Читать книгу Энциклопедия юности - Михаил Эпштейн - Страница 30

Э

Время я переживал очень напряженно, чувствовал каждой клеткой, как оно уходит, и пытался его задержать – остановить мгновение. Не потому что оно прекрасно, а потому, что оно пусто – и мне хотелось вложить в него как можно больше труда и смысла. Мне был близок горестный вздох Юлия Цезаря: «Двадцать два года, и еще ничего не сделано для бессмертия!» Я укорачивал эту максиму до дней и часов: «Уже целый час прошел – а еще ничего не сделано для бессмертия».

Вместе с тем на меня порой находили приступы оцепения.

Из дневника

21.4.71.

«Слабеет напор жизни… Все бы сидел, как каменный божок, и созерцал, и ощущал течение времени сквозь себя. Время завораживает своей мирностью, ибо мгновения невольно и без борьбы уступают друг другу. Нет ничего невозмутимее и чище времени. Пусть его, пусть… Радуюсь эпическому полноводью и глади снов».

Следуя графике таких зигзагов, подъемы в моей жизни плавно чередовались со спадами. За шесть лет: с 17 до 23 – я пережил три больших подъема:

1-й курс (1967–1968);

конец 3-го (у В. Турбина) – начало 4-го курса («Мертвая Наташа», 1969–1970);

и «6-й курс», уже после окончания МГУ, когда работал в ИМЛИ (1972–1974).

Периодичность была такая: год подъема – полтора года упадка.

После окончания университета моя погоня за временем перешла в новое исчисление – «единицы работы». Каждая единица равнялась примерно часу продуктивного труда, итогом которого должна была стать напечатанная на машинке страница или 40 прочитанных страниц. Длилось это года три, а потом я женился и стал давать себе поблажку. Чувство времени изменилось: его полнота определялась уже не производительностью, а внутренней насыщенностью, состоянием души.

См. ПРАВИЛА ЖИЗНИ, РАБОТА