Читать книгу Тропа тунеядцев. Космическая сага. Книга вторая. Эшелон Часть вторая. Секретная территория - Михаил Михайлович Вербицкий, Михаил Вербицкий - Страница 5

Заметив перемену обстановки, к центру связи стали подтягиваться командиры подразделений, больших и мелких. Они полезли, из всех щелей, как домашние насекомые. Да, так дружно, словно площадка, у центра связи – кухня, в общаге и, там погас свет.

Генерал-лейтенант, желая растянуть, на более длительный срок, минуты своего триумфа, на связь с составами не выходил, сладострастно млея, под подобострастными взглядами. Тройку экстрасенсов пытались оттеснить, на второй план, но они, встав плечо, к плечу, удержали позиции. Белорусы, стоявшие в стороне, отошли, еще дальше.

Заслонов, при этом сказал:

– Сваливаем, а, то потопчут!

Окружение генерал-лейтенанта оживленно перебрасывалось шутками, рассказывало, друг другу, военные анекдоты и откровенно радовалось жизни.

Веселая и непринужденная обстановка, царила, до прихода генерал-майора Киваева.

Киваев пришел прямой, как палка, и, что-то нашептал, на ухо Туртушову. После этого оба ушли в ангар связи.

Однако серое облако, висящее над лесом, позволило, оставшимся, сохранить хорошее настроение. Одни, уже не стесняясь присутствия посторонних, во весь голос, обсуждали технические характеристики «спекателя». Другие спорили, какой длинны и ширины образовалась, после применения установки, просека. При этом, почти все, снисходительно поглядывали на белорусов, словно говоря:

– Ничего, братки белорусы, вот – мы приехали, и жизнь у вас, теперь наладится.

В палатке связи, Туртушов, хмуря лоб, ткнул пальцем в Киваева:

– Говори, по человечески, что – там? Какая, такая – ситуация?

– Нападение, на ремонтный поезд! Моих людей обстреляли. Есть раненые.

– Обстреляли, где?

– В лесу. На железнодорожном полотне, во время проведения работ.

Туртушов, недоуменно уставился, на Киваева.

– Что – за чушь? Какой обстрел?! Откуда?

– Похоже – из зарослей! Но Лисин, точно не смог определить….

– Какой, еще – Лисин?! – Спросил Туртушов.

Тут он обратил внимание, что в ангаре, очень тихо. Причем, тишина – подозрительно зловещая.

– Капитан Лисин – начальник ремонтного состава! – Воскликнул Киваев, бросаясь к одному, из связистов. – Соедините с ремонтным поездом.

– Включите громкую связь! – Хмуря брови, приказал Туртушов.

– Лисин, слышишь меня? – Спросил Киваев.

– Слышу! Отчетливо!

– Что, там – у вас?

– Массированный обстрел прекратился. Стреляют одиночными. Люди в укрытии!

– Что вы несете? Какой – обстрел?! – Встрял Туртушов. – Разберитесь. Может, это, снова – газовые выбросы!

– Обстрел всесторонний! Теперь дымовую завесу ставят! Наверно, будут атаковать!

– Можно связаться с, кем-то, еще?! – Раздраженно спросил генерал-лейтенант.

– Дайте локомотивную бригаду. – Сказал Киваев, связисту.

На весь ангар, разнесся семиэтажный мат локомотивной бригады.

– Говорит генерал Киваев. Локомотивная бригада, слышите меня?

– Слышим! Так – растак!

– Что у вас?

– Раздолбало все! Идит – растуды! Головы поднять не можем.

– Стреляют?

– Желуди летят! Их, маму!

– Какие, еще – желуди?

– Похоже – бронебойные. Всю кабину, желудями завалило.

Киваев, вопросительно взглянул, на Туртушова.

– С места, тронуться можете?

– Куда трогаться? Все под колесами лежат!

– Что, сейчас, происходит?

– Сидим, ховаемся. Пудра с неба, стала сыпаться.

– Что стало сыпаться?

– Пудра серая, сыпется…. Стрелять, правда, реже стало. Но, если голову высунешь – летит.

– Кто там есть, еще, из ответственных товарищей? – Спросил Туртушов.

– Мастер ремонтной бригады Александрович….

– Товарищ генерал-лейтенант! – Поднял голову еще один связист. – Полковник Курочкин доложил, что головной состав обстреляли, из травматического оружия!

Туртушов, удивленно посмотрел на говорившего и сказал:

– Давайте, его.

– С ним, пока связи нет. Он переключился.

– С кем есть?

– С марсианским модулем.

– Давайте, модуль!

– Слушаем, вас, товарищ генерал-лейтенант!

– Кто говорит?

– Лейтенант Чулков!

– Что, у вас, происходит!

– Судя по переговорам, попали, под обстрел! Нам, тут ничего не слышно, что – снаружи. Но люди в панике. Кричат!

– Что кричат?

– Всякое, кричат. Больше, нецензурными словами.

– Курочкина, давайте.

– Его, как раз не можем. Он, пока переключился…. Переговаривается. Слышать, мы его слышим, но, пока он сам на связь не выйдет, сказать ничего не можем.

– Что он говорит?

– Опрашивает личный состав. Кто, где и – как!

– Ясно. Не отключайтесь.

Генерал хлопнул по плечу первого связиста:

– Дайте ремонтный поезд. Мастера этого…. Как – его?

Связист нажал клавишу.

– Слушаю! Слушает, Александрович! Отлезь, гад! Это, я – не вам! Куда, ты сунешься?! Это, я – не вам!

– Что происходит? Можете объяснить?

– Не могу! Бомбардировка происходит. Это все, что знаю! Лежим, теперь. Не видно ничего! Пыль кругом. Морды нам залепило – не ототрешь! Куды, ты прешь? Это, я – не вам! Мама родная! Это, чего такое делается?!

– Что, там, еще – у вас?! – Не скрывая раздражения, спросил Туртушов.

– Так, рукав, мне оторвали. – Растеряно, сказал мастер Александрович.

После этих, его слов, связь прервалась.

– Прием! Прием! Александрович, прием! – Прокричал связист в микрофон.

Потом, он пощелкал, по клавишам, и сказал:

– Не отвечает Александрович.

– Лисина, давайте!

– Лисин слушает!

– Что – у тебя!

– У меня куриная слепота!

– Выражайтесь яснее!

– Не видим ничего! Стекла, нам, залепило. Стрелять перестало. Народ вылазит, потихоньку. Только слепые все, как котята. Только тени, перед глазами. О! Упал кто-то! Прямо с откоса…. Слышишь меня! Лезь обратно! А, черт! Минутку, товарищ генерал!

– Доставайте упавшего. До связи.

– Дайте модуль. – Обратился Туртушов ко второму связисту.

– Модуль, что – у вас?

– У нас, все живы, судя по переговорам. Только локомотив заглох.

– Передайте, Курочкину, что, с нетерпением, желаю с ним пообщаться.

– Слушаюсь!

Туртушов взял Киваева, за рукав и отвел в сторонку. Там, он долго молчал, теребя рукав, собеседника. Наконец, спросил:

– Что думаешь?

– Даже не знаю, что, и, думать. – Ответил Киваев, тихо.

Туртушов огляделся. Те связисты, что сидели в наушниках, удивленно моргали, слушая переговоры поездных бригад. Остальной технический персонал, молча, завидовал им, черной завистью.

Туртушов встряхнулся и ткнул пальцем, в первого попавшегося:

– Так! Вы! Вы, вы. Полковника Казаченко – сюда.

Вошел полковник Казаченко, бодрый и подтянутый.

– Максим, давай сюда…. Давай – Смирнова и Калабалина. Только, без шума.

Казаченко, понимающе кивнул и, сделав равнодушное лицо, вышел.

– Товарищ генерал-лейтенант, Курочкин – на связи!

– Пусть ждет.

Когда в ангар вошли Калабалин и Смирнов, Туртушов подошел к связистам.

– Давайте, Курочкина.

– Полковник Курочкин – на связи!

– Знаю. Что – у тебя?

– Форс-мажор!

– Говори конкретно! Не паясничай!

– Подверглись обстрелу. Сразу было, похоже, что стреляют, из травматики. Потом, когда обстрел прекратился, стали разбираться, оказалось – желудями закидало.

– Когда это произошло? После включения установки?

– Так она не включилась. Не работает она.

Генерал Смирнов, не сдерживаясь, произнес подходящих, к ситуации заковыристых выражений. У Туртушова остановился взгляд.

– Как не включилась?! Даже, отсюда, дым виден….

– Это – не дым. Это непонятно, что, такое. Пыль серая. Летает.

Наступило молчание.

– Почему установка не включилась? По каким причинам? – Взял слово Калабалин, видя, что генерал-лейтенант находится в ступоре.

– Причин не знаю. Специалисты разобраться не могут. Час разбирались. Она, за это время, совсем потухла. Хотели в ручном режиме, а тут – налетело!

– Пострадавших много? – Спросил Калабалин.

– Человек пять. Большинство, в момент атаки, находились в укрытиях. Ушибы – у всех. У некоторых – сильные.

– Жди! – Сказал полковник.

Повернувшись к остальным, он спросил:

– Что происходит?

– Вот, то, и происходит! – Глухо сказал Туртушов.

– С ремонтным поездом, ситуация – аналогичная. – Добавил Киваев.

– Дайте ремонтный поезд. – Обратился Калабалин, к связистам.

– Кого?

– А кто, там, есть?

– Капитан Лисин.

– Давайте.

– Лисин слушает. – Голос капитана, звучал устало.

– Калабалин говорит. Что – у тебя.

– У меня – полный…. Трое скафандры порвали и вырубились. Еще двоих в лес утащило.

– Кто утащил?

– Не – кто, а – что! Лианы, какие-то, зацепили и уволокли.

– Как – это!

– За ноги, вроде, заплели и утащили.

– Почему – «вроде»?

– Так не видно ничего. Мало, того, что – пыль, так стекла залепило, вдобавок.

– Протирать не пробовали? – Раздраженно спросил Калабалин.

– Пробовали. Один потер – стекло протер, до дырки…. Сейчас лежит, на обочине. Дышит, но не реагирует. Теперь, не протираем, залезли на платформы и сидим. Ждем.

– Ждете, чего? – Встрял, в разговор, Смирнов.

– Того, и ждем. – Обреченно сказал Лисин. – Чего еще остается?! Вот, на скафандр, свой смотрю – проплешины появляются. Словно его моль точит.

– А, если – по шпалам? Может, выйдите? – Спросил Калабалин.

– Похватает. – Грустно сказал Лисин. – В лес утащит, а, что, там – неизвестно. Может, совсем задушит. О! О, завалился кто-то! Кто – это? Мичиганов? Пристройте его поудобнее. Вот, только, что, еще один выбыл.

– Попробуйте, решить, что делать! – Сказал Калабалин. – Не сидеть, же, и ждать, в самом деле! Посовещайтесь. Может, кто захочет рискнуть!

– Хорошо – посовещаемся.

– Пока – отбой. – Сказал полковник и выпрямился.

– Это, что получается? – Выдохнул Туртушов. – Установка не сработала. Это – как?

Калабалин и Смирнов пожали плечами.

– Надо решать, что делать! Что делать, в первую очередь?! – Спросил генерал-лейтенант, и сам ответил:

– В первую очередь, надо эвакуировать секретное оборудование.

Калабалин, хотел добавить, что во вторую очередь, надо эвакуировать людей, но, заметив, что глаза у генерал-лейтенанта остекленели, промолчал.

– Как эвакуировать оборудование?! Кто хочет высказаться? – По прежнему, глядя в никуда, спросил Туртушов.

– Может прицепить к вертолету? – Почесал переносицу Смирнов. – С большой высоты.

– Накрылись вертолеты. – Сказал Калабалин.

– Как? Почему мне не доложили? – Тихо спросил Туртушов.

– Я не успел. – Сказал полковник. – Только час назад мне доложил старший техник, что топливные системы вышли из строя. Он ходил, к белорусским летчикам посоветоваться, так те сказали, что после такого снижения, всю электронику, тоже, менять надо.

– А, что они не уехали? – Спросил Туртушов.

– Здесь они. В лагере наблюдателей. Отдыхают.

– Отдыхают, отдыхают. – Задумчиво, постучал пальцем, по столу руководитель операции, вопросительно глядя, на Смирнова.

Ему хотелось спросить, где пакет, с инструкциями, который он должен был передать российским экипажам, но промолчал. Вместо этого он спросил:

– А, эти, что кабель вчера тянули, не возьмутся? Они в лес ходили. Перемещались, там. Деньги, мы им перевели, в конце, концов.

Киваев отнесся, к поставленному вопросу, равнодушно, а Смирнов и Калабалин задумались. Если, Калабалин задумался серьезно, то Смирнов, больше, для виду. Сделав серьезное лицо, генерал-майор ждал, что скажет полковник.

Наконец, Калабалин принял решение.

– Можно попробовать. – Сказал он. – Это, пока – единственный выход.

– Смирнов, свяжись, с ними. – Сказал Калабалин.

– Я – со своего телефона. – Сказал Смирнов и вышел.

– Что, еще можно сделать своими силами? – Спросил Туртушов у Калабалина.

– Нужно попытаться эвакуировать людей. – Твердо сказал Калабалин. – Только, как?

– Казаченко, давай сюда Незнанского. – Кивнул, своему порученцу генерал-лейтенант.

Предчувствуя подвох, Незнанский, вошел в ангар, гордо подняв голову.

– Так, Алексей Олегович! – Проникновенно сказал Туртушов. – Возникли непредвиденные обстоятельства.

Незнанский вытаращил глаза. До этого, Туртушов, говорил, с ним, только глядя, поверх головы.

– Все! Приплыли! – Подумал он. – Что-то, где-то, полыхает, синим пламенем.

Туртушов стал сумбурно объяснять ситуацию. С его слов, Незнанский понял, что «Астрорплазма», не сработала, локомотив, там, сломался, а ремонтный поезд не может выехать, потому, что все легли на рельсы.

От этих разговоров, глаза у Незнанского, еще сильнее вылезли, из орбит и он посмотрел, по сторонам, надеясь, что, здесь найдется толковый человек, который сможет объяснить, все, вразумительно.

Понимая его состояние, Калабалин попросил соединить, его, с «ударниками».

– Курочкин, как слышишь?

– Слышу, вас, хорошо!

– Что, сейчас, происходит?

– Все – по-прежнему. Пытаемся завести локомотив. Только, там, похоже, все погорело. Железная глыба – а, не локомотив.

– Что – с установкой?

– Глухов разбирается.

– Что делает?

– Ничего не делает. Стоит, уставился.

– Дай, нам его. – Сказал Калабалин и поманил, к себе, Незнанского.

– Глухов, на связи!

– Это – Незнанский. Что – у тебя?

– А ничего. Как приехали – заглючила. Дальше – больше. Напряжение падать начало. Словно в землю уходило. Потом совсем вырубилась.

– Она, же, для экстремальных условий приспособлена.

– То-то, и – оно! Самое главное металлические части ржавчиной покрылись.

– Этого, не может быть! – Воскликнул Незнанский. – Там, же – сплавы! Там – провода платиновые!

– Ага, знаю. Только ржавеет, на глазах, и – все!

– Как, такое может быть?

– Это, мне, неизвестно.

Незнанский стал ожесточенно тереть лоб.

Слово взял Калабалин:

– Курочкин, слышишь, меня. – Спросил он и, когда полковник отозвался, решительно сказал:

– Доложи о потерях!

– Потерь нет, только побитые.

– Побитые – не в счет. Значит, сделаем так. Проведи опрос, среди личного состава. Пусть решают – кто остается и ждет помощи, а, кто, пешим порядком, выбирается сам. Понял? Молодец! Те, кто решит выходить самостоятельно, пусть идут по колее, строго придерживаясь середины. Понял? Отлично! Когда решишь этот вопрос, доложишь.

Калабалин взглянул на Туртушова. Взгляд, у того, был уже осмысленный.

– Нужно произвести регонсценировку, на местах. – Сказал генерал-лейтенант. – Везде царит паника. А, где паника, там – хаос. Чтобы принять правильное решение, нам нужен непредвзятый взгляд, со стороны. Незнанский, я тебя, вызывал, по этому поводу. Иди, готовь свои аппараты.

– Рискуем. – Сказал Незнанский, но особой отстраненности, в его голосе не было.

По глазам, было видно, что идея, чем-то ему понравилась.

– Ничего. Машины не люди. Не подведут. Проверь, на месте. Приведи в рабочее состояние и будь готов. – Распорядился Туртушов.

– Слушаюсь!

Когда Незнанский вышел, вошел Бородин.

– Прибыли лесники. Стали на краю лагеря, возле насыпи. Наблюдатели повылазили, тоже.

– Лесников, кто вызвал? – Спросил Туртушов.

Присутствующие пожали плечами. Бородин сказал:

– Я думал – вы.

– Приехали, пусть стоят. – Сказал Туртушов. – Давайте решать, что с местными делать будем.

– С кем, именно? – Поинтересовался Калабалин.

– Со всеми. С гражданским, с телевидением, с наблюдателями…. Со Злыднем этим, наконец!

Бородин, ничего не понимая, молчал. Калабалин, думая, почесывал нос. Пока он думал, в ангар, робко вошел полковник Безлюдный.

– Разрешите?!

– Говори! – Вздохнул Туртушов.

– У меня, человек, заболел.

– Чем заболел? Какой, еще – человек?!

– Рабочий. Пришел в нерабочее состояние. Симптомы, такие, как у тех, что из леса привезли.

– Не знаешь, что делать?! В санчасть! – Сказал Бородин.

– Просто, он в лес не ходил…. Прямо – посреди лагеря, это произошло. Я решил доложить.

– Позови, кого-нибудь, из лесников. У них прибор есть, для определения концентрации смесей, в атмосфере. Я тоже, сейчас приду. – Сказал Калабалин.

Когда Безлюдный ушел, Калабалин решительно сказал:

– Надо решать – что будем делать. Ситуация критическая. Сколько человек, у нас в лесу? Человек сорок?

– Сорок пять на бронепоезде. – Сказал Бородин, все, еще не въезжая в ситуацию. – Да, на ремонтном – человек двадцать, двадцать пять.

– Списать, такое количество народа, только, на местные условия, будет трудно. – Сказал Калабалин.

– А, где этот долбаный специалист, по местным условиям! – Взорвался Туртушов. – Он, почему не предупредил! Это, ведь ваш человек! Ваше ведомство его прислало!

– По вашему запросу!

– Запрос был наш, но человек – ваш!

– В экспертную группу, он, кажется, не входил. – Сухо сказал полковник. – Участия в планировании операции, тоже, не принимал Подписи его, под документами не стоят. Ни под какими! Как, впрочем, и моя.

– Посмотрим! – Грозно сказал Туртушов.

– Посмотрим. – Согласился Калабалин. – Короче, пойду разбираться, с лагерной аномалией. Бородина забираю. Это – по его части. Полковник, за мной!

На площадке перед ангаром, народу поубавилось. Оставшиеся, курили нервно и анекдотов, больше, не рассказывали. Конкретно, никто ничего не знал, но все что-то чувствовали.

– Чего, такого произошло? – Спросил Бородин, едва поспевая, за Калабалиным.

Тот, на ходу, в сжатой форме, обрисовал суть происходящего.

– Что, теперь, будет? – Поинтересовался Бородин, растерянно.

– Будет полный кабздец! Всех участников забега снимут, с дистанции. Ты, кстати, из этого омута, по всей видимости, выйдешь, если не сухим, то, по крайней мере – отжатым.

Некоторое время, они шли молча, потом Бородин сказал:

– Тут, вот, какое дело…. Девица, что, с телевизионщиками белорусскими приехала….

– Симпатичная?

– Не нравится мне она. С лица, хоть воду пей, а глаза холодные.

Бывает. – Пожал плечами Калабалин.

– Глаза – холодные, и смотрит, так, словно прицеливается. Что-то, здесь – не то. Непростая это – девушка.

– Может, показалось? – Спросил Калабалин.

– Может, и показалось. А, может, и нет.

– Ладно, присмотрюсь, к ней, на досуге.

Когда полковники завернули, за штабной состав, стала видна собравшаяся к месту происшествия, толпа, «оранжевых жилетов». Когда рабочие расступились, перед начальством, стало видно, что в центре, над павшим телом стоят полковник Безлюдный, генерал Сироткин и человек, в форме иностранного образца, с погонами лейтенанта. Лейтенанту было лет сорок пять. Он безмятежно курил, глядя на плывущие по небу кучевые облака.

– Что – здесь? – Спросил Калабалин, с ходу.

– Вот! – Сказал Безлюдный, указывая на лежащего.

– Что скажете? – обратился Калабалин, к человеку с дубовыми листьями, на петлицах.

– Атмосфера – в норме. Вредных взвесей не обнаружено.

– Но, что-то вызвало, такое состояние?! Должна быть, какая-то причина? – Настаивал Калабалин.

– К участковому обратитесь. Наверно, это – по его части.

– Гриша, там возле ангара – капитан милиции….

– Сейчас! – Ответил Бородин и стал связываться, со своими грузчиками, по рации.

– Идет. – Сообщил он, через какое-то время.

Пока ждали капитана, прибывшие санитары переложили пострадавшего, на носилки. По поводу состояния, последнего, окружающими, было высказано много предположений. В конце концов, общественный консилиум решил, что ничего страшного нет, возможно, это просто, от свежего воздуха.

Капитан неспешно вошел в круг и, приветливо кивнув леснику, спросил:

– Кто меня спрашивал?

– Вот! – Кивнул на неподвижное тело, Калабалин. – Мне сказали, что вы, возможно, сможете прояснить ситуацию.

Участковый, устало вздохнул и спросил:

– Как зовут потерпевшего?

– Гоша. – Сказали, из толпы.

– Гоша, он, и есть – Гоша! Вижу, что не Куценко. Правильную фамилию скажите.

– Мосальский.

– Так. Сейчас глянем. – Участковый открыл папку и взглянул, на верхний лист.

– Есть Мосальский. Взял у Раисы Петровны, в долг, десять бутылок водки. Обещал, в течение дня вернуть, а прошло, уже три.

– И – что? – Спросил Калабалин.

– И – ничего! Обманул доверие человека. Вот – результат!

– Из-за десяти бутылок – такое?! – Ахнули «оранжевые жилеты».

– Не в водке дело. А, в обманутом доверии. – Спокойно сказал капитан.

– Это, что – она сглазила его? – Весело спросил Калабалин, хотя глаза, у него, были невеселые.

– Что за мракобесие? У нас, не глазят. У нас личные настрои, индивидуумов, сказываются, на состоянии собственного организма. Собственные настроения, его подвели. Он долг, не, то, что возвратить не мог, а, даже не собирался. У нас – коллекторов нет. Если, в долг берут, отдают, когда могут. Но если берут – твердо намереваются отдавать. Я знаю, некоторые пятерку, взятую «до завтра», через три года отдавали, и – ничего! Потому, что помнили – отдать надо. А, этот, значит, не собирался.

– Что, теперь, с ним будет? – Поинтересовался Калабалин.

– Врачи разберутся. Это, уже, не по моей части. Если, кто в лес отправится, то, тогда приму заявление.

– А, что, такое возможно?

– Навскидку, не определишь. Здесь, многое, от движения воздушных масс, зависит. Ну, еще, от того, насколько обиженному человеку, в душу запало. Бывает, на первый взгляд – незначительный проступок, а человеку, в душу западет и – аминь!

– У, вас, там, что – целый список? – Спросил Калабалин задумчиво. – Можно ознакомиться?

– Нельзя. – Твердо сказал капитан. – Для начала, запрос пошлите, на имя старшего инспектора, майора Одинокова. Там видно будет.

– Понимаете, дело в том, что хотелось бы знать, кого можно привлекать к работам, на высоте, а, кого нет. Во избежание травматизма.

– Извините, не подумал. – Спохватился Марченко. – Наши сами, знают, что напортачили и никуда не лезут. Сядут на покуци и ждут прихода. А, ваши, в самом деле, могут навернуться!

– Елки палки! Что, это – я! Совсем соображать перестал. – Крутил головой участковый.

– Сейчас буду оглашать список! – сказал капитан, громко. – Кого назову – в сторону.

– Откуда, у вас фамилии? – подлетел, к нему, генерал Сироткин, до этого нервно прохаживавшийся в стороне.

– У них бирка – у каждого. – Сказал участковый. – У кого не было, тех будем определять по фотороботу. Или проводить опознание.

Сироткин отскочил, с оскорбленным видом и снова стал отрешенно прохаживаться, неподалеку.

– Молчанов. Есть такой?

– Есть Молчанов…. Выходи, чего стоишь?!

Невысокого, коренастого мужичонку вытолкнули из толпы.

– Становись в сторону. – Сказал участковый.

– Куда?

– На свободное пространство.

– Где помягче становись! Ложись, сразу! – Раздались веселые голоса.

Мужичонка, отошел в сторону и стал переминаться, с ноги, на ногу.

– Дорофеев?!

– Выходи, Дорофеев. Сглазили тебя!

Дорофеев, шмыгая носом, отправился к Молчанову.

– Пущин!

– Пущин, вперед!

– Сабанский…. Перфильев…. Черменинов…. Пахомов.

Названные, участковым, по таинственному списку, кандидаты в каматозники, собравшись вместе, приободрились и стали весело поглядывать по сторонам.

В сторону «великолепной семерки», летели шутки и ободряющие выкрики товарищей.

– Так! – Сказал участковый, глядя в список. – Теперь, перейдем, к словесным описаниям. У вас, есть невысокий, чернявый, красномордый Иван.

– У нас – половина красномордые! На солнце работаем!

– Короче, кто, вчера кричал восьмидесятилетней Анне Андреевне и восьмидесятитрехлетней Елизавете Федоровне: «Девки – в кучу!», и многое другое?

– Есть у нас, такой ходок! Иван Сергеевич, на выход! – Прошел шум, по толпе.

Из толпы вышел щуплый очкарик, с поникшим взглядом и, шаркая ногами, отправился в кучку правонарушителей.

Участковый продолжил:

– Высокий, толстомордый, наглый. Товарищи зовут «Петровичем». Пнул ногой велосипед и обещал подросткам «Задать». Еще: «Стоят, тут! Сельпо сраное! Нормальным людям проходу нет». Общая характеристика – «наглый мордоворот».

– А чего они стали, посередь дороги?! И, кто, такое, про меня сказал? – Распихивая толпу, вышел вперед «Петрович». – У меня, свое начальство есть! Понял! Раскомандовался, тут.

Сказав это, «наглый мордоворот» остался на месте и стал горделиво оглядываться.

– Петрович, чего стал? Давай – к нам! – Загудело штрафное отделение. – Легкий труд, пропишут.

Петрович, с вызовом, глядя на участкового, перешел к «залетным».

Марченко, глядя ему вслед, негромко чихнул.

– Ну – вот! – Сказал капитан, прикладывая к носу платок. – Остальные, пускай подумают. На всякий случай. Может, кто, где оступился и другое, прочее….

«Оранжевые жилеты» притихли.

– У меня, к вам, есть еще один вопрос. – Сказал Калабалин. – Наш сотрудник, находится, где-то в Погорельцах, или Молочаевке. Нельзя ли его разыскать?

– Кто – такой?

– Ломако Иван Семенович.

– Консультант?

– Консультант. – Процедил, сквозь зубы, Калабалин.

– Разыскать, не могу. Мне, его, разыскивать не за, что. А, передать могу, что вы его ищите. Подойдет?

– Подойдет. – Сказал Калабалин.

Полковник Курочкин понимал, что дело он завалил, однако не терял присутствия духа.

– В конце, концов, установка не по моему профилю. – Думал он. – До места, поезд, я довел, остальное – не моя забота!

Следуя указаниям Калабалина, он начал опрос личного состава, предлагая выбор – сидеть и ждать, пока за ними приедут или идти в расположение своим ходом. Операторам установки, он такого предложения не делал, а приказал заступить на пост, по охране, особо секретного оборудования. Их руководителю, майору Глухову, предложение, об эвакуации, поступило, но тот сам отказался.

– Останусь тут! – Твердо сказал майор. – Иначе, мой уход расценят, как дезертирство. Тогда, точно, до пенсии, буду топором, просеки прокладывать, на строительстве космодрома «Дальневосточный». А, Семенова, своего отправлю, с докладом.

– Как соберется – к локомотиву! – Сказал Курочкин.

Рабочая команда, в составе четырех человек, с первой платформы, решила, что делать им тут все равно нечего.

– К тому, же, укрытие – нараспашку. – Сказал мастер электриков. – Пойдем домой.

Вторая платформа, где в лунной секции, забаррикадировались железнодорожные рабочие, выходить отказались.

– Хлопцы говорят, что у нас, тут – герметичность! – Сообщил бригадир. – Будем ждать! Только, пусть начальство пошевеливается!

Курочкин пообещал поторопить начальство и переключился на третью платформу.

Двое наладчиков сказали, что пойдут, отсюда, куда глаза глядят. Причем, быстрым шагом.

– Мы, тут вдвоем остались. Электрики, что с нами были, к своему мастеру подались. Наверно, тоже пойдут.

Уходить, поскольку техника накрылась, решили и дизелисты.

Рефрижераторный вагон, Курочкин не опрашивал. Этим полагалось стоять, до конца.

Локомотивная бригада, проявила ответственное сознание.

– Не поедем! – Сказали они. – Может, эта пороша уймется. Приедут, нас вытаскивать – подсобим, чем можем.

В результате образовалась группа прорыва, в составе одиннадцати человек. Старшим группы, Курочкин назначил мастера электриков, с примечательной фамилией – Бугор.

Получив, на прощание, невнятный инструктаж, который призывал «не разевать рот» и «смотреть под ноги», группа добровольцев тронулась в путь.

В марсианском модуле поколдовали и предоставили возможность всем участникам движения, общаться между собой и напрямую, с Курочкиным.

Впрочем, сознавая ответственность, члены группы, сохраняли молчание в эфире, ограничиваясь, в случае острой нужды, междометиями.

– Как идет продвижение? – Запрашивали, у Курочкина, из Центра Управления.

– Как дела? – В свою очередь, интересовался полковник, у старшего, группы.

– Нормально! Идем потиху. – Отвечал Бугор.

– Что видите?

– Туман видим. Больше ничего. Туман, теперь, больше, по земле стелется, а по бокам серо. Сверху, даже солнышко проглядывает.

Метров, через сто, пути, Бугор не сдерживаясь, ругнулся.

– Что – вас? – Незамедлительно отреагировал Курочкин.

– Да, тут, словно ураган прошел. Веток наломало.

– Каких – веток?

– Не знаю. Всяких. Путаются, под ногами. Идти мешают.

– Что сильно наломало? Непреодолимая преграда?

– Преграда преодолимая. Только путаются, заразы.

Вскоре, Бугор сказал:

– Ого!

– Что – у вас? – Поинтересовался Курочкин.

– Висит, кто-то!

– Как висит?

– Обыкновенно висит – подвешено. Только, на чем, не понять, пока.

– Доступнее излагайте. Это, что – висельник? Самоубийца?

– Я, же говорю – непонятно висит. Ближе подойдем, разберемся. Чертовы ветки, под ногами путаются!

– Братцы, это, же – колдунья!

– Она – точно! Смотри, как повисла!

– Специально, наверно! Дорогу охраняет….

– Не засоряйте эфир! – Прикрикнул Курочкин. – Бугор докладывай!

– Все, так, оно, и есть – висит наша баба, над дорогой.

– Что – за баба? В конце, концов!

– Та, что с барабаном ехала….

– Шаманка Мара?

– Как звать не знаю, но – она!

– Объясните толком. Как висит? На чем висит?

– Докладываю подробно. Баба, которая – шаманка, висит над дорогой, на «тарзанке». Живая. Потому, что смотрит. Глаза открыты и моргает. Барабан – при ней. Во второй руке – палка ударная. Висит прилично, потому, что, под платьем, у нее трико. Не говорит ничего. Слышать мы ее, конечно не слышим. Но видим! Рот не открывается. Вот – чертовы ветки!

– Откуда, там – «тарзанка»?

– Да не «тарзанка» – это! Это, я, так – для образности. На лианах она повисла….

– Это – как? На, каких, таких – лианах?!

– Ну, как сказать….

– Бугор, меня повязало! – Перебил руководителя удивленный голос.

– Чего?

– Откуда я знаю – чего! Ноги повязало!

– И мне… И, мне!

– Мужики, заплетает!

– Заплетает! Заплело уже!

– Что – там, Бугор? – Тревожно спросил Курочкин.

– Попутало нас!

– Чем?

– Ветками, что – на путях! Ах, ты – едрена корень!

– Что – такое?

– Повалился я! Да все мы повалялись!

– Мужики, хана – нам! Бугор, ты куда завел!

В эфире воцарился настоящий хаос. Одиннадцать мужских голосов, проклинали растительность, которая, опутав ноги, остановила их продвижение к спасительной опушке. Мужчины нехорошо ругались, проклинали судьбу, начальство и все космическую отрасль, в целом.

– Мужики, меня дальше заплетает…. И меня…. И меня….

– Бугор, что – там? – Кричал Курочкин.

– Ой, боже, родный! Ой, мамочки! Повалило! Теперь вяжет, по рукам и ногам! – Докричался до Курочкина, Бугор. – Теперь, ясно видно – не ветки, это! Это вьюны, непонятные! Ага! Вот, оно – что!

– Что?

– Теперь, с боков, толстые жгуты поползли! Точно, такие, на которых баба висит! Ее, тут нарочно повесили….. На ходу не хватает, наверно…. Мы стали, вылупились, а оно, вот, как – оно!

Все утро, Иван Семенович провел в галерее. За четыре часа, из иностранцев, в его сети попались лишь две гуманитарные организации и один культурный фонд.

От «Фонда глобального озеленения планеты», заявились три настырные феминистки и долго торговались, как базарные торговки.

– Неужели, вы женщинам, не уступите? – Спросила одна, в конце, концов.

– Равноправие, так – равноправие! – Отрезал Иван Семенович. – Больше, чем с мужиков, я, с вас, не беру.

Вторым был, мутной наружности, представитель «Группы содействия оздоровлению репрессированных граждан имени Башара Ассада». Это был представитель мужского пола. Вел он себя спокойно и с деньгами расстался без сожаления. Казалось, лекарь репрессированных, даже, рад был избавиться от денег.

Трое представителей гуманитарной организации «Беженцы без границ», два молодых парня и неопределенного возраста женщина, наоборот – вели себя шумно и весело, они искрение радовались возможности разоблачить и заклеймить позором белорусские власти, которые, не то что, не платили пособие нелегалам, а сразу отправляли тех за решетку.

Последним приехал режиссер экстрасенсов Могильный. С ним, Ломако торговался долго. Дольше, чем с феминистками. Могильный упирался, что было сил, предлагая взамен денег участие в трех передачах и, последующую, всемирную славу. Ломако настаивал на материальном вознаграждении, объясняя, режиссеру, что известность идет вразрез с его статусом секретного агента. Последним аргументом в споре, послужила увесистая пачка валюты, которую консультант, как бы невзначай, переложил из одного кармана, в другой. Этим он продемонстрировал, что в деньгах, на данный момент, не нуждается и уступать, не намерен.

Оценив, увесистый аргумент, Могильный облизал пересохшие губы и раскошелился.

После этого, Иван Семенович просветил руководителя проекта, относительно хитросплетений Молочаевской аномалии и поставил в известность, относительно загадочного исчезновения ассистента Брыкало.

– А, какие факторы, в этом исчезновении сильнее задействованы? – Уточнил Могильный. – Космические или паронормальные?

– Оба фактора – разом! – Уверенно сказал Ломако.

– Такое трудно представить….

– Трудно, но можно. Действуйте, по двум направлениям, разом. Не ошибетесь.

– Это как?

– Половину своих людей нацельте на космос, а другую половину – на ненормальное. Прекрасная битва получится!

Избавившись, от Могильного, Ломако решил, что пить в одиночку, стало утомительно. Душа требовала общения.

– Поеду, съезжу, к тунеядцам. – Решил он. – Заодно, узнаю последние новости.

Заехав в магазин, он велел водителю отвезти его, по известному адресу.

Когда тот остановиться у проема, в знакомом заборе, Иван Семенович поставил перед Феликсом задачу:

– Стань в сторонку. К забору. Чтобы, в глаза, не бросаться. Сколько меня не будет – не знаю, но выспаться сможешь. Я, тут, разберусь с делами…. Потом будем действовать, по обстоятельствам.

Ивану Семеновичу, в доме инвалидов были рады. Его без лишних вопросов усадили за стол и предложили жареного ямса, с колбасой. На стол водрузили бутыль местного напитка.

– Сочувствующие подогнали! – Подмигнул, при этом Румын.

Абдула не дожидаясь, особого приглашения, наполнил стаканы.

Завязался душевный разговор. Впрочем, не очень продолжительный. Поскольку, Иван Семенович, налегал больше на питье, чем на закуску, разговор, в самом увлекательном месте, был прерван глухим стуком. Это голова консультанта упала на стол.

– Куда положим? – Поинтересовался Абдула, у Румына.

– Волоки, ко мне, на раскладушку. – Решил тот. – Может, зайдет, посетитель, а тут наводчик, на печи лежит.

Пока консультант отдыхал в боковой комнате, тунеядцы успели снять обильный урожай с гуманитариев.

Поэтому, когда Иван Семенович проснулся, то обнаружил что лежит в комнате, заваленной продуктами. Напряженно размышляя, как он мог, оказался на продовольственном складе, да еще заснуть при этом, он долго скрипел раскладушкой. Только, когда на скрип, в комнату зашел Румын, все стало на свои места.

– Устаю очень. – Пояснил, внезапный провал в сознании, консультант. – Ни днем, ни ночью, покоя нет.

– Понятно, без слов. – Сказал тунеядец. – Стол накрыт. Будем ставить тебя на ноги.

После второй, в кармане у Румына, зазвенел телефон.

– Руководство звонит. – Сказал он с серьезным видом.

Встав из-за стола, руководитель ячейки долго разговаривал, с неизвестным собеседником. Впрочем, разговором, это было назвать трудно. Румын больше слушал, вставляя уместные «понимаю», «слушаюсь» и «так, точно».

– Смотри-ка, а них и, правда, все на военный лад построено. – Думал Иван Семенович, тщетно пытаясь вникнуть, в суть беседы.

Окончив разговор, Румын спрятал телефон в карман и, подсев к столу, озабочено покачал головой.

– Да – дела! – Сказал он, при этом. – Пошло, поехало – не остановишь.

– Что пошло? Чего поехало? – Спросил Ломако.

– Бронепоезд, ваш, в лес пошел. За ним, еще один состав поехал. Как наши медики справятся, не представляю. Может, придется санитарную авиацию вызывать.

– Зачем?

– Как – «зачем»? Столько народу, сегодня поляжет! Говорят, на бронепоезде, только сорок человек!

– Поляжет? Почему – поляжет?

– Как – потому! Кто, же, с плазменной установкой в лес ездит. Ваши «чмошники», с топорами, зашли и – капут! А, тут целая установка! Наливай, Абдула! Выпьем, за павших.

– Почему – «за павших»! – Тревожно блестя глазами, ерзал, на табурете, Иван Семенович.

– Так, не вернется никто! – Пояснил Румын. – Все в лесу останутся. Ну – давайте!

Иван Семенович, выпил, чисто машинально, чувствуя, что тяга к спиртному, в организме отсутствует.

– Тебя, кстати, уже, ищут. – Сказал Румын, закусывая.

– Ищут?! Кто ищет?

– Ваши, разумеется. Нашим, ты без надобности. Пока. Участкового местного попросили, тебя, в розыск объявить. Зачем – спрашиваешь? Чтобы спросить, почему не проконсультировал, как полагается, наверно….

Румын говорил, все это безучастно, без единой нотки сочувствия, в голосе.

– Конечно, начальство, с тобой не советовалось, когда в лес секретную установку отправляло. – Продолжил он рассуждать, вслух. – Но теперь, когда большая лажа вышла, генералам, нужно ответственных искать. А, раз тебя, в розыск объявили – ты, за все, отвечать будешь.

– Почему – я? – Тревожась, все сильнее, спросил консультант.

– А – кто? – поинтересовался Румын. – Ты сам подумай, кто – кроме тебя?

Ломако погрузился в тягостные раздумья. Думал долго.

– А откуда известно, что никто не вернется? Ты, откуда знаешь?

– Позвонили, мне! Сказали – серая метелица метет, по лесу. Вашим, значит – крышка! Абдула, наливай! Видишь – горе, у человека!

Выпив, Иван Семенович долго и напряженно думал.

– Что, теперь делать? – Спросил он, окончив мыслительный процесс, который не привел ни к каким результатам.

– Этого, я сказать не могу. Это, тебе самому решать придется. Мне было сказано, предложить, тебе, укрыться на время.

– Где?!

– Пока, тут. Квартира, у нас – конспиративная. Лаборатория секретная. Самое – то, будет! Машину в сад загоним. Еще было сказано, что человек приедет, который может помочь.

– В самом деле?!

– Не сомневайся!

В ангаре связи, людей поубавилось. Всех лишних, по совету генерала Смирнова, отсюда убрали. Под конвоем людей Бородина, пятерых лишних связистов отвели, на запасные пути, и заперли в «штрафной» теплушке, которая, до этого использовалась в качестве вытрезвителя. Оставшимся, на своих местах, троим, особо доверенным, специалистам космической связи, оказывал посильную помощь полковник Миронов. В вагоне связи остался только полковник Андреев и его заместитель. Лишних людей, от ангара, убрали, отправив по рабочим местам.

Внутри ангара, обстановка была нервная. Туртушова, ноги, уже не держали. Поэтому он распоряжался, не вставая со стула. Распоряжаться, правда, было особо нечем. Семьдесят процентов личного состава, застряло в лесу. Когда с ними выходили на связь, помещение наполнялось паническими воплями.

Группу прорыва, с ударного состава, повязало полностью. Некоторое время, они подавали признаки жизни, сообщая, что примотаны к деревьям, на откосе. Потом замолкли.

Личный состав, ремонтного поезда, получая отрывистую информацию, о происходящем был в курсе неудачи, постигшей отступающих. Поэтому капитан Лисин заявил, что его люди идти домой отказываются и требуют прибытия белорусских лесников.

– Двенадцать человек, еще в строю! – Нервно, кричал он. – У «джедаев» телега есть! Пусть вывозят! Мы недалеко отъехали, от края!

– Ждите прибытия наших транспортных средств. – Отвечал, на это генерал Смирнов. – Попробуем наладить эвакуацию, своими силами.

– Со своими силами, мы тут на веки останемся! – Кричали, забивая Лисина, работники ремонтного поезда.

– Что, там – у Незнанского? – Спросил Туртушов. – Скоро, он наладит свою технику? Поторопите его!

Выйдя на связь, Незнанский, в несвойственной ему, раздраженной форме доложил, что отправка вспомогательной техники в лес, затягивается, в связи с нерасторопностью личного состава.

– Прямо наказание какое-то! Самое главное – трезвые все, а ходят как пьяные! Если поднять, что-то нужно, полчаса стоят, думают – поднимать, не поднимать….

– Сироткина – сюда! – Приказал генерал-лейтенант.

Сироткин пришел не один. С ним был полковник Безлюдный.

Туртушов учинил обоим разнос. Он даже поднялся со стула и постучал кулаком, по столу.

– А, что делать, если людей нет. – Развел руками Сироткин.

– Как – нет! – Снова постучал, по столу, Туртушов. Сколько, у вас имеется в наличии единиц личного состава?

– Шестьдесят два человека рабочей команды, остались в лагере. Из них – восемь единиц сидят и ждут прихода….

– Чего они ждут?!

– Ждут прихода, выражаясь местными терминами. А, по сути – впадения в кому.

– Шестеро, осталось. – Подсказал Безлюдный.

– Ага! Шестеро, ждущих, осталось. Двое, уже, отключились, вдобавок к начинающему.

– Вы, в своем уме? – Выкатил глаза Туртушов.

– Уже, не знаю. Только это люди, из списка местного участкового, который сказал, что время у них, идет на минуты.

Генерал-лейтенант молча открыл рот.

Сироткин, путаясь и повторяясь, стал пересказывать разговор Калабалина, с участковым. Даже связисты, сдвинув наушники, слушали его, с интересом.

– Как, такое, может быть? – Спросил Туртушов, когда он закончил.

– Этого, я не знаю. Только, что белорусы говорят, все сбывается.

– Хорошо! У вас, еще пятьдесят четыре человека – в наличии! Нужно напрячь оставшихся.

– Нужно, но невозможно. Этот гад, участковый, на прощание сказал, чтобы остальные, тоже подумали, над своим поведением. Механики, сразу, по агрегатным платформам разошлись. Забились в какие-то ниши. Непонятно, кто – где…. Рабочие, давай думать. Что надумали, не знаю, только теперь, все из рук валится! Сядут кучей, сидят, к ощущениям прислушиваются. Потом передвинут, всей кучей, груз, какой-нибудь, опять садятся. Тридцать военных железнодорожников, в виду секретности операции, мы к своим делам привлекать не можем …. К тому, же, если с ними, что не по пьянке случится, солдатские матери плешь проедят.

– С этим, все ясно! Берите людей, где угодно. Хоть сами становитесь на разгрузку. Только, чтобы, через полчаса, аппараты Незнанского были в работе!

Как, только Сироткин с Безлюдным ушли, Курочкин потребовал срочного общения с генерал-лейтенантом.

– Что у тебя?

– У меня, наладчики свалились!

– Откуда?

– С ног, свалились! Лежат, не двигаются!

– Дышат?

– Вроде дышат….

– Проверь и доложи снова.

Когда Курочкин отключился, Туртушов приказал соединить его, с Лисиным.

– Нет связи с Лисиным. – Сказали связисты. – Не отвечает.

– А, люди его?

– Так, они, через Лисина завязаны. Теперь, мы их только слушать можем.

– Слушайте. Может, что прояснится….

Минут через десять прояснилось, что Лисин выбыл, из игры.

– Говорят, скафандр, у него весь в дырках. Остальных, тоже моль точит….

– Откуда – моль, такая! Прожорливая! Там материал огнеупорный, стекловолокнистый! Его никакая моль не укусит! – Наливаясь гневом, как грозовая туча, завопил Туртушов. – Смирнов, где эти – «Лимитед»?! Нам разъяснения требуются! Они, же, кабель тянули, и – ничего!

– Обещали, к девяти…. – Сказал Смирнов. – Еще два часа, осталось….

– Два часа, два часа…. Калабалин где? Срочно, его сюда.

Казаченко умчался, на поиски Калабалина. Генерал-лейтенант огляделся, выискивая, на кого бы выплеснуть накопившиеся эмоции, но все были при деле. Лишних, в ангаре не было. Поэтому Туртушов хмуро застыл, на стуле, продолжая копить негатив, дальше.

Совету, Ивана Семеновича, режиссер Могильный не последовал, и делить экстрасенсов, на две группы, не стал. Камера была всего одна, и выходило, что одна половина, бродила бы, неизвестно, где без толку. Поэтому знахари и целители, ходили по Молочаевке кучей, тщетно пытаясь найти приложение своим способностям.

Местное население, на их присутствие реагировало с интересом. Только интерес был, какой-то нездоровый. Стоило им подойти к стоящим у калитки или сидящим на лавке людям, как те, сразу замолкали и смотрели, на колдунов, широко открытыми глазами.

Попытки завести разговор, ни к чему не приводили. Люди, отделывались невнятными ответами и продолжали смотреть так, словно перед ними участники клоунады. Некоторые вообще не отвечали. Просто фотографировали приезжих и уходили.

Вдобавок, ко всему чародеев сопровождала группа молодежи. Подрастающее поколение, тоже снимало, их, на телефоны, го при этом не молчало, а ехидно хихикало и отпускало замечания, типа:

– Смотри, сейчас, опять руками махать начнут!

Маленькие спрашивали у старших:

– Они, чего делают?

– Чего, чего?! Ассистента ищут!

– А, чего, его искать?! – Искрение удивлялась малышня.

– А, ну – цыц! Будете много болтать, в пионеры не примут!

От этих разговоров, настроение у колдунов портилось, со сверхзвуковой скоростью. Когда нервная система, экстрасенсов совершенно разладилась, ясновидящая, Дарья Ламанова, без подсказки режиссера остановилась, перед первым попавшимся домом и начала сеанс.

Делая руками замысловатые движения, ясновидящая стала поджимать губы и утвердительно кивать головой. Оператор Николай включил камеру. Почувствовав, что в одиночку, соучастница выглядит, не очень убедительно, к ней на помощь пришла ведунья, Авдотья Нарышкина. Теперь, они, вдвоем, сосредоточено, посылали ветер, в сторону, окрашенной в желтый цвет калитки. Семирамида Чашников и Ириада Годунова, поддерживая энергетический фон, погрузились в глубокие раздумья и стали вышагивать, по краю проезжей части.

– Так, что вы чувствуете?! – Спрашивал ведущий, он же – сопродюсер проекта.

– Здесь должна быть подсказка. Что-то, пока, очень смутное связывает это место, с пропавшим человеком. – Сказала Авдотья.

– Возможно, здесь, он провел какое-то время. – Продолжая движения руками, сказала Дарья.

Минут через пять выяснилось, что всем четверым, видится что-то неясное и очень расплывчатое. Но смутные явления обнадеживают и дают зацепку.

Потом к калитке вышла пожилая женщина и оперевшись, на нее стала, с холодным интересом, созерцать происходящее. В конце концов, она не выдержала и спросила:

– Может вам валерьянки дать или воды холодной?

– Место здесь темное. Неблагоприятное. – Заявила Нарышкина Авдотья.

– Да, что вы говорите!

– Это связано, с исчезновением человека. – Хмуря брови, сказала Ламанова Дарья.

– По-вашему, я кого-то укокошила? – Поинтересовалась местная жительница.

К разговору подключилась Семирамида.

– На него, здесь, легла тень, и он оказался в сплетении отрицательных эманаций. – Выкатив глаза, сказала прорицательница. – Это его и повело. Только, куда предстоит, еще выяснить!

– Скажите, вы не замечали, что находитесь под воздействием неблагоприятных флюидов? Что, как бы волна неблагополучия накатила, на ваш дом? Конфликтов, в семье, не было? – Вступила в беседу Ириада.

– Вот, тут, ты меня дочка задела. О неблагополучии напомнила. – Вздохнула женщина, за калиткой.

Экстрасенсы заволновались, но только внутренние, внешне никто не подал виду. Мысли у всех были одинаковые:

– Так, тетку зацепило. Сейчас расколем, чего у нее случилось. А, там – дело пойдет! Другие прослышат, тоже пойдут на контакт….

– Я, вообще-то, к шарлатанам снисходительно отношусь. Но, вот сегодня, на себе прочувствовала, каково людцам приходится, когда вы наседаете…. – Продолжила женщина.

Она тяжело вздохнула и глянула на снующих вокруг детей.

– Вот, вы, чего – тут? – Обратилась она к ним. – А, ну – быстро в школу!

Женщина, даже похлопала в ладоши.

– Все меня слышали?!

Похоже, ее услышали все. Детвора брызнула, в разные стороны.

Экстрасенсы продолжали тайно радоваться, считая, что объект, не желает изливать душу, в присутствии посторонних. По их лицам, ничего не читалось, но шеи у целителей и ясновидящих, непроизвольно вытянулись в сторону калитки.

– Скажу прямо – расстроили вы меня сильно. – Вздохнула местная жительница. – Я, вам, сейчас скажу, что-то. Только пусть оператор отойдет.

Когда оператор отошел, она помахала ему рукой:

– Еще немножко отойди. Вон туда, в сторонку стань….

Экстрасенсы, тем временем приблизились к калитке.

– Вам, я, вот, что скажу. Мне ведь видно, что совестить вас – дело безнадежное. Поэтому сразу перейду к воспитательным мерам.

Женщина чихнула, достала платочек и вытерла нос; потом открыла калитку, обошла, погрузившихся в крайнюю задумчивость экстрасенсов, вместе с ведущим, и подошла к застывшему оператору.

– Слышишь меня? Если слышишь – мигни. Ага! Видишь, как я тебя правильно поставила! Что застыл – не бойся! Это, я, чтобы ты камеру не разбил. Скоро пройдет. Только, если языком начнешь болтать, присоединишься к этим двоечникам. Мигни, если понял. Камеру я возьму. Положу, вот, тут – на лавку. Отойдешь – возьмешь. И не забывай, что я, тебе, сказала!

.Глава двадцать вторая.

Туртушову ужасно хотелось алкоголических напитков, но он потребовал принести чая, с лимоном. Официант, из элитного вагона-ресторана, успел совершить три рейса, доставляя указанный напиток, пока, от Незнанского пришло обнадеживающее сообщение, что аппараты готовы действовать.

– Давай – сюда! Если, ты на месте, не нужен. – Устало сказал Туртушов.

Незнанский заверил генерал-лейтенанта, что на месте, он, уже не нужен и сейчас придет.

От фразы «сейчас приду», Туртушова покоробило. Калабалин, на поиски которого, полковник Казаченко потратил уйму времени, тоже сказал: «Сейчас приду», но от «феэсбешника», до сих пор не было ни слуху, ни духу.

Незнанский, правда, явился быстро.

– Ну, что, там – у тебя?! – Поинтересовался Туртушов.

– Готовы оба аппарата, «марсоход» и «луноход». Запускать их разом не имеет смысла. Кого отправлять первым?

– А, который лучше?

– Оба хороши, каждый, по-своему. – Сказал Незнанский. – «Марсоход» функциональнее, а «луноход» – практичнее.

– Практичность, это, то, что сейчас нужно. – Оживленно, сказал Туртушов. – Запускаем лунный аппарат. Какие у него параметры?

– Скорость до семи километров в час. Прибамбасов меньше, чем на «Марсоходе», но имеется небольшая грузовая стрела и мощная лебедка. Если запускать в автономном режиме, запаса батарей, хватит на четыре часа полноценной работы.

– Это, нам, подходит. – Потер руки Туртушов.

– Кроме того, аппарат может транспортировать двух человек, в космических скафандрах, в сидячем положении.

– Это – совсем хорошо.

– Так, что запускаем?

– Запускаем!

Незнанский подсел, к свободному монитору и наладил связь с подчиненными.

– Елецкий, готов?

– Готов! – Отрапортовал майор Елецкий, из вагона связи.

– Отправляй!

– Мы, тут, сможем все видеть? – Спросил Туртушов.

– Конечно. В режиме реального времени.

Незнанский подключил еще один монитор и занялся настройкой изображения.

Вскоре, на экране появилась панорама леса. Панорама ходила ходуном и подскакивала. Когда Незнанский включил звук, стало слышно жужжание механизмов и стук железных колес лунохода «Муромец».

– Камера одна? – Поинтересовался генерал-лейтенант.

– Камер – четыре! – Радостно сказал Незнанский. – Одна дальнего вида, вторая ближнего, еще есть заднего вида и запасная. Сейчас включу ближнюю.

Незнанский включил еще один монитор, и вскоре на нем появилось изображение выщербленной «бетонки», вдоль которой полз луноход.

Это изображение уже не скакало, так сильно и можно было разглядеть детали. Все кто мог, с интересом, разглядывали ямки и трещины, на дороге. А, еще разнообразные растения вдоль нее.

– Не очень быстро он движется. – Заметил Смирнов.

– В режиме удаленного доступа, аппарат, сам, выбирает оптимальную скорость движения.

– Товарищ генерал-лейтенант, Курочкин на связи! – Приподняв наушники, сказал один, из связистов.

– Включай, его…. Что – у вас, полковник?

– У меня, трое в лес ушли.

– Зачем? Нет! По делу ушли или сами, по себе?

– Сами, по себе.

– Кто?

– Майор Глухов и двое старших лейтенантов, Нестеров и Янаев.

– Это, значит ответственный за «Астроплазму» и ее операторы? Полковник, вы понимаете, что будет, если эти люди попадут в чужие руки? Вы понимаете, что они носители секретной информации? Понимаете?! Нет – не понимаете! Остановить пробовали?

– Пробовали. Правда, безуспешно. Потеряли троих, при этом!

– Совсем? – Сжав зубы, спросил Туртушов.

– Не знаю.

– Говорите, толком, они мертвые или живые?

– Живые. Пока…. Двое в кустах запутались, как группа Бугра, а одного молнией ударило. Это того, который, из травматики, по ногам стрелять пытался.

– И, как?

– Никак. Осечка, за осечкой. А потом его молнией ударило шаровой. И скафандр, после этого, совсем распался.

– Сгорел?

– Нет. Расползся по швам. Будто нитки в нем гнилые. Этот находится в бессознательном состоянии, а те, что запутались, еще говорить пытаются. Звуков не издают, но рты открываются. Главное – не видно ничего. Стекла, у тех, кто снаружи мутные стали…. Минутку, товарищ генерал-лейтенант! Чего – это?

– Что – там?

– Вы, к нам, никого не присылали?

– В чем дело?

– Прилетело, что-то….

– Что прилетело? Мы ничего, по воздуху, не присылали!

– Баба прилетела. – Удивленно сказал Курочкин.

– Как прилетела? Каким образом?

– На метле прилетела. Погодите, минутку!

Курочкин отключился.

Никого, в центре связи, больше не интересовало, изображение, с лунохода. Все, разинув рот, слушали разговор Туртушова, с Курочкиным.

После продолжительной паузы, во время которой все хранили молчание, Курочкин, снова вышел на связь.

– Все! – Радостно, сообщил он. – Полетала и улетела, совсем.

– Понятно. – Сказал Туртушов.

– Вдоль состава полетала, по платформам и вагонам, рукой похлопала и улетела!

– Ясно. – Отозвался, Туртушов бодрым голосом. – Передайте попавшим в беду, пусть держатся. Подмога, уже, в пути! До связи!

Отключившись, генерал-лейтенант, с надеждой, посмотрел, на окружающих. Он словно спрашивал, не хочет ли, кто-нибудь высказаться. Но все молчали. Даже полковник Калабалин, который незаметно вошел в ангар и стал свидетелем, последнего разговора.

– Как продвигается техника? – Спросил Туртушов, видя, что никто не хочет обсуждать тему, летающей на метле бабы.

Все с облегчением повернулись к мониторам.

– Подходим, к лесу. – Сообщил Незнанский.

– Вот, как?! Великолепно! Что, там – у нас?

– Пока, все без отклонений. Окружающая обстановка, соответствует местной окружающей среде.

Когда луноход взгромоздился на колею, его металлические колеса загрохотали, по гранитной щебенке. Незнанский убавил звук. Чем дальше аппарат углублялся в лес, тем больше усиливалось напряжение в центре.