Читать книгу Духовные проповеди и рассуждения - Мейстер Экхарт - Страница 8

Подобные вещи любят друг друга и соединяются, несхожие избегают друг друга и ненавидят.

Нет ничего более несхожего, говорит один учитель, чем небо и земля. Почувствовала земля в глубине своего естества, что она чужда небу и несхожа с ним. Потому бежала она от неба в места нижайшие и лежит там неподвижно и тихо, чтобы не приблизиться к нему. И узнало небо в глубочайшем естестве своем, что земля удалилась от него и заняла нижайшие места. Поэтому оно неудержимо изливается плодородием своим в земное царство; и мудрецы желали бы, чтобы широкое и далекое небо не оставляло для себя ничего, ни даже кусочка, равного острию иглы. Ибо небо, пробуждая плодородие в царстве земли, всецело возрождает себя.

То же самое скажу я и о человеке, который стал «ничем» перед собой, перед Богом и перед всеми творениями; он занял нижайшие места, и в него должен всецело излиться Бог, – или Бог не Бог!

Клянусь вечной правдой Господа: Бог должен излиться всей Своей силою в каждого человека, дошедшего до глубин. Излиться всецело, так чтобы ни в жизни Своей, ни в сущности Своей, ни в естестве Своем, ни даже в самой Божественности Своей не сохранить для Себя ничего; но, принося щедрый плод, всецело излиться в человека, отдавшегося Богу и избравшего нижайшие места.

Когда я сегодня шел сюда, то думал, как бы сделать мне проповедь понятной для вас, – и придумал пример: тот, кто сможет понять его, постигнет подлинный смысл и сущность всего моего учения.

Пример этот касается моего глаза и дерева. Открываю ли, закрываю ли я его – он все тот же глаз. И у дерева ничего не отнимается и ничто не прибавляется, когда на него смотрят. Слушайте: предположим, что мой глаз покоится в себе как нечто единое, пребывающее само в себе, и только в момент зрения открывается и устремляется на дерево. И дерево и глаз остаются тем, чем они были, однако в деятельности зрения они становятся одним и тем же до такой степени, что можно было бы сказать: глаз есть дерево, а дерево – глаз. Если бы дерево было полностью лишено вещества и представляло собой нечто чисто духовное, подобно деятельности зрения моего глаза, можно было бы с полным правом утверждать, что в деятельности зрения дерево и мой глаз стали одним существом.

И если это верно относительно мира вещественного, то насколько же более верно относительно духовного мира. Вам следует принять во внимание, что между моим глазом и глазом барана, находящегося по ту сторону моря, барана, которого я никогда не видел, гораздо больше общего, чем между моим глазом и моим ухом, хотя эти последние принадлежат одному и тому же существу. Происходит это потому, что глаз барана и мой глаз имеют одну и ту же задачу. Вот почему я и приписываю им большую степень единства – а именно единство действия, – чем глазу и уху, которые в своей деятельности не имеют ничего общего.

Я говорил не раз также о свете души, несотворенном и несотворимом. Я всегда стараюсь коснуться этого света в проповеди. Ибо он воспринимает Бога непосредственно, без всяких покровов, таким, каков есть Он Сам в Себе. Этот свет воспринимает Его в действии внутреннего богорождения!

И я могу утверждать поистине, что этот свет имеет больше единства с Богом, чем с какой-либо из сил души, хотя с последними он – по своей принадлежности к одному и тому же существу – все-таки является одним. Ибо несомненно, что в недрах моей души, взятой как одно существо, свет этот не занимает более высокого места, чем всякая другая чувственная способность: слух, или зрение, или иная сила, способная страдать от голода, жажды, холода и зноя. Это происходит потому, что существо есть нечто простое и цельное.

Поэтому если рассматривать силы души в одном существе, то они равны и все стоят одинаково высоко; если же рассматривать их действия, то одна гораздо благороднее и выше другой. Вот почему я и говорю: пусть человек отвратится от себя самого и от всего сотворенного. Насколько тебе удастся это, настолько достигнешь ты единства и блаженства в той искре души, которой никогда не касалось ни время, ни пространство. Эта искра сопротивляется всем творениям и хочет только Бога, чистого, каков Он есть Сам в Себе. Она не удовлетворится ни Отцом, ни Сыном, ни Святым Духом, ни всеми Тремя Лицами, покуда каждое пребывает в Своем существе. Да! Я утверждаю: мало этому свету даже того, чтобы Божественная Природа, творческая и плодородная, рождалась в нем.

И вот что кажется еще более удивительным: я утверждаю, что свет этот не довольствуется и простой, в покое пребывающей Божественной Сущностью, которая не дарует ничего и не принимает даров: он хочет знать, откуда эта Сущность, он хочет в самую глубину, единую, в тихую пустыню, куда никогда не проникало ничего обособленного, ни Отец, ни Сын, ни Дух Святой; в глубине глубин, где всякий был бы чужаком, – лишь там доволен этот свет, и там он больше у себя, чем в себе самом.

Ибо глубина эта – одна безраздельная тишина, которая неподвижно покоится в себе самой. И этим покоем движимы все вещи.

От нее получают свою жизнь все живущие, живые разумом, погруженные в себя. Да поможет нам Бог, чтобы жили мы в этом смысле разумно! Аминь.