Читать книгу Малыш и Буйвол - Михаил Кликин - Страница 4

– Эй, парень, а зовут-то тебя как? – прокричал румяный здоровяк, выступив из толпы.

– Зачем тебе, Круглый?

Новоявленная кличка понравилась зевакам, и они засмеялись, захлопали здоровяка по заплывшим жиром плечам.

– Чтобы знать, как зовут самого хвастливого человека в этом городе.

– А при чем здесь мое имя?

– А что мне написать на твоем могильном камне?

– Мой могильный камень уже давным-давно готов. Дома лежит. Матушка позаботилась об этом с самого моего рождения, таким слабым я был. Думали, и десяти дней не проживу. Мне даже нормального имени не дали. А на камне написано: «Малыш».

– Хорошо, Малыш, – посерьезневший здоровяк кивнул. – Значит, я стреляю в тебя трижды. И если ты останешься жив, то получишь от меня десять монет. Я все правильно понял?

– Схватываешь на лету, Круглый, – невысокий, худощавый парень, назвавшийся Малышом, широко улыбался и похохатывал, но глаза его оставались серьезными, и лоб морщинился глубокими складками. – Неужели тебе доставляет удовольствие стрелять в безоружного?

– Еще какое.

– А приходилось тебе раньше иметь дело с луком?

– Нехитра наука… – Здоровяк потер ладони, похлопал себя кулаками по бочкообразной груди, хрустнул запястьями, словно готовился к рукопашной.

– Эй! Где там мой лук? – крикнул в толпу Малыш. – И три стрелы.

Вперед вышел хозяин гостиницы в кожаном фартуке и тапках на босу ногу, протянул оружие. Малыш принял лук, дернул тетиву, поднял над головой стрелы.

– А не тупые? – крикнул кто-то из задних рядов.

– Кто хочет, может проверить, – сказал Малыш, и сразу несколько рук протянулись к нему. Он неспешно подошел к каждому сомневающемуся, легко царапнул наконечниками стрел кожу подставленных ладоней.

– Все нормально! Острые! – вразнобой подтвердили несколько голосов.

– Эй, парень, – негромко обратился к Малышу вдруг побледневший, изменившийся в лице здоровяк, – а если я тебя убью?

Его услышали, заметили дрожь рук, заулюлюкали, засвистели:

– Давай, Круглый! Сам вызвался! Давай, не трусь!

Малыш улыбнулся широко, сверкнул ослепительно великолепными зубами, лукаво подмигнул толпе. И люди закричали громче, затопали ногами по доскам помоста. Они жаждали зрелища.

– Держись, Круглый! Давай-давай! Это тебе не свиней забивать!

– Разойдись! Дай простор! – Малыш развел руки в стороны, пошел на толпу. Люди посторонились, попятились, освобождая место. Кое-кто уже видел это представление, но большинство наблюдали за происходящим действом впервые.

– Целься как следует, – быстро шепнул Малыш, передавая лук и стрелы здоровяку. – Все будет нормально, – и торопливо отошел, чтобы зрители не могли потом обвинить их в сговоре.

Он встал на конце помоста, спиной к глухому забору, по верху которого торчали острые шипы. Попрыгал, проверяя доски под ногами, примеряясь к чуть пружинящему помосту. Глянул на солнце – главное, чтоб не светило в глаза. Поднял руку, давая понять, что готов.

Люди отступили еще на шаг, расширив коридор для полета стрелы. Кто знает, куда попадет трясущийся мясник, из-за глупости своей вовлеченный в спор? Зеваки перестали галдеть, закрутили головами, переводя взгляд с одного края помоста на другой – со спокойного Малыша на растерянного здоровяка. И назад – со здоровяка с луком в руках на едва заметно напрягшегося Малыша. В чем хитрость? Кто обманывает? Обманывает ли?..

– Не вздумай промазать, – угрожающе крикнул кто-то из толпы зрителей. – Мы потом тебя самого стрелами утыкаем.

– Ну же, Круглый! – подзадорил Малыш.

Здоровяк посмотрел на выстроившуюся толпу, увидел что-то в лицах людей и сник еще больше.

– Давай-давай! Не тяни! – хищно прокаркали голоса.

Он наложил стрелу, поднял лук к груди, медленно натянул тетиву. Постоял так, никуда особенно не целясь, собираясь с духом. Мотнул головой, опустил лук.

В толпе разочарованно засвистели, затопали ногами.

– Давай, сволочь! Не тяни!

Откуда-то вылетел булыжник, ударил мясника в бедро, и тот вздрогнул, дернулся было к разозленной толпе, но увидел оскаленные рожи, злые глаза и остановился, не сделав и шага. К лицу его прилила кровь, ноздри раздулись.

– Стреляй, сволочь!

Здоровяк вновь поднял лук. Прищурившись, глянул на застывшего в пятнадцати шагах Малыша. Постарался забыть, что это стоит человек. Представил, что это просто силуэт на фоне забора. Мишень, нарисованная на досках.

Он натянул тетиву, чувствуя, как она врезается в плоть непривычных пальцев.

– Лучше целься!

Сверкнула металлом острая грань наконечника, что-то резануло его по пальцам, ожгло, содрало кожу, и он не сразу понял, что это сорвалась тетива.

Толпа ахнула. Они следили за мясником, ожидая выстрела и не успели заметить, как Малыш немного повернулся корпусом, пропуская летящую стрелу.

– Мимо! – проревели голоса. – Куда метишь, раззява?! Давай еще! Подстрели его!

Мясник послушно взял в ободранные пальцы еще одну стрелу, прицелился. Точно в плечо. Чтобы не убить. Только ранить. Ранить, чтобы это все наконец-то кончилось…

– Чего ждешь!

Стрела сорвалась, со свистом прошив воздух. И на этот раз увидели все: Малыш как-то странно дернул плечом, слегка изогнулся, коротко отмахнул рукой, не сходя с места… Стрела вонзилась в забор рядом с первой.

– В живот стреляй! В живот, дурень!

Мясник не слышал криков. Он полностью отключился от реальности. Сейчас ему действительно казалось, что перед ним не человек, а просто мишень. Безжизненный манекен, предназначенный для того, чтобы оттачивать технику стрельбы из лука. И он взял третью стрелу, последнюю. Прицелился точно в грудь. В грудь соломенного чучела. Медленно-медленно натянул тетиву, не сводя глаз с цели, видя одновременно наконечник и мишень, совмещая их… Когда-то он неплохо стрелял. Оленей. Охотился. Браконьерил. Бил. Бегущих. Не то что стоящих неподвижно… И дальше они были. Значительно дальше. Не в пятнадцати шагах. Нет…

Выгнутая дуга лука распрямилась. Тетива швырнула в воздух стрелу и несколько капель крови с ободранных пальцев.

Малыш молниеносно отступил правой ногой в сторону, качнулся корпусом вправо, немного скрутился, прогнулся…

Стальной наконечник с глухим стуком впился в толстые доски забора…

Толпа некоторое время потрясено молчала. Затем кто-то хрипло прокричал:

– Обман! Надувательство! Они сговорились! Ну-ка, дай мне! Я попробую! Из своего лука! – Оттолкнув мясника, на его место встал человек, фигурой и движениями похожий на медведя. Потянулся за луком, что висел за плечами, уже щурясь, прикидывая расстояние, направление ветра, всматриваясь в мишень. Но тут, раздвинув толпу, к нему вышел плечистый крепыш с бычьей шеей, загородил собой полмира, властно махнул рукой:

– Убирайся. На сегодня все.

– А ты кто такой?

Проигнорировав вопрос, крепыш повернулся спиной к неудавшемуся стрелку.

– Ты закончил, Малыш? Я пришел за тобой.

– Осталась самая малость – забрать десять монет.

– Давай быстрей и пойдем.

– Ты что-то нашел, Буйвол?

– Меня нашли. Пять тысяч серебром.

Малыш присвистнул:

– Я мигом… Эй, Круглый! Как там наш спор?

Мясник закивал, полез в карман. Он еще не совсем пришел в себя, и его руки дрожали, когда он отсчитывал монеты в ладонь Малышу.

Человек, похожий на медведя, крикнул, отступая назад:

– Нас надули! – но толпа уже расходилась, и он, бросив опасливый взгляд на Буйвола, тоже поспешил скрыться.

– Опасные игры, – покачал головой Буйвол, когда они с Малышом остались наедине.

– Ерунда. Никакой опасности. Я же вижу их глаза и руки, вижу, куда они целят, и чувствую момент, когда они пускают стрелу. У них всё написано на лицах. А кроме того, я обычно немного ослабляю тетиву.

– А! – неодобрительно и едко хмыкнул Буйвол. – Тогда понятно. Тогда, конечно, никакой опасности.

– Да ладно тебе! – отмахнулся Малыш. – Как будто в первый раз… Питаться нам на что-то же надо.

– Мертвым еда не нужна.

– А я еще живой.

– Я не ругаться с тобой пришел, – Буйвол сердито потер переносицу согнутым указательным пальцем. – Есть работа.

– Это я уже понял. Какая?

– Похоже, мы нашли Чета Весельчака.

– Пять тысяч?

– Да. Уже пять тысяч.

– Кому он потребовался на этот раз?

– Все тем же.

– Монахам?

– Им самым. Служителям Локайоха.

– И где он сейчас?

– В Мертвой Котловине.

Малыш присвистнул.

– Жаркое место.

– Зато недалеко.

– А Чет не дурак. Знает, где можно спрятаться. Кстати, откуда ты узнал, что он там?

– Пойдем, я вас познакомлю…

Вдвоем они вернулись к воротам. Возле столба, закрыв лицо шляпой, вытянув ноги, дремал Шалрой.

– Это он? – хмыкнул Малыш, разглядывая спящего босяка.

– Да. Чет угнал у него стадо. И пометил, отстрелив ухо.

– Ухо? – Малыш заинтересовался, присел, заглянул Шалрою под шляпу. – Со скольких шагов?

– Не знаю.

– Как его зовут?

– Не знаю.

– Тогда буди его. Будем знакомиться…

Шалрой спал крепко и на легкие толчки не реагировал. В конце-концов Буйволу надоела эта затянувшаяся возня, и он схватил пастуха за плечи, приподнял рывком, рявкнул в умиротворенное грязное лицо:

– Подъем!

Шалрой с трудом разлепил веки. В глазах его была пустота.

Буйвол отпустил пастуха, и тот упал задом на жесткую землю, больно ударившись копчиком, сдавленно охнул, окончательно пришел в себя.

– Знакомься, это мой напарник. Его зовут Малыш. А тебя как?

– Шалрой.

– Вставай и пошли.

– Куда, господин?

– Спасать твое стадо.

– Вдвоем? – Шалрой приподнялся, отряхнул штаны, выбив из них целое облако пыли.

– Втроем.

– Их было не меньше десяти, – сказал Шалрой.

– Это я уже слышал.

– С какого расстояния он отстрелил тебе ухо? – заинтересованно спросил Малыш.

– Я плохо помню, господин.

– И хватит тебе называть нас господами, – Буйвол поморщился. – Я – сын лесоруба, он – сын ткача. Его зовут Малыш, меня – Буйвол. И больше никаких господ. Понятно?

Шалрой кивнул, не рискнув ответить вслух, ведь «господин» так и вертелось на языке.

Вечером они оставили город, его грязные темные улицы, пропахшие вонью помоев.

Они ушли налегке, купив три фляги пива, три каравая хлеба и три больших куска вяленого мяса. Все имущество было при них: у Буйвола – меч и мешок с провизией, у Малыша – лук со стрелами и кошель с остатками денег, у Шалроя – шляпа и посох.

Пешком они шли недолго. Вскоре их нагнала скрипучая телега. Малыш дружелюбно улыбнулся вознице, сказал несколько слов, и крестьянин, возвращающийся из города в родную деревню, натянул поводья, мотнул головой – залезайте. Он был рад попутчикам – уже смеркалось, а ехать одному в ночи было жутковато.

Шалрой почти сразу заснул, а Малыш и Буйвол разговорились с возницей. Впрочем, говорил больше Малыш. Буйвол помалкивал, слушал, смотрел по сторонам.

Старая кобыла не торопилась, ноги переставляла медленно, скрипучую телегу тащила словно через силу. Поднялась на горизонтом серая луна. Поползла ввысь, в темнеющее небо, к разгорающимся звездам. Малыш опрокинулся на спину, лег, заложив руки за голову, разглядывая далекие небесные искры, холодные, мерцающие, и все говорил, говорил… Крестьянин улыбался чему-то, сонно кивал, изредка чмокал, подгоняя лошадь, теребил вожжи. Буйвол, держась за рукоять меча, зачаровано следил, как смыкается вокруг них ночь.

Было спокойно. Тихо.

Только негромко разговаривал Малыш, не нуждаясь больше в собеседнике. И скрипела телега.

И где-то далеко-далеко в стороне кто-то подвывал – не то волк, не то собака.

Этой же ночью в город вошел высокий худой человек.

До самого утра он бродил по улицам и переулкам, и стук его посоха тревожил чуткий сон горожан. Незнакомец обошел все гостиницы. Он барабанил в запертые двери до тех пор, пока ему не открывали. Иногда ждать приходилось долго. Так долго, что в окрестных домах загорались окна, и мелькали за стеклами пятна лиц. Хозяева постоялых дворов выходили с ножами в руках, готовые дать отпор, если ночной гость окажется грабителем.

Но незнакомец лишь спрашивал, не остановились ли здесь два воина – лучник и мечник. Малыш и Буйвол – кажется так их зовут. Может их где-то видели? Нет? Не слышали?..

Ночной гость стоял на пороге и не собирался входить. Одет он был бедно, оружия при нем, вроде бы, никакого не было, но хозяева гостиниц почему-то смиренно отвечали на все его вопросы. Они чувствовали что-то необычное в этом человеке, нечто странное. Его манера держаться, разговаривать… Его осанка и взгляд… Он словно бы считал себя равным богам. Или даже нет – казалось, что он считал себя выше богов.

Это было странно, тем более, что на его щеках темнели круглые монашеские клейма. Печати бога Локайоха.

Странный человек…

– Они ушли, – сказал хозяин гостиницы, что пряталась за глухим забором, по верху которого часто торчали острые шипы. – Малыш снимал у меня комнату. И Буйвол приходил, да. Впрочем большую часть времени он проводил у Барта-Самогонщика. Малыш часто показывал свое представление. Там, на заднем дворе. Уворачивался от стрел, знаете, слышали? Нет? Это надо видеть!

– Куда они ушли? – спросил высокий человек.

– Я не знаю, – пожал плечами хозяин. Он стоял в воротах, переступая с ноги на ногу, позевывая и часто оглядываясь. Ему было неловко из-за ножа в руке, и он прятал его за спиной.

– Давно?

– Этим вечером.

– Не знаешь, куда они могли направиться?

– Не знаю. Но с ними был третий.

– Кто?

– Никогда его раньше не видел. Босяк. Не наш, пришлый. Может кто про него что-нибудь знает?

– Хорошо… – Ночной гость кивнул и пожелал: – Легкой судьбы.

– Легкой судьбы, – откликнулся хозяин.

Высокий человек ушел. Хозяин гостиницы запер ворота и потом долго стоял возле них, уже не зевая и не оглядываясь. Он напряженно слушал, как стучит по мостовой посох. И как разносится эхо по тесным ущельям улочек.

Спать ему не хотелось.