут с запада и севера, отвлекут большую часть демонов на себя, так что ход для вас будет открыт с юга. Также с вашими войсками будет отправлено две дивизии в количестве тридцати тысяч, так что и тут можно будет оперативно отвлечь от основной ударной силы и скрыть по возможности ваше присутствие, но, как сказала принцесса, вам придется попотеть в самом городе. Разведка доложила, что там находится треть всех демонов, а скопились они ближе к храму и пытаются что-то найти. Или, может быть, оттуда они и появляются. Так что, если я права со вторым, то вашей задачей будет заткнуть тот проход.

Аэль внимательно слушала рассказ положения дел от дурфы. Брови баргустки порой хмурились, а взгляд оставался задумчивым. В лице дочь воздуха несколько раз менялась. Уголки бровей приподнимались и опускались, изгибались до излома домиком и обратно, вот только ни разу не было даже попытки прервать. А когда дурфа высказалась, к тому моменту подбородок царицы залег между большим и указательным пальцем, а взгляд погрузился в прострацию.

Минута, а может и две. Баргустка переваривала информацию, которая казалась не самой хорошей. Слишком не сплоченные действия планировались на данный момент. Такое не понравилось бы Огненной. Царица всегда собирала всех, даже если это было тяжело, единственный случай, когда это не произошло – прибытие царицы Воздуха. И даже этот случай доказывал, что разделяться не самая удачная тактика. Чтобы сделала Фаврир? Во время командования царица уделяла внимание войскам противника. Их составу. Стоило опираться на это.

Аэль подняла взгляд, сморгнув, вдруг обратилась вновь к дурфе.

– Каков наш противник, Улия? Что говорит разведка? Сколько мечников, сколько лучников. Кто из них крылаты? Наши воительницы имеют преимущества в скорости и маневренности. Клан Воздуха известен быстроногими лошадьми, а клан Огня – крепкими и выносливыми. Но учитывая то, что большинство будет именно дочерей Ловкой, следует сделать упор на скорость атаки и маневров. Лобовое столкновение принесет потери.

Баргустка притихла, вновь поскребши подбородок. Этот жест успокаивал, но отнюдь не сгонял хмурости.

– Нам бы знать точное число противника. Я бы настояла на том, чтобы наши войска встретились на безопасном расстоянии от врага. Лучше все обсудить на месте и еще. Нам понадобится больше целительниц. Подозреваю, что раненных будет много. Благодаря вашей помощи дочери приобретут шанс и при травме пережить бой, но главным в данном вопросе станет нагрузка на целительниц. А здесь, насколько мне известно, сил тоже каждая может использовать ограниченное количество. Будет чудесно, если хотя бы разрыв будет один к трем, а не один к семи. У нас есть сильные целительницы, но и они при такой нагрузке, если на одну падет, да не допустит богиня, по двадцать, а то и тридцать раненных, до изнеможденного обморока могут дойти, а мы будем иметь дело с демонами.

– Понимаю, я скажу об этом принцессе, но скорее всего количество наших войск ограничено. Ведь сами знаете, что мир заключён недавно и некоторые решили воздержаться от компании в Запретный Город.

Дурфа говорила в своей манере, не совсем спеша, но и не слишком медленно, четко и по делу без частых отступлений от нее, дабы занимать как можно меньше времени царицы, руку которой хорошенько пожали, правда в голове вспыхнул образ других рук, ночью ласкавших тело, заставив Улию мысленно выругаться.

– Я не знаю, какие отношения связывали царицу Воды и предыдущую царицу Воздуха, но после вашей победы она казалась слишком подавленной, учитывая то, в каком состоянии мы застали ее с принцессой. Может это послужило причиной для решения отказаться участвовать целительницами в нынешней компании? А что касается царицы Земли, да, это без дополнительных вопросов. Она в самом начале сказала, что не будет принимать участия в походе и в обмене дочерьми. Она предложила обменяться лишь знаниями, но мы понимаем причину подобного. В случае, если и того будет недостаточно, то резервные войска вступят в битву под руководством царицы Рефаль

Крылатая встала на ноги и поклонилась Порывистой, приложив кулак к груди, совмещая таким образом знаки двух народов

– Я передам все так, как вы и сказали, Царица клана Воздуха, Аэль.

На губах появилась слабая улыбка. Если такова была воля Богинь… если им предстоит пройти этот путь рука об руку, то это должно быть сделано с полной отдачей с обеих сторон

– Да сберегут нас Великие и не лишат своей поддержки в эти трудные времена. До новой встречи, царица

И после сказанного крылатая направилась к выходу, оставляя юную предводительницу клана в раздумьях о грядущем.

– Возможно. В таком случае мы потеряли одним махом двух цариц.

Ответила Аэль, вынужденная признать такой факт. Его и понять можно было легко. Потерять любимую, как же знакома эта боль, как знакомо желание. Только вот… Взгляд сам опустился к плечу, на котором был узор метки обряда очищения. Обряд, да? А казалось, всю душу выгрызли. Баргустка напряглась и сделала усилие над собой, чтобы отбросить эту мысль далеко. Не важно. Это не важно, ведь царица должна вести клан. Ты уже отомстила Анор за это решение, выиграла свободу выбора.

Из мыслей вырвал жест дурфы. Как странно сочетались оба прощания народов, немного непривычно, но дополняя друг друга, а не противореча.

– Да будет благосклонна Ретивая и ветер ее в наши спины лишь удачу с победой принесет.

Мягче произнесла свои слова баргустка, прощально приложив кулак. Но не успела уйти Улия, как в дом вошла Илаэр. Длинноногая воительница с походкой грациозной и опасной, а улыбкой чарующе прекрасной. Похоже, на это зрелище не покупалась только Каска и Аэль. Царица улыбнулась уголками губ, а Левая Рука Клана приложила к груди кулак у сердца и обратила взгляд к баргустке.

– Царица, как и приказано, спешу составить свой доклад.

На распев отчиталась воительница. Аэль кивнула.

– Хорошо. Расскажи мне сколько прибыло сестер. И да, обращайся по имени. Ты мне остаешься подругой, Илаэр. Ни к чему эти жамства.

– Но… – было начала перечить бывшая Скрытый Клинок, на что Аэль покачала кучерявой головой.

– Никаких но. Заслужу когда право, тогда и будешь звать. Не раньше.

На губах Левой руки клана показалась улыбка, а на щеках милые ямочки. Еще раз чуть поклонившись, Илаэр вновь взглянула в глаза подруги.

– Аэль, в городе уже собрано шесть сотен воительниц, с ними как минимум пять сотен целительниц и еще порядка полторы тысячи Слушающих Ветра. Фаар отправилась в другие селения, все города и становища около Рокута призваны и будут расквартированы около города. На ночь они останавливались в селении в двух часах пути. Обоз и провизия почти готовы. Оружие, снаряжение. В кузне готовят запас на случай повреждений и долгих сражений. Изволишь еще что-то?

Аэль послушав подругу, пару раз вдумчиво кивнула. Не плохо. Похоже Илаэр все силы вложила в то, чтобы как можно быстрее снарядить войска к походу. Практичность воительницы сделала из нее хорошую Левую Руку клана.

– Хорошо. Дождемся, когда придут остальные войска. Следует послать гонцов в другие округа. Яхиль, Айриз. Пусть готовят своих воинов, разместятся частично здесь и по границе. Если нам понадобится подкрепление – они должны быть готовы выступать. Фуража тоже должно быть достаточно на несколько месяцев. Бой может затянуться. И… Как закончишь, отдыхай. Потом времени может и не быть.

Илаэр только усмехнулась. В глазах баргустки взыграл веселый огонечек.

– Как скажешь, Аэль. Да хранит тебя Великая.

Попрощалась Левая Рука Клана и ушла, привычно выписывая восьмерки бедрами.

Утро, сонное, раннее встречено оказалось Каской в объятиях любимой. Белые прядки шелковых волос щекотали подбородок, а губы растянулись в улыбку.

– Доброе утро, милая.

Воительница поцеловала в носик супругу и приподнялась. Теперь стоило одеться. Без одеяла тело встретила прохлада прошедшей ночи, от чего баргустка поспешила натянуть штаны и рубаху поскорее.

– Пойдем пораньше. Сегодня Ганхе не придет. Чувствуется и Ноэль не будет тренироваться. Стоит мне отряд поднимать, а это большая ответственность.

Лора в отличии от Каски очень-очень хотела остаться в теплых объятиях под оковами сна уставшая после вчерашнего. Но, вспоминая злую Маюриэль и наставницу, сильно пожалела о своем желании, вскочив сразу после любимой.

– с добрым утром, хорошо спалось? Ничего не болит?

– Извини, что даже без завтрака. Не хотелось бы хозяйничать на кухне Маэль, это может мне дорого стоить. Загляни потом в любую из пекарен, там тебе дадут паек. – Отозвалась Каска, окинув бегло взглядом дурфу.

– А еще… Сходим потом к ремесленницам. Давно пора сменить твой наряд на наш, баргустский. – Улыбнулась уголками губ воительница и на этом отвлечения подошли к концу. Каска не петляла по улочкам, а тут же устремилась к месту пребывания ночи – к бытовкам целительниц, где не без одобрительной улыбки обеих встретила Первая милосердных.

– Сдаю вам на сохранение, Первая. – Улыбнулась в ответ Каска. Женщина только отмахнулась.

– Сохранит богиня. Ступай, Скрытый Клинок. Да хранят тебя Великие.

Баргустка напоследок взглянула на супругу и в этих глазах читалась безразмерная нежность.

– Да хранят тебя Великие, нареченная. Мы свидимся вечером. Никуда не убегай.

После сказанного ветер простыл, а Каски как не бывало. Шустрая дочь воздуха убежала, скрылась за первым же переходом с улицы на улочку, а там и вперед к площадке тренировочной воительниц.

– Светлого дня перед очами Великой, Первая – поприветствовала Лора первую целительницу и попрощалась с возлюбленной, – да сбережет тебя Великая для меня, будь осторожна, я буду тебя ждать.

Девушка проследила взглядом за супругой, так скоро скрывшейся за одним из поворотов.

– Маюриэль, вы сказали задать сегодня вопросы… – Тихо начала дурфа, которая не могла скрыть своей улыбки

– Да-да, пока девочки собираются, ты можешь их задать. Что тебя заинтересовало? – Уточнила на распев баргустка. Ночного одеяния Маюриэль как не бывало. Снова его заметило белое платье более плотное, чем то, в котором предстала Первая при свете улыбки Проказливой, но и сейчас баргустка оставалась прекрасна и по своему красива. Правильные черты лица, красивый овал и яркие свежие губы. Только бледность немногим больше обычного, возможно, от того, что целительница много своих сил отдавала раненным во время исцеления. Только вот взгляда это нисколько не меняло, ровного, будто взгляд наставницы, спокойного, будто течение равнинной реки.

– Я хотела бы узнать, насколько сильно можно в таком случае растягивать волокна? Есть ли какие-либо ограничения? Или мне руководствоваться собственными ощущениями? Как у вас получилось так быстро затянуть эти раны? Разве это не забирает слишком много сил?

Крылатая стала расспрашивать баргустку с пристрастием, надеясь получить ответы на все свои вопросы, а после и начать практиковаться, чтобы добиться таких же высот. Амбициозная и целеустремленная. Эти два качества по одиночке были почти бесполезны, но приносили огромные плоды, когда сплетались вместе в одном теле. Дурфа загорелась огоньком. Ей ужасно хотелось узнать так много, чтобы приносить пользу. Чтобы Каска могла не беспокоиться о ней.

Лора знала, что эти силы понадобятся и для другого. Очень скоро каждая целительница, даже самая слабая, должна будет внести пусть и небольшой, но вклад в общее дело. Надо быть готовой лечить оперативно и качественно, чтобы вернуть воительниц в строй как можно быстрее.

– Отвечая на твой вопрос, Лора, мышцы можно разрушать, каждое волокно до семидесяти процентов, более нельзя. Тогда и эти ткани будут безвозвратно утрачены и новых ты не сможешь из них сотворить.

Осторожно начала свою рассказ баргустка. Похоже, Первая совсем не удивлялась такому любопытству. Учитывая пост и навыки, скорее всего Маюриэль была одной из немногих, кто творил подобные вещи так спокойно и выдержано.

– Но стоит учитывать, что нельзя воздействовать никак иначе на ткани в целях обезболивания, ни повлиять на реакцию болевой лихорадки. Она обычно наступает при третьем – седьмом разрыве. Та воительница, что попала к нам, очень вынослива и сильна, но даже с ней могло случиться плохое. Стоит учитывать состояние потерпевшей. Если оно слишком тяжелое, можно подождать, пока организм окрепнет и затем провести данные манипуляции. Главное не дожидаться ложных сращений волокон и отмерания окончаний. А также учитывать где произошел разрыв. В случае со Скрытым Клинком мы спасли ей не только руку, как часть тела, что помогает сражаться, но и в принципе конечность.

Поведала, будто лекцию читала, Первая из целительниц. Девушка перевела дыхание и продолжила.

– Зверь разорвал не только мышцу, вырвав куски плоти, но и повредил артерию. Они верно поступили с дурфой, что прижгли, но без исцеления рука была бы обречена.

Маюриэль закончила с пояснением и пока собирались руки подразделения, дала возможность обдумать все сказанное Лоре.

– Видишь ли, дело в практике, а еще использовании энергии. Когда ты научишься получать ее извне, контролировать воздух в теле, ты сможешь его применять во благо. Но мой совет концентрироваться на одном. Так я работала со своей энергией и только энергией воительницы, растягивая волокна и сдвигая. Ты удерживала важные части и мое внимание они не тратили, но любое лечение требует предельной концентрации от целительницы. Будь предельно внимательна.

Наставила подопечную Маюриэль, ускользнув в группу, когда пришла вторая крылатая. Первая начинала раздавать распоряжения кто с чем работает сегодня.

Тем временем дурфа, покинувшая обитель царицы, встретила по пути Илаэр. В этой баргустке было много всего захватывающего и желанного для многих, но мысли крылатой занимала лишь одна грубиянка, которую всячески пытались выкинуть из головы. Девушка помнила каждый поцелуй, каждое прикосновение.

То, как бежали мурашки, когда достигали пика, глухие стоны. Ее лицо, такое умиротворенное. Оно показалось ей очень милым. Уставшая баргустка, довольная и сонная. Тот последний поцелуй. Ах, Улия, ты ведь только что была у царицы и разговаривала о таких серьезных вещах. О чем ты думаешь?

Верно, надо было возвращаться к принцессе и передать ей слова, да только со второй принцессой стоило попрощаться. Так и отправилась посол к бытовкам целительниц, решив, что сможет найти ее там, но если бы не нашла там, то пошла бы прямиком к лазарету.

Долго ходить в поисках Лоры не пришлось и крылатую нашли с Первой целительниц.

– Светлого дня перед очами Великой. Вы так рано собираетесь, я и не надеялась вас застать. Принцесса, я закончила свои дела здесь и теперь возвращаюсь. Берегите себя.

Беловласая ахнула, когда увидела посла

– Улия, твои волосы, я… пусть Богиня присмотрит за тобой. Надеюсь, что ты без происшествий доберешься. Передай Дорэль, что я скучаю…

Улия очень быстро ушла. Также быстро, как и пришла, но вот настроение целительницы было подпорчено и пропало также, как и дурфа за поворотом. Улия упорхала на своих крыльях, как бабочка, за которой погнался маленький гут. Да только за дурфой гнался не гут, а огромные проблемы, которые она нажила себе сама. Пролететь по тем же местам, но почему они казались теперь совершенно другими? Два дня тишины, за которые крылатая успела многое обдумать и хорошенько подготовиться к тому, что будет ее ждать при встрече с принцессой и народом.

К тому времени, когда Улия прилетела, лагерь все еще был на месте, так как подкрепление пришло лишь за несколько часов до самой крылатой. Им требовался отдых, после которого они направятся дальше. Легкая походка, которая привела пернатую к шатру наследницы под удивленными взорами окружающих. Клапан отворили, а к Дорэль вошла посол, которую встретили с улыбкой, но та быстро сошла, сменившись на хмуро нависшие над глазами брови. Но, несмотря на сменившееся выражение лица девушки, крылатая невозмутимо поклонилась.

– Я выполнила Ваши указания, наследница. Спешу отчитаться. Царица Аэль просила передать, чтобы Вы не беспокоились и, что на то была воля Богини. Клан Воздуха предоставит сто тысяч воительниц. Клан Огня меньше. В распоряжении дочерей Воздуха кони быстрые и маневренные, а вот у Огненной они более выносливые. Также велено сказать о том, что Порывистая поведет дочерей Великой к городу вместе с Огненной. На этом всё

Дорэль хмурила брови до самого конца. Да и потом тоже, после чего с силой стукнула по столу с картой, который даже треснул.

– Это не всё! Улия! Ты понимаешь, кем являешься?! Ты понимаешь, что теперь будет?! Ты шла к этому так долго и упорно, а теперь… Теперь все разрушила за какие-то четыре дня!

Дорэль была в ярости. Но скорее она злилась не на саму дурфу, а на себя. Снова самобичевание сыграло злую шутку с крылатой, которая видела то, сколько усилий прикладывала Улия для того, чтобы наследовать дело матери с достоинством.

– Наследница… нет, Дорэль, я ведь знала на что иду, какие будут последствия. Все хорошо. Я сама захотела этого. Я сделала это тогда, когда пожелала нужным, но приношу свои извинения за беспокойство, Ваше Высочество. С Вашего позволения, я оставлю свою должность, когда мы вернемся в столицу, если же только Вы не хотите, чтобы я сделала это незамедлительно.

Крылатая вздрогнула, когда раздался громкий хруст стола после не менее громкого удара по нему. Но она была такой… счастливой? Именно такой показалась Улия принцессе. Ведь никогда раньше не видела темноволосая подобного выражения лица подруги. Тяжелый вздох, за которым последовала грустная улыбка.

– Я разрешаю, разрешаю оставаться в должности до тех пор, пока мы не вернемся домой.

Хотя Дорэль прекрасно знала, что после возвращения дурфа скорее всего спрячется дома и будет проводить день за днем с выпивкой и какой-нибудь книгой, что скорее всего ее задачи посла будут не необходимы, об этом речи не пошло. Просто время шло и с каждым днём приближенных и таких дорогих принцессе личностей становилось все меньше. Их судьбы складывались, пути расходились, а её ожидало серое одиночество. Так думала Дорэль, когда на следующее утро крылатые покинули свой лагерь, отправившись в долгий путь к исторической столице народов, проклятому городу, который надо было еще отвоевать…