Читать книгу Скополамин - Михаил Мамаев - Страница 4

– Подъезжаем, – сказал Андрей.

По Москве они ехали уже около часа.

Демьян передал ему оставшиеся нерассмотренными несколько финансовых отчетов и справок по текущим операциям, переложил планшет со своих колен на подставку. Они вползали на подъем примерно со скоростью идущих по тротуару в нашем направлении немногочисленных пешеходов. Плотный поток состоял в основном из подержанных машин, иногда с подкрашенными участками кузова. Изредка вкраплялись люксовые авто – представительские лимузины, джипы, по большей части с машинами сопровождения.

Вдоль аллеи на пилонах, и на другой стороне на фризах, и рекламных щитах между зданиями мелькали плакаты социальной направленности: «Безусловный основной доход – дети под крылом стражей Отца нации», «Компактная семья – выше качество жизни», «Все на развитие зон незанятых территорий». Среди них попалась единственная реклама государственной страховой компании. Многие рекламные щиты стояли пустые.

На пересечении аллеи с улицей «Ивана Пятого» бюст отцу нации окружали строительные леса. Вплотную к ним стоял строительный вагончик, переоборудованный под пост дорожной полиции. Демьян вспомнил время, когда они с Викой здесь гуляли. На этом месте тогда был памятник интернациональной дружбе. Несколько лет назад на основе новых исторических свидетельств, архивных документов отечественные ученые сделали вывод о череде исторических ошибок, совершенных властителями той Империи. Стоявший здесь памятник интернациональной дружбе по существу запечатлел одно из исторических заблуждений. Без большой помпы он был снесен и на его место поставлен нынешний.

Подъехали к временным металлическим ограждениям вокруг арки в здании старой постройки. Комплекс сооружений, включающий вместе с этим зданием стоящие вплотную к нему бывшие офисные корпуса, являл собой типичную московскую эклектику начала двухтысячных. Демьян вышел из машины. Поскольку останавливаться здесь было нельзя, водитель сразу вывернул на дорогу мимо легкого металлического забора служебной стоянки. Демьян позвонил Ивану Афанасьевичу, предупредить что подъехал.

В проходе между ограждениями юный сержант в полицейской форме неторопливо сверил лицо Демьяна с фотографиями в паспорте и пропуске. Затем Демьяну предстояло пройти через оборудованное металлоискателем стационарное КПП, неаккуратно смонтированное прямо внутри арки. Трое дежурных в бушлатах без знаков различия провели небольшой личный досмотр, пока за окошком будки КПП девушка еще раз проверяла паспорт, вносила данные пропуска в журнал и выписывала вкладыш к пропуску.

На входе во внутренний прямоугольный двор, в центре которого стоял бюст Отца нации, были еще два дежурных, проверявшие вкладыши к пропускам. Пока они вносили данные вкладыша в журнал, Демьян смотрел по сторонам. Бюст Отца нации был обрамлен газоном с остатками высохшей травы и цепями на четырех столбах по периметру. Внутренний двор имел одну глухую стену, также на него выходили два внутренних фасада здания с обрамленными лепниной окнами. Справа находилось полностью остекленное здание, где у Демьяна и была встреча. В прошлый раз Демьян заходил сюда вместе с Иваном Афанасьевичем: времени глазеть вокруг тогда не было.

Взирая на бюст, Демьян мысленно уже беседовал с Иваном Афанасьевичем. Продумывал структуру разговора, обоснование их общего интереса в новых возможностях, открывающихся в случае получения абсолютного гражданского статуса Демьяном. Забирая свой вкладыш к пропуску, Демьян случайно выбил его из рук дежурного, и они вдвоем машинально наклонились за ним. Удар лба дежурного пришелся над правым ухом Демьяна. Резкая боль сменилась вспышкой ярких точек в глазах, мерцая рассыпавшихся и снова сходившихся вместе. Демьян по инерции отступил назад и выпрямился – бусинки этих точек стали пропадать, сменяясь темным фоном. На этом фоне силуэт Дежурного что-то говорил, всовывая вкладыш Демьяну в карман.

– Ничего-ничего, – сказал Демьян, – все бывает.

– Куда идти знаете? – Спросил вслед дежурный.

Демьян не ответил. Перед ним возникло бронзовое лицо Отца нации. Отчетливо были видны надбровные дуги, какой-то тусклый блеск глаз, и странное подобие улыбки бесцветного лица. Демьяна тянуло вперед, но ноги цеплялись за что-то. В это время показалось, что рука бронзового образа откуда-то сбоку взяла его под локоть.

– Куда, куда, – перед ним стоял дежурный, держа его за предплечье. – Что случилось? Под кайфом?

Демьян окончательно пришел в себя. Он стоял перед бюстом отца нации, цепочка окаймляющая газон раскачивалась.

– Прошу прощения, задумался. – Сказал Демьян, приходя в себя.

– Пойдем со мной в дежурку, – сказал дежурный и направился в сторону подъезда с левой стороны внутреннего двора.

Видимо перспектива терять там время не устраивала его самого и отойдя несколько метров, он повернулся к Демьяну.

– А к кому вы?

– К Серегину. – Сказал Демьян.

Дежурный остановился.

– Точно все в порядке? – Спросил он, заглядывая в глаза.

– Конечно. – Сказал Демьян.

– Идите. – Уже улыбаясь, сказал дежурный.

Демьян зашел в правый подъезд стеклянного здания. Сбоку от двери висела табличка с надписью «Скоморох», ниже надпись: «Напоминаем о необходимости соблюдения установленных правил».

За столом, в начале длинного коридора, сидела в темном жакете с белыми окантовками блондинка, которая увидев Демьяна встала.

– Здравствуйте, у вас встреча?

– Да, с Серегиным. – Сказал Демьян.

– Я провожу Вас в его отсек.

Они поднялись на второй этаж и зашли в небольшой зал. Демьян был здесь. Обстановка немного поменялась после последнего посещения. На двух больших окнах были новые эффектно задрапированные светло-зеленые шторы. По краям зала стояли стулья, в углу черное пианино, которое судя по виду, играло роль исключительно как предмет интерьера. В Центре круглый стол из мореного дуба, на котором стояли холодные закуски, несколько бутылок воды и графин, вероятно с водкой.

– Располагайтесь, хорошего отдыха, – сказала девушка, – потом добавила, – Или работы.

Она ушла, закрыв за собой дверь.

Демьян сел за стол. Настроение было испорчено. «Может, то что произошло внизу, череда дурацкая ситуаций – то головой столкнулись, то понесло к бюсту, хотя это наверняка следствие. Может это знак свыше мне – не погружаться в эту тему вместе с отцом Анжелы? По крайней мере не сейчас? Тогда цель приезда надо будет придумывать. Недосказанность с Иваном Афанасьевичем мне повредит».

Дверь открылась. Вошел Иван Афанасьевич, с лукавой улыбкой сдержанно пожал руку, вышедшему из-за стола Демьяну. Потом поправил на его рубашке воротник и слегка похлопал по плечу.

– Приветствую, Демьян! Что с тобой случилось? Подустал немного?

– Здравствуйте, Иван Афанасьевич! Все нормально, хотел обойти, да споткнулся неудачно, – Смутившись сказал Демьян.

Сели за стол. Иван Афанасьевич взял графин и наполнил серебряные рюмки.

– Сейчас горячее принесут, мы пока выпьем. Закуски скромные бог послал. – Сказал он, поднимая одну из тарелок, занимавших половину стола, – Попробуй, Белорыбица, мне с Каспия специально каждую неделю присылают. Там и коптят такие спецы, которых больше нигде не найдешь.

– Попробую с удовольствием, Иван Афанасьевич, а водки сейчас не готов: с понедельника по вечер пятницы табу. Потом, почту за честь с Вами сознание замутить.

– Не настаиваю. – Сказал Иван Федорович. – Правильно, у мутной воды рыбаков больше.

Он пригубил свою рюмку.

– Я позавчера Анжеле отдал ежемесячные листы и вашу часть маржи – мы нашли покупателей на те, конфискованные Вашими сотрудниками артефакты. – Сказал Демьян.

– Знаю. Что ты опять птичий язык используешь? Нормально говори. Или тебе неприятно прямо формулировать или тебя эта сторона наших отношений дискредитирует больше, чем меня?

Демьян замотал головой, но ничего не сказал

– Анжелка, когда передавала, – продолжил Иван Афанасьевич, – запудрила совсем мне мозги. В результате сразу почти треть суммы выпросила. Это помимо того, что я ей даю. Да и ты, наверное, помогаешь?

– Конечно. – сказал Демьян.

– Послушай, мне не нравится компания, в которую она помимо тебя, ныряет. – Сказал Иван Афанасьевич. – Подруга Анжелы или бывшая любовница, эта Ксюша Энтина, тфу на нее, везде кичится, что она с Анжелой чуть не живет. Еще и наркота. Я бы эту Ксюшу давно с горизонта убрал, но у нее в Прокуратуре дядя, поставленный из аппарата Госсовета. Я Анжелу предупреждал, не прекратишь общаться с Энтиной, я тебе кислород перекрою. Так вот больше через мою дочь денег для меня не передавай. Будешь сегодня уходить, дам контакты моего сотрудника, он у меня теперь будет собирать урожай.

Иван Афанасьевич сделал паузу. Демьян тоже молчал.

– А ты, я смотрю, не спешишь Анжелу замуж брать? – Продолжил он.

Не давая Демьяну ответить, продолжил.

– Туман напускать я не буду. Хочу, чтобы ты быстрее определился. Если да, то стал наконец мозги ей вправлять как муж, а не любовник.

– Иван Афанасьевич, я люблю Вашу дочь. Но Вы мою семейную ситуацию знаете. У детей переходный возраст. С женой Викой, мы эти обстоятельства переживем. Из-за детей не хочу торопиться: аккуратно надо к разрешению проблемы подвести. Их тоже люблю и, вы же понимаете, в будущем с ними буду отношения как отец поддерживать. Анжела не против.

– Напомни, сколько у тебя детей и какой возраст.

– Дочке 14, сыну 12.

– Понятно, ну они уже соображают. А с жены начни, ее подготовь. Ты не думай, что я тебя заставляю – это смешно. – Сказал Иван Афанасьевич, затем долил в свою рюмку, и опять, теперь уже жестом предложил Демьяну присоединиться.

Иван Афанасьевич выпил и внимательно посмотрел на Демьяна.

– Мой интерес ты понимаешь? – Сказал он.

– Не сомневайтесь. – Сказал Демьян, сливая водку в салат, когда Иван Афанасьевич повернулся ко входу, надеясь увидеть официантку. Он не любил пьянство при обсуждении значимых проблем. За маленькие хитрости себя корил: выступать в такой роли ему было неприятно.

– Жена у тебя какая по характеру?

– Спокойная, даже слишком. По молодости драйва ей не хватало, но это воспринималось с моей стороны как ее положительное качество. Я постоянно в свободное время стремился на разные тусовки, туры экстремальные брал – первые деньги приличные появились, сразу на сафари в Африку поехал. Мотопробеги делали к морю с друзьями. Жена домашняя была, ей это все не интересно было. Главное меня устраивало. Тем более, когда дети появились, жена им себя полностью посвятила. Правда нам уже за тридцать было, когда дочка родилась. Наверное, тогда любил жену, первые лет пять точно. Все время бизнесу посвящал, карабкался, чтобы занять свою нишу. Тогда как воздух семья была, ценности ее не замечал и ни на что не обращал внимания.

– Она работает или работала последнее время? – Сказал Иван Афанасьевич.

– Нет, детьми занимается. Писала картины на любительском уровне, на разные выставки посылала. По мне, так это баловство было, но чем бы не тешилась…..

– Расскажи о ее родителях? – Сказал Иван Афанасьевич.

– Мама умерла примерно десять лет назад, дети маленькие были. Отец у нее был руководителем областного Управления налоговой службы. После смерти жены уволился, много болел последнее время, сейчас у него проблемы с сердцем – недавно инфаркт был.

– Если решишь – нужна моя помощь с разводом? – Сказал захмелевший Иван Афанасьевич.

Демьян обратил внимание, что серебряные рюмки кажущиеся небольшими, оказались довольно вместительными. Салат плавал в тарелке, в которую он вылил водку.

– Иван Афанасьевич, – сказал Демьян, нервно улыбнувшись. – если так дальше дело пойдет, вы нас с Анжелой будете корректировать в гедонистических плотских отношениях.

В это время две девушки-официантки расставили блюда с горячими закусками.

Иван Афанасьевич, посмотрел поверх него, покрутил в руке угол сервировочной салфетки.

– Твое отношение ко мне интересно. – Сказал Иван Афанасьевич.

– В моей жизни вы сейчас очень значительное место занимаете. Ваша помощь не ограничивается моим бизнесом. В какой-то мере, в последние пару лет ваши советы и ваша опека напоминают отцовскую заботу. В моем возрасте формировать такие ассоциации нелепо. Но так оно и есть. Поэтому воспринимаю ваши пожелания и интересы больше чем Вы, вероятно, предполагаете.

Еще до того, как Демьян договорил, Иван Афанасьевич начал с аппетитом есть стейк, обильно политый гранатовым соусом, который смешивался с капельками крови мяса, формируя как будто неорганическую палитру светло– и темно-красных тонов. Демьян тоже пододвинул себе широкую тарелку с неизвестным ему мясным блюдом.

– Иван Афанасьевич, я, собственно, не за этим приехал. Все вопросы с разводом я начну решать в ближайшее время, но постепенно. Сегодня был у председателя нашего законодательного собрания. Состоялся очень интересный разговор, заслуживающий вашего внимания и совета. В этой связи, я обращаюсь не только как к старшему другу, но и как к будущему, надеюсь, родственнику.

Иван Афанасьевич отложил приборы, долил до края в стопки водки.

На брылях у него появились красные пятна, сразу заметные на бледном лице. Демьян знал от Анжелы, что Иван Афанасьевичу было пятьдесят девять лет. Выглядел он на свой возраст благодаря основательным морщинам на лице, бугристому носу и глубоким складкам на шее. Спортивная худощавость, невымученная осанка и чуждая плеши аккуратная прическа представляли его недавно разменявшим четвертый десяток.

– За достижение всех наших целей, – Неторопливо проговорил Иван Афанасьевич, обозначая движением руки тост, – Ну, говори, родственная душа.

– Наш председатель Базарова Нина Васильевна, – начал Демьян, – дама, конечно, своеобразная, в административной среде с неоднозначной репутацией. Мыслит и выстраивает отношения достаточно примитивно. В определенных ситуациях хватка есть. От кормушек отлучена – ни в областном ни в центральном формате к оставшимся денежным потокам не подобралась. Хотя желание у нее есть и попытки, насколько я знаю, неоднократно делала. При этом себя подать правильно и свои возможности продемонстрировать она не может там, где надо. Поэтому живет на одну зарплату, если не считать подношений по разным поводам, которые делают такие как я. Делают больше из любви к искусству, и в виде формирования потенциальной полезной инстанции. Как в данном случае, например, потенциал может и раскрыться. У нее есть определенные узкие аппаратные возможности в Москве. Это логично, поскольку она уже 15 лет председателем. Так вот, состоялся у нас с ней разговор.

Демьян подробно пересказал содержание разговора с Ниной Васильевной, стараясь избегать своей трактовки наиболее существенных деталей.

– Для ее уровня Базарова может быть разумной. Хорошо в ней то, что себя и свои возможность реально оценивает. – Продолжил он. – Играть только на себя ей смысла нет, процедуры прозрачные. Мотивы Базаровой для меня понятны. Другой вопрос, не играют ли с ней. Она фигура хоть не большой, но определенной публичности.

– Я кое-что о ней слышал, – сказал Иван Афанасьевич, – по сути разговора вашего с ней, могу сказать, что я в некотором роде погружен в эту тему. Не спрашивай сейчас только каких-то подробностей. На данном этапе тебе это не нужно. У нас законы – это формальный инструмент, помогающий определить основу общества, но не поведение его членов, ни тем более цели государственного аппарата. Для этого Отец нации есть. Ты можешь заниматься любой деятельностью, не мешающей двигаться вперед по определённым именно им ориентирам. А твоя, кстати, основная деятельность как раз именно любая, притом не относящаяся к общественной пользе в целом. Не злить внешних интересантов, будь то Запад или наше ординарное население, скрывая нужное направление распределения денег скудного бюджета, тоже для нас немаловажно. Внутренние волнения не страшны, но отвлекаться на них не сподручно.

– Что, если публично стану претендентом на Волостеля. – Сказал Демьян. – Много вопросов у конкурентов и недоброжелателей могут возникнуть. Может, мне что-то прикрыть, где-то бизнес и свой имидж подкорректировать?

– Пойдешь с моей помощью по пути получения нового статуса – как работал, так и работай. Дают воровать – воруй, все равно у тех, кто это разрешил ничего забрать не сможешь. – Сказал Иван Афанасьевич. – Сейчас для правильной репутации нужны – демонстративная ненависть к западу и презрение к ординарам. Только беспафосными поступками преданность к национальному лидеру показывай. А финансовые вопросы ты сам решаешь. Ну, и осторожней с неправильными контактами, а то слышал, любишь эмоциональные жесты делать. Доброта и благотворительность избирательная должна быть. У тебя скоро внуки, надеюсь, будут – сам все понимаешь.

– Конечно, Иван Афанасьевич. – Сказал Демьян.

– Могу сказать, что пункт о новом статусе в проекте Конституции и принятые для ее подготовки законы, вызвали хаос в нашем аппарате. Я вообще поначалу негативно к этому разделению сословия отнесся. – Сказал Иван Афанасьевич. – Потом понял, что волюнтаризм упрощает регулирование отношений нижнего уровня, позволяя сосредоточиться на основах. Так мы можем нашу систему еще долго сохранить. Стремясь к новому физиологическому качеству жизни, сейчас многие действуют больше в индивидуальных интересах. Добьются чего-то только те, кто в этой спешке грань не перейдет.

Иван Афанасьевич посмотрел на часы.

– Будет обидно, когда твои новые мечты сбудутся у других. Иди по этому пути, я тебя поддержу, где будет необходимо. Финансы, я полагаю, ты найдешь. Ну мне пора. Ты раз в Москве с Анжелой увидишься?

– Да, – сказал машинально Демьян, хотя сегодня он не собирался оставаться в Москве. «Теперь точно нужно будет», промелькнуло у него в голове.

– Вот тебе телефон, это мой новый сотрудник, зовут Игорь. Хочу его по ближе к себе использовать. Старую команду постепенно меняю – они уже заматерели. Он недавно приехал с дальних территорий, курировал район новых центров размещения выселяемых категорий. Договоритесь, как передавать деньги и, если сможешь, помоги ему в бытовых вопросах. Жену устроить, например, если не пожадничаешь, то и с жильем помоги. После меня выйдешь, – обойдя стол, Иван Афанасьевич похлопал привставшего Демьяна по плечу и вышел из зала.

Демьян, не спеша, спустился по лестнице. Вышел во внутренний двор, повернул налево. Был обрадован, что дежурного, с кем он столкнулся уже не было.

Прошел через КПП и вышел за ограждение. Мелкий дождь приятно пеленал свежестью. Подъехала машина. Сменный охранник придержал заднюю дверь.

– Планы поменялись, поехали в Отель. – Сказал Демьян обращаясь к Андрею, как обычно в поездках сидевшему рядом с ним на заднем сиденье. – Я сегодня остаюсь в Москве.