Читать книгу Сомниум - Михаил Гречанников - Страница 6

Проснулся Артур отдохнувшим, ведь капсулу он настроил на двенадцать часов сна. Время, не занятое работой, позволяло выспаться. Однако неплохое утреннее настроение быстро омрачила новость от Златы, искусственного интеллекта капсулы:

– Доброе утро, Артур. Ваша задолженность – семьсот пятьдесят пять часов и пятнадцать минут сна.

– Чего-чего? Повтори-ка.

Артур подумал, что ослышался.

– Ваша задолженность – семьсот пятьдесят пять часов и пятнадцать минут сна.

Нет, он услышал правильно. Но ведь это неверный баланс! Артур принялся быстро пересчитывать. Итак, после вызова «Скорой» у него баланс составлял пятьсот восемьдесят три часа и пятнадцать минут. Плюс три часа ему накинули за аренду квартиры вчера и сегодня. Плюс четыре раза он ездил на автобусе, каждый проезд – тридцать минут. Плюс два раза брал такси, это ещё четыре часа. Плюс пятьдесят часов за посещение врачей и сто двадцать он заплатил за девушку в клубе… которую, кстати, так и не посетил. Но да ладно, сколько получается всего? Семьсот шестьдесят пять часов и пятнадцать минут. Минус десять часов, которые он проспал вчера и минус двенадцать часов сегодня. Итого – семьсот сорок три часа и пятнадцать минут. Почему же тогда Злата насчитала ему семьсот пятьдесят пять часов?

– Злата, запусти самодиагностику, – велел Артур.

– Запускаю.

Через несколько минут искусственный интеллект сообщил, что диагностика завершена, но ошибок не выявлено.

– Не выявлено? – усомнился Артур. – Скажи-ка, какой у меня сейчас баланс?

– Ваша задолженность – семьсот пятьдесят пять часов и пятнадцать минут сна.

– Но почему?! Погоди-ка, озвучь мне все траты за последние два дня.

Злата по очереди рассказала обо всех начислениях и списаниях по очереди. В том числе упомянула и списание часов, проведённых в капсуле, вчера утром, но сегодня их не озвучила.

– Но почему ты не посчитала последний мой сон? – спросил Артур. – Я провёл в капсуле двенадцать часов!

– В соответствии с постановлением банка «Сомниум», вы не можете использовать сон в капсуле для погашения кредита до тех пор, пока не будут сняты ограничительные санкции банка.

Артур стоял, раскрыв рот. Он не знал, что и думать. Ни о чём подобном он раньше даже и не слышал.

– Но ведь такого не бывает! – только и смог сказать он, удивляясь наивности своих слов. – Такого не может быть! Капсулы для того и созданы, чтобы начислять нам часы! Это же… невозможно!

– Вам следует ознакомиться с решением банка, Артур, – ответила Злата. – Письмо было направлено вам вчера.

Артур достал смартфон, зашёл в почту и увидел непрочитанное письмо, в графе «Отправитель» значилось «Сомниум».

«Уважаемый Артур Сергеевич! Ввиду необходимости дальнейшего вашего медицинского обследования, а также уточнения статуса клиента нашего банка, на данный момент операции по снижению кредитной задолженности приостановлены. Заверяем вас, что подобные меры носят временный характер и будут сняты сразу, как только сотрудник банка подтвердит ваш статус. Спасибо, что выбрали нас. Ваш «Сомниум».

– Статус клиента? – произнёс Артур. – Что это значит?

– Лица, имеющие статус клиента банка«Сомниум», могут пользоваться всем спектром его услуг, – услужливо подсказала Злата.

– Но ведь он у всех у нас есть! В смысле, невозможно же не заключать договор с «Сомниумом», это делают все, кто достигает шестнадцатилетия. Разве есть люди без статуса клиента?

– Есть. Асоциальные личности, которые трудятся на исправительных работах, а также инвалиды, в том числе по психическому заболеванию.

– Ну это-то понятно. Уголовники и инвалиды, ясно. Но надо же что-то совершить, чтобы стать уголовником. Убить кого-то или украсть что-то. А я ничего не совершал противозаконного! И ничем не болею!

– Не могу ответить вам на ваш вопрос.

Впрочем, Артур и сам знал ответ: банку нужны доказательства здоровья, и тогда он вернёт Артуру все права, а также полный контроль над своим счётом.

И всё же червь сомнения грыз Артура изнутри. Во-первых, банк наложил на него санкции без всяких на то причин. Сократив свой долг, Артур не нарушил ни одного закона. Это он знал точно, ведь перед тем, как начать экономить, он вдоль и поперёк изучил «Закон о сне». Не значит ли это, что банк допустил произвол? А во-вторых, утратив контроль над счётом, Артур не был ограничен в покупках. То есть, долг мог расти, но не мог сокращаться. Артура не покидало чувство нереальности, будто он всё ещё спит и никак не может проснуться. «Закон о сне» в своё время продвигали с лозунгом отказа от денег, полной прозрачности всех финансовых процедур и невозможности кого бы то ни было повлиять на доступ гражданина к своему счёту. Только от клиента банка зависело, сколько будет начислено или снято часов с его счёта. Это вдалбливали в Артура с детства, со школы, регулярно. Говорили о прогрессе, о новом, уникальном пути России между капитализмом и социализмом, о гражданских свободах и правах. И в это хотелось верить. К тому же, никогда прежде Артур и не сталкивался с подобными проблемами.

От чувства собственного бессилия перед обстоятельствами Артур разозлился. Он встал и принялся мерить шагами комнату, раздумывая, что же можно сделать в такой ситуации. Подать в суд на банк? Звучит маловероятно, но разве не твердили регулярно власти о неподкупности и честности суда? Всё же нарушение «Закона о сне» – событие серьёзное, из ряда вон выходящее. Однако для того, чтобы подать в суд, нужна смелость, уверенность в себе, а Артур их не ощущал. Напротив, от одной мысли о суде его сковывал страх. Оспорить решение «Сомниума» – всё равно, что бросить вызов самому государству.

Не способный придумать что-то, что позволило бы ответить банку на равных, Артур вдруг вспомнил про клуб. Ему на счёт закинули сто двадцать часов долга при том, что услугами он так и не воспользовался. Почему же эти часы не сняли? Артур решил разобраться.

Сайт «Чёрного бархата» пребывал в режиме ограниченного доступа. Посреди экрана висело объявление о невозможности принять новых клиентов в ближайшие дни. Отыскав номер телефона, Артур позвонил в клуб, но трубку никто не взял. После нескольких безуспешных попыток дозвониться Артур стал строчить сообщение в службу поддержки на сайте:

«Здравствуйте. Я был у вас в клубе вчера. Выбрал мастера, мне начислили счёт, но услугами я не воспользовался из-за ликвидации террориста в вашем клубе. Прошу списать долг в сто двадцать часов или предоставить мне другого мастера».

Тут же пришёл автоматический ответ:

«Ваше сообщение будет передано в службу поддержки. Ожидайте ответа».

Однако открытый чат пустовал. Прошло полчаса, потом час, но ничего не происходило. Разозлившись ещё больше, Артур оделся и отправился в «Чёрный бархат» пешком. Он представлял себе, как будет кричать и требовать, но уже в автобусе у него зазвонил телефон. Номер был назнакомый.

– Да? Кто это?

– Добрый день, Артур Сергеевич, – поздоровался незнакомый мужской голос. – Нам поступила информация о том, что вы нарушили подписанное вчера соглашение о неразглашении информации.

– Я? Нарушил? Ничего подобного!

– У нас есть достоверное подтверждение того, что вы писали в поддержку клуба «Чёрный бархат», используя такое слово, как «террорист».

– Но ведь это не разглашение, – понизил голос Артур, оглядываясь.

В автобусе, благо, никого больше не было.

– Это не разглашение, – продолжил он, – ведь в «Чёрном бархате» и так все всё знают.

– В подписанном вами документе было чётко сказано о недопустимости таких действий, Артур Сергеевич. Это первое и последнее предупреждение. Если вы ещё когда-нибудь с кем-нибудь в любой форме будете обсуждать то, что увидели в клубе, то будете привлечены к уголовной ответственности со всеми вытекающими. Вы поняли меня?

– Да. – Трудно было не согласиться. – Да, я понял.

– Хорошо. – Голос звучал довольным. – Доброго вам дня.

Артур долго ещё смотрел на экран смартфона, хотя звонок давно прекратился. Это определённо было утро плохих новостей.

В минуты тревоги Артур представлял себе что-нибудь успокаивающее. Чаще всего это были мечты о чём-то нереальном, а самой любимой была мечта о своём доме далеко за городом. Деревянный или каменный дом, окружённый хвойными деревьями. Например, елями. Дом стоял с краю елового леса, а с крыльца открывался вид на прекрасную долину, со всех сторон окружённую горами. Артур представлял, как выходит на это крыльцо с кружкой чая или кофе в руках. Представлял, как скрипят деревянные половицы под его ногами, как обдувает его лицо прохладный ветерок, как поют в лесу дикие птицы.

Но лучшее, что было в мечтах Артура – или, точнее, чего там не было – это люди. Ни одного человека ни в лесу, ни в долине.

Объявление остановки развеяло мечты. Дом, ели, долина и горы – всё это растворилось, отступило перед реальностью. Салон автобуса, отделанный преимущественно серым пластиком, и грязные стёкла, за которыми светились вывески, не имели ничего общего с тем местом, где он хотел бы оказаться.

Зачем он вышел на остановке неподалёку от «Чёрного бархата», Артур и сам не понял. На всякий случай дошёл до клуба, но тот ожидаемо оказался закрыт. Экран над входом сообщал: «Клуб «Чёрный бархат» закрыт на неопределённое время по техническим причинам. Следите за новостями на нашем сайте!»

Что делать дальше, Артур не знал. Подумав, набрал в смартфоне адреса других клубов – всё же надо было выполнять предписание врача. Что бы там ни чувствовал Артур, а проблема сама собой не разрешится. Единственное, что можно сделать в данной ситуации – это подчиниться обстоятельствам, потому как такому маленькому человеку против банка и психиатров, не говоря уже про полицию с их договорами о неразглашении и допросами на несколько часов, возразить было нечего. Артур прекрасно понимал, что не решится подать в суд на банк, хотя бы потому, что тяжба будет тянуться долго, скорее всего, не один месяц, и всё это время он будет сидеть без работы. А значит, в считанные недели он накопит такой долг, что его заберут на исправительные работы, и потому судебный процесс прекратят. Это был замкнутый круг, созданный для таких, как Артур, и разомкнуть его было не в силах простого огнеупорщика.

Нужно было пять раз посетить клуб, потом прийти к врачу, после этого – снова посетить банк, и лишь тогда получить доступ к работе. И всё это – не для каких-то особых свершений, а просто для возвращения нормального, обычного образа жизни. Той жизни, в которой он уже не осмелится снова проверять, как сильно можно снизить кредит сна.

Следующий выбранный клуб назывался «Золотое яблоко». Посетителей ни снаружи, ни в фойе Артур не увидел. Даже охраны тут не было. Заспанная блондинка, удивившаяся его появлению, приняла от него вещи, дала подписать правила поведения в клубе, выдала номерок и указала, куда проходить. Но едва Артур направился к нужной двери, как из неё вышел крупный толстый мужик. С ужасом Артур узнал в нём своего бригадира. Тот блаженно улыбался, но, увидев Артура, резко изменился в лице, рассвирепел и решительно направился к нему.

– Вот ты где, скотина чёртова! – заорал он, хватая, по привычке, Артура за грудки. – По клубам шаришься! А работать кто за тебя будет, а? А?!

– Да меня банк не допускает… – пробовал возразить Артур, но бригадир его не слушал:

– Ты знаешь, сколько ребятам за тебя работы теперь приходится делать? Я им всё рассказал про тебя, что это из-за тебя они работают больше! Причём за ту же самую зарплату работают!

Что-то в голове Артура щёлкнуло, и он сказал:

– А чего ж ты сам-то им помогать не пошёл? Взял бы да и помог, вместо того, чтобы со шлюхами кувыркаться.

От такой наглости бригадир утратил дар речи, а Артур, удивляясь себе с каждым словом всё больше, продолжил:

– И ребят ты против меня настраиваешь, обозляешь, а ведь это ты их заставляешь так работать. А ненавидеть они потом не тебя, а меня будут.

Опомнившись, бригадир резко ударил Артура в живот. Тот упал, задыхаясь, не в состоянии вдохнуть. Круги поплыли перед глазами, в ушах зазвенело, а потом Артуру всё же удалось втянуть в себя немного воздуха, и дыхание стало выравниваться.

– Вот ведь какая мразь-то, – медленно проговорил бригадир. – Вот ведь скотина, а? Меня, своего начальника, ещё учить будет! Спорить он вздумал, животное!

Не успел Артур подняться, как нога бригадира врезалась ему в правый бок. Удар по печени был крайне болезненным. Свалившись на бок, Артур потерял сознание.

Придя в себя, он в первую очередь увидел белый потолок и полки с какими-то непонятными предметами по обе стороны.

– Где я? – выдавил из себя Артур, попытался подняться и тут же скривился от боли в правом боку.

– Не шевелитесь, пожалуйста. – Над ним склонилась девушка с волнистыми тёмными волосами и ярко-голубыми глазами. – Вы в машине «Скорой помощи». У вас был обморок, мы везём вас в больницу.

Что-то в этой девушке было необычное, но Артур не понял, что именно. Нижняя половина лица у неё была скрыта за белым респиратором, на руках надеты перчатки, а сама она одета в ярко-оранжевый комбинезон.

– Это был не обморок, меня избили, – прохрипел Артур. – А «Скорую» кто вызвал?

– Не знаю, кто-то из клуба.

– Значит, не мне начислили кредит за вызов?

– Нет, не вам. – Девушка грустно посмотрела на него. – Вам бы сейчас не о кредите подумать, а о своём здоровье.

– Здоровье восстановится, – поморщился Артур. – А вот счёт – навряд ли.

– Знаете, на самом деле, всё наоборот. Значит, говорите, вас кто-то избил?

– Да. Бригадир с моей работы. Я его встретил в клубе, мы повздорили, ну… он и врезал мне.

– Вы поссорились с начальством? – удивилась девушка. – А вы, должно быть, очень… смелый человек.

Артур попытался рассмеяться, но тут же скрючился от боли.

– Почему так больно? – спросил он, согнувшись.

– Судя по всему, у вас перелом рёбер. А я-то ещё думала, как вы так упали?.. Но теперь понятно. Ничего, вас привезут в больницу, и всё наладится.

– Больница… – простонал Артур. – Там ведь мне тоже начислят огромный долг за медицинские услуги?

– Ну… Да, наверное. – Девушка вздохнула. – Но так уж оно всё устроено. Сами знаете.

– Да. Знаю.

Согнувшись, Артур осмотрелся, насколько это позволяло положение, и заметил ещё одного человека – мужчину, примерно его сверстника. Он, как и девушка, был одет в ярко-оранжевый костюм. Только теперь Артур осознал, почему девушка показалась ему необычной – она была стройной. Это бросалось в глаза даже в мешковатом комбинезоне, даже с учётом респиратора на лице. Он впервые за многие годы увидел стройную девушку за пределами клуба.

– Вы чем-то болеете? – спросил Артур.

– Что? – Глаза у девушки-медика расширились. – С чего вы взяли?

– Ну… Вы такая худая… В смысле – стройная. Я таких стройных не видел много лет.

Она рассмеялась.

– Нет, я ничем не болею. Просто такая родилась. А ещё ем не слишком много. И танцами занимаюсь.

– Танцами? – удивился Артур. – У нас в городе где-то занимаются танцами?

– Да, но… Как бы это сказать… На добровольных началах.

– То есть, вы никому не платите?

– Нет. И мне тоже никто. – Девушка улыбнулась, это было видно по её глазам. – Но мне повезло встретить людей, которые организовали уроки для желающих. Они это делали не ради заработка. Просто не хотели, чтобы их знания и навыки умерли вместе с ними.

– Это очень редко встречается, как мне кажется.

– Вам не зря так кажется.

Машина замедлила ход и остановилась.

– Мне надо встать? – уточнил Артур.

– Нет, конечно. Как вы встанете? Лежите спокойно. Мы вывезем вас на каталке.

Задние дверцы машины распахнулись, и кто-то вытянул каталку с Артуром. Она плавно выехала и встала колёсиками на асфальт у входа в больницу, под широким козырьком. От лёгкой тряски закололо в боку, поэтому Артур согнулся ещё сильнее и вцепился пальцами в край каталки. Он был так поглощён своей болью, что не заметил, как оказался внутри здания.

Какой-то врач в коричневом костюме хмуро окинул его взглядом, спросил, где болит и попросил разогнуться. На отказ Артура делать последнее врач попытался сам его разогнуть, но оставил эти попытки, как только Артур закричал.

– Ладно, везите его сперва на рентген, – махнул рукой врач.

Артуру сделали какой-то укол – по-видимому, обезболивающее. Сразу оно, увы, не подействовало. Последовало несколько мучительных минут, когда Артура перекладывали с каталки на каталку, а потом ещё несколько, когда его укладывали ровно под прицелом рентгеновского аппарата, хищно свисавшего с потолка и напоминавшего какого-то техногенного монстра. Потом Артура отвезли на забор крови из вены и оставили в одном из помещений.

Когда боль стала отпускать – то ли из-за отсутствия движений, то ли из-за укола – Артур стал осматривать комнату. Он здесь был не один. На одной из четырёх кушеток, стоявшей вдоль обеих стен, лежал мужчина, с которым всё, казалось, было в порядке, за исключением ноги. Его обувь стояла на полу, носки сняты, и одна нога была нормального цвета, а вторая тёмно-синего. За ним вскоре пришли, помогли пересесть на кресло-каталку и увезли. Артуру стало жутко.

На другой кушетке лежал умирающий дед. В том, что он умирал, никаких сомнений у Артура не возникло: деду на вид было лет сто, за его жёлтой кожей на лице отчётливо виднелся череп. Он дышал часто и поверхностно, а глаз не открывал. Рядом с кушеткой стоял крупный бородатый мужик лет пятидесяти, который виновато поглядывал то на деда, то на Артура, но ничего не говорил. Деда вскоре переложили на лежачую каталку и тоже увезли.

Наконец, пришли и к Артуру.

– Так, – сказал врач, подходя ближе. – Ничего шибко серьёзного нет. Переломы двух рёбер, но без смещения, несерьёзные. Ушибы там, ссадины. Внутренние органы не повреждены сильно. Так что мы тебя домой отпустим. Лекарства, которые принимать, дадим с собой. Всё будет включено в общий счёт.

Артур даже спрашивать не стал про общий счёт – хотелось оттянуть момент стресса и подольше пребывать в блаженном неведении.

– Да, и это, – спросил напоследок врач, – заявлять в полицию на нападавшего будете?

– Можно мне подумать? – попросил Артур.

– Да чего тут думать-то? Фельдшер сказала, что вас начальник избил. Понятно, что не будете ничего писать. Просто подпишите, что отказываетесь от привлечения полиции, и всё.

Что-то внутри Артура оборвалось. Злоба захлестнула его с головой.

– Это почему это я не буду на него писать? – закричал он вдруг. – Потому что этот урод – мой бригадир? Да хрен там я уступлю!

– Потише, потише. Не ори. – Врач нахмурился. – Ну а толку-то от твоего заявления? С работы попрут, и всего делов. Или ты думаешь, что его засудят? На работы отправят, с должности снимут? Да конечно, мечтай. Последний раз тебе говорю: подпиши отказ от претензий и живи спокойно дальше.

– Спокойно? Спокойно?! – То ли от лекарства, то ли от гнева боль отступила, и Артур приподнялся на кушетке. – Да вы хоть представляете, что это за спокойная жизнь?!

– Как хочешь, – отвернулся врач. – Моё дело предложить.

И, уже выходя, тихо сказал себе под нос:

– Псих какой-то…

Артур расслышал его слова, но отвечать не стал. Скрючился снова на кушетке, стиснув зубы от вернувшейся боли и обиды на происходящее. Он понимал, что ведёт себя неадекватно, но уже не мог контролировать происходящее. Накатила ужасная усталость – от изнуряющей на протяжении многих лет работы без отпусков и выходных, от пережитого за последние два дня стресса, от страха перед полицией, угрожающей арестом, от психиатров, которые никак не могли забыть ему болезни матери, от произвола начальства, а ещё от банка и его счёта, который надо было поддерживать в строгом диапазоне между пятью сотнями и тремя тысячами часов долга, иначе следовали неминуемые наказания. Артур почувствовал, как по его щекам текут слёзы, хотя вовсе не собирался плакать. Потихоньку злоба уступала место отчаянию.

– Ну-ну-ну, – подошла к нему пожилая медсестра. – Ничего, поплачь. Поплачешь и успокоишься. А заявление ты не пиши. Брось ты это. Зачем тебе на своё начальство заявлять? Тебя же уволят. Завод ведь не будет терпеть, что вошь какая-то против него становится.

– Это я-то – вошь? – ошарашено переспросил Артур.

– Ты, милый, ты, – закивала медсестра. – И я вошь, и все мы – вши. Ну ведь не десять лет тебе, понимать должен. Большой уже парень. Ничего с этим поделать нельзя. Как нас бьют, так и будут бить. А если заявишь, так ещё и больше будут бить. Других, ребят твоих, коллег, бить больше будут, раз тебя не смогут. А тебе их зачем подставлять? Подумай о других-то.

Артур вспомнил слова бригадира о том, что остальные парни будут работать больше, и снова разозлился. Все эти люди, о которых говорила пожилая медсестра с добрыми бабушкиными глазами, называли его психом и обращались по-хорошему лишь иногда, под настроение. Чтобы не травили, приходилось драться с самого детства что в школе, что на заводе. А теперь ему надо позаботиться о своих обидчиках? Подумать, не будут ли их больше бить? Как будто от того, что Артур откажется подавать заявление на начальство, бить остальных будут меньше. Думать об этом всерьёз мог бы только идиот.

– Не буду я ничего подписывать, – сквозь зубы сказал он медсестре. – Я напишу на него в полицию. Пусть разберутся.

Улыбка сползла с лица медсестры, она покачала головой, наклонилась к Артуру и прошептала:

– Да ведь он сам в коридоре стоит, бригадир этот твой. Если будешь писать на него заявление… не знаю, что и будет.

– Плевать. – Артур сам поразился своим словам. – Будь что будет.

Женщина нахмурилась, ещё раз покачала головой и вышла. Артур лежал, прислушиваясь к бешено колотящемуся сердцу, пока не услышал знакомых шагов. Повернув голову, он увидел в дверном проёме бригадира.