Читать книгу Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости (сборник) - Мэри Стюарт - Страница 18

В гостиной был Родерик. По-видимому, он ждал меня, потому что с моим появлением ринулся ко мне вверх по лестнице, сильно встревоженный.

– Как она? Что говорит доктор?

– Не много, – ответила я. – Помимо сломанной ноги он не обнаружил серьезных повреждений, но, по-моему, двух ночей, проведенных в пещере, может оказаться достаточно, чтобы она умерла.

– А что доктор об этом думает?

– Он не говорит. Полагаю, любой человек, прошедший через такое, находился бы на грани смерти. Правда, она молодая и очень сильная, к тому же ей удалось найти сухое убежище от ветра и дождя.

– Она до сих пор без сознания?

– Да.

– Выкарабкается, – уверенно сказал он. – Как только ей вправят ногу… наверное, они сейчас этим и занимаются?

– Да. Миссис Персимон помогает. А меня послали вниз, чему я рада.

– И я рад. Вы выглядите очень усталой, Джанет.

Я улыбнулась:

– Спасибо и на том.

– Простите, но это правда. – У него все еще был обеспокоенный вид. – Вам ведь не надо возвращаться к ней и сидеть там?

– Инспектор хочет, чтобы я оставалась с ней всю ночь.

– Что за чушь! – рассердился он. – С вас уже хватит! Почему бы с ней не посидеть миссис Корриган?

– Ей досталось так же, как и мне.

– Тогда миссис Каудрей-Симпсон.

Я осторожно заметила:

– Инспектор Маккензи дал мне понять, что меня он не включил в список подозреваемых.

– Он… – Родерик запнулся, его синие глаза сузились. – Неужели он подозревает женщин?

– Кажется, он подозревает всех, – неуверенно ответила я. – Я же, ко всему прочему, не замужем за подозреваемым, понимаете?

Он раскрыл рот, хотел что-то сказать, но промолчал, твердо сжав губы. Отведя от меня взгляд, он стал изучать узор на ковре.

Я торопливо проговорила:

– Со мной все будет в порядке, Родерик. Мне придется лишь поить ее время от времени, так что я смогу немножко поспать. По правде говоря, там очень уютно: огонь, чайник – все, что полагается!

– А что, инспектор… – Он замолчал, огляделся и понизил голос: – Инспектор считает, что Роберте все еще грозит опасность от… него?

Последнее слово, произнесенное шепотом, прозвучало странно в пустом коридоре. Я почему-то тоже понизила голос:

– Думаю, да. Но он предпринимает меры предосторожности. Роберта будет в безопасности, и я, соответственно, тоже. – Я опять улыбнулась. – Так что не волнуйтесь!

– Хорошо, не буду. Вообще-то говоря… – голос у него стал мрачным и каким-то отвлеченным, – вообще-то говоря, мне кажется, вы единственный человек в гостинице, кто не…

– Не подозревается в убийстве?

– Нет. Кто не находится в опасности.

Он взглянул на меня с непонятным неуверенным выражением, в котором сквозила жалость, смешанная со страхом и чем-то еще, чего я не поняла. Сердце заколотилось у меня в груди, я боялась взглянуть ему в глаза. Резко повернувшись к двери в гостиную, я сдавленным голоском произнесла:

– Пойду закажу себе чего-нибудь выпить.

В гостиной было полно народу. Разбившись на группки, они стояли у пылающего огня. Воздух словно свистел от шепота, который при моем появлении резко прекратился. Головы повернулись, глаза устремились в мою сторону, и на меня обрушился шквал вопросов.

– Как она? – одновременно спросили меня миссис Каудрей-Симпсон, ее муж, Хьюберт Хэй и Аластер.

А быстрое: «Она уже сказала что-нибудь?» – Альмы Корриган резануло слух, словно нож.

Я подошла к камину и протянула руки к огню.

– С ней сейчас врач, вправляет ей ногу. Остальные повреждения несерьезные, но доктор ничего не сказал мне, как на нее повлияло переохлаждение.

Альма Корриган, не переставая, вертела в руках стакан. Она показалась мне испуганной.

Я добавила:

– Вряд ли она уже что-то сказала.

Когда я двинулась, чтобы позвонить в колокольчик и заказать выпивку, я заметила, что Хартли Корриган подошел к своей жене и сел на ручку ее кресла. Хоть что-то изменилось к лучшему, подумала я с легким злорадством. Интересно, где сейчас Марша? Ясно одно: она вовремя убралась отсюда, хотя в настоящую минуту я была бы рада общению с любым человеком, так как оказалась в двусмысленном положении. Ничто в поведении присутствующих не позволяло предполагать, будто их задевает то, что одну меня ни в чем не подозревают, тем не менее я чувствовала себя как овца, затесавшаяся в стадо козлов. И то, как Хартли Корриган бросился к жене, наводило на мысль, что он хочет ее защитить.

Миссис Каудрей-Симпсон подняла глаза от своего неизменного вязанья.

– Я полагаю… я надеюсь… полиция примет соответствующие меры предосторожности, чтобы защитить эту девушку от животного, прячущегося среди нас?

Эта фраза прозвучала необычайно шокирующе, и та, что произнесла ее, явно поняла это. Обведя поблекшими глазами всех вокруг, она объявила, словно оправдываясь:

– Здесь находится убийца. Мы не можем не признать этот факт.

– Необязательно, – сухо отозвался Аластер. – Мы не все здесь. Грант, Друри, Персимон, не говоря уже о Джеймси Фарлейне – с ними список становится длиннее, миссис Каудрей-Симпсон.

И он издал короткий смешок, прозвучавший совсем невесело.

– В каком списке не хватает меня? – поинтересовался Родерик, который как раз толкнул плечом дверь и вошел, держа в обеих руках по стакану.

– Мы только-только начали по-настоящему признавать тот факт, что кто-то в гостинице – убийца, – объяснил Аластер.

Родерик протянул мне стакан, на секунду встретившись со мной взглядом. Он проговорил холодноватым тоном:

– И чего мы добьемся, обсуждая этот вопрос? Думаю, полицейские вполне справляются со своей работой. Обычно им доверяют.

– Если они будут охранять эту девушку, Роберту, и она поправится, – сказала миссис Каудрей-Симпсон, – она выполнит за них всю работу.

– Констебль будет охранять ее всю ночь, – вставила я.

– Молодой Нейл Грэм? А его… достаточно?

Поколебавшись, я ответила:

– Я тоже буду с ней. – И не к месту добавила: – Она у меня в комнате.

– О… – произнесла миссис Каудрей-Симпсон, и я снова почувствовала, как все едва заметно отшатнулись от меня, оставив меня одну на коврике перед камином, словно на необитаемом острове.

– А вам не будет страшно? – бросила Альма Корриган.

Мне показалось или в ее голосе действительно прозвучала злоба?

– Нет. – Перед тем как сделать глоток, я обвела всех взглядом. – А где мистер Друри?

– Кажется, он пошел в гараж, – ответил Хьюберт Хэй. – Он потерял книгу и решил, что забыл ее в машине.

– А в чем дело? – спросила Альма Корриган; на этот раз я отчетливо уловила злость в ее голосе. – Неужели инспектор потребовал отчет обо всех наших действиях?

Я покраснела, но сдержалась и произнесла очень спокойно:

– Миссис Корриган, полиция не назначала меня шпионить за вами, если вы это имеете в виду. Меня не подозревают только потому, что меня не было в то время, когда было совершено первое убийство, а так как все-таки имеется шанс, что все убийства совершил один человек, а не двое, я виновной быть не могу. Поэтому инспектор попросил меня побыть с Робертой, пока не прибудет сиделка.

– Такое предположение просто чудовищно… – с пылом начал Родерик, но я прервала его:

– Все правильно, Родерик. Подобное предположение не так уж и чудовищно. Конечно, я помогаю полиции… надеюсь, мы все помогаем. И если инспектору потребуется отчет о чьих-либо действиях в какое-либо время, я постараюсь ответить ему как можно точнее.

– Ну знаете! – воскликнула Альма Корриган. – Должна сказать, что…

Ее муж положил свою руку на ее, и она замолчала.

Я обратилась к ней холодным тоном:

– Едва ли мне стоит напоминать вам, что полиция ведет следствие не против группы подозреваемых, а против каждого в отдельности.

– Браво! – неожиданно выкрикнул Хьюберт Хэй.

Полковник Каудрей-Симпсон прокашлялся. Его лицо с мягкими чертами в это мгновение казалось отстраненным и суровым, в глазах светился ум. Он смотрел грозно и одновременно сострадательно – то был взгляд судьи, а не солдата. Я обнаружила, что гадаю, не судья ли он.

– Более того, юная леди, – обратился он ко мне, – каждое дело об убийстве является делом убийцы против каждого цивилизованного человека. Хочу добавить: я утверждаю, что, если человеку приходит в голову идея, будто самым приемлемым решением любой проблемы является крайнее физическое насилие, то он рискует лишиться звания цивилизованного существа.

– Не слишком ли сильно сказано, сэр? – отозвался Родерик.

– Видите ли, я совершенно в этом убежден, – парировал полковник.

– Применяете ли вы те же принципы не только к отдельным личностям, но и к народам? Вы, военный?

– Да.

– К военным действиям?

– К действиям агрессии. Если нация считает насилие орудием политики, значит она отрицает вековой интеллектуальный прогресс.

– Все равно, – упрямо настаивала Альма Корриган, – это просто абсурд – считать нас всех подозреваемыми. У следствия наверняка есть идея, кто это сделал.

– Если и нет сейчас, – вставил Хьюберт Хэй, – то появится, как только Роберта Саймс откроет рот.

На мгновение воцарилась неприятная тишина.

Я со звоном поставила стакан на стеклянную крышку стола.

– Что ж, – произнесла я, – для спокойствия тех, кто не является убийцей, я обещаю, что Роберта будет оставаться в безопасности все то время, пока она не в состоянии открыть рот.

И я вышла из комнаты.

Оказывается, что в минуту опасности с вежливых и утонченных людей тут же слетает лоск. Я чувствовала, что в сегодняшнем разговоре в гостиной звучал какой-то явный подтекст и если бы кто-то посторонний внимательно проследил за всеми в этот момент, то тайна была бы разгадана. На первый взгляд, думала я, подходя к темному коридору, ведущему на кухню и в дальнюю часть дома, полковник ни в чем не замешан. Он весьма убедительно высказал свои принципы, но так бы повел себя и убийца. А наш убийца очень умен, не стоит и сомневаться. Это актер, прячущий инстинкты оборотня под безупречно цивилизованной внешностью. Никто из сидящих в гостиной, слыша, как его обвиняют, и ощущая свое полное одиночество, даже и глазом не моргнул. Правда, убийцы могло и не быть в гостиной… Здесь имеются и другие варианты, как справедливо указал Аластер.

Обогнув угол, я налетела на Николаса.

Налетела в буквальном смысле слова. Он схватил меня за руки, не давая мне пройти и пытаясь разглядеть, кто стоит перед ним в темном коридоре.

– Э… – тихо сказал он, – да это наша полицейская шпионка. К инспектору не сюда, дорогая.

Разозлившись, я стала вырываться:

– Пусти меня, черт бы тебя побрал! Пусти меня! И не смей так со мной разговаривать! Ты не имеешь права…

– Ты сама меня вынуждаешь. Куда ты идешь?

– Тебя это не касается!

– Это касается любого: тебя надо остановить, чтобы ты не бродила одна в темноте в таком опасном месте.

– Я иду на кухню за едой, – раздраженно объяснила я, – и мне некогда.

Он не двинулся с места.

– А где же твой дружок?

– Ты о ком?

– О твоем златовласом preux chevalier[8]. Почему он не изображает твоего телохранителя?

– Ты всегда отличался грязным воображением, Николас, – с горечью констатировала я.

– Ну конечно. – Он язвительно усмехнулся. – Надо заметить, это ценное качество для писателя, хотя, вероятно, для мужа…

– Вот именно. А теперь пусти меня.

– Минутку. Тебе это может показаться странным, но я говорю серьезно, Джанетта. У меня создалось впечатление, что ты получаешь слишком большое удовольствие от прогулок в одиночестве… или с кем-нибудь, кого ты не знаешь. Если бы у тебя была хоть капля ума, ты бы понимала, что этот тип способен на все. Разве ты не боишься?

– Не боялась три минуты назад, – парировала я.

Не знаю, зачем я это сказала. В то же мгновение, как эти слова вылетели у меня изо рта, я пожалела о них. Николас отпустил меня, но продолжал разглядывать в полумраке. Мне казалось, что он слышит, как стучит мое сердце.

– Ого… – после паузы произнес он, а потом тихо добавил: – И откуда ветер дует?

Я молчала. Мне хотелось убежать от него к свету и теплу кухни, но я стояла, словно пригвожденная к стене коридора ударами собственного сердца.

Николас заговорил:

– Значит, ты боишься, что я убью тебя, Джанетта mia?.. Ты и впрямь так думаешь, Джанетта? Перерезать такое прелестное горлышко, Джанетта… и все из-за чего? Из-за прошлых времен?

– Тебе требуется причина? – почему-то прошептала я. Это не могло быть взаправду; этот невероятный разговор не мог происходить на самом деле. – Тебе требуется причина?

Он не ответил. Только молча смотрел на меня. В полумраке его лицо казалось непроницаемым. Наконец он заговорил совершенно другим тоном:

– И какие у тебя доказательства?

Я даже подпрыгнула:

– Никаких.

– А если бы были, ты бы выдала меня властям – из-за прошлых времен?

Бред сгущался вокруг нас, подобно сплетающейся паутине. Точно так же он мог спросить меня, не нужны ли мне деньги на хозяйство. Я схватилась рукой за голову:

– Я… не знаю, Николас.

– Ты не знаешь.

От его интонации кровь бросилась мне в лицо.

– Николас, – отчаянно забормотала я, – попытайся понять…

– Ты была моей женой.

– Да, но…

– Ты всегда говорила, что не веришь в развод.

– Да, – повторила я чуть жалобно.

Действительно, как в прошлые времена. Каждая наша ссора кончалась тем, что я начинала защищаться. Вот и сейчас я опять стала оправдываться, безнадежно, страстно:

– Не я виновата, что мы разошлись.

– Пусть так, но ты в соответствии с тем, что обычно говорила, должна считать, что до сих пор связана со мной… или же теперь…

– Теперь? Не понимаю.

– Не понимаешь? Я говорю о твоем друге-блондине.

– Иди ты к черту, Николас!

Он хмыкнул:

– Перед тобой стоит отвратительная проблема, Джанетта. Моральный долг против гражданского… или же теперь ситуация упростилась до старой любви против новой? Ты избежишь множества неприятностей, если выдашь меня сейчас же, ведь так?

Оскорбление, нанесенное мне, было таким же реальным и ощутимым, как удар. Я застыла. Потом заговорила спокойным, холодным тоном:

– Если бы ты был в гостиной, ты бы услышал, как полковник Каудрей-Симпсон высказал мнение, совершенно схожее с моим. Он сказал, что актом насилия, таким как убийство, человек обособляет себя от своих друзей и лишается своих… своих человеческих прав. Если бы я все еще была твоей женой… – я оперлась руками о стену позади себя, ощущая ее успокоительно твердую поверхность, – если бы я все еще была – официально – твоей женой, я бы не стала изобличать тебя, даже если бы смогла, потому что, будучи твоей женой, я должна быть согласна с тобой во всех твоих делах… но я ушла бы от тебя. Я не смогла бы оставаться с тобой, зная, что ты…

– Каин?

– Ну… да.

В его голосе зазвучали странные нотки.

– А сейчас?

– А сейчас… – Я замолчала, почувствовав, что начинаю всхлипывать. – А сейчас, – прерывистым голосом повторила я, – я не знаю, черт тебя побери. Пусти меня!

Он молча отодвинулся в сторону, и я побежала на кухню.