Читать книгу Радуга для друга - Михаил Самарский - Страница 5

Одно радует меня: теперь в нашей семье равновесие. В смысле две женщины и двое мужчин. Вовремя я сюда приехал. Они хоть и хорошие, добрые и заботливые, но мне кажется, если бы не я, загрызли бы парня. Ясное дело, жалко мальчишку. Слепых всегда жальче других. Беспомощные они, особенно дети. Некоторые взрослые даже на чужих слепых детей без слёз не могут смотреть. Конечно, большинство рады помочь инвалиду. И спасибо им за это огромное. Но, как говорил Иван Савельевич, тут фишка в другом. Понимаете, в чём дело: слепым людям не хочется зависеть от посторонней помощи. Серьёзно. И не из-за того, что они такие неблагодарные. Нет. Просто эта беспрестанная опека иногда утомляет и даже угнетает. Им хочется крикнуть на весь мир: «Смотрите, друзья, мы спокойно обходимся без вашей помощи, мы не мешаем вам жить, снимите груз с плеч, займитесь своими делами!»

И я их понимаю. Правильно кто-то сказал: глаза у них мёртвые, да сердца живые.

Только вот одного не могу понять. Сегодня в России проживают около трёхсот тысяч инвалидов по зрению[1]. А собак-поводырей всего одна тысяча. Иван Савельевич говорил: получается, одна собака на триста слепых. Это же непорядок. Это очень плохо. Есть страны, где одна собака-поводырь приходится на десять – двенадцать инвалидов. Чувствуете разницу? Это сколько ж людей мучается без нашей помощи? Уму непостижимо.

А вы знаете, что учудили японцы? И смех и грех. Они решили обучать собак-поводырей в тюрьме. Серьёзно говорю. Теперь у щенков учителя – заключённые. Совсем с ума посходили. Как они до этого додумались? Нет, ну вы представьте: берут двухмесячного щенка и ни за что ни про что бац – и в тюрьму. Прям издевательство какое-то. Бедные мои японские соплеменники. Целый год собачий ребёнок живёт вместе с заключёнными. Правда, они там за ним ухаживают, кормят, в общем, не обижают. Потом, когда собаке исполняется год, её начинает дрессировать опытный инструктор. Не знаю, может, я зря возмущаюсь. Какая разница, где до года жить, в питомнике или тюрьме. Главное, чтобы условия были хорошими. Да и среди людей, наверное, повеселее. Заключённые ведь тоже люди. Нет, точно, зря я возмутился. Японцы неглупые, знают, что делают.

Недавно с Сашкой отдыхали в парке. Его мама с бабушкой мне уже доверяют. Теперь вдвоём ходим в парк. А раньше словно под конвоем. Я веду Саньку, а сзади мама или бабушка. Тоже мне помощницы. Маршрут-то простой. Я быстро его запомнил. Можно сказать, лёгкая прогулка. Санька уже привык к трости. Знаете, первое время никак не могли его убедить ходить с ней. Сопротивлялся ужасно. Две штуки нарочно сломал. Дети почти все так реагируют.

– Зачем мне трость, – говорит, – если Тришка есть?

Глупый. Я-то не подведу: и остановлю вовремя, и отведу в сторонку. Но как же без трости-то? Трость слепому обязательно нужна. Дуга шлейки – это только мои предупреждения и сигналы. Но иногда он сам должен исследовать препятствие.

– Саша, – строго отвечала мама, – ты проходил обучение в Тришкиной школе. Что тебе сказали? Трость необходима. Вот и выполняй советы опытных учителей.

Права, права мама. Только со школой загнула. Никакая она не Тришкина. В общем, постепенно вопрос с тростью урегулировался. Сашка, как и Иван Савельевич, любит со мной поговорить. Только у нас с ним темы другие. Он очень быстро освоил шрифт Брайля. Знаете, что это такое? Выпуклые точки на листке бумаги. Слепой читает пальцами. Сашка недавно прочитал, как этот самый шрифт изобрели. Жуть как было интересно слушать. Вообще, я заметил, Шурик очень хороший рассказчик. Когда он рассказывает, я замираю и, вывалив язык, слушаю одним ухом. Да-да, одним, потому как второе в это время на работе.

Так вот, оказывается, ещё французский король Луи IX, вернувшись в Париж после поражения в крестовых походах, основал приют для слепых «Пятнадцать очков». Странное какое-то название. Но не в нём дело, а в том, что именно там поселились триста рыцарей, ослеплённых во время походов. После этого люди осознали: слепым нужна помощь.

Затем, в 1771 году, некто по имени Валентин Хауи на парижской ярмарке подал одному слепому мальчику милостыню и очень удивился, когда тот сразу же назвал номинал монеты, но благодаря этому случаю догадался: слепые могут использовать осязание, чтобы читать. Позже Хауи открыл школу для слепых, и первым её учеником стал нищий мальчик по имени Франсуа Лезюер. Валентин учил его читать при помощи рельефных деревянных букв, из которых складывались слова. Франсуа оказался очень талантливым учеником и уже через шесть месяцев научился осязать напечатанные страницы, а позже это его умение ошеломило учёных. После этого появился рельефно-линейный шрифт. Люди водили пальцами по выпуклым буквам и складывали их в слова.

В России первая библиотека для слепых появилась в 1806 году, после того как Хауи приехал к нам по приглашению Александра I и основал Петербургский институт слепых детей.

Последователи Хауи сделали очень много полезного для слепых, но прогресс не стоял на месте и впоследствии шрифт для слепых совершенствовался многими учёными.

Будущий изобретатель современного шрифта Луи Брайль в детстве лишился зрения, случайно поранив глаз шорным ножом, после чего его зачислили в Парижскую школу для слепых, где обучение проводилось как раз по системе Хауи. Книги были большими и дорогими, поэтому в школе их было всего четырнадцать. Луи успешно проштудировал все, и система Хауи показалась ему несовершенной: чтобы прочувствовать каждую букву, требовалось несколько секунд. Чтение превращалось в тяжёлое и муторное занятие. Вот тогда-то Луи и понял: необходимо искать способ, который позволит читать легко и, главное, быстро.

За основу Брайль взял буквенный код, который французская армия использовала в те времена для доставки ночных сообщений – буквы представляли собой пробитые в картонке отверстия. Писать сообщения на обычной бумаге было нельзя, ведь, чтобы прочитать их, пришлось бы зажигать свечу. Хочешь не хочешь, а демаскируешься. Луи Брайль, овладев этим методом и убедившись, что и он ещё далёк от совершенства, в конце концов создал систему рельефно-точечного письма, которая позволяла быстро и надёжно распознавать каждую букву.

Удивительно, но в 1829 году Совет института, которому Брайль предложил свою систему, отверг её. А знаете из-за чего? Только потому, что разработанный шрифт был неудобен для зрячих преподавателей. Во дают! Нет чтобы подумать об удобстве инвалидов, они подумали о своём. Но Брайль оказался мужиком настойчивым и самостоятельно внедрил свой шрифт. У слепых его система пользовалась всё большей и большей популярностью, и через восемь лет Совет снова взял её на рассмотрение. В этот раз Брайль добился своего, получив поддержку от учёных мужей. И по сей день во всём мире считается, что система письменности, разработанная Брайлем для слепых, самая лучшая. В России первую книгу по системе Брайля издали в 1885 году. Кто не знает, в январе 2009 года исполнилось двести лет со дня рождения великого слепого изобретателя.

Догадайтесь, что есть у моего Сашки? Не поверите. Специальный дисплей, на котором в ряд расположены ячейки Брайля. Текст преобразуется в сигналы, некоторые стержни в ячейках выдвигаются, и мой подопечный шуршит пальцами. Читает-читает-читает… Потом рассказывает мне. Ну а я уже вам. Интересно? Мне тоже. Говорят, скоро буквы Брайля заставят «бежать» по монитору, тогда слепым будет ещё удобнее читать. Хорошо хоть, современные учёные не слишком рьяно пекутся о своих удобствах.

Заслушался я так, что едва бдительность не потерял. А между тем к нам на лавочку подсела слепая женщина. У неё свой поводырь, вернее, если можно так выразиться, поводырша. Зовут Марго. Ишь ты! Тоже мне, королева. Приятная такая собачка. Правда, не моей породы, какая-то лохматая, у нас таких в школе не было. Но красивая, бело-рыжая, остроносая, глаза яркие и блестящие. Гордая до ужаса. Видит же, что мы коллеги, а нос воротит. Делает вид, что не замечает меня. Да и чёрт с тобой. Подумаешь. Хотя, нужно отдать ей должное, профессионал. Видимо, тоже школу прошла неплохую. Вы, наверное, думаете, как это я сразу распознал? Всё очень просто. Мимо нас прошла ватага пацанов: один присвистнул, другой причмокнул, какая-то девчонка даже остановилась и давай гундосить: «Ах, какие лапочки, какие миленькие!» Погладить, правда, не решилась, но надоела до чёртиков. Стоит, верещит и верещит. Так вот Марго даже ухом не повела. Сидит как вкопанная. Ни на что внимания не обращает.

Компания ушла. Следом за ней идёт, видимо, супружеская пара. Дама в какой-то не по годам легкомысленной шляпе и мужчина с тростью, но зрячий. Так, наверное, для форсу её прихватил, даже не прихрамывает. На поводке у них плетётся французский бульдог. Ленивый толстячок-круглячок. Честно говоря, мне не очень нравится эта порода. Вот уж природа придумала! Чудо-юдо какое-то. Будь у меня такая морда, утопился бы в первой же речке. Холёный, шерсть лоснится, идёт вперевалочку, сразу видно: любит вкусно поесть да подольше поспать. Не понимаю, для чего люди заводят вот таких, с позволения сказать, собачек? Ну вот скажите, какой от него прок? Видели французского бульдога? Никакой пользы. Только одни заботы да расходы. Вы посмотрите, у него же один ошейник сто2ит больше, чем у моего Сашки – брайлевский монитор. Бульдожик, поравнявшись с нами, натянул хозяйский поводок. Он, дурак, наверное, и не знает, что это означает на нашем с Марго языке. Хотя, к моему удивлению, парочка остановилась. Мы тоже так своих подопечных иногда останавливаем. Бывает, знаете, нужда припрёт. Но тут остановка случилась совершенно по другому поводу. Этот прохиндей вытаращил свои и без того выпученные глаза и смотрит на нас подозрительно – то на меня, то на Марго. Мы, как и положено, делаем вид, что его не видим и что нам с ним не по пути. Тут дама в шляпе говорит:

– Пузик, ты чего встал? Познакомиться хочешь?

Нет, вы слышали? У этого собачьего поросёнка и кличка соответствующая – Пузик. С ума можно сойти. И как не стыдно с таким име… с такой кличкой по улице ходить? Действительно, пузик. Познакомиться! Делать мне больше нечего! Идите уже своей дорогой. Не мешайте. Видите, люди отдыхают, а мы на работе. «Двигай-двигай, Пузик, – мысленно говорю я ему. – Здесь ты товарищей не найдёшь». Он, словно услышав мои мысли, что-то тявкнул невнятное и побежал дальше, виляя своей толстой задницей.

Марго и тут повела себя очень достойно. Молодец. Настоящий поводырь. Зря я вначале обозвал её поводыршей. Но, по правде говоря, я всё равно недолюбливаю собак-девчонок. А всё из-за того, что кто-то распространяет о нас, мальчиках, гнусную ложь. Дескать, поводырь-девочка лучше, чем кобель. Это клевета! Не верьте! Это ж надо такое придумать. Мол, девочки более ласковы и послушны, а мы отвлекаемся на… Тьфу! Язык не поворачивается говорить об этом. Я отвлекаюсь? Я не ласковый и не послушный? Ну зачем возводить такую напраслину? Сочиняют всякую ерунду. Все эти мерзости я собственными ушами слышал. Приехала к нам одна парочка, кому-то собаку выбирали. Ходят мимо вольеров, а дамочка стрекочет:

– Только кобельков нам не предлагайте, нам – девочку.

– Почему? – спрашивает наш инструктор, дядя Миша.

– Мне сказали, что девочки более покладисты и ласковы…

А мы слушаем этот бред и недоумеваем. Кто тебе сказал? Вот глупая женщина. Возомнила себя кинологом. Так что, друзья, послушайте меня. Если вам понадобится поводырь (не дай бог, конечно), выбирайте кобеля. Мы не только послушные и ласковые, но ещё и ловкие и сильные. А это в нашей работе, между прочим, имеет большое значение. Ну, если уж не будет выбора, тогда ничего не поделаешь – берите даму.

Сашка, устав сидеть на скамейке, приподнялся. Я тут же встал рядом с ним, подставляю дужку шлейки ему под руку.

– Триша, идём домой, – сказал он.

Я ещё раз мельком взглянул на соседку и слегка кивнул ей на прощание (хотя зря, наверное). Мне показалось, она ответила. Видимо, поняла, что я тоже профессионал.

Через двадцать минут мы с Санькой были уже дома. Нас обоих ждал вкуснейший обед. В хорошую семью я попал. Нравится мне здесь, но по Ивану Савельевичу всё равно скучаю.