Читать книгу Безмолвие цвета Green - Михаил Форр - Страница 2

Часть I. "Между прочим"
Глава 1. "Царские беседы"

Оглавление

– Фу-ты, какая плаксивая! Что ревешь-то, корова? Сильно спужалася? – Царь сделал большой глоток из кубка и внимательно вгляделся в лицо гостьи. От его неожиданно доброго голоса та внезапно замерла. Даже дрожать перестала. Затем робко подняла голову. И на царя уставились два пронзительных с зеленью глаза. Голос девицы был скромен, но убедителен: – Отпусти меня, государь!

– Легко сказать «пусти»! Ты чья такая будешь? – помазанник лукаво глянул на свою новую игрушку. Время от времени, изредка или чаще доставлял ему Богдашка новую усладу. Когда поговорить, а когда и потешить.

Хватал прямо на улице. И ведь ни разу не ошибся в выборе, стервец. Неизменно приходились они венценосному по сердцу статью и ликом. А вот с норовом или без – уж как повезет.

Впрочем, все реже были такие визиты – сильно сдал государь в минувший год. Хворал больно часто. Обессилел.

Правда сейчас наступило долгожданное облегчение – зря что ли лучшие лекари стараются. Грех с пользой не воспользоваться. Или попользовать со грехом.

– Прости меня, государь, если провинилась в чем. Я – Евдокия, Дионисия Шеметовича дочь. Младшая.

– Никогда прежде тебя не встречал. А «Воробья» – тятьку твоего помню. Давно не видал. Верный сын боярский. Думаю, что худого про меж нами не будет и впредь.

– И я верю в это, государь! – с надеждой почти крикнула Евдокия. Да, видимо, почувствовала, что этим только дерзит Божьему помазаннику и упала на колени. – Прости! Не губи!

Государь приподнялся с груды наваленных на ложе подушек и устало зажмурил глаза:

– Люблю таких, смиренных… Эй, люди, принесите нам еще хлебного вина! О, как натопили печку, морды ефиопские – пот в три ручья! А тебе не жарко? – и снова повернулся к испуганной девушке с загадочной улыбкой:

– Сядь, дуреха! Выпей со мной! Впрочем, бабам пробовать сего напитка совсем не сто́ит. А вот тебе нынче можно. Давно ли велел нам «Стоглав»3 «Пить вино во славу Божью, а не во пьянство»?

И на Руси с тех пор всяко также пить не умеют. Но стараются изо всех силенок. Даром что ли по русских градам стоят царевы кабаки?

А скажи-ка, милая, как ты к любови относишься? Сладилась с кем-то? Ладно, не конфузься – не выдам. Тятька не поколотит. Коли сама не сболтнешь. Любовь – штука зело дивная. Вот вдругорядь4, болтали мы про схожее на трапезе.

Помню еще в год моего восшествия на престол двух монахов к ликам святых причислили. Были они сродственниками моими по крови от Ярослава Мудрого5.

Князь6 и княгиня из Мурома. Песню про их жизнь и смерть благочестивую инок Ермолай сочинил и миру явил …

В этот момент Евдокия, хотя все также и чувствовала беду на сердце, но уже достаточно пришла в себя. И, наконец-то, смогла внимательно осмотреть царев облик на дальности в два аршина7. Не таким она представляла венценосца по разговорам домашних и слухам на площади.

Стать и мужская красота государя была слегка преувеличенной. Скорее уже сильно одряхлевший, чем грозный или мудрый. Проплешина, огромный живот! Да и прескверный запах.

А еще усталый и немного звериный взгляд – вот что, прежде всего, бросалось в глаза. Бурчал, как старик, а самому-то еще недавно только полвека с чутком и минуло:

– Да я сейчас не про святые их деяния – про любовь. Про их сближение человечье. Лечила, значит, девица его, а взамен обещанье взяла замуж ее взять. Только не сдержал тот свое слово княжеское. Этак часто бывает.

Но лекарица все же принудила его к алтарю, до конца болячки не изгнав. Будто знала. Иначе говоря, женила на себе под угрозой скорой его кончины8.

Всегда ли так любовь с обмана начинается? Про мирскую любовь говорю, не о духовной речь. Возлюбить Святой дух порой много легче, чем выбрать на твой век спутника. Верно?

А может и не стоит о том сильно думать? Как говорится «Яко же сладок мед на сердце легком», – царь устало покачнулся.

Казалось, что собственный премудрый монолог показался ему в тягость. Но не привык государь дело на полдороги бросать. Лишь только хмель понемножку убавлял громкость еще недавно столь звучного ораторского баса:

– Вот боюсь, что при этой неразберихе за давностью лет совсем забудут, как на самом деле с этими иноками из Мурома было. Да еще и празднование какое по их светскому житию устроят.

Или того хуже – по сказочке, присочиненной от слагателя Ермолая. Как думаешь? Может и ошибаюсь.

Голос государя уже еле-еле доносился до ушей гостьи. Будто засыпал, уморившись. На тот момент совсем не осталось у нее страха животного.

Не то, чтобы успокоилась. Были мысли всякие. Благо давал родной батюшка ей возможность не слепо по «Домострою»9 подчиняться, а частенько и самой порассуждать да подумать. А другие бы «строптивицей» прозвали.

Но не зря же Евдокия у тятеньки любимой дочерью слыла. И даже грамоту какую-то девке преподал, что по тем временам другие отцы и для отроков своих не мыслили…

Отвлеклась было Евдокия, а тут громкие слова царевы будто рекой неистовой вновь на нее хлынули:

– Любовь – это вера безоглядная. Вот вел я разговоры с посланником Папы римского – хитрющим Антошкой Поссевино10, что прибыл нас с поляками мирить. А на самом-то деле хотел он наших святых с латинянскими объединить. Эко чего выдумал! Не солоно хлебавши и убрался восвояси ни с чем. Обвели мы «зверя» вокруг пальца… – государь с рассказом чуть замедлился, казалось, забыл с чего начал. Размышлял.

Потом цепко оглядел гостью с головы до пят, задерживая взор на аппетитно выступающих местах ее наряда. И определенно вызывающих у хозяина чрезмерную возбужденность. Произнес в сердцах: – Да где эти виночерпии-то?

Наконец, отвлекся. Как будто ангела вспомнил. И с охотой продолжил: – А, по сути, что? Хотели эти глупцы в рясах соединить наше истинное учение с латинянским, бесовским.

Вроде повествования в них схожи, а мысли ведь временами совсем другие. Словами-то благими начали, но на деле затеяли они нашу веру изломать-перекупить. Заменить на двоедушие. А как в вере без искренности? Также и в любви.

Загляделась Евдокия, как государь в задумчивости светлые и темные фигурки резные на гладкой доске переставляет. Туда-сюда. Снова передвинет, на место вернет. Будто вспоминает, как правильно.

А доска тоже диковинная: из темных и светлых чушек квадратных набранная. Впрочем, видала она такую же в светлице у тятеньки. И даже тайно до самых высоких фигурок дотрагивалась.

– Ну а ты сама-то слышала про любовь летописную? Или читала? Грамоте обученная? Да что я спрашиваю… Одно слово – девка. Что молчишь?

Вот и вино доставили. Гришка, посылай тебя за смертью. А ведь когда-нибудь так и сделаю, – посмотрел царь на слугу так, что тот и замер – ни живой, ни мертвый.

При последних фразах собеседника Евдокия опять зримо заколотилась-задрожала, словно одолеваемая мелкими бесами праведница. Поняла, что вот и начинается что-то совсем злое. А помазанник за один присест уж поспел осушить целый кубок. И двигал его теперь в сторону Евдокии. Опять до краев полный.

– Пей! Прямо из моей чаши! Да, не бойся – не отравлю. Вот самая страшная тайна государева, – царь вертел в руках что-то, напоминающее маленькое каменное зернышко необычной расцветки. Или, скорее, этакую зеленую бронзовку – блестящего полевого жучка. Которого и кинул прямо в свой сосуд: – Смарагд11 это бесценный. От всех ядов помогает! Пей!

Ведь будто видела она уже нечто подобное. Да не просто случаем обошлось, а давно уже знакома была с этим амулетом каменным. Переменилось что-то во взгляде девушки. Как молния зеленая в глазах отразилась.

Мелькнула и исчезла опять в грозовых тучах. Только брови сошлись-схмурились. Да и кончики пальцев чуть пошевелились. Еще немного и, казалось Евдокии, что сейчас в ее стискивающихся кулачках засвистит сжатый с нечеловеческой силой воздух. Так уж озлилась.

– Не чурайся ласки царской. От государя – это как от Небес. А все, что вопреки воли Господа – гордыня и не более. Согласна? – и хмельной государь без предупреждения душевно затянул короткий отрывок из давно понравившегося ему гусельного напева:

– А соко-о-ольники12 твои-и из Суздали-и… Что молчишь? Ты девка хорошая, скромная. Только молчуньи мне не надобны – своих вдосталь. Поднесите ей чарку! А пить не захочет – насилу потчуйте! Пусть язык сам и развяжется.

Уж чего-чего, а Евдокия две вещи в своей жизни делала хорошо: быстро думала и громко кричала. Нет, знала она, конечно, много чего разного, да, и бесспорно, иными навыками всяческими обладала. Но сейчас вот понадобилось явить миру именно эту пару умений.

Поняла она это в тот момент, когда служивые уже грубо хватали ее руки и сильно тянули в сторону стола. Чтоб вопреки любой помехе исполнить каждую волю хозяина. И, знать, это только начало. Видать, не впервой старались, хотя Евдокия и билась как горлица в плетеной ловушке.

Сначала молча. Но ведь визг женский – второй главный раздражитель, подобранный матушкой природой для уха человечьего. После наипервейшего – младенческого рева. Об этом Евдокия знала не понаслышке – полон дом племянников. Ну и своим голосом Господь не обидел.

Акустическая волна женской ненависти в первый момент даже чуть отбросила-задержала нападавших. Но лишь на миг – разве могут бывшие грозные воины опричнины13 остановиться перед бабским визгом. Наоборот, только раззадорились.

Знать, только сам царь от неожиданности опешил-озадачился. И кубок свой на пол из рук выронил. Наверное, именно это государя прогневало.

Словом, сам пытался крикнуть что-то в ответ, да только голос венценосный в один момент даже в хрип перешел. А ведь нужно, чтобы все осознали особо – с царем-то шутки не шутят:

– Сдурела девка! Кому нужна такая припадочная? Заткните ей рот и в мешковину. Пусть там надрывается. Чтобы духу ее здесь через мгновенье не было. Крикните Бельского14 – этот все обустроит. Швырните мешок в трясину, что на Балчуге15. Там топь даже на Крещение никогда не стыла. Таким лоскоту́хам16 здесь самое место.

На дне и охладится. Не желаю слышать о ней более…

3

Сборник решений Стоглавого собора – Церковного и Земского собора 1551 года, состоящий из ста глав.

4

Как-то, недавно.

5

Великий князь киевский (XI век).

6

Давыд Юрьевич – князь Муромский (XIII век)

7

Аршин равен расстоянию в 0.71 метра..

8

Имеет ввиду «Повесть о Петре и Февронии Муромских» – литературном памятнике XVI века, историческая основа которого вызывает у специалистов много вопросов.

9

Сборник правил и наставлений по всем направлениям жизни русского человека XVI века.

10

Иезуит, посланник Папы римского Григория XIII ко двору Ивана IV.

11

Изумруд (устар.)

12

Чин служащего ловчего приказа в Русском государстве.

13

Здесь: особые царские отряды, призванные наводить в государстве новый порядок (1565—1572 г.г.).

14

Богдан Бельский – ближайший сподвижник Ивана IV Грозного, племянник Малюты Скуратова.

15

Район Балчуг (топь – перевод с татарского).

16

Особый вид русалок, заманивающих неосторожных путников.

Безмолвие цвета Green

Подняться наверх