Читать книгу Безмолвие цвета Green - Михаил Форр - Страница 3

Татьяна уже минут сорок старательно искала огрехи в последнем отрывке. Почти готовый текст она обычно распечатывала, брала в руки простой карандаш и по старинке отмечала найденные неточности.

Очень Таня не любила читать свои переводы прямо с экрана. И почему-то обожала работать по утрам. В этом случае все рутинные процессы шли у нее куда веселее.

Сегодня профессиональное вдохновенье пришло особенно рано, и уже к одиннадцати часам Татьяна с опережением своего обычного графика успела накидать очередную главу:

«Владыка ГульШинАльба пришел к женщине Лошмак и сказал, что должна она стать ему странной навсегда. И повиновалась она. И пошла она на отречение от своего лика. И направилась она туда, где впадает слюна бога Так в край Незаметной Дали…»

Несмотря на успехи, Таня чувствовала себя крайне неуютно – ну как можно переводить то, в чем ты совсем не разбираешься. Словом, текст содержал понятия и образы недоступные для современного человека со смартфоном.

Что такое Незаметная Даль, куда впадает чья-то слюна? И о чем эта просьба «стать кому-то странным»?

Впрочем, люди так редко бывают адекватны друг другу, что скорее всего женщина Лошмак для выполнения задания ГульШинАльба ничего специально не делала и могла оставаться сама собой. Такой же замороченной, как и большинство из нашего ежедневного окружения.

Перевод текстов индейцев майя, записанных в свое время монахами-конкистадорами уже на более привычном испанском, давались Татьяне с большим трудом. Особенно в сочетании с первой беременностью.

Видимо, будет все-таки девочка. Таню не тошнило и чувствовала она себя прекрасно. Только очень быстро уставала и гораздо хуже соображала.

Впрочем, текст одного из памятников потерянной культуры с кричащим о своей абсурдности названием «Жирнован», и без ссылки на трудное положение переводчицы, был совсем непрост. Прежде всего для осмысления.

Для верного перевода самим монахам нужно было чувствовать себя на месте коренных жителей Мезоамерики. Но покорители диких, по их мнению, племен вряд ли погружались глубоко в психологию насильно окормляемых народов.

Впрочем, спасибо им и за такой поверхностный интерес к исчезающей культуре. Правда теперь Тане приходилось работать за всех сразу, кто был хоть как-то причастен к цепочке создателей этого текста.

Голова кругом: так что такое «отречение от лика»? Может, просто маску надела или модный макияж нанесла, а может и замуж вышла. С переменой фамилии. А потом недалеко и до «края».

Про замужество Таня знала почти все. В теории. Впрочем, в возрасте тридцати и более лет подобные знания приходят из достаточного количества внешних источников. И из чувства внутренней необходимости положенных в ее возрасте «глупостей». Для полноты ощущений.

Но обстоятельства ее личной жизни все-таки уже сильно напоминали поговорку: «не было гроша, а тут алтын». «Тут» в наличие был и мужчина, и долгожданный собственный ребенок, уже находящийся под ее сердцем.

«Отречение от лика» – так ведь, кажется, в переводе предположительно называлось узаконивание личных отношений – давно просилось само собой.

Впрочем, порой легкомысленный, но трудолюбивый синеокий симпатяга Гена Левашов и без этого считался ее жизненным спутником. Что, видимо, позволяло сохранять ему «статус кво»17 – не беспокоиться о ЗАГСе, если ты и так почти муж. Во всех смыслах и на полном серьезе.

А Тане так хотелось новой фамилии, глупостей с платьями, стильными подружками невесты и, главное, кольцами. Тем более, что Гена ювелиром и работал. И мастером был хорошим и талантливым.

Другое дело, что своих постоянных клиентов, для которых существуют серьезные конторы, Геннадий здесь только завоевывал. Изо всех сил. Ведь он появился в Москве всего три года назад.

Приехал из Екатеринбурга, и со временем его мастерская под многообещающим названием «Золотой ринг» – имея ввиду Ring, как кольцо – приобрела первый островок стабильности. Это был постоянно действующий договор с небольшой, но солидной сетью ломбардов, которые подбрасывали Гене на кусок хлеба с маслом.

Был Геннадий универсалом. Не чурался драгоценных камней. Особенно любил, почему-то, работать с изумрудами. Золото было его коньком. И даже с медью работал. Хоть и говорил, что не лудильщик, но нравилось оно ему.

А серебро терпеть не мог. Редко этот металл в его руках видели, даже в вампиризме подозревали. Говорит, не нравиться ему работать с ним, и все тут! Не мой, видите ли. Что за каприз?

Выпрашивала как-то у него Татьяна массивные серебряные серьги – очень такие ей шли. Сделай и сделай – ни в какую. Хочешь такие же золотые сконструирую?

Впрочем, финансов на такие же из золота у него хоть и хватало, а все шло в его «дело». «Ладно, похожу с такими же, но старыми. Или совсем без сережек», – усмехалась «вечная», но уже сильно беременная невеста…

…Подруга семьи Милена Удачина, а для некоторых друзей просто Мила, прибыла к ним как скорый поезд – стремительно и по расписанию. Как правило это означало только одно – вторая пятница месяца.

Иногда она приезжала спонтанно, но в середине каждого последующего месяца это были неизменные дружеские посиделки за чаем. Ну или кому чего врачи разрешают.

Словом, Мила с Геной «ударяли» по вину или каким-то вкусным дистиллятам, Таня же – в связи со своим положением – по отварам ромашки, мелиссы и прочим продуктам аптекарских огородов.

Темы были «за жизнь», а если точнее, то чаще обсуждали непростую судьбу Милы. А ее «фартовая» фамилия в глазах многих никак не вязалась с ее бытием: она была не замужем, да еще и с ребенком.

А вот с претендентом на роль отца для сына не на словах, а на деле так и не определилась. Вроде был постоянный кандидат, да только в теории. Зато выбор «о ком говорить» у компании был очень прост.

Центральное место в очередную пятницу снова занимало имя «Роберт». Именно так звали Милкиного «сердечного» друга.

И не мудрено: по рассказам он был женат, в меру вспыльчив и достаточно богат. Ну а какие еще качества нужны для поддержания имиджа успешного во всем и самодостаточного мужчины? По крайней мере, на первый взгляд тех, кто был уже давно пристроен. Все просто.

Но опытный глаз матерой охотницы сразу найдет сложности. Например, это только кажется, что члены семьи с каждым годом все более надоедают друг другу. И жена такого кандидата – легко преодолимое препятствие для уставшего от нее мужа. Ну, у кого как. Ведь мужская лень – родная сестра привычки, которая, как известно, дается свыше. Поди раскачай такого.

Или вот богатство – отличное «приданное» к интересному самцу. Но здесь тоже не все гладко. Ну, во-первых, сразу понятно, что скорее всего, кроме богатства есть еще и мозги, которые могут раскусить природное женское коварство. Если они только включены при взгляде на свежую приманку.

И тем не менее, с богатством порой растет и сопутствующее чувство подозрительности: «Нужен ли ей я со всеми моими недостатками, кредитами и долгами? Не устанет ли она скоро от моих яхт, домов и полей для гольфа?»

Словом, обычные комплексы и заботы о ближнем на фоне чрезмерного материального благополучия. Все это тоже может помешать новому шагу друг к другу. Очень уж самцы «пугливы». А нужно сказать, что и Гена, и Роберт были в этом довольно похожи.

И все же Мила из-за Робертовой жены была значительно дальше от своего счастья, чем Таня. Словом, было что обсудить. Но почему-то именно сегодня Мила совсем не хотела об этом говорить. И все же хозяева дома не могли моментально отказаться от привычной темы и периодически возвращались к ней.

Особенно без заминки желала чужого счастья беременная Татьяна. Мила же «всеми конечностями отбрыкивалась» от забот подруги. Даже в сердцах произнесла: – Ну что мне сделать-то? Доказать Роберту, что жена ему изменяет?

– А она ему изменяет?! – затаила дыхание будущая мать. – Во как?! – удивленно вторил почти отец. Мила вышла из себя: – Да с чего вы решили? Я понятия не имею. И знать об это не хочу.

– А нужно чтобы изменила! – Татьяна, умудренная теоретическими знаниями о сериальных ТВ-изменах, спешила дать практический совет.

– С кем? У тебя есть какой-то претендент? – Мила даже привстала: – Или, может, кастинг устроим? Или, вообще, Гену в качестве «приманки» предложишь?

– Пусть только попробует! – Татьяна вспыхнула и угрожающе посмотрела на мужчину: – Ну а с другой стороны… А что?! Генка бы справился! Да, милый?

Расслабленный и немного пьяный Геннадий недовольно уставился на Таню. Краем сознания он хорошо понимал, что это была ловушка. И по всем правилам любовных провокаций тут же был обязан что-то сказать.

При этом его слова не должны выглядеть явным отказом и, одновременно, без усилий напоминать однозначное «Нет!»

Однако в условиях повышенного тонуса подруги он лишь осторожно заглянул ей в глаза. И не найдя там обычных для скандалов подсказок, постарался с ней не спорить: – Конечно!

Таня торжествующе посмотрела на Милу: – Вот видишь, он согласен, – и интенсивно погладила Гену по спине: – Не сомневалась в тебе!

Гена опасливо смотрел на этот «пузатый» энтузиазм. Видимо хорошо понимал, что еще слишком многого не знает про перепады настроений.

– Тань, тебе не кажется, что это перебор? Ты только что предложила подложить своего мужика под другую, – Мила уже не понимала, на сколько сказанное можно воспринимать всерьез.

– Скажешь тоже. Никто никого не подкладывает. Ну, может, чмокнет ее пару раз, – Таня пристально уставилась на Гену: – «Чмокнет», слышишь, а не взасос. Иначе убью… Нам, главное, фото хорошее сделать. И твоему Роберту прислать. На тебя никто и не подумает. Конечно, лучше, если бы она искренне влюбилась.

– Таня, ты аферистка, – немного захмелевшая Мила внезапно почувствовала приступ смеха: – Это так странно. Впервые встречаю беременную аферистку.

– А я с ней каждый день… Правда раньше она была не беременная. Но здесь сам виноват! – своевременно произнес Геннадий, после чего смеялись уже без удержу.

– Дураки, прекратите! Еще немного похохочем, и я прямо здесь рожу, – удачно подытожила вечер Татьяна.

Шли дни и недели. Мила надеялась, что безумная идея уже забылась. Но та, как однажды произнесенная и близкая тебе по духу удачная шутка, напротив, прочно засела в голове у Тани. Подруга с поводом и без временами вспоминала свою затею. И говорила то с Милой, то с Геной десятки раз.

И чем больше они от нее отмахивались, как от назойливой мухи, тем активнее эта идея преследовала ее. Когда количество напоминаний перевалила за полсотни, Мила, наконец, сдалась. Только спросила: – Ну и как ты собираешься это сделать?

– Гена все придумал! – без тени сомнения произнесла Танюша. Ничего не подозревающей о своей судьбе Геннадий был обречен…

…Профессор Степан Валерьевич с забавной фамилией Жимолость, кроме того известный среди своих друзей по не менее фривольному прозвищу «Стэн», частенько навещал ювелира Геннадия Левашова.

Они даже приятельствовали. Хотя и имели между собой почти полуторакратную разницу в возрасте. Стэн близился к пятидесятилетнему юбилею, а Гена совсем недавно аккуратно миновал столь важный для любого мужчины возраст Христа.

Степан заходил к Гене по разным прагматичным поводам. И даже просто так – он тоже тяготел к прекрасному. Было тут на что полюбоваться: кольца и браслеты с печатью времени, какие-то флаконы и портсигары от Фаберже18 – почти музей.

Но чаще всего появлялся по делу – Стэн коллекционировал карманные часы. И приносил то одни, то другие на чистку и смазку исторических внутренностей.

Причем профессору было абсолютно не важно, смещаются ли их стрелки под действием упругих пружин или их блестящие инкрустированные бока совершенно бесцельно и без всякого движения протирают свои обитые бархатом футляры. Регламент есть регламент. Чтобы смазка не густела.

Было у Стэна два особенных увлечения. Первое – женщины. «Ну и что в этом удивительного?» – спросите вы. И будете правы. Но все-таки чувствовалось в этом что-то необычное. Ведь Жимолость, и его избранницы действительно увлекались друг другом не на один раз. Да что увлекались – прямо-таки любили.

Каждый раз не влюбляться, а, именно, преданно и долго любить – этак сейчас бывает далеко не у всех. Особенно в наш век виртуальных эмоций и разовых впечатлений. В общем, не искали они легких путей.

Звали нынешнюю любовь профессора Аня. Но это для внешнего мира. Ее настоящее имя было Айникки, что означало «единственная». Корнями и она, и ее имя были из Северной Карелии.

Интересная. Немного на анимешку19 похожа. Красавица. Изучала Айни биологию и про себя говорила так: – Мой фенотип20 – «лаппоид»21.

Что это все означает, мало кого интересовало, но звучало загадочно. Страшно была образованная. Она же и придумала имя «Стэн». Степану понравилось. Было ей, кстати, лет тридцать. Почти как Геннадию. А на вид и того меньше.

А вторым увлечением Стэна была работа. Ну это-то обычное для нас дело. У некоторых как раз офис давно на первом месте. Хоть и утверждаем обратное. Но будем справедливы: часто ли ежедневный труд – наше увлечение?

Степан Валерьевич был фитопсихологом. А в ряде случаев и флоропсихиатром. Многие понимали это определение, как науку о влиянии растений на человеческую психику. И лишь некоторые спрашивали: – Психология растений? А так бывает?

Впрочем, знания Степана Валерьевича как раз и касались грани этих двух определений. Именно взаимное влияние зеленого и человеческого мира друг на друга и стали со временем основной его специальностью.

В течение короткого времени мог он сделать благодаря своей профессиональной эрудиции такие неожиданные выводы или прогнозы, что Гена только диву давался. Так уж точно все сбывалось или с неожиданной стороны поворачивалось от этих научных экзерсисов.

Например, как-то раз Степан, в тот момент «гонявший» в мастерской Геннадия чаи, посоветовал ювелиру не принимать в работу мужское кольцо-печатку от степенной дамы самой благообразной наружности.

Пришедшая женщина держала в руках четыре бордовые розы и говорила, что «мол это любимое кольцо ее покойного супруга». И прямо сейчас она едет на кладбище, чтобы помянуть усопшего.

Вдова просила вставить копию камня вместо довольно крупного продолговатого бриллианта. Денег, мол не хватает, а кольцо на память о муже хотела оставить. Так что вы уж сделайте один в один, сможете? Чтобы покойный остался довольным.

Вот только откуда Стэн узнал, что кольцо ворованное? А женщина – лишь работница клининговой компании, которая случайно раздобыла код от домашнего сейфа в каком-то коттедже, выкрала кольцо и хотела его подменить. Глупый, конечно, план. И относительно мелкий куш. Но ведь принес бы конторе неприятности.

Откуда Степан Валерьевич мог понять, что через пару дней и женщину, и кольцо будут искать довольно неприятные и убедительные люди в коротко стриженными затылками? Но он и их сумел переубедить и вовремя выпроводить восвояси.

Тогда Степан Валерьевич говорил, что увидел все это в розах. Навыки на грани мистики. Но очень полезные. Особенно в неординарных случаях. Вот почему Гена, немного растерявшийся от необходимости «соблазнения под заказ и, одновременно, без измен», и решился посвятить необычного профессора в свое действительно сложное дело…