Читать книгу Место, где зимуют бабочки - Мэри Элис Монро - Страница 9

Свинцовые облака повисли над озером Мичиган. В воздухе ощутимо запахло зимой. Скорее, скорее в путь, быстрее на юг, туда, где тепло! Это желание крепло в Луз с каждым новым порывом колючего, по-зимнему холодного ветра. На третий день пребывания в Чикаго она проснулась ни свет ни заря. Надо пораньше забрать машину и немедленно в дорогу. Мысленно она снова прикинула, сколько дней у нее остается в запасе. Пошла уже вторая неделя октября, но если ей удастся быстро отыскать тетю в Сан-Антонио и они тут же отправятся в Мексику, то успеют как раз вовремя – ко Дню поминовения. Однако в любом случае надо торопиться.

Утренняя суматоха в такерии закончилась. Луз натерла до блеска последний котел, не оставив на нем ни малейших следов сажи и копоти. Потом взяла тряпку и стала протирать прилавок из нержавеющей стали. Она терла тряпкой с такой силой, словно матрос, драящий палубу, пока прилавок тоже не засверкал, как зеркало.

– Кончай пыхтеть, – ласково попеняла ей на ухо Офелия. – А то ты нас совсем устыдишь. Или хочешь приучить Кордеро к такому совершенству? Тогда он вообще с нас не слезет.

– Но ведь сегодня же мой последний рабочий день. Вот я и хочу оставить после себя все в полном порядке.

– Говорю же тебе, успокойся! Мне еще тут после тебя трудиться и трудиться. Забыла, подруга?

Луз прислонилась к прилавку и перевела дыхание. Кожа на ее руках потрескалась от постоянного соприкосновения с хлоркой и мокрыми тряпками, которыми она вытирала столы. Ноги гудели от усталости. Попробуй-ка побегай весь день между столиками, разнося клиентам напитки и снедь. И все же эти дни, которые она отработала в такерии, ей понравились. Общение с Офелией отвлекало от невеселых мыслей, а заказы в час пик сыпались на голову с такой скоростью, что она и думать забыла, что плохо говорит по-испански. Конечно, кое-кто посмеивался, иные говорили, что она сильно коверкает речь, но заказы тем не менее безошибочно выполнялись, и она еще ни разу не перепутала лепешки тако или фасоль с острым соусом с чем-то другим.

– Звонила своему парню? – поинтересовалась у нее Офелия. Она тоже облокотилась на прилавок, перекинув полотенце через плечо. – Как его зовут? Сэмми?

– Салли. Нет, сегодня еще не звонила.

Луз испытала мимолетное чувство гордости за свою выдержку. Правда, она и сегодня уже успела несколько раз проверить входящие, но Салли пока не звонил. Он вообще не позвонил ей ни разу за все минувшие три дня. Ночью она клала телефон рядом с собой, а потом долго лежала без сна, разглядывая свою крохотную комнату или бесцельно пялясь в окно в ожидании звонка. Но звонка не было.

– Думаю, он хочет, чтобы я позвонила ему первой. – Луз раздраженно швырнула тряпку на прилавок. – Он ведь был категорически против моей поездки. Мужчины, ты же знаешь, они страшные консерваторы. Я ведь ясно ему сказала, что сумею в случае чего позаботиться о себе, а он впал в такой раж…

– Ну, мне ты можешь об этом не рассказывать. У моего Энджела характер похлеще! А что делать? Надо терпеть.

– Вот пусть и звонит мне первым, – насупилась Луз.

– А если он не позвонит? На твоем месте я бы не стала тянуть и сама бы позвонила… пока другая девчонка не положила на него глаз. Знаешь ведь, как это бывает?

Луз не замечала за собой склонности к ревности. Впрочем, Салли и повода не давал ей ревновать. Но слова Офелии задели ее за живое. Внутри все похолодело. Неужели ее Салли способен на такое вероломство? Не успела она отъехать из города, а у него уже новая подружка! Но вслух она твердо ответила:

– Мой Салли не такой.

– Ну, не знаю, не знаю, какой он там у тебя, – сладко пропела Офелия. – Зато хорошо знаю другое: кошка за дверь, мышка на стол.

– Может, с твоим мужчиной так и есть. Но мой Салли… он не такой! И вообще, если я узнаю, что он обманывал меня, так он мне и даром не нужен!

– Тебе виднее, подруга, – примирительно проговорила Офелия и наклонилась к Луз, чтобы слегка поддеть ее плечом.

– Я позвоню ему завтра, когда буду в дороге.

– То есть когда он уже никак не сможет тебе помешать, да? – Офелия насмешливо вскинула брови.

Луж пристыженно прикусила губу. Если начистоту, Офелия попала в самую точку. Именно так она и планировала. Разумеется, ей очень хотелось перекинуться парой слов с Салли, но слушать его бесконечные наставления и увещевания… Нет уж! Увольте! Она устала от его мрачных прогнозов. Ему почему-то все видится исключительно в дурном свете.

– А ты его хоть любишь? – неожиданно спросила Офелия.

Луз бросила на нее удивленный взгляд, несколько растерявшись от прямоты, с какой был задан вопрос.

– Конечно, люблю. Мы встречаемся несколько лет. – Луз мысленно посчитала, сколько лет прошло с тех пор, как они познакомились. – Мы познакомились с ним в технологическом колледже. Я как раз заканчивала курс по специализации «Социальные службы», а он только-только поступил на первый курс факультета автомеханики. Такой высокий широкоплечий увалень, длинные прямые волосы и застенчивая улыбка. Честное слово, стоило мне его увидеть, и я тут же растаяла. И так было всегда. А произошло все случайно: просто наши шкафчики оказались рядом, то есть мы с ним сталкивались нос к носу каждый день. И все равно он осмелился пригласить меня на чашечку кофе только спустя две недели.

– Очень мило. Повел себя как смущенный мальчик, а ведь стал к тому времени студентом колледжа.

– Да не в этом дело. Колледж здесь совсем ни при чем. Просто есть такие ребята… они будут стеснительными в любом возрасте.

– Только не мой Энджел, – рассмеялась Офелия. – Уж он-то сразу появился на свет с замашками сорокалетнего мачо.

– Боже, три года уже прошло, – тихо обронила Луз, скорее для себя, и по ее лицу скользнула растроганная улыбка. – Салли замечательный парень. Такой внимательный, заботливый…

Офелия скорчила веселую рожицу:

– Ну, ты даешь! Заботливый! Я тебе о любви толкую, подруга. Страсть! Ты знаешь, что это такое? Когда сердце уходит в пятки, стоит ему войти в комнату. А когда он целует тебя, то ты вся плавишься в его руках.

Луз слегка пошевелилась, переминаясь с ноги на ногу. Она попыталась вспомнить, когда последний раз испытала сладостный трепет в груди рядом с Салли. Когда же это было, господи?..

– Не дури мне голову, – попыталась она отделаться от Офелии незлобивой шуткой. – Салли – очень сексуальный. Сильный, мускулистый. Конечно, рабочая закваска. Ничего изысканного. Он скорее похож на Марлона Брандо, чем на Джеймса Бонда.

Офелия слегка наморщила носик:

– А это что за парни?

Луз округлила глаза и весело рассмеялась, не зная, как лучше объяснить Офелии, кто есть кто.

– Это… знаешь, два таких ярко выраженных социальных типа. Один – простой работяга, но очень сексуальный. А второй – богач с кучей денег и возможностей.

– Тогда у моего Энджела есть что-то от них обоих, – игриво промурлыкала Офелия.

А Луз в этот момент подумала, что ей всегда было приятно видеть Салли. Но вот сердце… сердце ее давно перестало трепетать при встрече с ним. Наверное, со временем первоначальная страсть угасает. Или все же нет? Говорят, на смену страсти приходит что-то более серьезное, глубокое, прочное. И все же их отношениям с Салли явно не хватает чего-то! Но она не стала обсуждать свои сомнения, а лишь промямлила:

– Мне с Салли… комфортно.

– А мне комфортно лежать на моем старом диване. Нет, это не любовь, подруга!

– Да? – растерялась немного Луз от столь однозначного вердикта и машинально заправила выбившуюся из-под резинки прядь волос. – А что это тогда, по-твоему?

– Это… это… – Офелия стянула с плеча полотенце и стала складывать его. – Сама не знаю, что это такое. Наверное, дружба. Дружба с элементами секса.

Луз издала короткий смешок и отрицательно замотала головой. При чем здесь дружба? Ее отношения с Салли гораздо серьезнее и эмоциональнее.

– Да, в чем-то ты права. Салли действительно для меня самый лучший и близкий друг. Это так. – Ей все еще хотелось объяснить Офелии, сколь сильно ее чувство к Салли. – Я ему абсолютно доверяю и делюсь с ним всем. Порой даже своим подружкам я не могу рассказать того, что рассказываю Салли. А он… он всегда знает, что мне нужно и когда это мне нужно.

Глаза ее заблестели от слез, когда она вспомнила, каким заботливым и нежным был Салли все те дни, что предшествовали похоронам, да и после похорон тоже. Как же ей хорошо плакалось в его объятиях!

– Когда умерла бабушка, он каждую минуту был рядом. Не отступал от меня ни на шаг. Следил за тем, чтобы я что-то поела или немного поспала. Он даже волосы мне расчесывал. Вот. – Луз бросила короткий взгляд на Офелию и увидела на ее лице замешательство.

– Да он с тобой возился, как самая заправская мамаша! Только и всего.

– Нет, это было круто, – не согласилась с ней Луз. – Понимаешь, я после смерти бабушки вся будто рассыпалась: потеряла сон, не могла спать. Мне даже расческу держать в руках было трудно. А у меня такие густые волосы. Они тут же сбились, прямо настоящее осиное гнездо на голове. И вот однажды вечером Салли взял расческу и принялся расчесывать мои волосы сам, прядь за прядью, осторожно распутывая волосок за волоском. Это было так приятно. У меня было такое чувство, будто я под гипнозом. – Лицо Луз озарила улыбка. Даже самые мелкие подробности воспоминаний о том незабываемом вечере были для нее дороги. – Он был таким нежным. И я тогда почувствовала себя в полной безопасности. Ведь рядом со мной такой заботливый, такой нежный и внимательный мужчина!..

С лица Офелии в момент исчезло саркастически-насмешливое выражение, и по нему разлилась тоска. Луз стало неловко, она отвела глаза. И чего разоткровенничалась, в самом деле?

– Вот потому я считаю, что ты ошибаешься, – поспешила она резюмировать их дискуссию. – То, о чем ты говорила, – это начальный этап влечения. Конечно, секс и все такое… это очень приятно. Но это еще может быть и самая обыкновенная похоть. А она, сама знаешь, легко приходит и легко уходит. А я же тебе говорю о настоящей любви, на всю жизнь! Знаешь – жили долго и счастливо и умерли в один день…

Офелия, хмыкнув, тщательно вытерла руки насухо и ткнула в Луз длинным накрашенным ногтем:

– Если так, почему же ты не бежишь со всех ног поскорее выскочить замуж за того мужчину, который каждый вечер чистит тебе зубы и расчесывает тебе волосы, а? Что-то здесь не стыкуется, подруга. Казалось бы, о лучшем муже и мечтать не приходится…

– Вот и бабушка так говорила. Она вообще боялась, что мне двадцать один, а я все еще не замужем. Она не понимала, что сегодня на эти вещи смотрят иначе. Мне еще рано выходить замуж и заводить семью. Но это мое мнение, и только, – поспешила она успокоить Офелию, бросив взгляд на ее округлый живот. – Салли тот другого мнения. Он хоть сегодня повел бы меня под венец, если бы я сказала ему «да». Но я пока не тороплюсь. Прежде всего, хочу закончить учебу, получить образование. И мне еще так многое хочется узнать, увидеть, посмотреть… Успею еще стать домашней матроной. А пока мне много хочется… Может, я стану учить ребят в школе… или что-то еще. Порой мне так хочется снова сесть за парту!

– Ну уж нет. – Ужас застыл на лице Офелии. – Я едва дождалась, пока вырвусь из школы. Итак, что мы имеем? У тебя есть хороший парень, надежный, верный, который хочет жениться на тебе, а ты бежишь от него. Что с тобой творится, голубка? Вот я ни о чем другом и не помышляю. Обзавестись семьей, родить ребеночка, зажить вместе с мужем и детьми под одной крышей. Что может быть лучше. – Она рассмеялась и любовно погладила свой живот. – Вот он, мой дорогой, скоро, совсем скоро увидит свет.

– Вы собираетесь с Энджелом пожениться?

– Само собой, – ответила Офелия с вызовом, будто кто-то сомневался в ее словах.

– Надеюсь, свадьба скоро? А то малыш рискует остаться без отцовской фамилии, когда ему подойдет срок появиться на свет.

Луз сказала все это в шутку, но сразу же пожалела о своей глупости, ибо с Офелии мигом слетела вся ее уверенность.

– Прости, Офелия, я не хотела… – начала Луз пристыженно.

– Энджел считает, что нам совсем ни к чему спешить со свадьбой, – удрученно проговорила Офелия. – Говорит, что свидетельство о браке – это всего лишь бумажка. И нашему ребенку все равно, есть оно у нас или нет. Но он обещает мне, что мы обязательно поженимся. Но позже. Говорит, надо подсобрать деньжат, чтобы все было как у людей. Я мечтаю о большой свадьбе с кучей народу. И непременно белое платье. Хочу, чтобы и родители мои приехали из Мексики на наше торжество.

Офелия смахнула с прилавка какую-то невидимую пылинку.

– Но ничего не поделаешь, – закончила она невесело. – Придется подождать. Он же не виноват, что хочет жениться на девушке, у которой нет ни песо за душой. И бумаг никаких тоже нет.

Луз вдруг поняла, что Офелия исправно повторяет все те мысли, которые успел вбить ей в голову Энджел.

– Семья – это все, – сказала, как отрезала, Офелия. – Мои родители вынуждены были вернуться обратно в Мексику. А я стала жить со своей теткой в Канзасе. Хорошая женщина, но все же не родная мать. Мне тогда было только тринадцать. Сколько я слез пролила, ты бы знала. Плакала и плакала. Даже хотела руки на себя наложить. Ты не представляешь, каково это – оказаться одной в чужой стране, а рядом нет ни одного близкого человека.

– Немножко представляю, – пробормотала Луз.

Офелия изогнулась и стала растирать поясницу.

– Хорошо еще, что у тетки не было своих детей. И мужа тоже не было. А потому обращалась она со мной нормально. Во всяком случае, старалась не обижать. Не всегда это, правда, у нее получалось. Днем я училась в школе, а после школы подрабатывала в садоводческом хозяйстве, где трудилась и моя тетя. Когда я училась в старших классах, тетя завела себе нового дружка. – Офелия брезгливо скривила губы. – Пил не просыхая. И все требовал, чтобы я называла его дядей. Как же! Сейчас! Словом, достал он меня. Я старалась лишний раз дома не показываться. Спуталась с плохой компанией, в школе стала хулиганить, отметки хуже некуда. Пришлось с учебой завязать. Хотела было податься назад домой, в Мексику. Очень уж я скучала по родителям и по двум младшим сестрам. Они-то все в семье жили! Не то что я!

Она опустила руку и разгладила фартук.

– Вот поэтому кровь из носу, но я выйду замуж за Энджела. Он для меня все. Понимаешь? Конечно, характер у него не позавидуешь. И грубоват бывает порой, и вспылить может, особенно когда выпьет. Но он – отец моего ребенка. А это что-то да значит! Я знаю, он обязательно женится на мне. – Офелия положила руки себе на живот. – И будет хорошим отцом нашему ребеночку.

Кажется, Офелия пыталась убедить в этом не только Луз, но и себя. Но вот она развернулась и решительным шагом подошла к радиоприемнику, весело подмигнула Луз и включила мелодию на полную мощь. В зал полилась жизнерадостная музыка ранчеро.

– Давай потанцуем! Сегодня же у тебя последний рабочий день.

Судя по всему, Офелия обожала танцы, и большой срок беременности отнюдь не служил ей препятствием. Она вскинула руки и стала помахивать полотенцем в воздухе, описывая им плавные круги над головой. Бедра ее задвигались ритмично в такт музыке, живот подался вперед и выпукло обозначился под туго завязанным фартуком. Откинув голову, она самозабвенно подпевала любимому певцу, исполнявшему зажигательную любовную песенку. Луз невольно поддалась ее порыву и со смехом стала кружиться вокруг Офелии, а потом они, встав друг за другом, стали плавно и в унисон вертеть бедрами, отбивая ритм полотенцами. Луз вдруг вспомнила, как когда-то вот так же они отплясывали вместе с бабушкой у себя на кухне, успевая помешать соус в кастрюле или сполоснуть тарелку-другую. И при этом смеялись, словно девчонки-подростки.

– Ого! Вы, случаем, не… того?.. Совсем с ума спятили. – Голос мистера Кордеро перекрыл музыку. Он вышел из подсобки и, подойдя к радиоприемнику, убавил громкость.

– Просто мы влюблены в нашу работу, – весело отреагировала на его слова Офелия. – Прочь гонит работа наши заботы. – Она даже заговорила в рифму, продолжая ритмичные движения. – И потом, вы что, забыли? Сегодня же у Луз последний рабочий день. Должны же мы это как-то отметить!

Но мистер Кордеро лишь махнул рукой, приказывая ей замолчать, а сам, руки в боки, огляделся. Полы, прилавок, столики – все блестело и сверкало. Он удовлетворенно хмыкнул.

– Хорошая работа, – коротко констатировал он после некоторой паузы. И действительно, за минувшие дни Луз добралась до самых дальних уголков, куда могла дотянуться рука и щетка, и выдраила все, что только могла.

Но вот мистер Кордеро приблизился к ней и величественно протянул ей руку:

– Уверена, что не хочешь остаться у нас еще на некоторое время? Я бы увеличил тебе почасовую оплату.

Офелия тоже с надеждой взирала накрашенными глазищами на товарку.

– Спасибо. Вы очень добры, мистер Кордеро. Но я не могу. Вы же знаете, я обещала бабушке.

– Да-да, – понимающе кивнул мистер Кордеро. Собственно, он ни на что и не рассчитывал, делая свое предложение, а потому с готовностью протянул Луз конверт с деньгами и тихо, чтобы, не дай бог, никто не услышал, прошептал:

– Я тут тебе немного добавил… с учетом предстоящей дороги. По правде говоря, я бы и сам с удовольствием поехал вместе с тобой, но… сама понимаешь, дела!

Заметив смятение на лице Луз, уже готовой отказаться от его щедрого дара, он с усилием сунул ей конверт прямо в руки.

– Не выдумывай. Я так решил. Бери и не раздумывай! Будем считать, что это мой посмертный подарок твоей бабушке.

Луз растроганно улыбнулась и вдруг в порыве благодарности обхватила его руками за шею. Мистер Кордеро растерялся от такого неожиданного проявления чувств и неловко похлопал ее по плечу.

– Спасибо вам, мистер Кордеро! Огромное спасибо!

– Ты мне напиши, как у тебя там пойдет все дальше. Хоть открытку пришли по почте. Все лучше, чем эта электронная ерундистика. Или позвони Офелии. Да, вот что еще. Если выпадет свободная минутка, навести моих, ладно? Я вложил в конверт коротенькое письмо для своей матери. Постарайся сделать так, чтобы она его обязательно получила.

– Обещаю! Yo prometo, – повторила она по-испански. Лиз определенно улучшила свой испанский за последние дни.

– Тогда ступай с богом! Надо же успеть забрать машину до того, как закроется мастерская. Когда вернешься обратно, дай мне знать о себе! Вдруг тебе снова понадобится работа…

Луз еще раз прочувствованно поблагодарила мистера Кордеро, обняла Офелию и прошептала ей на ухо:

– До свидания, моя дорогая. На обратном пути обязательно проведаю тебя и твоего малыша.

Из глаз Офелии мгновенно показались слезы, и она что есть сил прижала Луз к себе.

– Удачи!

Луз обвела прощальным взглядом зал такерии, сняла с себя фартук и бросила его в корзину для грязного белья, схватила с блюда, стоявшего возле кассы, мятный леденец и пошла к выходу.

– Всем до свидания, – попрощалась она в последний раз, и маленький колокольчик грустно звякнул, когда за ней захлопнулась дверь.

Мистер Вера сделал все, что было в его возможностях. Луз веером разложила перед ним на прилавке потрепанные купюры достоинством в двадцать долларов. Обычно она рассчитывалась чеками, всякий раз с горечью наблюдая, как стремительно тает ее баланс. Но тут пришлось пустить в ход наличные. Потратить столько денег на ремонт машины! У нее заныло сердце. Механик сгреб деньги и поблагодарил ее, клятвенно заверив, что ее старенький «Фольксваген» сейчас легко пробежит еще как минимум сто тысяч миль, а то и все двести.

– Если повезет, конечно, – добавил он с плутоватой ухмылкой.

Внезапно Луз ощутила необыкновенный прилив нежности к своему ярко-оранжевому чуду по имени El Toro. Автомобиль стоял в ожидании хозяйки такой чистенький, такой намытый, готовый сию же минуту с места в карьер пуститься в дорогу. Она включила зажигание, и Бычок издал радостный рев. Красивый получился звук.

– Большое спасибо, – поблагодарила она автомеханика и мельком бросила взгляд на панно, с которого ей подавал одобрительный знак образ Святой Девы. – И тебе, бабушка, спасибо! – добавила она едва слышно.

Поломка машины в дороге, что может быть хуже? Но досадная остановка обернулась для Луз бесценным опытом. Хорошо, что она не свернула с пути и не сгрузила свои проблемы на Салли, сама отлично со всем справилась, поняла, что незнакомые люди могут быть добры, проявят внимание, охотно придут тебе на помощь и в случае чего всегда подставят свое плечо. Да и новая работа тоже не прошла для нее даром. Всякая работа чему-то да учит. Но главное, Луз почувствовала себя куда увереннее и сильнее. Она достала из сумочки карты и снова разложила их на сиденье рядом с местом водителя. Дальнейшие планы ее таковы: сегодня она еще переночует в гостинице, а завтра на рассвете – в дорогу. Надо торопиться, ибо время поджимает. А потому придется ехать всю светлую часть дня. Но как же здорово снова оказаться в пути!

Одна беда: после ремонта машина не стала бегать быстрее. Она отчаянно шумела и тарахтела, но передвигалась все на той же умеренной скорости.

– Ладно, Бычок, – примирительно прошептала Луз своему драгоценному спутнику. – Давай договоримся. – Она ласково потрепала приборную доску. – Я тебя не гоню, а ты меня больше не подставляешь, ага? Обещаю – бензином буду потчевать досыта и передышки будем устраивать, как только захочешь. Но смотри у меня! Не вздумай сломаться! Идет?

Среди ночи Луз вздрогнула от телефонного звонка. Звонил ее мобильный. Она приподнялась на локте и сонным взглядом обвела темную комнатку, не сразу вспомнив, куда вчера положила телефон. Мобильник зазвонил снова. Луз лихорадочно вскочила с кровати и бессознательным движением схватила аппарат – он лежал на ночном столике. Наверное, Салли, успела мелькнуть в голове мысль.

– Слушаю.

– Луз? – Голос звучал глухо, но все равно срывался на крик. – Прости, что разбудила тебя. Но мне не к кому больше обратиться!

– Офелия, это ты?

– Я! Луз, пожалуйста, забери меня! Очень тебя прошу! Приезжай!

– Прямо сейчас?

– Да… подожди. – Офелия перешла на шепот. Голосок ее дрожал. Она в опасности и чего-то боится, поняла Луз.

К этому моменту она почти проснулась и сбросила с себя простыню, чувствуя, как бешено колотится сердце. Что случилось? Такой адреналин ей совсем ни к чему. Она замерла в ожидании продолжения разговора, вцепившись в трубку.

– Пожалуйста, приезжай, – горячо зашептала Офелия. – Я буду ждать тебя внизу. В дверь не звони! И поторопись!

– Еду.

Луз включила ночник. На стуле висели джинсы, чистая майка и ее любимый жакет. Она быстро оделась. Натягивая ботинки, успела посмотреть на будильник, стоявший у нее в изголовье. Без нескольких минут три часа ночи. Что могло приключиться с Офелией такого, что она подняла ее с постели в столь несусветную пору? Она подхватила вещи, приготовленные к поездке. В гостинице было тихо. Все спали. Луз на цыпочках спустилась по лестнице, оставила на стойке регистрации записку для Сюзанны и деньги за проживание и заспешила к выходу. Кажется, она догадалась, в чем дело. Стараясь не шуметь, Луз тихо вышла на улицу, осторожно прикрыв за собой дверь.

Город спал. На улице было холодно, густой туман окутал окрестности. В такой глухой ночной час оказаться одной, да еще в таком районе, как этот!.. Луз понимала – опасность может подстерегать ее за каждым углом. Она плотнее запахнула полы жакета, обозревая улицу. На перекрестке вспыхнул зеленый свет, и мимо проехали две машины. Но вот одна из них, седан, замедлила ход и слегка притормозила возле гостиницы. Боковым зрением Луз приметила, что за рулем мужчина. Кажется, он окинул ее изучающим взглядом. Еще чего не хватало! Было слышно, как в салоне вовсю гремит музыка, водитель курил. Луз деловито ссутулилась и, зажав в руке ключи от своего «вездехода», выражая всем видом своим сосредоточенную устремленность, заторопилась к машине, которую вечером припарковала чуть в стороне от гостиницы.

Дошагав до машины, она проворно уселась в кабинку, немного повозившись с дверцей – та не захлопывалась, – и в этот момент увидела, что седан опять проехал мимо нее. Но сработало зажигание, и El Toro дернулся с места. Кажется, пронесло…

Подкатив к дому Офелии, она смогла лишь со второй попытки припарковаться напротив ее подъезда, затем наклонилась к боковому стеклу и стала вглядываться в темноту, ожидая. Через минуту подъездная дверь отворилась и на невысоком крыльце показалась Офелия. На ней было какое-то допотопное атласное одеяние – или плащ такой? Прямо сплошной винтаж… Немыслимо яркого изумрудного цвета, что называется, вырвиглаз! В руках у нее была небольшая дорожная сумка. Что-то в ее облике, в том, с каким усилием она, держась за перила, спускалась медленно по ступенькам, заставило Луз выскочить из машины и броситься к ней на помощь. Офелия посмотрела на Луз, и она, онемев, застыла.

В тусклом свете уличного фонаря, закрепленного на стене дома, ее взору предстала картина свежих побоев: лицо распухло, губы в лепешку, левый глаз заплыл и глядит узкой щелочкой. Видимо, жаркая произошла сцена между ней и Энджелом.

– Негодяй, – со стоном выдохнула Луз, против воли припомнив в этот момент недавний их с Офелией разговор о силе страсти и свежести чувств. – Сукин сын!

– Пожалуйста, едем отсюда! Быстрее, – глухо взмолилась Офелия. Этот голос ее, интонация Луз показались чужими. Офелия никак не отреагировала на высказанные и невысказанные комментарии Луз – ей было совсем не до обсуждения своей незавидной в этот вечер судьбы, – тяжело шагая негнущимися ногами, она мучительно переносила величественное в зеленом балахоне тело с одной ступеньки крыльца на другую.

Но вот они в молчании добрались до машины, и Луз распахнула перед Офелией дверцу:

– Давай мне сюда свой саквояж!

Офелия безропотно вручила ей сумку, но вдруг застыла на месте и в беспокойстве принялась озираться.

– Постой-постой!.. Да где же она?

– Господи, кто еще?

– Собака! Моя собака! Она все время вертелась у меня под ногами… А теперь ее нет… Ты, случайно, не видела? Куда она запропастилась? Послушай, Луз, я схожу за ней…

Офелия развернулась было к крыльцу – откуда прыть взялась, – но Луз, не успев убрать сумку в машину, судорожно схватила ее за руку:

– Что ты делаешь? Самоубийца! Ну чистая самоубийца! Мало тебе? Ты посмотри на себя. Нельзя тебе туда, нельзя. Или не ясно? Поехали скорее!

Но Офелия с неожиданной силой, почти с возмущением, вырвала свою руку:

– Пусти! Это ты не понимаешь! Собака же! Моя собака! И ждет меня. Я только открою ей дверь, и она выскочит.

– А Энджел?

– Он в отключке. А когда проснется, он же ее пришибет! Когда его так несет… Я что, не знаю его? Не могу я ее оставить! Пойми же ты наконец…

Луз чертыхнулась.

– Ладно! Я сама схожу за собакой.

Идти ей было до жути страшно. Идти одной… К пьяному Энджелу, беснующемуся в парах алкоголя… Что с того, что Офелия так уверена, будто он спит? А вдруг не спит? Вдруг только в раж вошел? Тогда появление новой жертвы лишь подстегнет его, придаст ему вдохновения, и она получит свою порцию его – видимо, фирменных – синяков… Хороша же будет она такая вся разукрашенная за рулем оранжевой таратайки! Сладкая парочка!.. Вот она приезжает к родным для знакомства… Луз зажмурилась, чтобы прогнать от себя эти мысли и это видение… И, на ходу поставив сумку на землю, лишь уточнила неверным голосом:

– Он точно… сейчас спит? Энджел?

– Да! И собака там…

Офелия опустила руку в карман балахона и, пошарив там, достала связку ключей. Ключи громко звякнули, нарушив ночное безмолвие.

– Вот. От квартиры! Держи! На втором этаже левая дверь, нижний замок.

Луз схватила ключи и плотно зажала их пальцами, чтобы они не звенели – почему-то ей показалось, что Энджел непременно проснется от этого звяканья.

– Садись в машину пока, – бросила она Офелии, которую, кажется, свои синяки не волновали сейчас, а беспокоила только собака. – Я сейчас.

И она побежала к подъезду. Но на полпути спохватилась, притормозила и задала последний вопрос:

– А что за собака-то?

– Чихуа-хуа. Не бойся, она не кусачая!

– Хорошо хоть маленькая, а не какой-нибудь там питбуль, – тихо бормотала себе под нос Луз, поднимаясь по ступенькам крыльца. Она отперла парадную дверь и слегка приоткрыла ее в надежде, что собака сейчас выпрыгнет ей навстречу и не придется подниматься в квартиру. А ну как встретит ее в квартире сам Энджел? Но в подъезде, судя по всему, было пусто. Ни собаки, ни кошки, ни какой иной твари… Луз приоткрыла дверь шире и стала шарить вокруг глазами, привыкая к темноте. Забыла спросить главное: как зовут-то собаку? Она сложила губы трубочкой и почмокала языком, издав несколько призывных звуков.

– Салли, ты где? – сопроводила она ласково свой призыв. – Иди ко мне, скорее! Иди ко мне, умница! Салли…

Но почему Салли? Так работает подсознание? Луз не успела додумать мысль – откуда-то из глубин послышалось негромкое рычание. Луз переступила порог и вошла в подъезд. На нее пахнуло сыростью и застоявшимися запахами кухни. Она сделала еще шаг вперед и услышала, как дверь за ней неспешно захлопнулась. Кромешная тьма объяла ее.

Сердце учащенно забилось.

– Салли! Иди же ко мне, глупышка, – елейно прошептала она вполголоса.

Кто-то усиленно скреб когтями. У Луз от страха свело челюсти. Держась за перила, она осторожно пошла по лестнице вверх, ничего не видя перед собой. Чем выше она поднималась, тем громче становилось рычание. Но вот на лестничной площадке второго этажа она разглядела съежившийся комочек перед левой дверью в квартиру.

– Ступай ко мне, малышка! Я тебя не обижу! Все в порядке. Иди же, – начала она уговаривать псину. Но не тут-то было: чихуа-хуа категорически отказывалась иметь с ней дело. Она прижалась спиной к двери, подняла одну лапку и злобно ощерилась. Луз подошла ближе, рычание лишь усилилось.

А потом запуганная до полусмерти собака и вовсе сорвалась на жалобный визг. Она визжала на пределе своих возможностей, и вот это действительно было страшно – от такой побудки и мертвый проснется, не то что Энджел, в панике подумала Луз. И, в подтверждение своих худших опасений, услышала, как в квартире что-то громко брякнуло. Видимо, упал стул.

– Вот ты где, паршивка, – раздалось пьяное бормотание. В мгновение ока Луз метнулась к двери и, отбросив всяческий политес в переговорах с собакой, схватила ее за ошейник и, продолжая держаться за лестничные перила, кубарем понеслась вниз, перескакивая через ступеньки и не заботясь о том, чтобы не производить шума – собачий визг заполнял пространство подъезда, и буханье каких-то там каблуков терялось на этом фоне. Она уже была в самом низу, когда услышала злобно-пьяное и полусонное:

– Кто здесь шляется, черт побери? Это ты, Офелия, дрянь?..

Луз пулей вылетела из подъезда, крепко прижимая к себе собаку, которая отчаянно пыталась вырваться из ее рук. Она бесцеремонно перекинула ее на одну руку, второй по пути подхватила с земли дорожную сумку Офелии и помчалась к машине. Офелия отворила ей дверцу, и она швырнула собаку прямо ей на колени. Затем, обежав машину, рывком открыла багажник и рядом со своим чемоданом впихнула туда скарб Офелии. Но занять место водителя не успела.

Парадная дверь распахнулась, и на крыльцо вывалился Энджел. Он распростер руки и некоторое время стоял молча, покачиваясь и с пьяным интересом разглядывая дворовую мизансцену. Наверное, в глазах у него двоилось. И уж тем более вряд ли он мог понять, что какая-то незнакомая женщина – Луз – имеет к нему сейчас отношение. Но вот он заметил сидящую в машине Офелию. Видимо, его мысли приняли какое-то направление…

– Эй! – будто очнувшись, завопил он, словно его пырнули каленым железом. – Какого черта? Куда ты намылилась? Дрянь какая… – Он сплюнул. – А ну вылезай из машины!

Он сделал шаг вперед. Парадная дверь с характерным стуком захлопнулась за его спиной, что лишь добавило его бешенству пару градусов. Он многообещающе выбросил вверх кулак.

– Кому сказано! Марш домой! Ты меня знаешь, паршивая тварь… Или тебя силой вытаскивать? Ну так я сейчас… – И он на удивление прямо прошагал некоторое расстояние, критически приблизившись к машине.

– О, Луз! Быстрее! – закричала Офелия, с собаки переключившись на появление Энджела.

Луз схватила из багажника монтировку – первое, что попалось ей под руку, – и вскинула ее повыше.

– Не приближайся к ней! – не помня себя, заорала она, чувствуя, как сохнет горло от ярости, и поперхнувшись в конце воинственной, но на самом деле смешно прозвучавшей от этого фразы. Она с досадой сглотнула. – Слышишь, подонок? – повторила она и снова сглотнула. – Еще один шаг, и я вызываю полицию!

Энджел от неожиданности отпрянул, зацепился одной ногой за другую и, потеряв равновесие, рухнул наземь.

Луз захлопнула крышку багажника, рванулась к своей дверце и запрыгнула на сиденье. Монтировку на всякий случай прихватила с собой, швырнув ее на заднее сиденье. Руки тряслись, но она, не теряя точности движений, выудила из кармана джинсов ключи от машины и вставила ключ в щель зажигания. Рядом с ней затаилась, ни жива ни мертва, Офелия, прижимая к себе трясущуюся и тоже перепуганную собаку.

– Быстрее! – подгоняла она подругу.

Луз повернула ключ. Мотор крякнул и тут же заглох.

– О господи, боже мой! Все, что угодно, но только не это, – процедила она сквозь зубы и сделала еще попытку. Мотор слабо затарахтел. Боковым зрением ей было видно, как Энджел поднялся на ноги и стал приближаться к ним, изрыгая ругательства на испанском.

– Поехали! Поехали! Поехали! – заклинала ее Офелия, раскачиваясь из стороны в сторону, будто в трансе.

Луз дважды нажала на педаль и впилась что есть силы в руль. И в этот момент раздался барабанный град кулаком по капоту. У Луз душа ушла в пятки. Энджел в пьяном угаре вколачивал свой пьяный гнев в неповинный автомобильчик, готовый вот-вот развалиться под этими чугунными кулаками. Собака в ярости заходилась заливистым лаем, Офелия что-то кричала Энджелу на испанском. Конец света, молнией промелькнуло в голове Луз.

Время остановилось. Неужели это конец путешествия? Пьяная свара ночью в незнакомом городе… Сейчас этот пьяный вдрызг диплодок изметелит ее и выбросит вон из машины?

– Ну уж нет! Не доставлю я тебе такой радости, – обозлилась она вдруг и, нажав на педаль сцепления, вложила в это движение все свои нежные чувства. – Поехали, мой хороший! Поехали! Ты же помнишь, о чем мы с тобой договорились? – вкрадчиво прошептала она Бычку. И в тот же момент раздался ровный гул мотора. Отныне и навсегда ее сердце принадлежало Toro. Только ему одному.