Читать книгу Хлеб великанов - Мэри Уэстмакотт - Страница 8

1

Период от пяти до девяти лет смутно запечатлелся в памяти Вернона. Все менялось, но настолько постепенно, что это выглядело почти незаметно. Няня не вернулась царствовать в детской. Ее мать после удара стала совсем беспомощной, и ей пришлось остаться ухаживать за ней.

Вместо няни появилась воспитательница мисс Роббинс – существо настолько бесцветное, что Вернон впоследствии даже не мог вспомнить, как она выглядела. Должно быть, под ее руководством он совсем отбился от рук, так как после достижения восьмилетнего возраста его отправили в школу. Когда Вернон впервые приехал домой на каникулы, то обнаружил, что там поселилась его кузина Джозефина.

Во время своих визитов в Эбботс-Пуиссантс Нина никогда не брала с собой свою маленькую дочку. Со временем ее приезды становились все более редкими. Вернон, подобно всем детям усваивавший факты, особо не вдумываясь в них, отлично осознал две вещи. Первая – что его отец не любил дядю Сидни, хотя всегда был с ним безукоризненно вежлив. Вторая – что его мать не любила тетю Нину и охотно это демонстрировала.

Когда Нина беседовала с Уолтером в саду, Майра, бывало, присоединялась к ним и после возникшей неловкой паузы говорила:

– Полагаю, мне лучше уйти. Очевидно, я тут лишняя. Нет, спасибо, Уолтер, – это в ответ на протестующее бормотание мужа, – я отлично понимаю, когда мое присутствие нежелательно.

После этого она удалялась, закусив губу, нервно сжимая и разжимая кулачки и со слезами на глазах. Уолтер Дейр лишь поднимал брови.

В один прекрасный день Нина не выдержала:

– Майра просто невыносима! Я и десяти минут не могу с тобой поговорить без этой нелепой сцены! Зачем ты это сделал, Уолтер?

Вернон помнил, как его отец огляделся вокруг, посмотрел на дом, а потом устремил взгляд туда, где виднелись развалины аббатства.

– Я люблю свое гнездо, – медленно ответил он. – Очевидно, это у меня в крови. Я не хотел его лишиться.

Последовало молчание, затем Нина коротко усмехнулась:

– Мы не слишком счастливая семья. И ты и я умудрились все запутать…

– Неужели все так плохо? – спросил отец Вернона после длинной паузы.

Нина со вздохом кивнула:

– Не думаю, Уолтер, что я смогу долго это выдерживать. Фред не выносит одного моего вида. О, на людях мы ведем себя безупречно – никто ни о чем не догадывается, зато когда мы наедине…

– Послушай, дорогая…

Какое-то время Вернон ничего не разбирал. Они понизили голоса – отец, казалось, спорил с тетей. Наконец он заговорил громче:

– Ты не можешь пойти на такой безумный шаг. Если бы ты хотя бы любила Энсти. Но ты ведь его не любишь.

– Да, зато он от меня без ума.

Отец произнес нечто похожее на «социальный страус». Нина снова засмеялась:

– Никого из нас этот статус не заботит.

– Энсти начнет заботить рано или поздно.

– Фред с радостью даст мне развод. Тогда мы сможем пожениться. – Она улыбнулась. – Уолтер радеет об общественных условностях! Смех, да и только!

– Мужчины и женщины находятся в разном положении, – сухо заметил отец Вернона.

– Знаю. И все же согласись – так лучше, нежели этот многолетний кошмар. Беда в том, что в глубине души я все еще люблю Фреда, а он никогда меня не любил.

– У вас есть дочь, – напомнил Уолтер Дейр. – Ты не можешь уйти и бросить ее.

– Не могу? Ты ведь знаешь, что я не слишком хорошая мать. Вообще-то я бы взяла Джо с собой. Фред не стал бы возражать. Он ненавидит ее так же, как и меня.

На сей раз пауза была длительной. Потом Нина медленно произнесла:

– И как только люди умудряются все запутывать! В наших с тобой случаях, Уолтер, виноваты только мы сами. Мы приносим несчастье и самим себе, и каждому, с кем нас сводит судьба.

Поднявшись, Уолтер Дейр рассеянно набил трубку и двинулся прочь. Нина впервые обратила внимание на Вернона:

– Привет, малыш. Я не заметила, что ты здесь. Интересно, многое ли ты понял?

– Не знаю, – ответил Вернон, переминаясь с ноги на ногу.

Нина открыла сумочку, вынула черепаховый порт-сигар и стала зажигать сигарету. Вернон наблюдал за ней как завороженный. Он никогда не видел курящих женщин.

– В чем дело? – спросила Нина.

– Мама говорила мисс Роббинс, что достойная женщина никогда не должна курить.

– Ах вот как? – Нина выпустила струйку дыма. – Очевидно, она права. Дело в том, Вернон, что я не совсем достойная женщина.

Вернон посмотрел на нее, ощущая смутное беспокойство.

– По-моему, вы очень красивая, – робко заметил он.

– Это не одно и то же. – Нина улыбнулась. – Подойди-ка сюда.

Вернон послушно подошел. Нина положила руки ему на плечи и лукаво на него посмотрела. Он никогда не возражал, чтобы тетя Нина к нему прикасалась. Ее руки были легкими, а не цепкими, как у мамы.

– Да, – промолвила Нина. – Ты Дейр с ног до головы. Печально для Майры, но это факт.

– А что это значит? – живо спросил Вернон.

– Это значит, что тебе не повезло – ты пошел в отцовскую семью, а не в материнскую.

– Почему не повезло?

– Потому что Дейры, Вернон, несчастливая семья. Они не могут добиться успеха.

Какие странные вещи говорила тетя Нина! Правда, она улыбалась, так что, возможно, это просто шутка. И тем не менее, хотя Вернон не понял ее слов, что-то в них внушало ему беспокойство.

– А было бы лучше, если бы я походил на дядю Сидни? – неожиданно спросил он.

– Гораздо лучше.

Вернон задумался.

– Если бы я был похож на дядю Сидни… – Он умолк, пытаясь облечь свои мысли в слова.

– Ну?

– Если бы я был дядей Сидни, мне пришлось бы жить в «Ларч-Херст», а не здесь.

«Ларч-Херст» был большой кирпичной виллой под Бирмингемом, где Вернон однажды гостил у дяди Сидни и тети Кэрри. Помимо превосходного участка в три акра, там имелись розарий, беседка, пруд с золотыми рыбками и две отлично оборудованные ванные.

– А тебе бы этого не хотелось? – спросила Нина, все еще наблюдая за ним.

– Нет! – решительно отозвался Вернон. – Я хочу жить здесь – всегда!

2

Вскоре после этого с тетей Ниной случилось что-то странное. Когда мать Вернона заговорила о ней, – отец заставил ее умолкнуть, бросив косой взгляд на сына. Вернон уловил лишь пару фраз: «Я жалею только бедного ребенка. Достаточно один раз посмотреть на Нину, чтобы понять, что она была и всегда будет никчемным созданием».

Вернон знал, что «бедный ребенок» – его кузина Джозефина, которую он никогда не видел, а только посылал ей подарки на Рождество и получал ответные поздравления. Его интересовало, почему Джозефина «бедная», почему мама ее жалеет и почему тетя Нина «никчемная», что бы это ни означало. Вернон спросил у мисс Роббинс, воспитательница смешалась, густо покраснела и сказала, что он не должен говорить о «таких вещах». Однако Вернон так и не понял, о каких именно.

Больше он об этом не вспоминал, пока спустя четыре месяца о проблеме не заговорили вновь. На сей раз никто не замечал присутствия Вернона – эмоции выплескивались через край, между родителями разгорелся жаркий спор. Правда, шумела и волновалась только мама. Отец, как всегда, сохранял спокойствие.

– Позор! – негодовала Майра. – Сбежать с одним ловеласом, а через три месяца уйти к другому! Наконец-то она предстала в своем истинном свете! Я всегда знала, что ее ничего не интересует, кроме мужчин!

– Ты вольна выражать любое мнение, Майра. Я прекрасно знал, как это на тебя подействует.

– Уверяю тебя, это подействовало бы точно так же на кого угодно! Не понимаю тебя, Уолтер! Говоришь, что происходишь из старинного рода…

– Так оно и есть, – невозмутимо вставил отец.

– Тогда тебе следовало бы хоть немного заботиться о чести своего имени. Она опозорила его – и если бы ты был настоящим джентльменом, то отрекся бы от нее, как она того заслуживает.

– То есть разыграл бы традиционную сцену из скверной мелодрамы.

– Вечно ты над всем смеешься! Мораль для тебя не значит абсолютно ничего!

– В данный момент это не вопрос морали, что я и пытаюсь тебе внушить. Речь идет о моей сестре, оставшейся без средств к существованию. Я должен поехать в Монте-Карло и постараться ей помочь. По-моему, каждый, кто в здравом уме, способен это – понять.

– Спасибо на добром слове. Вежливостью ты никогда не отличался. А кто виноват в том, что она осталась без гроша? У нее был хороший муж…

– Ну, не сказал бы.

– Как бы то ни было, он на ней женился.

На сей раз покраснел отец.

– Не пойму тебя, Майра, – очень тихо сказал он. – Ты хорошая женщина – добрая, честная, достойная – и можешь унижать себя, делая такие грязные намеки.

– Ну что ж, оскорбляй меня! Я к этому привыкла.

– Ты не права. Я всегда стараюсь быть вежливым с тобой.

– Вот потому я тебя и ненавижу – ты никогда не говоришь прямо. Всегда любезен и всегда усмехаешься. Почему я должна заботиться о внешних приличиях? Что мне за дело, если все в доме будут знать о моих чувствах?

– Не сомневаюсь, что все уже знают. У тебя слишком громкий голос.

– Можешь ухмыляться сколько твоей душе угодно! Я рада высказать тебе все, что думаю о твоей драгоценной сестрице! Сбежала с одним мужчиной, ушла к другому – и почему, объясни мне, этот другой не может ее содержать? Или он уже устал от нее?

– Я уже говорил тебе, но ты не слушала. Ему грозит скоротечная чахотка. Он должен был бросить работу, а личных средств у него нет.

– Ага! На сей раз Нина заключила невыгодную сделку.

– Нина никогда ничего не делает ради корысти. Она просто дура – иначе не оказалась бы в таком положении. Ее привязанности всегда одерживают верх над здравым смыслом. Сейчас Нина в безвыходной ситуации. У Фреда она не взяла ни пенни. Энсти готов был выделить ей содержание, но она не пожелала об этом и слышать. И я ее хорошо понимаю. Есть вещи, к которым невозможно себя принудить. И все же мой долг – поехать туда и самому во всем разобраться. Мне жаль, что это тебя огорчает, но ничего не поделаешь.

– Ты никогда не делаешь ничего, что хочу я! Ты меня ненавидишь и поступаешь так нарочно, чтобы сделать меня несчастной! И заруби себе на носу: ты не приведешь свою драгоценную сестрицу в этот дом, пока я здесь! Я не привыкла общаться с женщинами подобного рода. Ты меня понял?

– Твое заявление почти оскорбительно ясно.

– Если ты приведешь ее сюда, я уеду в Бирмингем.

Глаза Уолтера Дейра блеснули, и Вернон внезапно осознал то, что в пылу спора упустила его мать. Хотя он далеко не все понял в этом разговоре, основной смысл был ему ясен. Тетя Нина заболела или попала в беду, а мама из-за этого сердится. Она сказала, что уедет к дяде Сидни в Бирмингем, если тетя Нина приедет в Эбботс-Пуиссантс. Мама произнесла это как угрозу, Вернон же почувствовал, что отец только обрадуется, если она уедет в Бирмингем. Это походило на наказание, которому подвергала его миссис Роббинс, – не разговаривать полчаса. Она думала, что для него это так же тяжело, как не получить варенья к чаю, и, к счастью, не догадывалась, что он не только не огорчался, наоборот, радовался возможности замкнуться в себе.

Уолтер Дейр ходил взад-вперед по комнате. Вернон озадаченно наблюдал за ним. Он видел, что его отец борется с самим собой, а из-за чего – не понимал.

– Ну? – сухо осведомилась Майра.

В этот момент она была необычайно красива – высокая, величавая женщина с великолепной фигурой, гордо вскинутой головой и рыжими волосами, в которых играло солнце. Подходящая супруга для мореплавателя-викинга.

– Я сделал тебя хозяйкой этого дома, Майра, – отозвался Уолтер Дейр. – Если ты возражаешь против того, чтобы моя сестра приехала сюда, она, естественно, не приедет.

Он направился к двери, потом остановился и снова повернулся к жене:

– Если Ллуэллин умрет – а это почти безусловно случится, – Нине придется искать какую-нибудь работу. Тогда нужно будет позаботиться о ее дочери. Твои возражения относятся и к ней?

– По-твоему, мне нужна в доме девчонка, которая будет походить на мать?

– Вполне достаточно было бы ответить «да» или «нет», – спокойно произнес отец Вернона.

Он вышел из комнаты. Майра стояла, глядя ему вслед. По ее щекам текли слезы. Вернон не любил слез и бочком двинулся к двери, но не успел ускользнуть.

– Дорогой, подойди ко мне.

Пришлось подойти. Его сразу же начали тискать, а в уши ему долетали обрывки фраз:

– Ты никогда не будешь таким, как они, мой мальчик… Не будешь таким бессердечным и насмешливым… Ты меня никогда не подведешь… Поклянись…

Все это было до скуки знакомо Вернону. И он говорил то, чего от него добивались, – «да» и «нет» в нужных местах. Как же он это ненавидел! И почему только мама обязательно должна всхлипывать прямо у него над ухом?

Однако вечером, после чая, Майра пребывала в совершенно ином настроении. Она писала письмо, сидя за столом, и, когда Вернон вошел, весело обернулась к нему:

– Я пишу папе. Возможно, очень скоро твоя тетя Нина и кузина Джозефина приедут к нам погостить. Правда, это чудесно?

Увы, они не приехали. Майра говорила, что не в состоянии понять Уолтера. Неужели только из-за нескольких ее фраз?.. Ведь она ничего такого не имела в виду.

Однако Вернон не был удивлен. Он и не ожидал, что они приедут.

Тетя Нина сказала, что она недостойная женщина. Зато она была очень красивой…