Читать книгу Иван Московский. Том 2. Король Руси - Михаил Ланцов - Страница 9

1473 год, 16 июня, Рим

Фердинанд I Неаполитанский из славного дома Трастамара, что правил в эти дни и в Неаполе, и на Сицилии, и в Арагоне, и в Кастилии, и в Наварре[25], улыбнулся, входя в кабинет Папы Сикста IV. Тот охотно принял короля в приватной обстановке. Без лишних ушей и глаз. В то время официально Фердинанд был в Риме с совсем другой целью, заехав туда на богомолье. Иными словами, собирался обсудить с Сикстом дела, не привлекая к этому лишнего внимания.

Слащавый юноша соскользнул с коленок Папы и, излишне страстно поцеловав тому руку, буквально растворился[26]. От чего улыбка короля стала ещё шире. У всех есть слабости. И ему было отрадно видеть, что самый влиятельный человек Италии не идеален… и к нему тоже можно найти подходы. В том числе и довольно специфические.

– Рад вас видеть в своей скромной обители, – поприветствовал гостя Сикст.

И следующие минут пять они обменивались ничего не значащими комплиментами. На деле их отношения были ровными. У Папы были сложные отношения с севером Италии, из-за чего ему была нужна крепкая поддержка со стороны юга. Но не так, чтобы целоваться в десны. Просто союз, практичный и взаимно выгодный. Ведь, кроме интересов в Италии, Святой Престол и Неаполь связывал французский вопрос. Франция с 1382 года пыталась провести на престол Неаполя своих Валуа, из-за чего вот уже добрый век тлел этот застарелый конфликт, время от времени вспыхивая с новой силой.

И у Святого Престола тоже было что сказать французам нехорошего. Всё шло одно к одному. Сначала Авиньонское пленение Пап, вынуждавшее тех жить на территории Франции и обслуживать её интересы. Потом Великий западный раскол, продлившийся без малого полвека. И наконец, Прагматическая санкция 1438 года, которая прямо ограничила власть Папы на французское духовенство. Проще говоря, фактически устанавливала автокефалию Французской католической церкви. И это не считая того, какие убытки понёс Святой Престол со времён Филиппа IV из-за борьбы французских королей с уходом церковной десятины из Франции. Да и вообще… уходом столь значительных прибылей в церковь. Отчего в серии войн, известных позже как Столетняя война, Святой Престол был более склонен поддерживать англичан, чем французов.

Хуже того – короли Франции боролись не только за подчинение местных священников своей власти, но и за влияние на Папу. Что, кстати, и спровоцировало среди прочего Великий западный раскол. И, как считал Сикст, на этом дело не закончится, поэтому и опасался воцарения Валуа в Неаполе.

– Вы слышали, как страдает наш милый друг в Бургундии? – осторожно перешёл Сикст к делу, заходя, впрочем, издалека.

– Бедняга, – согласился Фердинанд. – Даже не понимаю, как этого мерзкого клопа терпят его же вассалы. Давно бы уже сбросили, да и выбрали новым королём хотя бы Карла[27].

– Клятва, друг мой, клятва.

– Но ведь Людовик сам их нарушает[28].

– И что? Никто не хочет уподобляться ему, – пожал плечами Сикст.

– Боюсь, что если всё так пойдёт, то Карл будет раздавлен. Людовик ведь уже нашёл способ устранить двух его союзников. Причём оба умерли при весьма странных обстоятельствах. Жана де Арманьяка он вероломно убил, пообещав почётную капитуляцию и мир. А его собственный брат, Карл Гиенский пал, хм… излишне увлёкшись женским теплом, да так, что не заметил яд в бокале. Хотя говорят, что там была чахотка. Но лично я в это не верю.

– Теперь ты понимаешь, почему я сторонюсь женского тепла? – лукаво подмигнул ему Папа.

– Понимаю, – кивнул король, ничуть не смущаясь. – Но я, пожалуй, останусь верен женским прелестям. Я не в том возрасте, чтобы менять свои привычки.

– О, что ты! – воскликнул Папа. – Я ничего не предлагаю. Но вдруг в твоей душе возникнет дьявольская жажда осуждения. Поверь – я просто осторожен. И просто не доверяю женщинам. Кто знает, что у них в голове?

– А кто им доверяет? – тяжело вздохнул Фердинанд, впрочем, немало лукавя. Своей покойной супруге Изабелле Тарентской он доверял чуть более чем полностью. Особенно после того, как именно она в 1460 году спасла и его, и всё королевство от завоевания Валуа. Жаль, что его любимая преставилась в 1465 году. Очень жаль. Он немало по ней печалился и переживал, даже держа вполне искренний траур, подозревая происки врагов и отравление.

Обсуждение ситуации вокруг Бургундии затянулось на добрые полчаса и проходило во вполне ожидаемом ключе. Карл Смелый представлялся настоящим рыцарем и эталоном благородства. Дескать, лучший из лучших. И ему противопоставлялся Людовик XI Французский, который был его полной противоположностью. Ни разу ни воин, скрытный, нелюдимый, коварный, трусливый и так далее, и тому подобное. Однако же очень опасный, потому что, хоть сердце его и было чёрство, но интриган он был бесподобный. Да и психолог тонкий, прекрасно понимающий других людей.

– Вы же понимаете, мой друг, к чему я клоню? – наконец поинтересовался Сикст.

– К чему?

– К тому, что ваш зять, Иоанн, очень, мне кажется, похож на Карла. Поговаривают, будто бы он, дабы поддержать боевой дух своей пехоты, даже слез коня и стал с ними в строй. И это перед самой атакой конницы! Поступок, вполне достойный Карла Смелого.

– Поговаривают, что Иоанн не так безрассуден. Это был единственный бой, который он возглавил лично. В остальном он опирался на своих командиров.

– Он ещё слишком юн для конных сшибок. Вот увидите – пройдёт немало времени, и вы услышите о том, что он лично водит в атаку конницу. Кроме того, как и Карл, он уделяет очень много внимания этой новомодной артиллерии. Иногда мне даже кажется, что там, на востоке, живёт второй Карл, только моложе. А то и более яростный. Ведь наш Карл впервые проявил себя на поле боя в девятнадцать лет, а Иоанн – в тринадцать.

– Раньше, – поправил его король Неаполя.

– Что?

– Карл в девятнадцать лет был командиром, но не командовал всем войском. Иоанн же в тринадцать уже возглавлял войско и нанёс противникам своего отца несколько чувствительных поражений. А также взял крупный город, который ранее никто вот уже несколько столетий взять не мог. Приступом. Но проявил себя Иоанн раньше. В десятилетнем возрасте он оказался в безнадёжной осаде в удалённой крепости. И уже тогда смог своими советами организовать правильно оборону и с толком применить артиллерию. Из-за чего отец ему и поручил создавать первую ордонансовую роту[29] по своему разумению. Поразил его сынок. Причём орудия заряжал сам в том бою. В десять лет! Уму не постижимо!

– Вот о чём я и говорю. Война – их стихия. И я бы ничуть не удивился, если бы Иоанн был сыном Карла, хоть это и совершенно невероятно. Они одного поля ягоды. Но Казимир совсем другой человек. Он по духу своему ближе к Людовику. Хоть и не настолько нелюдим.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Я опасаюсь, что твой зять не устоит в войне с Казимиром. Да, поначалу, я почти уверен – он будет одерживать победы. Поговаривают, что он пошёл дальше Карла и пытается сочетать в своём войске артиллерию, доморощенных швейцарцев и ордонансовые роты. Это выглядит довольно угрожающе. Но у него мало ресурсов. Великое княжество Московское бедно как людьми, так и деньгами.

– Деньги мы ему передали, – заметил Фердинанд. – Я только семьдесят тысяч флоринов с дочерью послал.

– А долю в Персидской компании? Все сборы пока остаются здесь, в Италии, в руках Джана Батисты делла Вольпе, что не знает, как ему пробраться в Москву. Ведь Польша и Литва полностью блокируют туда дорогу из-за войны.

– Может быть, прекратить этот фарс? – нахмурившись, спросил король Неаполя. – Насколько я знаю, Святой Престол вложил пятьдесят тысяч флоринов в Персидскую торговлю. Это большие деньги. И я уверен, вы не хотите их потерять.

– И Святой Престол вложит ещё столько же, когда эта торговля начнётся. Ибо ударить по казне султана и к вящей выгоде христианства – богоугодное дело!

– Разумеется, – кивнул Фердинанд. – Я тоже вложусь, когда торг пойдёт. Я ведь уже не раз жаловался на то, какие слухи до меня доходят. Будто Мехмед вообразил себя наследником Римской Империи и жаждет не только взять под свою руку её восточные пределы, но и занять Италию. Как несложно догадаться, своё вторжение он начнёт с моих земель. Как ты понимаешь, слышать такое – мало радости.

– Понимаю, – без тени лукавства согласился с ним Папа, опасавшийся османского вторжения ничуть ни меньше Фердинанда. И даже пытавшийся организовать как-то крестовый поход против них. Впрочем, безуспешно.

– Вот я и предлагаю – давай всё это прекратим. В твоих силах заставить Казимира отступиться. Пригрози ему интердиктом.

– А деньги? – удивился Сикст. – Прямо ссориться с Казимиром – значит идти против Польши и Чехии. А это приличная сумма, с которой, кстати, мой предшественник тебя и поддержал против Валуа в момент отчаяния. Литва, конечно, ничего мне не приносит. Но вот Польша, в которой сидит сам Казимир, и Чехия, где укрепился его сын, – серьёзное подспорье. Я не могу так явно выступать против них. А ты – можешь. Я же закрою на это глаза…

– Ты предлагаешь мне собрать войско и отправиться на помощь зятю? – переспросил ошарашенный Фердинанд.

– Боже упаси! Ни в коем случае!

– Тогда что?

– Чем слаб Иоанн в этой войне?

– Ресурсами и людьми, – чуть подумав, произнёс король Неаполя. – Люди Казимира уже рыщут по Италии в поисках наёмных отрядов. Поговаривают, что и в землях конфедерации их видели, и Бог знает где ещё. Эта война вряд ли закончится быстро. Скорее всего, Иоанн отобьётся поначалу. Но потом его всё одно сомнут, разгромив более многочисленным войском.

– Вот! Я тоже так думаю. Но в твоих… и наших силах помочь ему, не вступая в открытый конфликт с Казимиром. Главное – примирить их и позволить Иоанну заняться Персией. Она нам сейчас важнее.

– Тогда зачем ты подтвердил его право наследования королевского титула?

– Я не думал, что всё так далеко зайдёт. Ожидал, что Казимир станет просто оспаривать моё решение. Но он решил поступить иначе. Тем более что Иоанн был прав, и Ягеллоны действительно не имеют никаких прав на корону Руси.

– Хорошо. И как мы ему поможем?

– Отправь к зятю посольство. И передай с ним военных припасов для войны да наёмников. У него ведь нет доступа к хорошим наёмным отрядам. Он же воюет с Казимиром, который блокирует ему путь в Европу.

– И как же я тогда ему отправлю посольство, если Казимир дорогу блокирует? Чай, он не блаженный и просто не пропустит моих людей.

– Казимир блокирует сухопутный путь. Но что мешает тебе нанять карраки и отправить их морем? Иоанн в своём письме, что передал мне лично делла Вольпе, предлагал очень интересное решение. Он писал, что если собирать отряд из пяти-десяти крупных кораблей да отправлять их единым караваном в Финский залив к Неве, то они смогут туда беспрепятственно добраться. Даже несмотря на растущее пиратство в Северном и Балтийских морях. Да и возле Гибралтара такому отряду будет спокойно.

– Может быть. Но пять-десять больших кораблей – это большие деньги. А отправляемые так далеко, да ещё с военными припасами и наёмниками – это огромные деньги.

– И немалая выгода.

– В чём же она?

– В землях Ивана можно раздобыть фарфор, персидский[30] и обычный воск, мёд, меха и прочее. Я уверен, что даже если просто отправить туда торговую экспедицию в пять крупных каррак, то она окупится сторицей. Ежели даже просто мех купить там без наценок ганзейских и иных.

– Мех, говоришь? – задумчиво переспросил Фердинанд.

Несмотря на жаркий климат, мех в бассейне Средиземного моря был товаром статусным. А потому весьма и весьма дорогим. Свечи так и вообще являлись товаром стратегическим и крайне выгодным. Ведь в Европе лесов осталось уже очень мало, из-за чего бортничество почти угасло. В XV веке делались первые попытки одомашнивания пчёл, но всё пока шло ни шатко ни валко, из-за чего воск был очень важным импортным товаром. Особенно в южных землях Европы, таких как Испания и Италия. Да и мёд немало ценился. Так что в целом эта торговая экспедиция в глазах Фердинанда стала выглядеть довольно интересной, если не сказать больше. И зятю помощь, и ему монетка… много монеток…

Чуть подумав, он пришёл к выводу, что если прихватить с собой делла Вольпе с его сборами денежными в пользу Персидской компании, то всю эту сумму можно будет и отбить, тупо продавая Иоанну военные припасы и перепродавая наёмников. А там уже тысяч сто флоринов набежало. Плюс наверняка что-то у него осталось от приданого. Так что, даже если и с мехом, и с воском и мёдом будет облом, он всё одно сумеет выручить с этого похода кругленькую сумму. Ну и прикинуть выгодность предприятия для повторных походов…

Оставалось где-то найти корабли, своих-то в Неаполитанском королевстве толком и не было. И определиться с их размерами. Ведь карраки в те годы строили очень разные. Типичные были в триста-пятьсот тонн водоизмещения. Но имелись и крупные, которые также при определенном везении можно было нанять – до тысячи и даже тысячи двухсот тонн. А знаменитая английская каррака Grace Dieu, построенная в 1418 году, достигала колоссальных двух тысяч семьсот пятидесяти тонн. Впрочем, это парусное чудовище так и не смогло самостоятельно плавать из-за недостаточной прочности конструкции. Но такие монстры явно были малопригодны для такой экспедиции. По здравому рассуждению, их размер должен быть достаточен для того, чтобы выдержать столь дальний переход, с одной стороны, а с другой – не быть слишком монументальным для входа в Неву, дабы торг держать. А там, как следовало из письма Иоанна, имелись пороги.

Обратиться за помощью в таком щекотливом вопросе Фердинанд мог только к двум доступным ему игрокам региона – Генуе или Венеции. Причём первая была под рукой герцогства Милан, из-за чего находилась в сложных отношениях с Папой. Но единокровная сестра нынешнего герцога сидела в Москве в ожидании жениха. Так что даже Сикст склонялся к тому, чтобы обратиться за помощью к генуэзцам.

Конечно, ещё был мощный конгломерат из Кастилии и Арагона с их весьма впечатляющими флотами. Но там не договоришься. Во всяком случае, ни Фердинанд, ни Сикст не посчитали нужным связываться с этими ребятами. По крайне мере – пока. Тем более что у Святого Престола с Арагоном и Кастилией были очень натянутые отношения после того, как в 1469 году состоялась свадьба Фредерико Арагонского и Изабеллы Кастильской. Они были троюродными братом и сестрой, из-за чего для их союза требовалось особое разрешение Папы. Но вместо того чтобы испросить его, занеся по обычаю денег, эти местные дельцы попросту подделали буллу. Так что Сикст IV был противником попыток воспользоваться кораблями испанских держав, закономерно опасаясь проблем из-за непогашенного конфликта. Тем более что натяжек в отношениях между Римом и Испанией хватало и без этого…