Читать книгу Теплые вещи - Михаил Нисенбаум - Страница 7

За окном – серое небо, пустой двор в раме скучных желтоэтажек. Кажется, дождь кончился. На учительском столе был раскрыт журнал, лежала стопка учебников. Из-под стола вырывались вспышки георгинов и астр, стоявших в банках на полу.

Шел первый урок. Хотелось оглядеться, посмотреть на одноклассников, но даже повернуть голову было стыдно. Оставалось замещать зрение слухом. В ушах пульсировал жар – хорошо еще, что я не подстригся.

Иногда невидимый класс отзывался на слова учительницы дружным вздохом, в котором угадывались улыбки. Почему-то сразу стало ясно, что класс хороший, опасаться нечего. Лезли в голову какие-то сценарии завоевания всеобщей любви: рок-опера, маскарады, гарцевание на лошади – клубящаяся чепуха с эффектными жестами и визгами на хорошем английском языке. Сквозь грезы и волнение изредка доносились слова про расписание, физкультурную форму, библиотеку, классный час и политинформацию. С лица учительницы не сходила величавая приветливость, но было понятно, что у этого лица бывают и другие выражения.

Забурлил звонок («Надо встать! Повернуться! Знакомиться! Черт!»). Я встал, повернулся, поднял голову и обнаружил: мне улыбаются.

«Одни девчонки!» Класс цвел тем особым шумом, который спрядается из веселых девичьих голосов, шепотков и смешков.

– Меня зовут Надежда, – решительно шагнула ко мне давешняя высокая девочка. – Ну, как тебе у нас?

– Надежда есть, значит, все небезнадежно, – (какие мы остроумные, тьфу!)

– Елена Кохановская, стагоста, – смело представилась еще одна девочка, в очках и довольно коротком платьице, – «Тяжело жить на свете двогнику Пете, но еще тгудней Васе: он стагоста в глассе». Это пго меня.

«Так смешно картавит и совсем не стесняется!»

– Привет, Мишечка, – пробился сквозь строй амазонок невысокий светловолосый мальчик.

– Здравствуй, кажется, Лешечка, – пожал я его руку, наслаждаясь вызванным смехом.

Однако в том, что это Алеша Ласкер, не было ни малейших сомнений. Положительные качества парили вокруг него, как дирижабли. Серые серьезные глаза, добрые губы, волевой подбородок – хорошее, искреннее лицо. Удержаться от того, чтобы приводить его в пример, было практически невозможно. Если бы родители не приводили мне Алешу Ласкера в пример, я бы, наверное, сам приводил его в пример родителям.

Потом была алгебра, и на алгебре рядом со мной оказалась девочка-очкарик, которая подходила знакомиться на перемене. Девочка держалась очень прямо, тянула подбородок, как балерина. Видимо, осанка для нее была делом чести и актом творчества.

Класс и впрямь оказался отличный. Парней было шестеро – если считать вместе со мной. Раньше их было больше, но двое ушли из школы после восьмого класса. Девчонки веселые, внимательные. И что особенно непривычно – много красивых. Сначала показалось, что красивые все, но, попривыкнув, я пришел к выводу, что по-настоящему красивых девочек – две: Марина Барышенкова, зеленоглазая, с нежным лицом и тяжелыми медными волосами, и Маша Вольтова, этакая испанская танцовщица с мягкой цепкостью во взгляде.

Кроме этих двух бесспорных красавиц были очень симпатичные – и таких было большинство. Все ходили стайками, шептались, хихикали, были окутаны облачками тайн и пахли лаком для волос «Прелесть».

Парни сходились по успеваемости. Не то чтобы дружили, а так, держались поблизости. С Алешей Ласкером сидел Сергей Пашенцов, помаргивающий сутулый рохля. Вася Вишня и Андрей Букин, брутальные троечники, молча курили на заднем крыле школы. Был еще Олег Мачнев, белозубый, стройный, со сросшимися на переносице пушистыми бровями и вечным засосом на шее. Олег любил повалять дурака и предпочитал дамское общество.

Все были готовы принять меня, выбор оставался за мной.