Читать книгу Путешествие Чичикова в Италию и другие места - Михаил Дорошенко - Страница 30

* * *

– Спит помещичий дом и не чует, что крестьяне сожгут его в благодарность за свободу, царем предоставленную. Спроси их, ответят: «То – царь-благодетель, а этот помещик – богач-кровопивец, лежит себе на диване. Кольца дымовые из трубки пеньковой в потолок запускает, а нам трудись на полях!» Дети и до царя доберутся. Знай наших! Но не о них пойдет речь – пока. Николай Васильевич, входили вы когда-либо в узоры орнамента?

– В каком смысле?

– Чтобы в орнамент войти, нужно вначале от самого себя отключиться. Лучше всего расположиться в кресле перед пестрым восточным ковром. Представить себе бриллиант вот такого размера, каких не бывает в природе. Помещаете его перед собой чуть выше головы, и начинаете вращать, а когда он исчезает в вихре звезд, можно уже, входить в сад орнамента. Женщина вся из себя… «Ах, боже мой, какой красоты!» … разрывая платье о сучья, лезет на дерево в парке. Я взлетаю вслед за ней и повисаю в воздухе. Она разворачивается ко мне лицом и, держа руки за спиной, цепляется за ствол, создавая возможность беспрепятственно прикасаться ко всему, что открылось в прорехах. Откидывая голову, она со стоном начинает петь: «Как часто с вами мы встречались…» – и стонет, словно сирена. Я, в свою очередь, отвечаю: «Прошли, увы, былые дни…» Она указывает рукой куда-то вдаль. Воспользовавшись тем, что оглянулся, дриада исчезает, оставив облако синего дыма вместо себя. Обретая кирасу, опускаюсь под ее тяжестью вниз. Кираса спадает за ненадобностью и разбивается, оказавшись фарфоровой. Ловкий не шахматный ход – заманить на дерево и исчезнуть.

– Ох уж мне эти суккубы!

– Узоры так и вьются вокруг вас, вот: красный коралловый, а вот золотая ветвь приводит вас к фигуре из фауны Элизейской. Невообразимой формы создание, к тому же все время меняющее свои очертания по законам орнамента. Лестница вверх поднимается, а дама вниз, каблучками тук-тук-тук, а сама остается на месте. Через некоторое время одежда на ней начинает спадать, растворяться и исчезать для ублажения трепетом форм своих читателя – созерцателя.

– То прелесть бесовская!

– Не лучше ли смотреть на нимф обнаженных, чем в лицо Вия заглядывать?

– Это с какой стороны посмотреть!

– Давайте пройдемся туда-сюда по узорам орнамента. «Па де пуа», как говорит Селифан на своем, изобретенном им языке, что означает турне совершим по России. Чего только по пути не попадается! Вы все просили друзей описать необычные случаи. Вот они вам, те случаи. Помещик Трепилов бродит по своему парку и тычет заостренным концом трости во все стороны. «Кого это вы тут протыкаете?» – спрашиваю. «Случалось вам побывать в желудке у крокодила?» Я ощупал себя осторожно на наличие плоти: «Кажется, нет, – говорю, – да и по вашему здоровому виду не скажешь, что вас употребило в пищу создание божие, которое, как мне кажется, не водится в наших краях». Крокодилов вообще, говорю, не видал, даже в Италии, а вот на языке у дрокодилов не раз побывал, да и сам сим пороком страдаю подчас, но каюсь и свечки за обиженных ставлю. Может вы крокодилов с острословами местными спутали? Прежде чем ответить, осведомился, нет ли у него кого-нибудь за спиной, и несмотря на мой отрицательный ответ, обернулся и сделал выпад тростью. «Меня употребил». Во сне, спрашиваю его, или наяву? «Если бы знал, не боялся, а так – непонятно».

– Больной человек.

– Милейший человек, обходительный добрый. В доме у него крокодилы не водились, только в парке.

– А в лесу?

– Не спросил.

– На этом у вас исчерпался запас странных людей?

– Отнюдь, лишь начинаю. В одном поместье хозяин устраивал, то, что в будущем назовут инсталляцией.

– Сами придумываете словечки и выдаете за то, что когда-то появятся?

– Как хотите. Продолжить рассказ?

– Разумеется.

– Помещик Пухов Ардальон Тимофеевич нашёл такого толстого человек, что он, поджавши под себя ноги, уже и не двигался. На его внушительную голову он накладывал сидящего Будду, а на его голову еще несколько статуэток, пока не доходил до самого малого буддёнка. Называл композицию «Двадцать четыре Будды на Будде».

– И что?

– Вот это и есть инсталляция. О словах, кстати, из которых узор можно сплести! Представьте теперь, как я достаю из саквояжа коробку – куб черноты, можно сказать, опускаю руку туда, беру за шкирку персонажа, взрастающего на ходу, сажаю в экипаж, все еще следующий из Петербурга в Пекин, и предлагаю рассказать о себе.