Читать книгу Стереть зиму с городского лица - МеРи Назари - Страница 3

Наконец Ирина Львовна пришла в себя. Забравшись с ногами на канапе, даже забыв скинуть с ног домашние тапочки, она снова посмотрела в бинокль.

Старательно отводя взгляд от елового леса, чтобы не травмировать свою нервную систему, она увидела бредущего по проселочной дороге Снежка с лежащим поперек спины ребенком. В малышке она узнала Лику.

По сотовой связи Ирина Львовна связалась с родителями.

Папу Лики звали Иваном, а маму – Татьяной. Они были всю жизнь вместе – с младшей группы детского сада. Никогда не расставались и во взрослом состоянии. Учились в одном институте. Работали на одной работе. Поэтому для удобства их все звали: Таня-Ваня. Не только в садике, но и во взрослом состоянии.

А дочка, находясь в детском состоянии, величала их просто: «папочки-мамочки».

От волнения, подражая Лике, няня все перепутала и закричала в телефон:

– Мамочка и папочка! Лика! Золотой ливень! Деревня…в окружении!

– Что-то я не пойму, – сказал Ваня с другого конца связи. – Вам кого, Ирина Львовна? Лику или… Золотого Ливня из племени Чингачгук? Огласите весь список, пожалуйста. Понимаю, вы там в индейцев заигрались…

–…знаете, это туча! – продолжала все в том же духе няня. – Она кружилась и закружила всю деревню… вернее, засыпала околицу золотым градом…

–Околицу?.. – недоуменно переспросил Иван, услышав старинное слово. На другом конце связи, не слушая его, продолжали:

– Нет-нет, кажется…это все же… киндер-сюрпризы…

–Киндер-сюрпризы?! – все более удивлялся Иван. Он нахмурился, хотя не считал новояз серьезным просчетом в педагогике.

–Их на западе придумали… хотя, надеюсь, это просто галлюцинация…хотя я у себя никогда «глюков» не наблюдала…– вещали с мансарды.

– Хм…»глюки»? – Ваня посмотрел в сторону заходящего солнца и прикрыл телефонную трубку рукой, будто боялся, что оттуда выскочат озорные видения и испортят пейзаж. Он повернулся к жене. —Ты не огорчайся, дорогая. Кажется, наша Ирина Львовна понемножку сходит с ума…

Таня выхватила телефон из рук мужа.

– Успокойтесь, Ирина Львовна! Да что вы в самом деле? Что с дочкой?

Увы, из сообщения няни и она не поняла ни слова.

– Надо ехать! – отрывисто сказала Таня Ване.

–По коням! – скомандовал Ваня Тане.

К счастью, они были уже не далеко от дачного поселка. А когда на горизонте показался Снежок с Ликой, все стало на свои места.

Няня подкатила на дамском велосипеде.

Трое взрослых обступили заплаканную Лику, лаская, утешая и наперебой выясняя, что случилось.

Встав на землю, Лика сначала молча обнимала ноги родителей и испуганно озиралась. Боялась, что Дурмалюга объявится рядом и перережет разбойничьим ножом их нежные шейки. Но когда в няниной сумке мяукнул Пуш, девочка уже не смогла сдерживаться. Рыдая и целуя любимца, она рассказала все как есть.

Ее напоили медом и уложили спать.

…

Утром Лика первым делом спросила родителей, чем закончилось вчерашнее происшествие.

Мама без лишних слов подвела ее к дощатому загону, где ночами отдыхала Зорька, возвращаясь с пастбища со Снежком.

– Сейчас теплые ночи, и Зорька с сыном осталась ночевать на лугу, а разбойника поместили в ее стойле до прибытия полиции, – объяснила мама.

В углу Зорькиного жилища зашевелилась куча сена. Лика вскрикнула и, разглядев Дурмалея, отскочила.

Мать усмехнулась, прижимая дочку к себе:

– Он попал туда, куда шел, только теперь со связанными руками и ногами, – сказала она. – Мы отобрали у него яд, которым он хотел отравить здешних коров.– Когда мы его брали в плен, – продолжила мама, смеясь, – этот потешный диверсант нам сказал: «Теперь вы окружены. Вы окружены новым лесом. Правильным». А папа засмеялся и сказал: «А ты окружён нами —и это похуже, уверяю тебя!» – и разбойнику ничего не оставалось, кроме как сдаться нам. А наш лес, как ни странно, как будто и, в самом деле, придвинулся к деревне…представляешь, доча, будто у него не стволы, а коле…

Мама не успела закончить, как узник скорчил страшную гримасу, засучил ногами и замычал не хуже Зорьки. Глаза у него выпучились, налились кровью и чуть не лопнули.

Лика спряталась за огромный хозяйственный фартук, висевший на маме. Вообще-то фартук был нормальный. Но по размеру как раз для всей папочки-мамочки. Поэтому туда могли влезть трое – при желании. Мама называла его «грандиозным».

– Не бойся этого хулигана, – успокоила она дочку, вытаскивая ту из фартука. —Он теперь не сможет делать гадостей. Полиция на полпути сюда.

– Папочки-мамочки! Как же так! – возмущенно сказала Лика, не спеша на свободу. – Вы мне обещали, что бал… то есть, дулмалеев не бывает! Как это называется?!

Она опять разволновалась и, разумеется, уроки с логопедом тут же вылетели в трубу.

Дурмалея явно не устраивало обещание Ликиной мамы. Он с такой силой дрыгнул ногой, стремясь опрокинуть кормушку, разломать дверцу и стенки стойла, что трудно можно было усомниться в опасности Зорькиного поселенца. В придачу он свистнул носом. Удобнее, конечно, свистеть ртом, но рот был завязан. А в положение диверсанта никто входить не желал.

– Уймись, бузотер, – укорила хозяйка, – тебе не испугать моей смелой дочери. Ты получил по заслугам.

Оба хулиганских глаза при маминых словах страшно искосились в одну сторону. Набравшись храбрости, Лика посмотрела в том же направлении и тут… заметила что-то блестящее среди сухой люцерны, припасенной коровам. А когда мама пошла в угол за граблями, чтобы убрать разметавшееся сено с прохода, загадочный блестящий предмет, как специально, подкатился к Ликиным ногам. Конечно же, им оказался киндер-сюрприз!

Шоколадное яйцо в золотистой упаковке теперь спокойно лежало на ее ладони.

У Лики потекли слюнки от близости лакомства с неповторимо волшебным вкусом.

Все хорошо на даче, но вот шоколада тут меньше, чем в городских магазинах! Родители дают детям конфеты только по праздникам. А этого совсем не достаточно для маленького ребенка!

Лика опустила руку с «киндером» в карман сарафанчика, чтобы, не смущая маму, разобраться, что делать с находкой. Мысль ее напряженно заработала.

Если показать находку маме, то та отберет «киндер» без разговоров, сказав, что только дикари кусочничают между приемами пищи. Она спрячет киндер до чьего-нибудь дня рождения, чтобы съесть лакомство с пользой для души и тела.

А ведь дни рождения бывают не часто …

– «К сожаленью, день рожденья…», —пропела Лика, чтобы подтвердить свои сомнения.

Мама и не подозревала о буре в душе сластены. Поэтому, услышав знакомый мотив, подхватила:

– … только раз в году!

«Я права, – подумала Лика, еще крепче сжав «киндер».– Большим хорошо. Им не надо ни у кого спрашивать разрешения съесть что-нибудь неполезное».

Взрослые твердят, что дети растут быстро. Трудно в это поверить, вон детство какое длинное! Ждешь-ждешь – и все без толку…Но большие не могут обманывать, потому что за такую невыносимо длинную жизнь они узнали очень много чего. А если знаешь, то за зачем тогда обманывать? Смысла нет.

Додумать эту мысль до конца Лике помешала следующая. Совершенно ужасная мысль: «А ведь киндер за длинную Ликину жизнь может потеряться! Или просто-напросто испортиться!!!

В тепле он тает.

И тогда…Лике никогда не стать счастливой! Напрасны ее мечты на всю улицу…

Ни-ког-да… – такое страшное слово, что аж мурашки по спине разбегаются.

Как же мир устроен несправедливо! Вот школьникам по многу лет –значит, им можно много сладкого. А они, не понимая своего счастья, часто плачут по пустякам. Да-да! Лика видела собственными глазами, проходя мимо спортивной площадки: в воротах плакал большой мальчик. А вокруг кричали: «Гол, гол!..»

Подумаешь, «гол»! Зато вечером мальчишка сможет объесться шоколадом!!! И не голым он был вовсе, а в шортах, в красной футболке и полосатых гольфах.

Ах, если б она стала такой большой, как он! О, она не стала б расходовать время попусту! Накупила б сладостей всех сортов – и ела, ела, ела!

Когда же она станет школьницей, хотелось бы знать?

– Мама, а когда я пойду в школу? – спросила Лика.

– Годика через полтора.

– А полтора – это больше миллиона?

– Нет.

– Тогда полтора – это больше чего?

– Больше одного.

– Только?

– Только.

– Значит, это меньше двух! – обрадовалась Лика.

Она поднесла к глазам свободную ладошку и, оттопырив два пальчика, внимательно рассмотрела. Загнула мизинчик и спросила:

– Мама, а можно половина будет мизинчиком?

– Можно, кроха моя!

Хм… «кроха». Ну, вот опять она за свое. И «кроху» «киндеру» придется ждать так долго, что у нее появятся собственные малыши… Да! Но взрослеть она будет не так скоро, как хотелось бы! И за это время может случиться самое страшное: она разлюбит шоколад! Совсем…как мама…

Ребенок превращается во взрослого, и все становится наоборот…Происходит самое главное! Повзрослевший ребенок забывает вкус шоколада!

Лика потеряла дар речи и застыла, как в игре «замиралы».

Только что она совершила важное открытие.

Вот, оказывается, в чем главный фокус жизни! Она не сможет на глазах своих детей съесть долгожданный «киндер»! А отвернется с равнодушным видом, как это делает мама. И она честно признается своим детям, что давно разлюбила сладкое и полюбила другое. А другое –ясно что—грабли!

Здравый смысл и весь жизненный опыт подсказывали Лике, что нельзя оставлять на самотек такие важные события, как необычная находка в необычном месте.

Девочка запихнула «киндер» в самый дальний угол своего карманчика и облегченно подняла глаза.

И тут она увидела, что ей кто-то подмигивает…

Из темного угла Зорькиного стойла Лику сверлили два глаза.

За тяжкими раздумьями она совсем забыла о Дурмалее!

Глава

4