Читать книгу Безмолвие цвета Green - Михаил Форр - Страница 5

Предстоящая командировка Стэна на Международную сессию фитопсихологов в Вене не предоставляла заговорщикам дополнительного времени для долгого рассусоливания и обдумывания.

Но и промахнуться мимо цели было не в правилах этих мужчин. Стэн, согласившийся на странное и авантюрное предложение приятеля, воспринимал причуду Гены, как какую-то вынужденную меру:

– Ты только, и правда, не увлекись. Как в прошлый раз?

– В прошлый раз? Какой? О чем вы? – Гена и совершенно искренне удивлялся.

– Ладно, не мое это дело, – казалось, что довольно отвязанный Стэн в вопросах чужой личной жизни действительно испытывает неловкость: – Я тебе помогу. Но назад пути не будет. Просто будь осторожен – все-таки отбиваешь чужую жену, понимаешь?

– Даже и в мыслях не было, – Гене казалось, что ему, и правда, верят: – Наоборот, соединяем любящие сердца. Это же театр. Не взаправду.

– Ну нет, так нет. Я без занудства: человеку дается рай свыше, а ад «сниже». Но и туда, и сюда ему требуется время, чтобы добраться. И если бы у него была вторая жизнь, то поверь мне, он успевал в оба места.

Уж больно любит всякий индивидуум новые впечатления. Согласен? Ну а раз жизнь одна, то и выбор за тобой. Все еще уверен, что стоит продолжать? Тогда только вперед. Приступаем…

…Миловидная незнакомка – этакая неуловимая помесь скандинавки и японки-полукровки совершенно неожиданно обратилась к Видане в магазине нижнего белья: – Ах, простите, пожалуйста… Сможете меня выручить? Вы не подержите этот букет?

А то на работе подарили, а он из таких красивых, но очень хрупких цветов – никогда раньше не встречала. Еще вот и конверт дали, вместо подарка на День рождения.

Как всегда в офисе, вы же знаете… когда не понятно, что подарить. А моя слабость – дорогое белье. Вот я в обед сюда и сбежала.

Видана улыбнулась в ответ – она тоже обожала бюстгальтеры этой фирмы. И как-то сразу прониклась к девушке доверием:

– Ой, это поразительно! У меня завтра тоже день рождения. Какие же чудные цветы! Никогда таких не видела. И пахучие. Даже голова закружилась. Удивительно приятное сочетание. И для глаз, и для носа.

– У вас завтра день рождения? Не может быть! Вот совпадение! Мы одного знака зодиака. Такие противоречивые – сами знаете. Но очень женственные, – «японка» обезоруживающе улыбалась: – И я очень хочу вас поздравить, не отказывайтесь!

Давайте поделим подарки: себе я куплю белье, а у вас будет этот букет. Тем более он вам так понравился. Вы только не спорьте со мной. У меня-то праздник уже сегодня. И это мой каприз новорожденной.

А ваши грезы все будут выполнять только завтра, – и девушка с хорошим чувством юмора и ворохом бюстгальтеров в руках гордо «поплыла» в сторону примерочной.

Видане букет, и на самом деле, приглянулся. Она принесла охапку домой с таким блаженным видом, что ее муж Роберт даже не решился спросить, откуда цветы. И, наверное, не рискнул ревновать.

А дома хозяйка и вовсе сошла от них с ума. Ей казалось, что эта композиция, как выключатель моментально повышает настроение. И неуклонно заполняет пространство всепроникающими нотками со странным сочетанием клубники и апельсина, мускуса и луговых колокольчиков из детства.

Запахи изредка повторялись и задумчиво кружились. И как будто медленно поворачивались к Видане то одной, то другой гранью такого эфемерного и несколько подзабытого ею привкуса настоящего женского счастья.

Душа желала ярких эмоций, раскрывалась навстречу миру, хотелось мурлыкать знакомые мелодии. Голова была легка, а сердце, напротив, полно предчувствий чего-то самого-самого и только наилучшего. И даже ее день рождения, последние годы проходивший, как почетная обязанность, воспринимался уже с энтузиазмом.

Вообще, именинница давно не испытывала чего-то подобного. Разве что в детстве. Впрочем, там успела хлебнуть лиха. Ведь именно таким образом весь свой ранний возраст и прожила девочка с именем Вика.

Дело в том, что ни старшее поколение родных, ни отец никак не признавали экстравагантности ее матери. Которая дала ей странное имя Видана и, вильнув крутыми бедрами, умчалась навстречу новым ощущениям.

В общем, ушла к другому. А может и другим – нельзя точно сказать, сколько было у нее мужей после папы. Больше родные «вертихвостку» не видели.

А Вика выросла под присмотром бабули – отец всегда на работе или у других женщин. И иногда даже пропускал ее дни рождения. Вот почему эти праздники она не очень любила.

А в момент совершеннолетия «сирота» вопреки логике и здравому смыслу все-таки переназвала себя именем по метрике – Видана. Мстила, наверное, за что-то. С тех пор на обращение «Вика» и настойчивые звонки отца она не отзывалась.

Да и в более поздние годы праздники по поводу очередных прожитых лет, у Виданы порой проходили неважно. Так на одной из работ попалась ей начальница с какой-то торжественной фамилией Царская.

Как ее предки в годы сурового военного коммунизма и прочей идеологической дурости сумели пронести такое вражеское прозвище до наших дней – уму непостижимо.

Но женщина и правда была властная и, видимо, приходилась десятой воде на киселе кому-то из старинного рода Салтыковых . Уж больно замашки у нее были, как у известной барыни-садистки25, что в конце восемнадцатого века несколько десятков крепостных извела «вусмерть».

И особенно, как и прежней своей исторической наставнице, нравилось ей изводить свой секретариат да бухгалтерию. Где концентрация женского пола традиционно много выше.

Прямо порой трясло Царскую от существования кого-то еще, кроме нее на этом свете. Особенно, если этот «кто-то» – «в юбке». И не дай бог моложе.

Но как у любого настоящего палача, были и у той минуты слабости. Не могла она день ото дня отходить ко сну с грехами, не отмоленными и никем толком не отпущенными. Вот и устраивала порой Царская себе отдохновение. Зайдет бывало к подчиненным в любой отдел на чей-то день рождения и поднимет торжественную здравицу за именинника. И не запрещала ведь праздновать. Тоже человек.

Правда от тоста этого простодушного все за столом стоящие так и норовили раствориться в окружающих стенах. Чтобы начальница не заметила именно его или ее. А затем, не мешкая, Царская бросала через плечо что-то типа «Ладно, празднуйте» и резко выходила.

И беда, если еще на минуту останавливалась. Потому что произносила она в эти мгновенья свое тихое и роковое, обращаясь обычно к имениннице-женщине: – Лапочка, а зайди-ка ты ко мне!

И пропадал человек для коллектива. Означало это, что засядет Царская на своего любимого конька – человеколюбие. И будет в этот день питать себя эмоциями, вести у себя в кабинете душеспасительные беседы с «новорожденной». Себя и свою собеседницу «вусмерть» спаивая.