Читать книгу Тропа тунеядцев. В августе 34-го. Из жизни контрразведчиков - Михаил Михайлович Вербицкий, Михаил Вербицкий - Страница 9

Пока не выехали с полигона, Бурый, угрюмо молчал, проклиная себя за то, что пошел на поводу у Злыдника. Кроме того, машина готова была каждое мгновение забуксовать. Но этот Янушко, в самом деле, оказался толковым водителем.

Когда выехали на подъездную «бетонку», Бурый спросил:

– Ваша фамилия Янушко?

– Янушко. Младший сержант Янушко.

– Почему, вы в таком виде?

– Так, меня, прямо, с ремонта сняли. Переодеться не дали, даже. Этот, ваш, которого контузило маленько, сразу – за меня и в машину. А, форма там, в гараже, и осталась. Отвезли, к этому, который всем распоряжается. Ваш заместитель – который…

Подполковника Скрипака, при этих словах, покоробило.

– О чем вас спрашивали?

– Кого, вчера возил, спрашивали. Фотографию показывали.

– Чью?

– Ну, того, которого возил. Его, говорю, возил…

– Куда, вы его доставили? – Равнодушно, спросил полковник.

– На Прилуцкую. Я говорил уже.

– И, что – потом?

– Потом, сказали ждать. Ах, ты!

«Бетонка» зияла выбоинами, которые, для тяжелых самосвалов, были соринкой в глазу, но представляли серьезную угрозу для подвески милицейского микроавтобуса.

– Как, вы, оказались здесь?

– Брыль прибежал. Сказал: «Вооружиться, по полной». Мы собрались и поехали…

– Задача, какая была поставлена?

– А, никакой задачи не ставили. Поехали и все.

Машина, наконец, выбралась на кольцевую и набрала скорость.

– Продолжайте.

– Приехали. Брыль и тот, который меня забирал, сходили в управление. Потом пришли и поставили задачу: «Скрытно выдвинуться, к отдельно стоящему строению».

– Продолжайте.

– Выдвинулись. Окружили, со всех сторон. Майор Брыль и тот, который всем командовал, взяли четверых и пошли внутрь. Мы стоим, ждем, как приказано. Потом, как рванет внутри, как начали стрелять! Пшеничный вскочил, кричит: «Засада!» И – вперед. И все! Упал. Не двигается. Убили, значит. Тогда майор поднимается и тоже пошел вперед! Мы его огнем прикрываем, конечно! Брыль гранату бросил: «Вот, вам, гады!» Обернулся. Кричит: «Давайте, еще гранаты! Покажем гадам!» Мы подскочили и всех гранатами закидали!

Глаза, у Бурого стали, как чайные блюдца.

Подполковник Скрипак перебирал в уме, все матерные определения нехорошего человека, применяя их к Злыднику.

– Это он специально, нас с этим Янушкой отправил. – Думал он, чувствуя, как неритмично колотится сердце.

Полковник Бурый вернулся в родные пенаты, мрачнее тучи. Шелепова, после того, как он молча прошел через приемную, украдкой достала из сумочки надушенный платочек и приложила к носу.

Едва полковник успел переодеться, запищал интерком.

– Да! – Гаркнул Бурый, в микрофон.

– К вам – Барабанов. – Жалобно сказала Шелепова.

– Пусть заходит. – Уже мягче, сказал Бурый.

– Что – у тебя? – Хмуро спросил он, когда майор, мелко семеня ножками, подошел к столу.

– Туманова исчезла. – Сказал Барабанов.

– Какая Туманова? – Наморщил лоб полковник. – Эта, та… – Он проглотил окончание фразы.

– Она самая. – Сказал Барабанов. – Мы тоже думали, что она – та! А оказалось – та, да не та.

– Так!

– Сняла мужика в баре. – Раздраженно сказал Барабанов. – Пошла к нему на хату, а оттуда скрылась.

– Ее, что не вели?

– Вели, но малыми силами. Она всех задолбала, за день. Нимфоманка, прости, господи!

– Мужик, что говорит?

– Ничего не говорит. Спит. Она ему клофелина подсыпала.

– Его, что еще используют? – Удивился Бурый.

– У нас, грибами травят. А, в России, может и используют.

– Стоп! – Бурый потер виски. – Какого, такого… Ничего не понимаю.

– И, мне непонятно.

– Что, тебе непонятно?! Мне непонятно, как ты мог ее упустить?! Она, что улетела?

– Ушла через нору. – Вздохнул Барабанов. – Там дом модернизированный. Еще дохрущевский. С большими окошками в подвале. Через подвал и ушла. Выползла, как змея.

– Гадюка. – Сказал Бурый.

– Не, то слово. – Согласился Барабанов.

– Поговори, у меня.

– Тут, вот, что еще…

– Ну, не тяни. Вываливай все, разом. Добивай начальника.

– Русский связной позвонил нашему связному и пригласил попить пивка.

– Когда?

– Пятнадцать минут назад. Соглашаться?

– Пусть потянет пару часиков, а потом соглашается.

– Поздно уже.

– У нас индустрия развлечений работает круглосуточно. Где попить пивка найдется. Если русские посылают связного, то им, видно, не до сна. Как и нам, впрочем.

Бурый задумавшись, посмотрел на потолок и вздохнул.

– Туманову ищите?

– Ищем. Ищем и найдем.

– Не найдешь, возьму, с собой, заместителем начальника таможни, на польскую границу. Там, теперь, никто не ходит. Место – тихое, приятное…

– Ладно, иди, работай. – Махнул полковник рукой. – Да, что с этим… Ломако!

– Спит пьяный. Соловьев, тоже нагрузился и спит. Храпит, как пожарник.

– Ладно, иди.

Через пять минут, полковник Бурый уже входил в приемную генерала.

Остановившись, он вопросительно взглянул, на секретаря, майора Савицкую Ирину Владимировну. Женщину, не растерявшую остатки привлекательности, но ценимую не за вызывающую сексапильность, а за искреннюю преданность начальству.

К каждому начальнику, она относилась, как к родному. А, поскольку высшее руководство придерживалось политики частой ротации кадров, провожая сменяемого, рыдала у того на груди, словно провожала сына на сельхозработы. Нового назначенца она встречала радушно, как дорого зятя, который взял в жены ее одноглазую дочь. Кроме того, «стучала» она добросовестно, с горячей преданностью делу и поэтому в «кадрах» Савицкую любили, не допуская мысли заменить ее на этом посту.

Ирина Владимировна, что-то шепнула в интерком и жалостливо кивнула полковнику:

– Входите.

– Разрешите, товарищ генерал?

Пчелкин, который стоял у окна, молча кивнул.

Бурый вышел на центр кабинета и остановился, по стойке «смирно».

– Слушаю. – Негромко сказал генерал.

– Взрыв был техногенный, товарищ генерал.

– Уже знаю.

– Никаких террористов не было.

– Тоже знаю.

– Стреляли сотрудники милиции.

– Зачем?

– Разбираемся.

– Бурый, ты понимаешь ситуацию, или ты ничего не понимаешь? Весь город стоит на ушах! – Понемногу повышая голос, начал заводиться Пчелкин. – А, у тебя – все просто! Взрыв техногенный. Террористов не было. А, что, тогда, было, если налицо – десятки трупов и сотни раненых!

– Нет никаких трупов…

– Это ты знаешь. Это я знаю. А, паника, по городу, волной катит. Даже, не паника, а нездоровые разговорчики. Нам простят все, только не это. Дежурный чемоданчик, у тебя наготове? Я свой приготовил уже. Ты, еще не знаешь, что тунеядцы планируют серию диверсий, на предприятиях города? Нет? А обыватели уже знают! У памятника Ленину, народ начинает собираться. Не явно, конечно. Но ходят мимо и поглядывают…

Пчелкин отошел, от окна и сел в кресло. Погладил рукой столешницу стола. Вышло это у него неловко, как бы – напоследок, прощальный жест.

– Чего делать думаешь?

– Предпринимаем меры.

– Какие, если не секрет? Конкретизируй.

Бурый неопределенно покрутил руками.

– Конкретно, сказать не могу, мне еще не докладывали, но наши люди работают. Все, что можно будет исправить, исправим.

– Хорошо, хоть, сам не засветился. Кого оставил, за старшего?

Бурый набрал полные легкие воздуха и выдохнул:

– Капитана Злыдника!

Генерал Пчелкин, устало закрыл глаза и с минуту сидел молча.

– Кого, кого, ты, оставил, за старшего? – Переспросил он, снова взглянув на белый свет.

– Капитана Злыдника.

– Вам, полковник, пора на досрочную пенсию или в депутаты.

– Ты, в своем уме или нет. – Заорал он, сжимая кулаки. – Этот, твой Злыдник, у меня уже полздоровья отнял! Только, за сегодняшний день, столько наворотил, что у меня волосы дыбом стоят!

Вскочив, со стула, Пчелкин схватился за голову и снова плюхнулся обратно.

– Хм! Товарищ генерал, там, на пищеблоке, наворотили похлеще. Куда, там – Злыднику. Там, словно, десять Злыдников побывали. Теперь, там, если, кто и уладит ситуацию, то только он.

Облокотившись о стол, генерал обхватил голову рукам и ослабевшим голосом, спросил:

– Что, по Рахметову?

– Ищем.

– Как «ищем»? Что, еще не нашли? Мне говорили. Что его задержание – дело решенное.

– Мне ничего, такого не докладывали. – Приподнял брови Бурый, чувствуя, как приятное тепло злорадства окутывает сердце.

– Что, еще?

– Служба наружного наблюдения упустила, туристку из Москвы.

– Кто – такая?

– Была, там, одна. Туманова. Ушла, из-под наблюдения.

– Как ушла?

– Грамотно. Я бы, даже, сказал – профессионально.

Выслушав историю побега Тумановой, генерал откинулся в кресле. Задумчиво постучав по столу пальцами, сказал:

– Ну, это, конечно уже – кое-что. Не успех, понятно, но и не провал. Важно, что она себя проявила. Что у них, за группа, такая непонятная? Белая, эта, со спутниковой связью! Феэсбешник – алкоголик. И, эта, Туманова! Чего она рванула в бега?

– Выясним.

– Выясним, если утром нам не пришлют замену.

– Русский связной хочет встретиться с нашим.

– Так.

Я, велел, потянуть пару часиков.

– Хорошо. Потяни пару часов, а потом отложи встречу, еще часа на два. Пусть понервничают подольше. Может, что еще проявится. Об ее итогах, доложишь немедленно. Все – иди, пока.

Переговорив по телефону с Судзиловским, капитан Злыдник заинтересованно уставился на двух капитанов.

– Давно они – так? – Спросил он.

При звуке его голоса, капитан Труба, вроде бы, как проявил, какую-то реакцию. Стал взволнованно оглядываться по сторонам, но быстро снова впал в апатию.

Капитан Одиноков тоже среагировал, на голос Злыдника. Он отбросил широкие жесты и перешел на мелкую моторику. Глядя на него, со спины, можно было подумать, что он вяжет или распутывает леску.

– Да уже больше часа. – Сказал один из милиционеров. – Как стрельба закончилась, так и сидят.

Кто-то из товарищей, двинул говорившему локтем под ребра, и монолог прервался.

– Ладненько. – Сказал Злыдник и переключил свое внимание на ангар.

– Да-а! – Задумчиво сказал он, почесывая потылицу.

– Там, внутри, что такое? – Обратился он к милиционерам.

– Ломье всякое. – Сказал кто-то.

– Да-а!

Злыдник погрузился в раздумья.

Милиционеры терпеливо ждали, когда он выйдет из этого состояния.

– Ладно. – Солнце садится. Скоро тьма окутает город. – Покончив с размышлениями, сказал Злыдник.

– А, это, что значит? – Обратился он, к слушателям.

Те стали недоуменно пожимать плечами.

– А, это значит, олухи, что время собирать камни, то есть гильзы. Собрать все, до одной. Пропустите, хоть одну, мало не покажется. Всех разжалую.

Он оглянулся на ангар, внимательно присмотрелся к пулевым пробоинам и спросил:

– Внутри, что, тоже, стреляли?

– Стреляли… – Прокатился по рядам дружный вздох.

– Значит, делимся на две группы. Одна собирает снаружи, другая – внутри.

Он провел, взмахом руки, через середину толпы, воображаемую линию и скомандовал:

– Те, что слева от меня – в хлев, те, что справа – собирают снаружи. Начали! Майор, ну, вы то, куда полезли? Идите сюда. Покурим. Не курите? Я, тоже, не курю. Давайте, тогда пройдемся.

Сделав, широкий приглашающий жест, Злыдник подвел Брыля к лежащим на земле гражданским субъектам и задал вопрос:

– Это – кто?

– Не знаю. – Последовал искрений ответ.

Злыдник прошелся вдоль лежачей шеренги, взад-вперед. Лежащие, внимательно провожали его глазами.

Остановившись где-то посередке, Злыдник подозвал к себе майора и весело спросил у лежащих:

– Мужики, вы, кто такие?

Шеренга закашлялась, зашмыгала носами, но ничего не ответила, только лежащий аккурат посередине, черноглазый и, вообще, похожий на цыгана, весело сказал:

– Голова чешется.

– И, что? – Спросил Злыдник.

– Почесаться можно?

– Можно.

– Стрелять не будете?

– Не боись, чешись, сколько влезет. – Благосклонно сказал капитан.

Субъект стал ожесточенно скрести, слипшиеся от грязи, волосы.

– Фу-у! Полегчало! – Сказал он, закончив процедуру.

– Теперь, говори. Раз полегчало.

– Закурить бы. Давно лежим.

– Рассказывай. Потом покуришь.

– Это, типа, кто мы – такие?

– Ну, да.

– С утра, были арестованные. А, теперь и не знаю. Задержанные арестанты, наверно.

– Поясни. Это, не для меня. Для майора.

– Суточники мы. Отбываем наказание – административный арест, называется. У всех – по пятнадцать. – Четко отрапортовал черноглазый.

Лежачая шеренга, невнятным мычанием, подтвердила его слова.

– Как звать, то? – Добродушно спросил цыганистого субъекта, Злыдник.

– Румын. Вообще-то, папа с мамой, Валерием назвали, но Румын – мне как-то привычнее.

– Ладно, вставай. Пошли, побеседуем.

– А, мы? Командир ревматизм подхватим… Покурить обещал, начальник… – Загудели лежачие.

– Остальным лежать. Курить разрешаю. Румын, за мной! А, вы, майор, подумайте, пока, здесь, на свежем воздухе, что будете делать со своими задержанными.

– Почему – «с моими»?

– А, чьи они, если не ваши? Не наши, это точно. Ваши, майор, ваши. – Весело сказал Злыдник и направился к ангару.

Румын, проявляя удивительную живость, следовал за ним. Перед ангаром, он забежал вперед, и открыл, перед капитаном, перекошенную дверь.

Внутри уже стоял полумрак. Милиционеры подсвечивая себе, кто фонариком, кто мобильным телефоном, добросовестно, чуть не ползая на карачках, обследовали свободное пространство, окруженное заматеревшими завалами рухляди.

– Вот, оно, как – при вас! Землю носом роют! – Уважительно сказал Румын.

Ползуны услышали, но, при Злыднике, одергивать наглеца не решились.

– Командир, курить можно?

– Кури, себе, кури. – Рассеянно сказал Злыдник, с интересом, разглядывая внутреннее убранство и следы, разыгравшегося здесь сражения.

Через какое-то время, перемещения собирателей замедлились, а затем и вовсе прекратились. Пошептавшись, они отправили к Злыднику делегата, который отрапортовал:

– Все, товарищ капитан, собрали. Ничего не осталось!

– Ну, это – на вашей совести.

– Извините?!

– Пока, свободны.

Милиционеры, друг, за другом, покинули помещение.

Злыдник, поискал взглядом место, куда можно было бы присесть. Румын правильно все понял и, подскочив к лежащей сбоку станине, протер ее рукавом собственной куртки.

– Садитесь. Извините, не знаю имени-звания!

Когда капитан, не крутя носом, уселся на станину, Румын, стоя перед ним по стойке «смирно», спросил:

– Вопросы задавать будете?

– Ага! Как, ты, угадал?

– Это… Пить хочется… Мне бы горло, перед разговором, промочить, товарищ капитан.

– Сейчас, в магазин, кого-нибудь пошлю. Или сам сбегаю.

– Так, бегать никуда не надо! Все есть! – Радостно воскликнул Румын и добавил жалобно:

– Муторно, начальник…

– Ладно, разрешаю.

Румын, зайцем, метнулся к опрокинутому, сбоку от пепелища, железному ящику. Присев, уперся в него плечом. Приподняв ящик, взял «дежурный» кирпич и подложил его под край.

Пошарив под ящиком рукой, он извлек оттуда бутылку с этикеткой: «Святой источник», полную красноватой жидкости. Не вставая с корточек, Румын отвинтил пробку, сказал: «Будем!» и приложился.

– Чемергес? – С интересом, спросил Злыдник.

– Обижаешь, командир! Чистая чача!

– Ладно, рассказывай.

– Ага! – Сказал Румын, вставая, с корточек. – Дело было, так! Сидим. Готовимся, к отъезду, ждем мужиков, которые за пайкой ушли!

– Это, кто?

– Валерьяныч и Рахмет.

– Ладно, давай дальше!

– Хорошо сидим. Бабанский спит. «Кабачок» семечки жарит. Короче – кто, чем. Тут, врываются, откуда не возьмись, с автоматами! «Работает ОМОН!», «Всем лежать на месте!» Ну, мы и попадали, как стояли!

Румын прикурил очередную сигарету.

– Ну, потом, нас, как полагается, попинали, для профилактики. Потом построили и начали перекличку. Кто есть, а кого нет, значит.

– Знаю, я, что такое перекличка.

– Выяснили, значит, что нет Валерьяныча, Бабанского и Рахметова.

– Рахметов, в списке был?

– Был, наверно, раз зачитывали…

– Продолжай!

– Потом. Опять, про Бабанского, спросили. Прицепились, к этому Бабанскому! Подавай, им, Бабанского и – все тут! А, он, как раз, проснулся. «Здесь – я!» – Говорит. И вылез. Тут, в костре, семечки стрелять начали. Потом менты, по Бабанскому, огонь открыли. Потом, снаружи стрелять начали. А, потом, нас гранатами закидали и все!

– Здорово! – Сказал Злыдник. – Только, понять не могу. Как это? Сотрудники, все – контуженные, а вы – не в одном глазу?

– Так, командир, мы же приняли! Нам, даже, местная атмосфера – нипочем, а тут – гранаты, какие-то! Да, не боевые, а, так – пуколки. Ментам, прошу прощения, дурная привычка, оно, конечно, на трезвую голову – влетело. А у нас головы – дурные, куда нам больше? Начальник, надо бы добавить, в целях профилактики. Мало ли, чего…

– Ну, потяни еще. Только без фанатизма. Ты мне, еще понадобишься. Справишься, с поручением – скощу срок.

– Мне досрочное освобождение ни к чему. Какие, тут – срока? Мгновения! Мне бы, послабление режима…

– Легко. – Сказал Злыдник.

Он встал и потянулся.

– Короче, так. Не напиваться. Это, конкретно, к тебе относиться. Позже, я тебя проинструктирую. Сидеть здесь, не высовываться. Внимаешь доводам разума?

– Внимаю! – Сказал Румын, с благоговением глядя на капитана.

Покинув злополучный ангар, Злыдник обнаружил, что настроение сотрудников правоохранительных органов находится на нулевой отметке. Вид, у всех, был плачевный, как у детей, потерявших мать-кормилицу.

Майор Брыль, погруженный в тягостные раздумья, расхаживал перед лежащими на земле суточниками. Те сосредоточено курили, неотступно провожая перемещения майора, взглядом.

– Короче, так, майор. – Сказал Злыдник, подходя к нему.

– А?! Что! – Встрепенулся тот.

– Берите свою добычу, говорю, и отправляйте обратно. Откуда взяли. В ангар, говорю, этих. – Злыдник указал на лежачих пальцем.

– Слушаюсь.

– А, вы, узники совести, чтоб сидели, там, как мыши. Расстрелять вас —никогда не поздно. Румын, в вашей группе, будет старостой. Слушаться его, как самого меня. Поняли?

– Чего, там, поняли… Поняли, командир… Понятно… – Загудели узники.

Увидев, в этой жизни, не столь мрачную перспективу, какой она рисовалась, когда они лежали, в позиции «мордой в землю», они ожили, стали шевелиться и скрести себя в разных местах.

– Майор, когда отведете эту группу, соберете свою и организуете патрулирование объекта.

– Зачем? – Вытер пот со лба Брыль.

– Нужно создать, здесь более непринужденную обстановку, а то сидите, как нашкодившие коты. – Сказал Злыдник, повысив голос, так, чтобы его могли слышать и стоящие неподалеку милиционеры.

Те навострили уши.

– Никого, без моего разрешения, сюда не пускать. – Обращаясь уже ко всем, продолжил он. – Задерживать не надо. Стрелять не надо. Использовать спецсредство. Изделие резиновое. В то же время, вести себя раскованно и дружелюбно. К отбывающим наказание относиться с теплотой и вниманием. Помните, вы, теперь – в одной команде.

Милиционеры, придя в некоторое замешательство, пооткрывали рты. Некоторые даже поснимали шлемы и стали чесаться, не хуже суточников.

– Действуйте, майор. Пошел, я. Мне, там, еще с сумасшедшей надо разобраться.

Покинув полигон, капитан Злыдник двинулся вдоль периметра, подъездной площадки, оценивая обстановку, и сразу же наткнулся на вездесущего лейтенанта, из заградительного кордона.

– Это, ты – вовремя! – Сказал, ему, Злыдник. – Над тобой, кто, здесь – старший?

– Майор Шпет. Замначальника.

– Веди, к нему.

Майор Шпет – мелкий, с блатными замашками субъект, нервно прохаживался, перед входом в административный корпус. Вслед за ним, повторяя траекторию движения начальства, мотались два капитана. Рядовой состав, сгрудившись в бесформенную кучу, наблюдая за командирами, ждал дальнейших указаний.

– Майор Шпет, если не ошибаюсь? Капитан Злыдник. Назначен координатором происходящего.

Шпет, недовольно передернув плечами, протянул руку.

– И чего, тут, у вас? – Спросил Злыдник, очарованно разглядывая покореженные двери и выбитые в окнах стекла.

– А, ничего. – Раздраженно сказал Шпет. – Подозреваемая находится в помещении кафе. Две жертвы происшествия отказываются выходить. Им, помощь оказывается на месте. И, пока, на этом – все…

– Прекрасно, прекрасно! – Потер руки Злыдник. – Значит так! Лейтенант, майора Синяговского, ко мне. Вы, майор, пошлите за начальником цеха, того, в котором рвануло. Отведите его в кабинет директора и приставьте охрану. К обоим. Еще, надо узнать: приехало телевидение или нет. Соберите медиков, мне надо, с ними, побеседовать. Старшего, от пожарников, тоже сюда. Если, нет старшего, пусть, хоть, бросают жребий, но кого-нибудь пришлют. А, лучше – скажите, что будут показывать, по ящику.

Разглядев, в царящей вокруг суете, кого-то знакомого, Злыдник, приветливо помахал рукой.

Милиционеры, как по команде, повернулись в ту сторону.

Две девушки-красавицы, улыбаясь, махали руками капитану Злыднику, в ответ. Позади них, двумя пожарными каланчами, маячили здоровенные омоновцы. Лениво пожевывая жвачку и поигрывая дубинками, они сурово поглядывали по сторонам, готовые в любую минуту, отразить нападение, на вверенные их попечению объекты.

– Будьте рядом! Скоро буду! – Крикнул девицам Злыдник и, снова, обратился к Шпету:

– Вам, майор, самое ответственное задание! Одну минутку! – Злыдник достал телефон.

– Бондаревич? Слушай, сюда. Сейчас, к вам, прибудет майор Шпет. Да, замначальника управления… В лицо, его все знают. Он заберет парочку арестантов. Передай трубку Брылю… Майор, отдадите, майору Шпету, двух арестантов, из ангара. Одного, того чернявого, второго – по его выбору. Пусть, Румын сам решит. Да… Да… Ведите, себя, там, тихо. Все! Пока!

Злыдник спрятал телефон.

– Короче, так! Сейчас, вы, майор, проследуете на полигон. Там, заберете из ангара арестанта. Такого, цыганистого. Откликается, на кличку Румын. Второго, из их компании, возьмете, по его выбору. Но скажите, пусть выбирает самого трезвого и фотогеничного. Выводить их оттуда, будете не напрямую, а, как нибудь, сторонкой…

Злыдник повернулся к забору, ограждавшему полигон.

– Смотрите сюда. – Он стал показывать пальцем. – Проведете их, по полигону, вон, к тому краю. Самому дальнему. Выход, там, найдете. Дырок здесь хватает. Не привлекая внимания, по возможности, конечно, заведете их в административный корпус.

Злыдник, на секунду, задумался.

– Вот, что! Ведите их, прямиком, в директорскую приемную и, там, дожидайтесь меня. Я, как освобожусь, приду и проведу инструктаж. Действуйте, майор! Ни пуха, вам, ни пера!

Через два часа, площадка, перед административным корпусом, опустела. Только четверо дворников старательно шуршали метлами. Подметая остатки бытовой деятельности человека, они старательно обходили, по кругу, одинокую черную иномарку, с затемненными стеклами.

В директорской приемной, в уголке, на расстеленных на полу куртках, дружно храпели, источая аромат армянского коньяка, два административных арестанта, Румын и интеллигентный Сапунов.

На одном, из стоящих в ряд, у стены, стульев, мрачно поглядывая на них, сидел майор Шпет. Его форменные брюки были по колено измазаны отходами со свалки, и вонял он, не хуже арестантов.

В кабинете директора, капитан Злыдник, попивая чай, с бальзамом, терзал беспардонными вопросами, начальника цеха Братишко.

Тот, заикаясь и кашляя, в десятый раз, рассказывал капитану, как привлеченный, стрельбой на полигоне, бросился звонить в соответствующие органы.

– А, цех, значит, оставили без присмотра? – Спрашивал его капитан Злыдник и, сокрушенно качая головой, поглядывал на директора.

Тот, совершенно измученный, выпитым за вечер невероятным количеством коньяка и кофе, удрученно кивал в ответ и, будучи уже не в состоянии говорить, грозил Братишко пальцем.

У противоположной стены, на необъятном кожаном диване, уютно примостились две сестренки-болтушки. Регина была одета в униформу медработника, а на Наташе, поверх платья, был накинут белый халатик. Умаявшись, за день, сестры молча кушали конфеты, из директорских запасов, запивая сладкое испанским вином, из директорского же винного погреба.

– Ладно, гражданин Братишко. – С упором, на слово «гражданин», сказал Злыдник. – Даю, вам, шанс, хоть немного реабилитироваться. – Каким запасом «чемергеса» располагает, ваш цех, на теперешний момент. Только не надо делать умное лицо и разводить руками. Разводить будете санстанцию и другие контролирующие органы.

– Будем говорить или – как? – Хлопнул ладонью по столу Злыдник.

– Или – как?! – Поддержал его директор и стукнул, по столу, кулаком.

– Возможно, литров пятьдесят.

– А, если изыскать внутренние резервы? – Строго спросил Злыдник.

Братишко нервно сглотнул

Директор Василевский, среагировав на слово «резервы», щелкнул пальцами и, вскочив с места, направился к шкафу, откуда, после недолгих поисков, извлек очередную бутылку коньяка. Вернувшись на место, Леонид Петрович поставил бутылку на стол, и, погрозив Братишко, пальцем, изрек:

– В критической ситуации, следует использовать все резервы…

Братишко вытер со лба пот и затравлено сказал:

– Если задействовать резервы, возможно изыскать литров семьдесят пять.

– Вот, это – речь, не юноши, но мужа. – Сказал Злыдник. – Значит, сойдемся, на ста. Договорились?

– Договорились… – Удрученно, поник Братишко.

– Упомянутую, в нашем соглашении, техническую жидкость, завтра утром, доставите в центр содержания, на Прилуцкой. Сдадите старшему лейтенанту Судзиловскому. После этого, можете быть совершенно свободны. Сейчас освобождаю, вас, условно. Идите.

Когда Братишко, пятясь задом, вышел из кабинета, Злыдник смачно потянувшись, взглянул на директора Василевского, который сладко спал, положив голову на столешницу, и сказал, повернувшись к дивану, который на пищеблоке, именовался «Царским ложем»:

– Ну, что, девчата, умаялись, вы, сегодня? Поехали. Развезу вас, по домам.

– Ой, а вы, что, с нами, не поедете?

– Служба, будь она неладна. – Вздохнул капитан.

Поздней ночью, когда взбудораженный дневными событиями город наконец уснул, в окнах, известного всему Минску, дома на проспекте Независимости, свет горел почти во всех окнах.

В три часа, генерал Пчелкин позвонил полковнику Бурому, по внутреннему телефону и коротко сказал:

– Телевидение приехало. Поднимайся.

В кабинете генерала, переминался, с ноги на ногу, невысокого роста мужчина, с творческой бородкой. Пчелкин сидел за столом. Погруженный в раздумье, он невесело кивнул Бурому на стул, в дальнем конце стола:

– Присаживайся.

Когда Бурый сел, он, так же невесело, кивнул бородатому:

– Ну, что, товарищ Калюнов, давайте смотреть, что, вы, там, наснимали.

Генерал постучал пальцем, по клавишам компьютера, и, на экране большого телевизора появилось изображение.

– Сегодня, в службу спасения, поступило множество звонков, о возникшей на четвертом городском Пищекомбинате, нештатной ситуации. Наши корреспонденты, немедленно выехали, на место события.

Камера показала площадку, перед административным корпусом, на которой стояла пожарная машина и несколько карет скорой помощи.

– Прибыв, по адресу, ваш корреспондент взяла интервью у координатора, проводящейся на предприятии спасательной операции, капитана Злыдника.

Камера показала Злыдника, спокойного и собранного.

– Товарищ капитан, скажите, чем вызвано, что действие спасательных служб, координирует именно ваше ведомство? – Напористо спросила корреспондент, не уточняя, впрочем, в каком ведомстве тот служит.

– Это вызвано, некоторым разнобоем, в поступающей на телефоны городских служб информации.

– Говорили о произошедшем теракте?!

– Да были и такие сообщения. Поэтому, наши сотрудники, по долгу службы, просто обязаны были выехать на место происшествия.

– И, что удалось выяснить?

– Надо сказать, что первыми, на месте оказались, надо отдать им должное, сотрудники милиции, которые сразу установили, что на предприятии произошел технологический сбой, что привело к выходу из строя перегонного куба, в цеху безалкогольных напитков.

– Но взрыв все-таки был? – Настаивала корреспондент.

– Не стану скрывать. Было что-то похожее на взрыв. Выброс пара, под высоким давлением.

– Но пострадавшие были? Говорили о, прибывших по вызову, десятках машин «Скорой помощи»!

– В этом вопросе, мне нечего скрывать. После поступивших многочисленных звонков, все свободные машины, естественно, были направлены сюда. Но уверяю, большинство из них вернулось обратно в город, потому, что в их помощи никто не нуждался.

– Мы взяли интервью так же у медицинских работников, которые оказывали помощь пострадавшим.

Камера показала молодую женщину, в униформе медработника, которая приятно улыбаясь сообщила, что в самом цеху никто не пострадал, а все ранения, которые боли легкими и незначительными, получены в результате порезов от выбитого стекла.

В сексапильной медичке, близкие к медицине люди, могли без труда узнать Регину Петровну Ермак, медсестру первой городской больницы.

– Чтобы выяснить, откуда взялись пострадавшие, мы задали вопрос самому пострадавшему.

Перед камерой предстал менеджер Фомичев, с перебинтованной, как у Щорса головой, который бодро сообщил, что на Четвертом Городском Пищевом Комбинате, как и на каждом предприятии города, существует добровольная пожарная дружина. Сегодня, по сигналу пожарной тревоги, дружинники, согласно утвержденного плана, попытались выдвинуться к месту происшествия. Однако, заклинившая входная дверь, препятствовала этому. В связи с этим, после того, как неожиданное препятствие было удалено подручными средствами, некоторые дружинники и получили порезы.

– И, не только дружинники. – Скромно, опустив глаза, сказал Фомичев. – Ведь буквально все, все кто мог, бросились на выручку своих товарищей, в цеху безалкогольных напитков.

– Мы снова обратились с вопросом, к капитану Злыднику

– Скажите, товарищ капитан, видимо в дверях возникла давка, и милиция вынуждена была стрелять в воздух?

– Здесь, два факта, из происходившего сегодня на комбинате, смешаны воедино, а должны стоять отдельно. Я имею в виду, возникшую в дверях сумятицу и то, что работники предприятия, возможно, приняли за стрельбу. К тому, же эти события разделены значительным отрезком времени.

Злыдник говорил так уверенно, что полковник Бурый, поймал себя на том, что верит, каждому сказанному им слову.

– Сегодня, на комбинате, проводился плановый рейд службы Санэпиднадзора, и видимо их действия, породили эти неоправданные домыслы.

– Мы поговорили, с работником санитарной службы. И, вот, что, нам, рассказали.

– Перед объективом телекамеры, предстала вторая сестра – Наталья Петровна Баран, в девичестве – Ермак, которая стала резать правду-матку:

– Буду говорить прямо. Виной всему крысы. Если производственные помещения просто идеальны, в плане чистоты и стерильности, то примыкающий к комбинату полигон промышленных отходов, оставляет желать лучшего.

После вступительного слова, девица в аккуратном, идеально белом халате, донесла до зрителей, что в деле борьбы с грызунами, наука шагнула далеко вперед. Что капканы и яды это уже вчерашний день, и сегодня санитарная служба страны осваивает новые технологии.

Оказалось, что для борьбы с серыми разносчиками заразы, сейчас начинают использоваться химические ловушки, которые при приближении грызуна срабатывают, как петарды, выбрасывая вещество смертельное для крыс, но совершенно безвредное для человека.

– Сегодня, на полигоне четвертого комбината, была опробована экспериментальная партия, нового средства. Похоже, что у некоторых это вызвало растерянность. Но могу вас уверить, что наши действия, были заранее согласованы, с дирекцией.

Камера, в очередной раз, показала корреспондента, которая всем своим видом показывала, что готова добиваться истины, в этом деле, любой ценой.

– Нам удалось поговорить с очевидцами, происходившей на полигоне испытательной акции.

Камера показала черноволосого и черноглазого, мужичонку, в новенькой спецодежде. За его спиной, безмятежно, смотрел в камеру, другой, более интеллигентного вида, в такой, же новенькой спецодежде.

– Этот человек отказался назвать свою фамилию и представился, просто, Валерием. Причина, по которой, он отказался представиться полностью, довольно банальна. Пусть, он сам расскажет об этом.

– Скажите, Валерий, вы, ведь, не сотрудник комбината?

– Нет. – Помотал головой, брюнет, известный в определенных слоях общества, под погонялом «Румын».

– Расскажите телезрителям, как вы здесь оказались и чем занимаетесь!

– Ну, как, вам, сказать… – Румын стал, смущенно царапать носком ботинка землю.

– Дело в том, что Валерий, в данный момент, отбывает наказание за административное правонарушение. Искупает честным трудом, совершенный по неосторожности проступок. Так, ведь, Валерий?

– Совершенно, верно. – Воспрял, духом, Румын. – Вот именно – по неосторожности. Сейчас, искупаю трудом… Все, что могу…

– Вы были свидетелем испытаний?

– А, то – как же! Видел все своими глазами! Нас, ведь, близко не подпускали. Мы издалека, все видели, как оно там стреляет. Но крыс мертвых осталась тьма-тьмущая. Пусть, вон, Серега скажет. Скажи, Серега?!

– Совершенно верно. Ничего не могу прибавить к сказанному. – Подтвердил второй.

После интервью, со свидетелями и участниками событий, корреспондент, еще минут пять, говорила о человеческом факторе и, возможно, допущенной халатности, что, в итоге, привело к аварийной ситуации на предприятии.

Впрочем, концовку репортажа, она провела, на мажорной ноте, сделав вывод: что ни делается, все – к лучшему. Мол, из допущенных ошибок, будут сделаны правильные выводы и подобная ситуация больше никогда не повториться.

– Ну, что же, – сказал генерал Пчелкин, – давайте, Александр, вашу бумагу. Я подпишу.

Когда телевизионщик покинул кабинет, генерал задумчиво сказал:

– А, этот, твой, Злыдник – ничего. Справился. Судя, по тому, что мне, докладывали… Да. Титаническую работу проделал. Прямо Геракл, какой-то! Теперь, давай, разбираться с остальным. Что, у тебя – по Рахметову?

– Рахметов, на комбинате был. Но скрылся, под шумок. Ищем. Теперь уже двоих. Рахметова и некого Леоновича. Они, по всей видимости, ушли на пару. На квартиру Леоновича, отправлена группа. Возможно, они появятся там. Сейчас, пробиваем родных и знакомых. К утру, установим наблюдение, за всеми возможными местами их появления.

– Ладно. Что еще?

– Наш связной встретился с человеком из ФСБ.

– Так.

– Русские дали нам разъяснения, по поводу Белой.

– Так.

– Оказывается – никакая она не Белая. Она – Чернышевская. Дочь известного российского олигарха Чернышевского.

– Да, что, же это такое, в самом деле?! – Пробормотал Пчелкин, чувствуя онемение во всем теле.

– Чего, они раньше молчали? – Спросил он

– Они, сами, узнали совсем недавно. От сопровождающего.

– Этот, Ломако – сопровождающий, при дочери олигарха?! Вы разберитесь, с ним. Все-таки интересно, он в самом деле – алкаш или только прикидывается. А, эта, Туманова, кто – такая? Что мне, теперь, докладывать Самому? Да, дела.

– Чернышевский, сейчас, ближе всех к телу. – Задумчиво сказал Бурый, в подробностях, вспоминая рапорт Скрипака.

– Да, знаю я! – Вспыхнул генерал. – Ты, куда смотрел?

– Мое дело задерживать и пресекать, а выяснять обстоятельства – дело следствия. – Парировал Бурый.

Сейчас он был на сто процентов уверен, что, докладывая утром высокому руководству, генерал, от себя, совершенно неприлично приукрасил рапорт Скрипака. Хотя тот и так, без всяких прикрас, тянул на международный заговор.

– Дело следствия, дело следствия… – Побарабанил пальцами по столу Пчелкин. – Ладно!

Он снял трубку телефона:

– Дежурный! Терещенко, завтра, сразу, как появится, ко мне!

Положив трубку, генерал встал со стула. Бурый последовал его примеру.

Пчелкин ходил по кабинету. Бурый переживал, стоя у стола.

Наконец, генерал начал притормаживать и, в конце концов, стал на месте. Остановившись, тяжело вздохнул и сказал:

– Расходимся. Все равно, сейчас, мы, здесь, ничего не решим. Нужно докладывать, на самый верх. А, там будет видно…