Читать книгу Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология (сборник) - Михаил Генделев - Страница 2

Поэзия Михаила Генделева (1950–2009) снискала множество поклонников среди читающей публики. Никакой загадки в этом нет, ведь его лучшие вещи (а их поистине много) обаятельны, пронзительны, виртуозны. Но их отличает и весьма изощренная семантическая организация, изобилующая перекрестными связями. Именно ею в первую очередь объясняется потребность в комплексном изучении наследия Генделева – в реконструкции его парадоксальной и протеичной поэтической мифологии, а также – оперируя близкими поэту формалистскими понятиями – в «канонизации младших жанров» его творчества (таких, как романс, эпиграмма, газетный фельетон и др.).

Потребность эта продиктована и уникальным положением Генделева в современной русской словесности, в чем-то диковинным, но по существу – одним из ключевых, позволяющим увидеть в неожиданном ракурсе всю литературную эпоху и присущую ей динамику.

В русской поэзии второй половины ХХ – начала XXI века Генделев – быть может, единственный значительный поэт с фронтовым прошлым. Неизгладимые воспоминания о Ливанской войне 1982 года, умноженные практикой армейского врача, и упорные попытки познать и описать сущность войны как таковой – вот одна из магистралей поэзии Генделева. Без него современный стих оказался бы оторван от давней тематико-биографической традиции, протянувшейся от Батюшкова и Лермонтова к Сатуновскому и Слуцкому, – при том что человечество распрощаться с войнами, похоже, не спешит.

Специфика литературной позиции Генделева сопряжена еще и с тем, что он принадлежит к последнему поколению поэтов русской диаспоры, достигших творческой зрелости в первой половине 1980-х годов, до развала СССР и падения железного занавеса – того рубежа, за которым географический фактор утратил фундаментальное поляризирующее значение в пространстве русской литературы. Для некоторых ровесников и старших современников Генделева эта перемена явилась тяжелейшим испытанием авторской идентичности, для иных – напротив, не имела существенного значения. Генделева можно отнести к первому из этих двух множеств, но его случай – особый. В начале 1980-х годов он манифестировал себя в качестве израильского национального поэта, что определяло тематический стержень, образную систему, идеологию и риторику его поэзии. По тем или иным признакам он оказывался в оппозиции практически к любому литературному лагерю и направлению. Его программой был выход из русской литературы как таковой с ее исконным господством центростремительных тенденций. В 1990–2000-е годы личный миф Генделева трансформировался. Из поэта программно израильского, заражающего своим мессианизмом, Генделев постепенно превратился в еврейского поэта вообще, который с опаляющим жаром и едким сарказмом препирается с Богом (либо одним из Его инфернальных двойников) от лица всех поколений своего народа. Лейтмотивная персонификация всесильного тирана позволила Генделеву «забронировать» для своего лирического alter ego роль безоружного, но стойкого оппозиционера. Проецируясь на самого автора, эта роль помогла ему остаться в новой литературно-исторической реальности самим собой – последним, но актуальным поэтом диаспоры.

* * *

В настоящей книге предпринята публикация, с той или иной степенью полноты, различных сегментов литературного наследия Михаила Генделева в сопровождении реального, текстологического и интертекстуального комментария, а также избранных аналитических материалов о творчестве поэта. Этой задачей обусловлена неоднородность состава предлагаемого тома. Наряду с не публиковавшимися прежде или малоизвестными лирическими стихотворениями разных лет читатель найдет здесь поэму Свидетель, тексты песен, стихотворения на случай, множество шуточных стихотворений, обширный блок переводов и переложений, избранную прозу (мемуарные очерки, фельетоны, публицистику, литературно-критические эссе), а помимо собственных произведений Генделева – ряд статей, посвященных различным аспектам его поэтики и текстологическому анализу его рукописей.

Генделев дважды подводил итог своих поэтических трудов. В первый раз – выпустив Неполное собрание сочинений (2003) после «пятилетия несочинения стихов» (как он сам выразился в послесловии) и трех лет тяжелой болезни. Это собрание вместило в себя все зрелые стихотворные книги, включая две не издававшиеся отдельно. В том же послесловии автор без кокетства сообщал: «Не знаю, стану ли я еще писать стихи высоких жанров». Однако, несмотря на продолжающуюся болезнь и далеко не радужные медицинские перспективы, Генделев вскоре вернулся к творчеству в «высоких жанрах», которому еще предстояло достигнуть небывалой тематической смелости и технической раскованности. В течение нескольких лет напряженной работы был создан большой массив стихотворений. Генделев спешил придать ему завершенность и сдать в печать. Книга Любовь война и смерть в воспоминаниях современника, подытожившая написанное в 2003–2008 гг., появилась в конце 2008 года, за считаные месяцы до кончины поэта. Таким образом, основной корпус поэзии Генделева был скомпонован им самим и пришел к читателю еще при жизни автора. Что же касается прозы, то главное прозаическое сочинение Генделева Великое русское путешествие (а точнее, первый его том, так и оставшийся единственным завершенным) увидело свет еще в 1993 году, а в 2014-м было переиздано с дополнениями.

Предлагаемый вниманию читателей сборник призван дополнить прижизненные издания Генделева произведениями, оставшимися за их пределами, но имеющими самостоятельное художественное (а не только историко-литературное) значение. Правда, лишь два последних стихотворения Генделева, написанных примерно за месяц до смерти, определенно заслуживают канонизации наравне с основным корпусом его лирики. Прочие оригинальные стихотворные тексты неизбежно попадают во «второй эшелон» как сознательно не допущенные автором в этот корпус – либо ввиду неудовлетворенности ими, либо в силу их принадлежности к периферийным жанрам. Тем не менее, Генделеву случалось публиковать как первые, так и вторые, и притом в изысканных литературных журналах. Кроме того, хотя многочисленные генделевские эпиграммы, псевдоэпитафии и другие шуточные тексты первоначально были рассчитаны на устное бытование в широком дружеском кругу, автор намеревался объединить их в книгу. Наконец, в последние свои книги поэт вразброс включил ряд поздравительных посланий и эпиграмм. Как подсказывают черновики, шуточные стихи подчас могли отпочковаться от серьезного замысла или, наоборот, оказаться поглощенными таковым. Но еще существеннее сама тенденция, усилившаяся в поздний период, к смешению высоких и низких жанров (дескать, хотите – сами расставляйте по ранжиру), а также сопутствующее ей издевательски-демонстративное пренебрежение языковыми и стиховыми нормами, в котором нашло выход вполне реальное чувство близости смерти и вызванный им решительный отказ тратить время и силы на какие-либо условности.

Наследие Генделева-переводчика сравнительно невелико, но весомо и чрезвычайно значимо для осмысления некоторых направлений его собственных поэтических исканий. В этом плане нужно выделить, во-первых, переводы из Шломо ибн-Гвироля и других средневековых еврейских поэтов, отозвавшиеся в оригинальном творчестве Генделева, а во-вторых – переводы из Хаима Гури, видного израильского поэта, с которым Генделева связывала многолетняя дружба. Среди генделевских переводов особое место занимает перевод-переложение мольеровского Тартюфа современным, обиходным и лексически сниженным языком, предпринятое по заказу тель-авивского театра «Гешер». Волей обстоятельств эта работа не пошла дальше первого действия.

Раздел, в котором представлена генделевская малая проза, ни в коей мере не претендует на полноту. В первой половине 1990-х годов Генделев выступал как колумнист, политический обозреватель и фельетонист в ведущих русскоязычных газетах Израиля. Из-под его пера в тот период вышли сотни материалов самых разных жанров, от очерков до кулинарных этюдов. Их неподражаемый стиль зачастую портят небрежность и дежурная риторика (что вполне закономерно при изматывающей газетной гонке). Но в иных случаях, захваченный избранным предметом или эффектным стержневым приемом, Генделев с головой уходил в сочинительство, сполна раскрывая и свой дар увлекательного и ироничного рассказчика, и свое обаяние собеседника, столь памятное многочисленным приятелям и друзьям, но лишь в отдаленной мере ощутимое для не знавших автора лично читателей его стихов. Именно с такими очерками и фельетонами мы стремились познакомить читателя.

Включенные в сборник сочинения Генделева замыкает раздел эссеистики. Сюда вошли избранные статьи по литературно-эстетическим, идеологическим и иным вопросам.

Раздел, посвященный изучению генделевской поэтики, составили исследования, весьма разнящиеся между собой не только по методу, но и по охвату: одни стремятся дать общую характеристику поэзии Генделева в ее концептуальном, тематическом и риторическом аспектах; в других рассматриваются отдельные лейтмотивы или анализируются и интерпретируются конкретные произведения. Общей характеристикой этих материалов, обусловившей их включение в сборник, послужила их преимущественная фокусировка на вопросах, входящих в компетенцию филолога-аналитика. Многие помещенные в сборнике статьи, опубликованные ранее, были заново пересмотрены и существенно дополнены, а одна из них, положившая начало академическому интересу к творчеству Генделева, переведена для настоящего издания с английского оригинала. Обозревая сделанное на сегодняшний день, хотелось бы особо отметить выявленные исследователями базисные характеристики и динамику тематического развития поэзии Генделева, а также внушительное количество обнаруженных и проанализированных интертекстуальных связей – генетических и типологических. Разумеется, это только почин и залог продуктивности дальнейших поисков в тех же направлениях. Возможно, не менее перспективными, но пока совершенно неизведанными направлениями представляются, во-первых, изучение ритмики и фоники, достигающих у позднего Генделева головокружительной изощренности и резкой самобытности, в их сочетании со смелыми опытами в области метрической семантики (кстати сказать, к соответствующей отрасли стиховедения поэт испытывал живой интерес), а во-вторых – экспликация прямого смысла генделевской поэтической речи в виде линейного непрерывного сообщения – кропотливая, но насущная задача, имеющая ключевое значение для интерпретации текстов Генделева, чей синтаксис с годами становился все более трудным для понимания, изобилующим инверсиями, купюрами и «телеграфизмами». В целом, анализ поэтической системы Генделева, движущийся от узких вопросов в сторону все более фундаментального, панорамного, разноаспектного и нюансированного описания, видится благодарной задачей для будущих исследователей.

Текстологический раздел сборника преследует главным образом обзорно-иллюстративные цели. Он содержит краткое описание основных архивных собраний генделевских рукописей и других бумаг, а также знакомит читателя с рядом разновременных стихотворных отрывков и черновых вариантов, в дальнейшем разошедшихся по разным законченным и включенным в книги стихотворениям. Генделев, по его собственному признанию, обычно писал «медленно и тяжело, с неподъемными, жирными черновиками и развесистыми вариантами». Свои черновики поэт, как правило, выбрасывал. Лишь в считаных случаях вереницы все новых вариантов, то последовательно вытесняемых один другим, то ветвящихся, дошли до нас практически в полном объеме. Реконструкции некоторых таких последовательностей, публикуемые в этом разделе сборника, дают уникальную возможность понаблюдать за генделевским текстом в процессе его становления.

В начале книги читатель найдет посвященный поэту краткий биографический очерк, составленный по различным печатным, архивным и изустным источникам. В этой связи нельзя не упомянуть о том, что жизнь Михаила Генделева изобиловала парадоксальными коллизиями, острыми впечатлениями, авантюрными приключениями. Оставаясь прежде всего поэтом, Генделев – донжуан и щеголь, безработный литератор и военный врач, любимец друзей и душа компании – пребывал во множестве колоритных ипостасей. Мы надеемся, что однажды появится полноценная биография Генделева. У нее имелись бы все шансы стать бестселлером в своем жанре.

Мы сердечно благодарим наследников Михаила Генделева за предоставленную нам свободу распорядиться его текстами, Хаима Гури, Авиву и Рами Цалку и Хану Амихай – за любезное позволение включить в книгу ряд выполненных Генделевым переводов, адресатов генделевских посланий – за разрешение предать печати эти давние подношения, авторов и правообладателей статей о Генделеве – за согласие на их включение в сборник, сотрудников издательства «Новое литературное обозрение» – за юридические хлопоты и организационные усилия. Мы также глубоко признательны Фонду памяти М. Генделева (Иерусалим) и лично исполнительному директору фонда Е. Львовской-Пастернак за помощь в работе, включая предоставленные материалы из архива поэта, а также всем тем, кто посодействовал в разрешении отдельных библиографических и фактографических затруднений.