Читать книгу Коктейль Сталина - МемуаристЪ - Страница 11

Расстрельная записка военкора Симонова

Оглавление

Константин Симонов ненавидел Сталина уже лет с пятнадцати. Так нас пытаются уверить его посмертными мемуарами, опубликованными через десяток лет после ухода поэта. Да-да, тот самый лауреат шести Сталинских премий.

Лазарь Шиндель сообщает, что обработал найденные в архиве диктовки Симонова и издал как книгу мемуаров литератора. Книга получилась откровенно странная.

Симонов, якобы, вспоминал, что уже в пятнадцать лет заслушивался издевательской частушкой:

«Ой, калина-калина,

Шесть условий Сталина,

Остальные – Рыкова

И Петра Великого».

Кто не помнит, речь про государственную программу развития промышленности и сельского хозяйства, которую выдвинул товарищ Сталин. Прозвучали эти условия впервые в докладе «Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства».

Условия крайне толковые. По итогам обсуждения были даны поручения Высшему совету народного хозяйства Союза и Наркомату снабжения. Частушка, скажем прямо, откровенно кулацкая. Слабо верится, что Симонову такое было близко.

Оказывается, в тридцатом году и откровенно националистические, и антисталинские листовочки ходили. Да не просто ходили, а издавались изрядными тиражами на гектографах. Это не тогдашний ксерокс, а почти типографская машинка.

На одной из листовок, памятных Симонову, изображалась речка. На берегу стоят люди одной национальности: Троцкий, Зиновьев и Каменев.

А на другом берегу кавказцы: Сталин, Енукидзе и то ли Микоян, то ли Орджоникидзе. Сопровождается подписью:

«И заспорили славяне, кому править на Руси».

Любопытно, где это товарищ Симонов знакомился с такими листовочками? Стиль-то крайне узнаваемый, например, из фашистских листовок времён финской кампании:

«Бей (лицо известной национальности) политрука, морда просит кирпича».

Это же фирменный заход доктора Геббельса – посмотрите, все большевики из национальных меньшинств. Нацмены разворовали Россию и прочие комиссары с пейсами на плакатах.

Ну нацистам простительно, у них голова так была поломана, а вот Симонов такое где брал? Да были ли такие листовки?

Дальше оказывается, что Симонов очень любил Бухарина:

«В разговорах, которые я слышал, проскальзывали ноты симпатии к Рыкову, к Бухарину, в особенности к последнему, как к людям, которые хотели, чтобы в стране полегче жилось, чтоб было побольше всего, как к радетелям за сытость человека».

Напомню, что Бухарин яростно выступал против коллективизации, за элементы капитализма на селе. А радел в основном за сытость кулаков на селе, предлагая сохранить этих крепких хозяйственников. То, что при этом основная масса крестьян окажется в долговой кабале у кулака, ну что ж, издержки истории.

Именно с Бухариным связан и рассказ Симонова о жестоких Сталинских репрессиях. В сорок четвёртом году его мама нашла старую записку ужасного содержания:

«Милая мамочка, я не приду, меня вызывают ровно на пять часов к Николаю Ивановичу Бухарину. Зачем – пока не могу тебе сказать, пока это секрет, скажу потом. Сын».

Секрет был в том, что молодой Симонов написал новые стихи. И хотел просить Бухарина об их публикации в «Известиях». Но в сорок четвертом Костя Симонов, подполковник, фронтовой корреспондент и лауреат двух Сталинских премий задрожал и немедленно порвал старую записочку в мелкие клочки.

«В те времена это могло бы кончиться плохо не только для печатавшего в Известиях свои стихи студента Литинститута, но и для его родителей. Да и не только тогда, но и в сорок четвертом году».

Ну что, простите, за бред? Симонов, на минуточку, сын царского генерала и княжны Оболенской. Отчим – царский подполковник. Вся родня из благородных.

Да если верить либералам, его за одно происхождение должны были трижды к стенке поставить. Но почему-то с «репрессивного» 1938 года Симонов не в лагере, а член Союза писателей. Какие, к собакам, записочки про секреты Бухарина?

Кстати, про репрессии Симонов с удивлением пишет, что сейчас-то мы «знаем» их ужасающий масштаб. А тогда почему-то «ощущения массовости происходящего» не было. Может потому и не было, что «массовые» репрессии придумали в восьмидесятые с целью развала Союза?

Показательно, как в мнимых мемуарах Симонова извращают, казалось бы, вполне прямые рассказы очевидцев. Симонов пересказывает беседу с Фадеевым об аресте Михаила Кольцова (Моисея Фридлянда).

Фадеев рассказывал, что Сталин спросил, верит ли тот в виновность Кольцова. Когда Фадеев сказал, что не особо, вождь отвёл к Поскрёбышеву и приказал выдать для изучения дело Кольцова.

После прочтения дела Фадеев был шокирован и сомнений в справедливости обвинения не осталось. О чём Фадеев прямо и рассказал Симонову.

Но нет, автор мемуаров с ехидцей вкладывает в уста Симонова такие слова:

«Горечь от безвыходности тогдашнего положения самого Фадеева, в глубине души все-таки, видимо, не верившего в вину Кольцова и не питавшего доверия или, во всяком случае, полного доверия к тем папкам, которые он прочитал».

Вот же Фадеев сам сказал, документы видел, удостоверился. Тяжело признать, но и не признать нельзя. Но нет, наверняка держал фигу в кармане. Ну из лихих лет перестройки виднее.

И в том же духе раз за разом во вполне исторические рассказы Симонова ядовитой нитью вплетаются антисоветские уколы. Что за детский сад – какие-то белогвардейские частушки, листовки националистические вполне геббельсовского толка.

Жалостливые рассказы как за записочку маме о стихах в газету могли поставить к стенке. Ну ведь чистый и незамутнённый стиль почитателей Солженицына.

Мог ли писать (или хотя бы диктовать) такое замечательный Советский писатель и поэт Симонов? Позвольте усомниться. Подлинный Симонов в сорок первом году (уже после мнимых «массовых репрессий») написал так:

«Пускай Информбюро включает в сводку,

Что нынче, лишних слов не говоря,

Свой штык врагу втыкая молча в глотку,

Мы отмечаем праздник Октября».

Есть ли в этих словах хоть на грамм настроение, которым проникнуты мемуары? Затаённая, как постыдная привычка, антисоветчина, червоточинка ненависти к родной стране?

Нет, не могу поверить, что таким был Константин Симонов, липовые это мемуары, что ни говори. В том же стихотворении поэт о своей позиции сказал прямо:

«Товарищ Сталин, сердцем и душою

С тобою до конца твои сыны».

Коктейль Сталина

Подняться наверх