Читать книгу Лицей 2021. Пятый выпуск - Михаил Бордуновский - Страница 18

К собранию всё у Лены было готово – Ванёк сообщил, что город уже в курсе, придут даже немощные старушки и дети в ползунках. Из Южно-Сахалинска прислали новые колонки и микрофон, Ирина и Марина уже накрыли поляну в ДК – чай, печенье, бутерброды с сыром. Лена приготовила бланки для заявок на работу, листовки, буклеты. Из офиса она выходила с лёгким сердцем и тяжеленной пачкой бумаг. Наконец-то дело сдвинется с мёртвой точки. У входа опять стоял нарядный мотоцикл. Лена сочла, что это хороший знак, посмотрела на своё отражение и улыбнулась – кое-чего не хватает. Она поставила на землю пакеты, достала помаду и наклонилась над боковым зеркалом, чтобы добавить боевой раскраски.

– Хотите угнать мой мотоцикл?

Лена дёрнулась от испуга. Сзади стоял парень из соседнего кабинета, в чёрной кожаной куртке с красными лампасами. Ростом, может, на пару сантиметров выше Лены, но раза в полтора шире в плечах, коротко стриженный. Его внушительный нос сразу привлекал внимание, он был как будто слегка скошен вправо.

– Нет, просто зеркало ворую.

– Тогда без проблем. Их каждую неделю воруют. Уже привык.

– А вы что, прямо из Питера на нём сюда ехали? – Лена кивнула на номера.

– На ней, – он похлопал мотоцикл как боевую лошадь, – к сожалению, нам с Дусей пришлось лететь на самолёте.

Они немного поболтали. Лена рассказала, чем занимается. Любитель Black Sabbath, Антон, оказался инженером какого-то редкого оборудования, до холодов хотел объездить всё побережье и вообще давно мечтал здесь поработать. В Крюкове он останется на пару месяцев, а может – на год, как карта ляжет.

– И что, вы даже не знаете, сколько тут пробудете?

– А какая разница? Я живу моментом, а сейчас он прекрасен. Поел хорошей рыбы, говорю с красивой женщиной, – он улыбнулся и приблизился к Лене, отчего у неё вспыхнули кончики ушей, – вот только женщина немного промахнулась с помадой.

Лена ещё раз опустилась к зеркалу и увидела, что от неожиданности провела горизонтальную черту под носом. Она попыталась стереть, но след всё равно остался. Надо прийти в ДК пораньше, чтобы всё отмыть.

– Так, мне уже пора бежать.

– Подвезти?

– Не сегодня, – Лена вырядилась на собрание в узкую юбку и шпильки.

– Ладно, пока, расхитительница зеркал. Ещё увидимся.

Собрание начнётся через сорок минут. Ирина и Марина сделали одинаковые причёски, начесали чёлку, закрутили крупные локоны и залили их лаком до плотной корки, по которой Лене хотелось постучать пальцем. Зашла Светлана Гарьевна, узнать, всё ли в порядке. В зале на первом ряду уже сидели несколько старушек и пили чай из пластиковых стаканчиков – они сняли верхнюю одежду, но остались в шалях и шапках-ракушках. Ещё две копошились у столика с едой, накладывали в салфетки печенье с горкой и быстро рассовывали по карманам. Народ постепенно подтягивался. Зашёл Коля, водитель, с которым Лена ехала в Крюков.

– Привет, подруга, где тут у вас наливают?

– У нас только чай.

– Ну и как с вами разговаривать тогда? – он натянул улыбку, обнажив золотую коронку. – Ладно, шучу. Хорошо выглядишь, кстати. Заходи за книжкой.

Коля протиснулся во второй ряд, прихватив бутерброд. К нему тут же подсела Марина и что-то защебетала.

Без пяти шесть приехала Юля Михална, с мужчиной в коротких брюках и усами-подковой, как у Мулявина из “Песняров”. Его представили Лене как мэра города. Следом за ними влетел Ванёк. Мест в зале уже не было, печенье закончилось двадцать минут назад, люди недовольно шептались.

– Что-то я начинаю волноваться, Вань, – Лена всегда побаивалась выступать, а тут чувствовала, что её начинает бить крупная дрожь, – вдруг меня помидорами закидают?

– Какие помидоры? Ты цены-то на них видела? Тебя скорее крабами закидают.

Лена засмеялась и стало легче. Ванёк встряхнул её, как тренер тормошит боксёра перед боем.

– Ладно, не дрейфь. Я рядом. Если что – побежим. Быстрые ноги пинка не боятся.

Пора начинать. Лена одёрнула юбку и поднялась на сцену по боковой лестнице, подошла к микрофону, постучала по нему, чтобы проверить звук. Он ответил глухим “пхы-пхы”.

– Уважаемые крюковцы, минуточку внимания!

– Крюковчане! Никакие мы не крюковцы, надо было лучше готовиться! – мужик в брезентовом плаще решил защитить идентичность горожан.

– Не перебивай девчонку, пусть скажет, – вступилась бабулька с первого ряда.

– Извините, крюковчане, – Лена сбилась и поискала глазами Ванька. Он ободряюще кивнул. – Компания “Нефтепромрезерв” приглашает вас на интересную работу. Мы обеспечим вам достойный заработок, удобный график, официальное оформление.

– Это скокаво? – низкий женский голос гремел из последних рядов.

– Что?

– Платить скока будете? Вот у меня брат в Москву на стройку уехал, штукатуром. Так там ему шестьдесят тыщ платят. А у вас скока?

– Ну, это от квалификации зависит, от сложности работ.

В зале поднялся недовольный шум. Кто-то крикнул Лене:

– Ну, ты не юли. Прямо скажи.

Лена заглянула в свои таблицы.

– Средняя зарплата штукатура – тридцать тысяч в месяц, на руки.

У сцены начался даже не шум, а рёв.

– Мы что, люди второго сорта, что ли?

– Сами на эти гроши поживите.

– Поди в туфлях таких не походишь с зарплатой в тридцать тыщ.

Лена посмотрела на свои лаковые лодочки от Marc Jacobs. Даже бабки начали возмущённо размахивать руками, как будто сами собирались работать на стройке. Лена растерялась. Она попыталась сгладить ситуацию.

– Но зато вы будете жить дома, отпуска, больничные – всё официально.

Гомон не унимался. На сцену поднялась Светлана Гарьевна и отодвинула Лену от микрофона:

– Дайте человеку закончить. Что за базар вы тут устроили. Позорище.

Её, на удивление, послушали, и зал покорно затих. Лена рассказала о том, кого и зачем ждут на стройке. Дыхание постепенно пришло в норму. Ноги больше не тряслись.

– Может, у вас есть какие-то вопросы?

– У меня есть не вопрос, а обращение к землякам, – с места поднялся мужчина в очках, вассермановском жилете с карманами и венцом тёмных волос вокруг лысины.

– Андрей Ильич, покороче только, – Светлана Гарьевна взяла на себя роль модератора, а потом шепнула Лене: – Это наш краевед.

– Они же все захватчики, оккупанты, кровавое государство. Как в сорок пятом году пришла сюда армия, на Карафуто. Так и сейчас. Мы всё это проходили уже. А история наказывает за незнание уроков, – он не говорил, а, скорее, завывал, как Евгений Евтушенко перед стадионом. – Землю нашу заняли под стройку. А там лес, девственный, там мы с детства грибы, ягоды собираем. А теперь что? Вас всех хотят как рабов использовать. Используют и выкинут.

– Спасибо, Андрей Ильич, ещё вопросы есть?

– Светлана, а ты человека не затыкай, он всё правильно говорит. Я-то сама вот что спросить хотела. Вы нас часом не потравите здесь? У нас и так в каждой семье – раковые. А вы ещё тут со своим заводом.

– Правильно, правильно. Травитесь там в своей Москве сами. К нам-то что приехали? Радиацию разводите, – в дискуссию вступили женщины со средних рядов.

– А я вот за то, чтобы был завод. К нам на открытие, может, Путин приедет? Вы что, Путина не хотите? – высокая дама в фетровом берете поднялась с места и демонстративно упёрла кулак в бедро.

– Путина-то мы хотим. Мы не хотим, чтобы у нас тут как в Чернобыле – собаки с двумя головами по дорогам бегали, – немолодая блондинка махнула на соседку полной рукой.

– Михална, да что ты несёшь? Бред беременной медузы. А Путин как приедет, нам и дороги сделает. А то что – стыдобища. Машины едут – дороги объезжают.

Светлана Гарьевна кивнула Лене, что надо это всё заканчивать, а то так и до утра просидеть можно.

– Уважаемые крюков… крюковчане! Большое спасибо, что пришли. Вон там на столике лежат анкеты и ручки. Все желающие могут их заполнить и приходить с понедельника на собеседование. Будем очень вас ждать.

Камуфляжная река участников собрания потекла из дверей. Все громко разговаривали. Кто-то останавливался возле анкет и буклетов. Со стола с печеньем всё смели, даже лишние стаканчики и салфетки. Лена сошла со сцены и опустилась на стул, сняла туфли. Подошла Юля Михална:

– Елена, спасибо вам за встречу. Вы ко мне не зайдёте на той неделе? Обсудим парочку моментов. Организационных.

– Зайду, конечно.

Подсел Ванёк.

– Ну, видишь, не так страшен чёрт, как его малюют. Я видел, что мужики наши расхватали анкеты.

– Угу. Ну, мало ли для каких целей.

– Проводить тебя?

– Нет, не надо. У меня ещё дела здесь, – Лена, конечно, соврала.

Марина и Ирина убежали домой, а Лена продолжала сидеть и смотреть в одну точку. Её как будто выпили через трубочку и с шумом затянулись напоследок.

– Ну, чего вы расстроились? – Светлана Гарьевна протянула ей кружку чая. – Идите домой, всё образуется. Вот увидите, они ещё в очереди к вам стоять будут. А сначала всегда так. Всё новое в штыки.

Ну что ж, остаётся надеяться. Лена спустилась по лестнице ДК и погрузилась в пряную темноту октября. Кричали чайки. В воздухе были намешаны запахи моря, пыли и уже прелой травы. На улице не было ни души. Вдруг она услышала за спиной шорох гравия. Лена свернула на соседнюю улицу. Ошибки быть не могло – вслед за ней медленно ехала машина. По спине пробежал холодок. Что же делать – бежать, кричать или остановиться?

Машина затормозила, и из неё, судя по всему, вышли двое. Лена ускорила шаг, перешла на бег. Сзади тоже побежали. Ей хотелось обернуться, но это слишком большая роскошь. Кто-то с силой дёрнул её за запястье:

– Стой!

Лена начала извиваться и выкручивать руку. Из темноты буркнули:

– Мы просто поговорить хотим.

Свет фонаря выхватил длинного жилистого парня, у которого на шее блеснула жирная змейка цепи. Он отпустил её руку, и боль волной докатилась до кончиков пальцев. Она нащупала в кармане ключи.

– Побежишь – будет хуже.

Сзади медленно двигалась полная фигура, как будто перекатывалась по ночной дороге:

– Ну, что ты бегаешь здесь? Хотели бы что с тобой сделать, у подъезда бы встретили, и всё. А так на центральной улице, в безопасном месте. Пойдём в машину поговорим, – колобок оказался мужчиной с гладким широким лицом и редкими еле заметными бровями.

– В машину не пойду, – Лена проверяла пальцами в кармане, какой ключ из связки острее.

– Ладно-ладно. Пару слов тебе скажу. А то ты тут шныряешь, что-то крутишься. И папикам своим передай, – колобок перевёл дыхание, – вы возить на свой завод кого угодно можете, хоть пингвинов с Антарктиды. Но мужиков местных не трогайте, ясно? Это мои мужики, они на меня работают. И перебежчикам я житья не дам.

Лена поняла, что перед ней стоит сам дядя Паша, директор рыбзавода.

– Крепостное право отменили уже. Где хотят, там и будут работать, – всё это вырвалось у неё случайно, против собственной воли.

– А ты, как я посмотрю, грамотная, историю любишь? А я вот литературу люблю. Знаешь, как у Гоголя в “Мёртвых душах”? Всё, что ни видишь, – всё это моё. И даже весь этот лес, и всё, что за лесом, – всё моё, – он подошёл вплотную и флегматично произнес: – И ты сейчас, шмакодявка, тоже моя. Захочу и задушу тебя своими руками.

В ушах зашумело. Стало страшно даже сделать вдох, не то что ответить.

– Ладно, расслабь булки. Шучу. Мы же культурные люди. Разговоры высокие ведём. Я думаю, ты поняла меня. Хозяевам своим передашь, – он кивнул дылде с озлобленным лицом, – пойдём, Саня.

Они развернулись и зашуршали к машине. Потом объехали Лену и мигнули аварийкой – вежливо прощались.