Читать книгу Отвергнутые - М.Фелан - Страница 4

«Страна непобедимых диких невежд!» – желчно изрекал прапрадед Жан-Жака, прошедший кампанию 1812 года, всякий раз, когда его спрашивали о России. Сказать, что старик ненавидел Россию, пожалуй, будет недостаточно. Он ее презирал!

После падения Наполеона этот небезызвестный французский генерал вернулся на родину. Жить к тому времени ему самому оставалось недолго, но делец успел провернуть два крупных начинания. Во-первых, он привил всем своим детям лютую ненависть к России, завещая передавать ее будущим поколениям; а во-вторых, основал собственное торговое дело (этакую ротшильдскую колыбель) с названием «де Ладье». Бывший генерал установил свой порядок передачи командования: предприятие автоматически переходило в руки прямому потомку по мужской линии. С тех пор мальчиков де Ладье с рождения готовили стать управленцами, а девочек – успешно выйти замуж, чтобы приумножить капитал. Без исключений.

«Если судьбой уготовлено родиться великим де Ладье, то твоя жизнь принадлежит не тебе, а нашему общему делу! В жизни все уже предопределено!» – неоднократно повторял отец Жан-Жака своему единственному ребенку… но ехидные Мойры задумали иначе.

Однажды Жан-Жак проходил мимо очень пожилой бездомной женщины, которая продавала старые, никому не нужные книги. Юноша купил первый попавшийся томик только для того, чтобы вручить ей деньги, несмотря на запреты отца помогать неработающим попрошайкам. Ведь нуждающаяся женщина была доброй и искренней, да и к тому же она предлагала купить, а не голословно просила деньги!

В тот день Жан-Жак намеренно обходил все дороги назад. Он гулял по берегу сине-серого пруда в безлюдном парке. Казалось, он слышит, как вокруг дышат деревья, как рыбы рассекают воду, как солнце прожигает траву; он думал, думал… и никак не мог понять, что с ним не так! Почему он не такой, как все?

А поводом к этим самокопаниям послужило вот что. В то время у французов существовала необычная практика: ученикам выдавалась безымянная анкета с вопросами «кто ты?», «где ты родился?», «где твой дом?», «что ты делаешь?», «куда ты направляешься?» Это была обычная ментальная процедура, проводившаяся несколько раз за весь период обучения в школе. И Жан-Жак отчетливо помнил все свои давние и недавние ответы:

Кто ты? «Жан-Жак де Ладье»

Где ты родился? «Франция»

Где твой дом? «Франция»

Что ты делаешь? «Учусь в школе»

Куда ты направляешься? «Направляюсь в третий класс»

Так он писал во втором классе. И вот теперь ответы на те же вопросы выглядели совершенно иначе!

Кто ты? «Я Никто»

Где ты родился? «Я родился на планете Земля»

Где твой дом? «Мое тело ходит по Франции, а у моей души нет дома»

Что ты делаешь? «Я существую, ищу, выживаю»

Куда ты направляешься? «Я направляюсь в неизвестность»

Почерк был изменен до неузнаваемости (чтобы семье не передали содержимое ответов), а выложить правду, пусть даже анонимно, было необходимо для укрепления зарождающегося протестного настроения.

Чтобы сократить время в родительских стенах, Жан-Жак сел на лавку в тени зеленых лап плакучей ивы и раскрыл свою покупку… он поглотил написанное на одном дыхании! Читатель забыл, где он и кто он! Все его мысли были направлены внутрь себя. То и дело усмехаясь, юноша не переставал восхищаться: «Ну Гессе! Все угадал! И как точно! Потрясающе! Это же я, я!» Страницы прочитывались и перелистывались с невероятной скоростью, пока Жан-Жак не обнаружил, что достиг финала.

С того дня он тайком стал читать ненаучную литературу, припрятывая новоприобретенные книги за массивными томами по торговому делу, предпринимательству и политике государств в разных областях, которые предписывались ему в качестве основного и обязательного источника знаний. Помимо прочего, Жан-Жак изучал английский, итальянский, испанский, а также осваивал китайский и иврит (по настоятельному совету отца). На всех этих языках, однако, юноша мог изъясняться лишь поверхностно… а лучше всего, как ни странно, он выучил русский! У отца на то было собственное видение: «Врага надо знать в лицо!», или «Русские долго запрягают, но быстро ездят!», или «Вот если начнется война с их участием, вспомнишь меня и спасибо скажешь!» Но у Жан-Жака было свое мнение, иное…

Еще с ранних лет мальчик был лишен свободы. Отец и мать уделяли ему внимания настолько, насколько им позволял плотный график, а если уж и получалось побыть вместе, отец тут же начинал обучать основам и нюансам предпринимательской деятельности в манере допроса. Однако чем глубже сын самостоятельно обдумывал некоторые сделки отца, тем меньше ему хотелось во всем этом участвовать. Мать была предана мужу, как бездомная собака, поэтому Жан-Жак рано понял, что обсуждать по-настоящему волнующие вопросы с ней – бестолковое занятие.

Он пытался искать друзей среди своего окружения, но так и не нашел. Родители полагали, что все знакомые и друзья должны быть или состоявшимися, или амбициозными, или влиятельными, или известными… а Жан-Жак считал таких людей безмозглыми пустышками, ведь ему с ними было не о чем говорить!

Постепенно парнишка замкнулся в себе и в своих писаниях. Настоящими друзьями стали авторы книг, с которыми можно было беседовать в одностороннем порядке. Наступит день, и Жан-Жака осенит: больше всего на свете он хочет влиться в лоно родных ему душ, сопереживателей и соратников… он хочет стать писателем! В тот миг мечтателя окутали жуткая неприязнь к грязным деньгам, исходящим от торговли, презрение к лицемерию всех политиков и полное недоверие к мировой истории – все можно трактовать по-своему, по-разному!

Попытка осторожного разговора с отцом сошла на нет в леденящем голубом свете глаз прародителя. Ответ последовал краткий: «Рассудка лишился, сынок?!» Но и после отцовского комментария Жан-Жак тайно продолжал посвящать себя любимому делу.

Он мог поймать мгновение и описать его сквозь живые красочные рифмы так, как никто другой – лишь это доставляло истинное наслаждение! Вскоре юноше стало скучно среди тех, с кем он жил. То, что Жан-Жак знал из книг и собственных наблюдений, отдаляло его куда больше от семьи и сверстников, чем то, что он не знал…

Финальным рычагом, запустившим необратимый процесс бегства, стало, казалось бы, обычное дело! Пока сын был на учебе, родители отвезли на помойку весь ненужный хлам старых книг, чтобы освободить пространство для новеньких справочников. Естественно, все ненаучные писатели, которых боготворил молодой человек, попали под выездной список. Жан-Жак мог простить им многое, но не безвозвратную ссылку невесть куда своих верных друзей!

В тот вечер он долго не мог уснуть, терял слезы и безжизненно смотрел в одну и ту же точку – в пустоту. У него пропало всяческое желание жить в этом мире дальше. Сон последовал необычный: Жан-Жак с разбега окунулся в ледяную воду, чтобы избежать знойной жары. Начался свирепый шторм, но герой как-то выжил, только вот как? Он не запомнил.

Утром младший член семьи примерил на себя маску «все в порядке», спустился к завтраку и, попросив прощения, стал вести себя так, словно ничего не произошло. Отец был горд: он уверовал в то, что его мальчик всего за одну ночь стал настоящим мужчиной! В сердце матери закралась необъяснимая тревога.

Сына доставили до школы, однако туда он так и не вошел. Разом обналичив свой банковский счет, якобы с согласия родителей, чьи подписи были умело подделаны, Жан-Жак купил билет в оба конца до самого ненавистного отцу места и, прежде чем его родители успели опомниться, был таков. В его венах бурлила горячая кровь, в его голове зиждилась великая цель: обрести новую жизнь и оживить своего первенца – книгу! Во взгляде юноши отчетливо читалось ликование, а душа упоительно кричала: «Свобода, свобода-а-а-а!!!!»

Когда самолет поднялся в небо, Франция оказалась такой маленькой, что ее можно было прикрыть ладонью. Жан-Жаку стало грустно. Там была его родная колыбель, там прошло его детство… а теперь он направляется в неизвестность, окутанную дымом недобрых слов. Но юноша твердо заявил самому себе: «Плевать на все былые испытания и огорчения! Жизнь – огромная книга таинственных сказок, которую я вот-вот раскрою и начну читать!» Местом появления книги Жан-Жак определил самое сердце тогда еще Советского Союза – Москву. Остерегайтесь, строгие родители, навязываний без объяснений. Не такие ли у вас дети, которые на собственном опыте захотят выяснить что для них хорошо, а что плохо? И ведь начнут-то свое знакомство именно с ваших предрассудков и предубеждений!