Читать книгу Ибо мы слепы - Михаил Григорьевич Теверовский - Страница 6

Воскресенье. 7 ноября 2010 года

Джордж сидел на старой деревянной банкетке в коридоре, прислонившись спиной к холодной стене и не отрывая взгляда, даже почти не моргая, смотрел на входную дверь, ожидая, что вот-вот её, как в боевиках, выбьет отряд спецназа и скрутит его прямо здесь на полном грязи, мусора и песка ковре. Секунды тянулись как минуты, минуты как часы, но всё же время неумолимо текло вперёд, а единственные правильно работавшие часы в доме – будильник в его комнате – отсчитывали час за часом, пока не наступило шесть часов вечера. И тогда будильник разорвал гробовую тишину громким звоном, приведшим Джорджа в чувство. Шесть часов вечера. Ему пора собираться на работу.

Быстренько переодевшись в форму охранника, Джордж стремглав бросился сначала в туалет, а потом и чистить зубы, вспомнив, как ему наказывала мать не забывать делать это каждое утро и вечер. Осознав, что он пропустил утреннюю процедуру, Джордж выдавил из самого дешёвого тюбика зубную пасту на щётку и быстренько прошёлся ею по зубам, прополоскал рот водой, после чего сделал то же самое второй раз, выполняя уже как бы вечернюю чистку зубов. После чего, почувствовав дикий голод и недовольное очень громкое бурчание желудка, покидал какую-то оставшуюся ещё с позавчера еду в контейнер, составив в итоге себе на вечер блюдо из слегка заветренных макарон вперемешку с фасолью, парой кусков колбасы и ломтика хлеба. И уже выбегая с пахнущей, как и весь дом, плесенью кухни, вспомнил о яблоке, забытым им ещё утром прошлого дня перед собеседованием в полицейском участке. Парочку особо смелых насекомых, также присмотревших этот лакомый кусочек, Джордж на бегу стряхнул рукой, после чего спрятал его в карман своей форменной куртки. И, наконец, покинул этот худший кошмар любого риелтора.

Суетясь в сборах на работу, Джордж немного отвлёкся от своих мыслей о том, что он личность номер один, разыскиваемая полицией. Но как только двигатель его фордика заревел, пару раз перед этим побулькав, они – эти самые мысли – вновь завладели его сознанием. Теперь Джордж напряжённо всматривался в каждый автомобиль, встречавшийся ли ему по дороге, едущий за ним или же, наконец, обгонявший его. В каждом он до последнего момента видел полицейских под прикрытием, следивших за тем, чтобы он ехал точно в расставленную ими ловушку. Или они хотят давить на него психологически, чтобы заставить самого признаться?

После бедного райончика, состоявшего из частных покосившихся хибар и в котором находился дом родителей Джорджа, простиралась узкая полоса пролеска, отделявшая более дорогие и ухоженные участки, с большей частью двухэтажными кирпичными домиками, спрятанными за высокими невзрачными заборами, собранными их однотипных профлистов. А уже эти участки прилегали к спальным окраинам города, состоявшим из домов трёх, пяти, большее десяти этажей, кроме парочки самых новых и дорогих восемнадцатиэтажных домов в элитном районе. Они окаймляли исторический, если его можно было так назвать, центр города, утыканный уже наперебой как двухэтажными, трёхэтажными, пятиэтажными домами и даже парочкой огороженных частных участков, принадлежавших самым богатым семьям города.

В том месте, от которого начинали простираться спальные районы, стояла патрульная машина. Приметив её издалека, Джордж стиснул пальцами руль, снизил на всякий случай скорость до сорока километров в час, вместо разрешённых шестидесяти и, выпрямив до хруста спину и шею, теперь аккуратно проезжал мимо. Его одновременно и радовало, что на обочине не стояли сотрудники полиции и никого, следовательно, не останавливали, но и вместе с тем напрягало – вдруг это подставная машина? Которая должна была заставить его занервничать и понаделать глупостей и ошибок?! Джордж кинул взгляд на зеркало заднего вида и не удержался от восклика:

– Чёрт возьми!

Ему в зад дышал коричневый седан, точь-в-точь как в фильмах у детективов, работающих под прикрытием. Подозрительный автомобиль словно приклеился к нему, не спешил ни обгонять, ни сворачивать где-либо. Чувствуя, как его сердце бьётся всё чаще и чаще, Джордж решил проверить – на следующем же перекрёстке он, не включая поворотника, резко завернул руль вправо. Украдкой вновь посмотрел на зеркало – коричневый седан медленно вползал на перекрёсток, входя в поворот и продолжая движение за фордиком. «Неужели, я всё же прав?!» – пронеслось в голове у Джорджа. Чувствуя, что он не выдержит всего этого, Джордж включил аварийку и плавно съехал на обочину, стараясь не нанести ни одной лишней царапинки от летевшего из-под колёс гравия своей обожаемой машине, которую иногда ласково называл «моя ласточка». Теперь какие-то считанные метры разделяли их. Джордж продолжал сидеть выпрямив спину и стискивая руль машины. Помимо лёгкого дрожания каждой мышцы, теперь он почувствовал, как от столь сильного волнения по его телу начал стекать градом пот, а футболка прилипла к спине. Вот нос машины уже поравнялся с его задним бампером. Теперь и с задней дверцей. Передней… Ещё секунда, и машина заворачивает на следующем же перекрёстке на дорогу, уходившую за стоявшие плотной стеной дома, во дворы. Не веря своему счастью, Джордж начал истерически смеяться. И не мог остановиться. От бессилия сделать глубокий вдох, он жадно ловил воздух ртом, выдавливая из себя обрывающиеся звуки, отдалённо похожие на смех. В какой-то момент его взгляд упал на часы, расположенные рядом со спидометром. Он опаздывал на работу! Резко оборвав смех, Джордж вывернул обратно на дорогу, развернул машину и вернулся на знакомый и привычный ему маршрут. Теперь его лицо было абсолютно серьёзно, челюсти плотно сжаты, а глаза вновь искали намёки облавы и слежки в каждой проезжавшей мимо машине.

И тут до Джорджа дошло: полиция готовит ему засаду на его рабочем месте… Они арестуют его прямо при его коллеге, пожилом охраннике Фрэнке, когда он будет передавать ему ключи? Или же сразу же, как он останется один? Чувство безысходности охватило его с ног до головы. Безысходности и страха. Поэтому на небольшую стояночку, расположенную на охраняемой по ночам Джорджем территории, за уже крошащимся белым бетонным забором, фордик заезжал резко, дергано и даже пару раз заглох, когда пожираемый своими мыслями его водитель пытался припарковаться задом.

– Ну вот и всё, я готов… – выдохнул Джордж и, чтобы быть при полном параде, натянул на голову кепку охранника и, махом открыв водительскую дверь, с тяжёлым сердцем и затаив дыхание, грузно выбрался из своей машины.

Но никто не бросился на Джорджа со всех сторон, колошматя его дубинками и электрошокерами. Никто не бежал к нему с наручниками наперевес. Никто даже не кричал его имя и не требовал его лечь лицом на землю. Никто. «Неужели, всё же прямо при Фрэнке?» – подумал Джордж и, украдкой бросая взгляд по сторонам, но и стараясь прямо держать голову, он направился в первый корпус складов, в котором располагался пост охраны. Вообще, этот пост представлял собой небольшую комнатушку, спрятанную за железной дверью у самого входа в первый корпус складов, и напоминавшую больше какую-то подсобку. На коротком столе, который простирался вдоль всей стены, громоздились с десяток мониторов, вызывавшие каждый раз у Джорджа ассоциацию с глазами огромного паука, неотрывно следившими за ним каждую его смену. На эти мониторы выдавалась картинка с камер наблюдения, которыми этот богом забытый склад был утыкан, видимо, по старой памяти. Кстати, Джордж не мог вспомнить ни дня, чтобы все камеры работали при его заступлении на пост или хотя бы одна из них не отключилась уже во время его смены. Дополнял же интерьер комнатки охраны одинокий стул с высокой спинкой и пятью колёсиками, два из которых уже давным-давно треснули. В эту самую комнатушку и зашёл, постучав предварительно по железному косяку двери, Джордж. Он был уже настолько уверен, что там его ждут представители полиции, что даже удивился тому факту, что на стуле одиноко подрёмывал один-одинёшенек Фрэнк.

– А? Что? Кто? – дёрнулся он, когда Джордж легонько потряс его за плечо, после того как с несколько минут робким полушёпотом пытался разбудить его вербально на расстоянии. – А-а. Это ты, Джордж. Привет. Немного прикорнул под конец смены, надеюсь, не сдашь меня?

Джордж раболепно улыбнулся, весь сжавшись, и отрицательно покачал головой.

– Вот и славненько. Хороший ты парень, Джордж! Вот, держи ключи, – встав со стула, Фрэнк потянулся, хрустнув, наверное, каждой косточкой своего тела, протёр руками лицо и поправил свои седые пышные усы. Лишь после этого отстегнул от пояса связку ключей и передал их своему преемнику.

Джордж уважал и любил Фрэнка как старшего брата. Он был единственным человеком в его жизни, кто никогда не отмахивался от него и не посылал куда подальше, спустя пары минут местонахождения с ним в одной комнате. Он и Сьюзи… Что безумно расстраивало Джорджа, так это то, что Фрэнку было уже семьдесят пять. И хоть он с самого трудоустройства Джорджа охранником на этих чёртовых складах – а этой его работе шёл уже третий год – любил говаривать, что ещё чуть-чуть и уйдёт на пенсию, но в последнее время эти фразы и разговоры происходили всё чаще и чаще. Джордж чувствовал, что Фрэнк в скором времени выполнит своё обещание.

– Затекла у меня спина, конечно, о-ох… Я каждый час старался проходы делать, разминался. Но всё равно онемела, так онемела. Наверное, намекает мне, что пора бы уже мне и честь знать, пора на пенсию и лежать на кровати уже! – С этими словами Фрэнк улыбнулся, так искренне и широко, что его глубокие морщины вокруг глаз разгладились, а глаза в противовес уже обыденной фразе, загорелись искорками. – Будешь тогда тут самый старший. Молодых обучать будешь, что делать можно. Чего нельзя. Что ж, ладненько, Джордж, хорошей тебе и спокойной смены. Поеду домой отсыпаться.

– Спасибо, с-сэр. Спокойной ночи, – ответил ему Джордж.

– Да не за что, сынок. Всё, пошёл я.

– Сэр… п-простит-те. Хотел с… спросить у вас. Одну… вещь, – спохватился Джордж.

– Да, конечно! Без проблем, парень, – Фрэнк повернулся к нему и теперь смотрел своими ясными, несмотря на возраст, яркими карими глазами прямо в глаза Джорджу, явно заинтересовавшись тем, о чём же его хотят спросить.

– Как-к бы… как бы сп-просить… – Фрэнк не перебивал его, а лишь терпеливо ждал, – никто не с-спрашивал… обо мне?

– Меня о тебе? – Фрэнк, явно удивлённый, почесал затылок. – А-а, ты, наверное, паришься, что о тебе там думает Стивен? Так вот, что я тебе скажу – в жопу этого Стивена. Он там нормальные деньги получается, за то, что мы тут с тобой свои спины гробим и здоровье в принципе. А нам гроши отсыпает. Поэтому не парься. Просто помни, опять же – в жопу Стивена.

С этими словами его сухой невысокий силуэт исчез за дверью, оставив Джорджа один на один со своими мыслями и смотревшими на него экранами мониторов. «Неужели никто не разыскивает меня? И никто не готовиться арестовывать меня? Но… почему? Может быть, они выжидают, когда я расслаблюсь?» – такие вопросы пульсировали в голове Джорджа. Он уселся в кресло и, пытаясь отвлечься, принялся рассматривать статичные картинки на экранах – на складах никого не было и ничего не происходило. На этот раз не работали камеры, выводившие изображения на первый и шестой мониторы.

Время шло, но никто так и не вломился к нему на пост охраны. Уже начало понемногу светать, Джордж в один из обходов не сдержался и встал как истукан, любуясь на алеющий над кронами деревьев и верхушками видневшихся высоток города постепенно выплывавшего из-за горизонта круг восходящего солнца. Красивый пейзаж в совокупности с мягкой тишиной, нарушаемой лишь пением рано пробудившихся и теперь встречающих радостным щебетанием восход птиц, подействовали успокаивающе на Джорджа. Он шумно втянул ноздрями холодный воздух, делая глубокий вдох. «А что, если я не виноват?» Медленный выдох через рот. Снова вдох. «Ведь она сама хотела секса». Выдох. Полминуты отдых. Вдох. «Видимо, ей были важны не деньги – она хотела переспать со мной, но не знала как». Джордж прикрыл рукой глаза от теперь слепившего его солнца, разливавшего свои лучи по стволам деревьев, затем скользившие по их корням и, наконец, растекавшиеся по цветам и траве, пробивавшейся даже на территории склада тут и там сквозь трещины в асфальте. «И вообще, а что я плохого сделал? Она проститутка, она шлюха! Она должна любить секс, в конце же концов!».

– Я просто помог ей удовлетворить её желание, – растягивая слова вполголоса проговорил себе под нос Джордж, чувствуя, как внутри у него растекается тепло от осознания того, что он всё правильно сделал, что он не плохой, а наоборот хороший.

«А что, если это дар судьбы? Дар мне за то всё плохое, что происходило со мной вообще и в особенности позавчерашним утром?». Джордж побарабанил пальцами по перилам, окаймлявшим лестницу, отходившую от входа. Эта мысль крепко зацепила его разум, он не мог отделаться от неё. «Да! Точно! Жизнь решила отблагодарить меня за все невзгоды! Что, если теперь я могу делать, что захочу? Что, если теперь я безнаказанный?». Джордж начал воображать, как он делает абсолютно что захочет: заходит в магазин и берёт не те продукты и товары, на которые ему хватит денег, а сметает с полок всё, что только лишь приглянётся его сердцу и желудку; покупает, вернее, берёт себе тот самый огромный телевизор, что видел с пару недель назад в витрине магазина. Или же… у него была мечта много более заветная, чем все эти, даже вместе взятые.

– Стоит ли разбазаривать безнаказанность на эти мелочи? – говорит один его внутренний голос.

– А почему бы не взять всё, что я хочу? – спорит с ним другой.

Но Джордж уже принял решение. Он исполнит свою самую главную мечту. И он не имеет права рисковать!

После окончания смены Джордж долетел до дома за считанные минут двадцать, тогда как обычно дорога занимала у него не менее, чем сорок минут. Он уже не выискивал глазами притаившихся полицейских в кустах или же переодетых в гражданских. Ведь его уверенность в том, что он невиновен, а также в то, что жизнь, наконец-то, на его стороне, была теперь очень крепка.

Обычно Джордж мог парковаться и десять, и двадцать минут, стараясь поставить машину идеально перпендикулярно забору, отделявшую его пусть и небольшую неухоженную лужайку от внешнего мира, посреди которой скромно располагался его одноэтажный покосившийся и весь облупившийся домишко. Но теперь он бросил её прямо вдоль забора и, подогреваемый бурлившими в его крови чувствами, во всю ту довольно мало имевшуюся у него прыть, усугублявшуюся ещё и его грузной фигурой, почти что влетел в свой дом. Несколько раз споткнувшись о какие-то разбросанные вещи и даже больно врезавшись в уже прогнивший дверной косяк плечом так, что тот даже слетел с удерживавших его снизу гвоздиков и теперь раскачивался из стороны в сторону, словно маятник, Джордж всё же достиг своей цели. Он распахнул дверь, за которой уходила вниз, в подвал, покатая деревянная лестница, покрытая слоем пыли и скрипевшая от каждого дуновения ветра. Джордж нажал кнопку выключателя света и, с некоторым запозданием, сначала зажглась лампочка над самой дверью, осветив помигивающим светом первые возникшие перед Джорджем внизу лестницы целые баррикады из хлама, а затем загорелась и лампочка в самом центре подвала. Весь заваленный какими-то полуразвалившимися подгнивавшими шкафами и тумбочками, стульями и досками, матрасами, детскими игрушками, обрывками каких-то тканей. Всё покрыто толстым слоем пыли и рваной паутиной. Состояние и внешний вил подвала, тем не менее, не сбил ни капли уверенности с Джорджа.

Размяв шею, а затем, сцепив руки и вытянув их как можно сильнее вперёд, он хрустнул пальцами и, даже не переодеваясь, принялся за работу – для исполнения мечты ему было необходимо расчистить подвал.