Читать книгу Небо Сталинграда. Смертельная рана люфтваффе - Михаил Кудинов - Страница 40

Это было 20 августа. К вечеру перекусили, получили задание бомбить переправу на Дону. Это был мой 128-й боевой вылет. Подвесили бомбы, зарядили пулеметы, заправились и пошли. Я взлетел первым. Только линию фронта перевалили – прожектора, и начали колотить зенитки. У меня высота была около полутора тысяч метров. Снаряд попал в консоль левого крыла. Сыпануло осколками. По левой руке как кувалдой кто ударил – осколок в локоть попал. Тошнота подступила. Самолет подбит. Я говорю Коле: «Давай, бросай». Он сразу – раз! – бросил бомбы. Разворачиваюсь и лечу на свою территорию. «Эрликоны» бьют и бьют. Вдруг в кабине штурмана сработала осветительная бомба ПАР‐7. Она небольшая, как термос, лежала у штурмана на полу. Я должен был ее над целью сбросить, подсветить, чтобы поточнее бомбить. Мы же как мухи один за одним, так и летит весь полк – 30 самолетов. Хлопок – она срабатывает, парашют выскакивает в кабине. Он ее выкинул за борт, а парашют накрыл хвост, и САБ сзади на тросе висит и горит. Представляешь картину?! И бьют. Еще попадание. Левое крыло разбито, самолет разворачивает влево. Я штурману говорю: «Коля, держи правую педаль». Я жму, мне больно ногу. Мне показалось, что взрыв был на полу, нога провалилась в пол и ее зажало. В голове все путается. Мотор отказывает, работает рывками. Сыпемся. Немцы по мне били до 400 метров. Я еще матюгнулся: «Коль, совесть у них есть?!» Мотор совсем все. Только ветер шелестит. Я ничего не пойму – где я нахожусь, сколько метров до земли. Передовую не видел. Вот-вот мы коснемся. Беру ручку. Плечом уперся в приборную доску. Удар, характерный треск, и мне показалось, что меня за ноги приподняли. Очнулся. Думаю: дотянул или нет?! Выскочил из кабины, упал. Слышу разговор не на нашем языке – немцы! С руки снимают часы. Тащат меня на плащ-палатке. Все, думаю, пистолет и себе пулю. Дождик крапает – откуда взялся? А это меня из фляжки поливают. Я застонал. Вдруг кто-то по-русски как закричит: «Ты… твою мать!» Наши! Оказалось, это были казахи, они балакали по-своему. Мы упали между своими и немцами в противотанковый ров. И вот меня и штурмана притащили в санбат. У меня правая нога в голени пополам была сломана. Вот почему мне показалось, что нога в пол провалилась. Боль была страшная. Левая рука сломана и, кроме того, сопатка набок – при посадке сломал. Штурман ранен в обе ноги. Привезли нас на какой-то хутор на рассвете. Сделали уколы. Наложили шины. Пистолет положили за гимнастерку. Помню, я был еще в шинели. Август. В куртке жарко, поэтому летали в шинели. Привезли в какой-то овраг. Чуть-чуть южнее Сталинграда. Там на носилках полно раненых. Я еще сестре говорю: «Передайте в полк, что мы живы». Куда там… ни телефонов, ни раций – ничего нет.

Экипаж 709-го нбап: летчик Виктор Шибанов (слева) и штурман Николай Маркашанский

Привезли в Сталинград. На носилках доставили в школу, где был сделан госпиталь. Лежим в актовом зале. Посмотрел – рядом летун лежит. Вроде знакомый, а вроде и нет. Думаю: что он на меня глаза пялит? Я махну рукой, он тоже. Я за ухо, и он за ухо. Так это же я, в зеркало, что от пола до потолка, смотрюсь! Сам себя не узнал – нос набок, чумазый и грязный! Бомбят постоянно. Нас стянули в подвал. Из жратвы только кисель, да и есть не хотелось. Потом мы выползаем оттуда. Я ходить не могу. Левая коленка была разбита, а правая нога вообще в шинах. Как из санбата привезли, в госпитале еще не перевязывали – врачей я не видел. До берега метров 300, и мы с Колей поползли. Идет бомбежка, зенитки бьют, все горит. По Волге кто на лодке, кто на бревне – на ту сторону бегут. Какой-то катерок. Вижу нос, а что это за посудина – не вижу. Стоит капитан НКВД: «Возьмите!» – «Давай!» Тянули меня: «Тяжелый, черт!» А у меня рост 180 и не менее 80 килограммов веса. Они меня затянули, на настил положили, и катер пошел. А штурман остался на берегу под бомбежкой. Помню, еще бомба рядом рванула. На той стороне Волги причал у Красной Слободы. Катер туда не дотянул, на мель сел. Какая-то женщина меня перетянула на лодку. На том берегу вижу БЗ (бензозаправщик). В нем, судя по петлицам, авиатор: «Возьми меня». Здоровый парень, затащил. Привез на аэродром в Среднюю Ахтубу, а там как раз 40-я эскадрилья стояла. Меня увидели, на руки – и в санчасть. Врачи перевязку делают, а летуны один кружку с водкой уже держит, другой закуску – своя братва. Уснул. Вечером погрузили меня на арбу, запряженную парой волов, и поехали на Эльтон. Ночь ехали, а день стояли – ходят «мессеры». Приехали на аэродром, на котором базировались Ил‐2. Меня туда – и в санчасть. Положили на траv