Читать книгу Контракт с грядущим 1 - Михаил Ишков - Страница 3

На закате я набрел на разбитую дорогу, по которой добрался до поселения, однако входить туда не торопился. Первое правило, которого должен придерживаться всякий сосланный в бессмертие, гласит – в первый раз в незнакомом месте нельзя появляться в одиночку.

Я укрылся в распадке у дороги. Здесь решил дождаться оказии.

Ждать пришлось недолго.

Вскоре послышался звук моторов, и мимо проползли несколько длинных гусеничных транспортеров, забитых людьми. Транспортеры остановились у моста через речку, из кузовов толпой хлынули люди. Все в милых сердцу ватниках, резиновых сапогах, только головные уборы отличались разнообразием. Охранников видно не было, и вообще женщины похохатывали, мужики матерились. Я тут же прибился к ним, вместе с толпой перешел мост, двинулся по главной улице. Судя по разговорам, транспортеры привезли смену из ближайших ртутных шахт. Рабочие трепались о неполадках на производстве, сволочах-начальниках, мизерной зарплате. Ни слова о режиме и вертухаях.

Это радовало.

Выходит, здесь собрались вольные поселенцы.

Выходит, отсюда можно выбраться.

…правда, две гигантские П-образные опоры и рухнувшие между ними половинки исполинской фермы континентальной монорельсовой дороги оптимизма не внушали. Судя по характеру разрушений, я бы сказал, местные партизаны поработали неплохо.

Поселок, расположенный в пойме таежной реки, сквозь которую была пробита Транссибирская монорельсовая магистраль, был невелик. Типовые бараки и отдельно стоявшие хижины облепили опоры, а также сброшенные на грунт остовы исполинских сигарообразных вагонов. Возле одной из бетонных опор угадывался подъемник, когда-то доставлявший пассажиров на бывший перрон, на полсотни метров вознесенный над землей. Одним словом, пейзаж напоминал утро после битвы или бесформенный муравейник, наросший над местом катастрофы, причины которой мне были неизвестны.

Толпа постепенно редела, пока не остались те, кто целенаправленно держал курс в сторону одного из бараков под замызганной вывеской «ТрактирЪ». Что сие означало – название или обозначение местной забегаловки, – я не понял. Впрочем, эти тонкости вскоре уступили место другому прикиду.

Как только я устроился за дальним столиком, ко мне подъехала самодвижущаяся тележка, на передней панели которой высветилось меню.

С «cotleta po-shahterski», «coffe», «chaj» я справился, но вникнуть, что могло бы значить «shchy», так и не сумел, пока на экране не высветилось родное – «Щи». Высветилось, должен сказать, с изрядной долей презрения и почему-то с заглавной буквы.

Следующий вопрос был более конкретен – чем будем расплачиваться? На панели виднелась щель, по-видимому, для кредитной карточки, но у меня не было ни карточки, ни кэша. В правой ноге хранился запасец золотого песка и бриллиантов, но рассчитываться песочком или камешками можно было только тогда, когда подобная сделка не привлечет внимания.

Это второе правило, которого должен придерживаться бессмертный. Лучше честно признаться, что денег нет, и незаметно в сопровождении этой коляски выйти из зала.

Возможно, обойдемся без пинка в зад.

Я, робея от стыда, шепнул официанту на колесиках – мол, туго со средствами, то есть нет их совсем, а кредитку давно потерял за ненадобностью. В следующее мгновение на экране высветилась надпись: «Один обед за счет заведения. В следующий раз обращайтесь в соцстрах».

Я подивился:

– Так точно, – и клятвенно пообещал посетить соцстрах.

Мне очень не хотелось покидать это место. Не в пример вывеске здесь, в зале, было уютно и чисто. Понравился и бесплатный одноразовый обед, но еще больше грузная молодая буфетчица, возвышавшаяся за стойкой. Это был мой контингент, моя надежда и опора, мой пропуск в этот лучший из миров. Она поможет мне с ночлегом, даст возможность осмотреться, понять что к чему и только потом поискать тропку к Сатурну.

…туда я целил. Там лежало королевство мечты, сообщество вольных научных работников, называвшее себя феодонатом Свободных колец. Одно из самых могущественных государств, существовавших в ту пору в пределах Солнечной системы.

* * *

Слепой забрел в трактир с наступлением темноты. Здесь его ждали – проводили к стойке, завели за кулисы. Спустя несколько минут он вышел на сцену – уже в бутафорском космическом шлеме, облаченный в рубаху а ля русс, с косым воротом, в галифе, заправленным в высокие десантные берцы с крылышками, с аккордеоном под мышкой.

Нащупал стул, устроился на нем. Шум на мгновение стих, посетители доброжелательно уставились на артиста, кто-то захлопал.

Тот чуть привстал, поклонился, растянул мехи…

Слепой пел душевно, приятным берущим за душу тенорком.

Печальная история кочегара, то есть операнга (что за профессия такая?), тронула посетителей. Певцу захлопали, попросили «что-нибудь повеселей». Тот широко растянул мехи…

Затем вперемешку песни давних лет: «Темная ночь», «Лили Марлен», «Санта Лючия». Были и незнакомые – «Не судись», «По диким пустыням Плутона», «Марсианские вечера».

Хорошо!..

Кто предложил мне проводить певца, уже не помню. На вопрос буфетчицы: «Кто же Саньку поведет?» – грузный дядька отозвался с порога.

– Пришлый поможет. Ему все равно завтра куковать, а нам с ранья в смену.

Это вдохновило – значит, приняли за своего.

* * *

По дороге познакомились.

Я представился первым.

– Мишаня.

– Санька, – откликнулся слепой, затем поинтересовался. – Бомжуешь?

Я не обиделся.

…за два столетия, прошедших с того дня, как меня угораздило очутиться в деревне со странным, намекающим на перемену судьбы названием Волковойня, что не доезжая Калязина, неподалеку от погубленной ядерным ударом Москвы, мне и бомжевать приходилось, и в небывальщину окунуться. В генералы я никогда не лез. Мое самое высшее звание – литератор средней руки, ошарашенный даром видеть на семь пядей под землей и делать сказку былью. На этот раз я выполнял спецзадание и, как-то сразу доверившись слепому, признался:

– Нет. Я за тобой, дружище. На подмогу прислали.

– Чем же ты можешь мне помочь?

– Для начала постараюсь от слепоты излечить, а затем и трон вернуть. Небось соскучился по Меркурию?

– Ты, Михаил, того… говори да не заговаривайся. Не пойму, о чем толкуешь.

– О родных пенатах, принц ты наш меркурианский. О них самых, ибо сказано: «Когда вдали угаснет свет дневной. И в черной мгле, спускающейся к хатам…»

Слепой вздрогнул, покрепче ухватился за мою руку и продолжил:

– …Все небо заиграет надо мной, как колоссальный движущийся атом. – Затем спросил: – Это ты дед? Сказали, деда пришлют.

– Не-е, я бригадир. Кто тебе насчет деда подсказал?

– Этот, расплывчатый. Во сне. Подбодрил – держись, Санька. Придет подмога. Деда пришлю. Отставника. Тот еще вояка. С опытом. И дал пароль: «Когда вдали угаснет свет земной…»

Мы проговорили всю ночь – о том, что случилось, что должно случиться. О том, что пенсионный возраст – не помеха подвигам, пусть даже каждый мечтает о теплой постели и стакане холодной простокваши. О том, насколько опасно распускать язык в присутствии кумира и что теперь творится в окрестностях Сатурна, а также в зоне Пояса астероидов.

…наш путь туда лежит. Там, говорят, собрались самые продвинутые научные силы. Они метят к звездам.

Сашка откликнулся.

– К звездам мечтал отправиться мой отец. Звали его Рудольф. Рудольф Гавилан… Был он королем Меркурия.

– А теперь он где?

– Погиб в космосе, когда стартовал на Марипосу-11. Дядя утверждает, что у него с мозгами что-то приключилось, и он направил свой челнок прямо на Солнце, но я не верю, чтобы он по собственной воле… Сгубил его кто-то, подстроил аварию.

За окном затеплился рассвет. Я предупредил его.

– Вот дождемся деда, и в путь. А теперь ложись. Утро вечера мудренее.

* * *

Деда доставили в поселок под конвоем. Местные юннаты прихватили его в момент браконьерского подвига – тот якобы вздумал охотиться на зайцев. Был момент спаривания, и мешать зверью радоваться любви и теплой погоде местные пионеры посчитали злостным нарушением прав живых существ. Как ни пытался злоумышленник доказать бдительным стражам, что у него и в мыслях не было заниматься охотой, что он и сам не прочь спариться, что зайчихи во всем мире без ума от него, его привели в отделение.

Там он назвался Фавном Василь Василичем.

– Это фамилия такая, – пояснил ветеран.

Следователь экологической полиции переспросил.

– Фавин?

– Нет, воистину Фавн. Я из этих, из сказочных…

Задержанный показал следователю копыта на ногах.

– Ловко прикидываешься, – одобрил присутствовавший при допросе здоровяк.

Звали его Куприян по прозвищу Прокурорчик. Как-то его завалило в шахте, и в столичном госпитале в Тахтамыгде ему пришили руку и ногу, подлечили левый глаз, а в грудь вместо сердца вставили пламенный мотор.

К счастью, после такой операции соображалки он не потерял и скептически добавил:

– Только здесь дураков нет, чтобы на твои копыта клюнуть.

Следователь с издевательски интригующей фамилией Посажу поинтересовался:

– Гипнозом пользуетесь?

– Упаси Бог! – возмутился Василь Василич.

– Ладно, – кивнул следователь и записал в протокол. – Кто за тебя поручиться может?

– Ну… – задумался Василь Василич, – этот, Мишаня.

– Это который из вновь прибывших? – уточнил Посажу.

– Он самый.

– Невелик поручитель? Кто еще?

– Сашка. Он в трактире выступает.

– Это другое дело, – одобрил прокурор. – Впрочем, если рассуждать здраво, Сашка тоже нам на голову свалился. С опоры упал, с самого верха.

– И не расшибся? – удивился Василь Василич.

– То-то и оно, что целехонький и здоровехонький на крышу приземлился. Полагаю, кто-то его на гравитационных помочах спустил. Ну, а ты сам чего ради в наш орденоносный имени победоносного Ленинского комсомола поселок Нангакан явился?

Куприян поддержал следователя.

– Говори прямо, не лукавь, а то я быстро тебе копыта обломаю.

– Не обломаешь! – успокоил его дед. – Зубьев не хватит.

– Это у меня-то? – возмутился Куприян.

– А то, – поддразнил его Фавн. – Слабо на ручках силушкой померяться?

– Ой, насмешил! – загоготал Куприян. – Куда тебе, пенсионеру, со мной, искусственным чудовищем, сражаться.

– А давай попробуем.

– Вы тут не очень-то задирайтесь, – предупредил Посажу, – а то вмиг в кутузку засуну. Силой меряться на улицу идите.

– А стол выделишь? – спросил Куприян.

– Выделю, – сквозь зубы процедил следователь, затем философски ни к селу ни к городу намекнул: – Засуди да отсудим будешь.

Скоро на улице собралась толпа, и как Куприян не хорохорился, а из пяти попыток три проиграл.

Когда состязание закончилось, и зрители наградили победителя аплодисментами, Василь Василич обратился к собравшимся:

– Ребята! Шел я к вам с доброй вестью. Пора вызволять Сашку из тьмы. Необходимо вернуть ему зрение и достойное место в жизни. Пусть парнишка трудится, изобретает, заведет семью и вообще…

Хмурый Куприян недобро откликнулся.

– Здесь докторишек нет зрение ему возвращать. Здесь исключительно шахтеры проживают, а фершел местный уже который год на шахте подрабатывает.

– Нет, Куприян, – возразил дед. – Доктора ему в последнюю очередь понадобятся. Для начала нужны будут меткозоркие охотники, что за десяток километров в глаз любому комару попадут. Строители понадобятся…

– Операнги, – подсказал я, с интересом наблюдающий за несанкционированным митингом.

– И операнги тоже, – согласился Василь Василич.

Он кивком указал на меня и объявил.

– А этот усатый будет за бригадира.

– А он, бригадир твой, что умеет? – спросили из толпы.

– Он многое чего умеет, где только не побывал и такого навидался, что только держись. И дружок его много чего умеет.

– А дружок-то где?

– А вон он, – дед кивнул в сторону ближайшего бревенчатого строения, – за углом прячется.

В следующее мгновение за потемневшими, собранными в замок, громадными, в два обхвата, бревнами послышались какие-то странные звуки – хрясть-хрясть, пип-пип, тир-лям, тир-лям, трям-трям.

Затем послышалось более осмысленное – дай-дай-дай-дай; по паре пива, по паре пива, потом по бабам, по бабам, по бабам. Ми-ни-а-тюр-ным, ми-ни-а-тюр-ным.

Наконец, послышалось что-то вроде хрюканья и со словами: «…в миниатюрных я знаю толк», – на площадь пятисотлетия Октября вышел двухметровый боевой робот. Чем-то он напоминал шахтерский отбойный молоток.

– Ну, дожили, – кто-то охнул в толпе. – Молотки начали по улицам разгуливать. Он чей?

– Мой, – откликнулся я.

Василь Василич поддержал меня.

– Его, голуби! Бригадира. Он его когда-то в Тахтамыгде сварганил. А нам в другую сторону надоть. На Меркурий, там вотчина Сашкина, и не Сашка он вовсе, а наследный принц Хамон-тута или попросту Тутанхамон. Но сначала к окрестностям Сатурна. Надо кое-что прояснить…