Читать книгу Жажда и голод - Михаэль Казакевич - Страница 28

Тысячелетнею тоской вперёд гоним,

Молясь и радуясь камням Иерусалима,

Сжигаем на кострах, безмолвен, одержим,

Народ уходит через время дальше мимо

Чужих богов, дурных страстей, вестей плохих,

Желаний власти, власти денег, боли сглаза

И языка злословья вонь, и вонь интриг.

Народ Луны. Для всех других всегда зараза.

Он не от мира. Он всегда народ идей.

Он вор – украл, с тех пор гордится первородством.

Он честолюбец до волос своих корней.

Взгляни в глаза его – там море страсти бьётся

О берега чужие. Пришлый он везде.

Он сослан Богом омывать чужие страны.

С тех пор шатается по миру словно пьяный.

Когда встаёт с колен, то, значит, быть беде.

Приходит беден, унижаем и гоним,

С молитвой в сердце и с дырявым лапсердаком

И носом ищет сразу путь в Иерусалим.

Пришёл ни с чем, а получает всё, однако.

А потому к нему и зависть, и слеза

Из глаз огней его катится на дорогу

В огонь костров, где он сгорит во славу Бога,

Но в полнолунье ему снова выползать

И возрождаться, и искать Иерусалим.

Живёт вне времени, пришёл с другой планеты.

И мимо всех уходит в вечность нелюдим.

Вот не дай Бог уйдёт… Так в чём его секреты?