Читать книгу Бездна Мурены - Михаил Сельдемешев - Страница 4

В холле капрал остановился у двери в кабинет главврача. «Арфеев В. К.» – гласила табличка на двери.

– Вычислительный комплекс «Орфей», он же Веня, – тихо пробормотал Зенит и взялся за ручку.

– Не сюда! – Санитар № 1 взял его под локоть и повёл за собой. – Он в смотровом.

Капрал послушно двинулся за Петром, но тут же встал как вкопанный. Словно фейерверк взорвался в его мозгу. Как будто туда под давлением впрыснули концентрат всевозможных знаний о видах информации и способах манипуляции ею. Разгадки всех тайн, что мучили человечество столетиями, вдруг принялись всплывать в сознании. Но вникнуть в суть было невозможно, так как с бешеной скоростью всплывали новые откровения, которые тут же затмевали собою предыдущие, словно пузыри воздуха в бурлящей на сильном огне воде.

Зениту показалось, что мозг его и на самом деле закипел. Его способность воспринимать информацию капитулировала перед невероятным её напором, и сознание капрала дало сбой. Лицо его перекосила гротескная гримаса, а сам он принялся приседать, прыгать на одной ноге, безобразно кривляться и щёлкать языком.

– Ну, обожди, – добродушно попытался успокоить его санитар Пётр, видавший и не такое. – Сейчас перед студентами кренделя будешь выкидывать.

Он ухватил капрала за локоть покрепче и вскоре затолкнул его в приёмно-смотровое отделение, оставшись при этом снаружи. В новом помещении Зенит немедленно прекратил свои ужимки, что далось ему с огромным трудом. Едва только оглядевшись вокруг, он сразу смекнул, что тут затевается. Отбраковка человеческого материала, подпортившегося в анабиозе.

У стены впритык друг к другу стояли два стола. По центру за столами сидел главврач, по обе стороны от него расположились молодые люди, тоже в белых халатах. На одном из них были очки, а рядом с другим молодым человеком, у самого края стола, сидела симпатичная барышня в больничной шапочке.

Напротив столов у двери, в которую завели капрала, на стульчике сидел санитар № 3 и не сводил глаз с голых коленок барышни, которые не мог прикрыть ни её короткий белый халатик, ни мини-юбка, и они провокационно торчали из-под стола. До женского пола Третий санитар был сильно охоч.

Капрал всё ещё находился в прострации после испытанного в холле. Его взгляд скользнул по медицинским плакатам на стене и задержался на ростомере и напольных весах. Он тщетно пытался вспомнить назначение этих странных предметов в интерьере корабля.

– Проходите, Володя, присаживайтесь. – Арфеев указал ему на кушетку у стены.

Зенит было двинулся туда, но замялся.

– Что не так? – терпеливо поинтересовался главврач.

– Вас четверо, – виновато пробубнил капрал.

– Ну, извините! – развёл руками доктор. – Хорошо, что вообще хоть кто-то в мединституты сейчас идёт. В газетах врачей выставляют хуже рэкетиров. А лечатся все теперь исключительно магическими шариками, цилиндрами фараона да прочей, не при дамах будет сказано, струёй кабарги.

Один из студентов прыснул в кулак.

– Но четыре – это же чётное, – всё таким же виноватым, но настойчивым тоном намекнул Зенит.

– Ах да! – Вениамин Константинович хлопнул себя по лбу. – Саша, возьмите стул и подсядьте к нам, чтобы Вазенитов видел нечётное количество людей. Ему так будет спокойнее.

Рядом сидящие студент со студенткой многозначительно переглянулись. Санитар № 3 взял стул, подсел к торцу одного из столов, рядом со студенткой и тут же принялся строить ей глазки. Капрал, не видя более препятствий, уселся на кушетку.

– Вкратце, товарищи студенты, для чего мы тут собрались…

– Да не утруждай себя, Веня, – перебил доктора Зенит и улыбнулся. – И дураку понятно, что ты подвергаешь меня процедуре тестирования ментальной адекватности. Которая по протоколу обязательна после аварийного выхода из анабиоза.

Симпатичная студентка захлопала глазами, а студент в очках тихо присвистнул. Главврач открыл папку перед собой:

– Пациент Вазенитов у нас – один из самых удивительных экземпляров. Обладает феноменальной памятью.

– Моя фамилия Зенит, – поправил доктора пациент на кушетке. – Капрал Зенит.

– Способен проецировать свои фантазии на реальный мир, – продолжал Арфеев, не обращая внимания. – Придумывает их моментально, на ходу, запоминая придуманное, и представляет всё так, что уличить его в противоречиях самому себе практически невозможно. Даже спустя длительное время.

– Идеальный разведчик, – рассмеялся студент, сидящий подле девушки.

Капрал удовлетворённо хмыкнул. Пока тестирование проходило успешно.

– Ну вот же у меня чёрным по белому напечатано, – главврач показал пациенту какую-то бумажку из папки. – Вазенитов Владимир.

– Пробелы при распечатке моего досье кто поудалял, Веня? Я или твои электронные мозги, съехавшие набекрень? – капрал погрозил пальцем. – «В» и «А» – это мои имя и отчество. Фамилия – Зенит.

Студент в очках заглянул в бумаги через плечо доктора и гнусно ухмыльнулся:

– А там же ещё «ов» в конце! Получается «Зенитов», – он заискивающе глянул на доктора Арфеева в надежде на одобрение.

Запись № 8. Этот очкастый мне сразу не понравился. Неопрятный халат его был небрежно наброшен на одежду дикого фасона и режущей глаз расцветки. Острижен так называемый студент был неровно, словно ножницами орудовали впотьмах. Его диковатый вид завершало косоглазие. Ну вот зачем бортовой компьютер показывает мне голографическое изображение человека, которое непонятно куда смотрит, когда к тебе обращается? Видимо, так задумано с целью отвлечь, вывести тестируемого из равновесия. Как же хочется поставить этого выскочку на место. Но надо контролировать эмоции, не поддаваться на уловки заложенной в ИИ программы.

– Для глухих повторю, мне нетрудно, – спокойно произнёс капрал, когда его длительное молчание начало беспокоить собравшихся. – Не «Зенитов», а «Зенит». «ОВ» в конце – это гриф «особой важности». И не Владимир я, а Володий. Назван в честь химического элемента. Володий Альдебаранович.

У одного из студентов аж растянулся рот до ушей.

– Разве есть такой химический элемент – володий? – удивилась студентка.

– Ну а на чём работает аннигиляционный двигатель нашего звездолёта, по-вашему, дамочка? – наставительным тоном произнёс Зенит. – Благодаря чему мы каждый миг пожираем миллионы километров космического пространства? Из-за чего мы смогли вырваться за пределы устаревших небесных атласов? Именно благодаря володию, обнаруженному в своё время на планете Челхиор.

– Вот видите? Это поразительно! – радостно воскликнул Арфеев. – Всё, что не укладывается в его сконструированную в воображении теорию, пациент решительно отметает. Остальное – подстраивает под неё. Этакий фильтр, купол, оберегающий нагромождение фантазий от разрушения.

Главврач хитро прищурился:

– К слову, наш друг Володя полагает, что больница – это звездолёт. А лично я, главный врач – искусственный интеллект этого самого звездолёта, бортовой компьютер. Говорящий!

– Было б глупо, кабы диалогово-вычислительный комплекс общался с человеком при помощи жестов, – отпустил ремарку капрал.

Сказанное вызвало оживление за столом. Санитар Александр воспользовался шумной паузой и что-то шепнул студентке, заставив ту улыбнуться и засмущаться.

– Но ведь эту чушь легко опровергнуть! – Возглас студента в очках заставил всех снова замолчать.

– Что ж, попробуйте его разубедить. – Главврач скрестил руки на груди и хитро ухмыльнулся.

– Вы, Владимир…

– Володий, – холодно поправил капрал косоглазую голограмму.

– Да, да. – Студент смущённо поправил очки и обвёл сидящих за столом руками. – Вы же сейчас видите нас всех, в белых халатах. Вы видите Вениамина Константиновича, у него есть голова, руки, ноги. Зачем же компьютеру с искусственным интеллектом руки и ноги?

– Для удобства общения, надо полагать, – тут же отозвался Зенит без тени сомнения. – Человеку комфортнее, когда он видит перед собой равного собеседника. На самом деле у Вени никаких рук и ног нет и в помине – всё это проекция голограммофона.

– Чего проекция?

– Голограмма – это объёмное изображение, – блеснул эрудицией другой студент и гордо поглядел на свою симпатичную соседку, борясь за её внимание с назойливым санитаром.

– Вот именно – изображение! – Студент в очках поднял палец вверх. – Может ли изображение встать, подойти к вам и ущипнуть вас за нос?

С этими словами он действительно встал из-за стола.

– Конечно, – кивнул капрал. – И я, в свою очередь, тоже могу ущипнуть голограмму за нос. И даже хорошенько врезать ей промеж плохо отрегулированных глаз.

Капрал для убедительности показал кулак, после чего студент сразу поспешно сел на место.

– Буквально только что наш корабельный дроид Шурик, – кивнул Зенит на Третьего санитара, – ущипнул ногу вон той хорошенькой голограмме в форме земной девушки.

– Чё врёшь-то, пёс! – Санитар поспешно прибрал свою шаловливую руку, неловко ударившись ею о стол.

Студентка покраснела и одёрнула халатик.

– Ещё тридцать лет назад в голограммофоны начали встраивать функции контактной обратной связи, которая при помощи электростатических импульсов создаёт на коже имитацию касания, – капрал решил, что демонстрация кругозора сработает в его пользу.

– Вот видите! – Арфеев не скрывал радости. – Теперь вы просто не сможете ничего ему возразить – пациент любые нестыковки объяснит контактной голограммой!

– Ну, погодите, Вазенитов! – не успокаивался студент в очках. – А для чего искусственному интеллекту показывать себя одновременно в виде доктора, санитара и ещё троих студентов, которые изображают, будто они на практике в психбольнице?

Капрал серьёзно поглядел на парня с косоглазием:

– Тебя самого-то как нарекли программисты?

– Р-ромой, – очкарик покраснел. – Роман Стогнашко. И почему программисты?

– Глядя конкретно на твою недоделанную голограмму, Рома, и не подумаешь, что ты студент, – мстительно заявил Зенит. – Скорее – пациент той самой выдуманной психбольницы.

– Выдуманной! – зло воскликнул Роман.

Он принялся озираться, ища поддержки за столом, и замолчал, буравя наглого пациента своими раскосыми глазами. Веселящийся второй студент легонько толкнул локтём студентку, чтобы та не отвлекалась от происходящего.

– Что, съели, товарищ Стогнашко? Или как сейчас правильно обращаться: гражданин, сударь? – назидательно глянул на поникшего студента Арфеев. – Никогда не позволяйте пациенту перехватывать инициативу. Никогда.

Главврач повернулся к капралу:

– И всё же, Володя, потрудитесь придумать логическое объяснение – зачем я, бортовой компьютер, демонстрирую вам изображение сразу нескольких людей, включая ранее незнакомых? И почему мы все в белых халатах, а не в какой-нибудь космической одежде?

– Видимо, чтобы попытаться убедить меня, что я на самом деле нахожусь не на борту звездолёта, а в психбольнице, – пожал плечами капрал. – Где-нибудь на Земле или даже на Луне-6.

– Но для чего это бортовому компьютеру?

Зенит понимал, что его вынуждают озвучивать очевидные факты, поэтому старался говорить, как можно спокойнее:

– Бортовой компьютер всего лишь исполняет программу. И в данный момент запущена программа тестирования экипажа на ментальную адекватность. Если я после анабиоза окажусь психически неустойчивым и соглашусь с нелепицей про психбольницу, шитую белыми нитками, значит, меня следует изолировать до самой посадки на Земле. Дабы не натворил тут глупостей в звездолёте, напичканном сложнейшим оборудованием, – капрал заставил себя улыбнуться. – К счастью, моя психика в порядке. Можете переходить к следующему тесту.

На некоторое время воцарилась тишина. Студент перестал обращать внимание на воркование санитара со своей соседкой по столу и даже перестал улыбаться. Он изучающе глядел на капрала, после чего тоже решился задать вопрос:

– А как называется ваш звездолёт?

– Не помню, – угрюмо признался Зенит и тут же оживился. – Но это пока! И не надо винить меня за огрехи искусственного интеллекта, который прервал анабиоз варварским способом.

Капрал хмуро глянул на Арфеева, но быстро смягчился:

– Лично к тебе, Веня, у меня претензий нет. Это инженеры-дармоеды тебя так криво запрограммировали. Им не компьютеры – чайники настраивать. Вернёмся на Землю – отрежу…

Брови главврача поползли вверх.

– …Отражу это всё в рапорте, – поправился Зенит.

– Что ж, продолжим тестирование, если вам угодно. – Вениамин Константинович вернул своему лицу привычное спокойствие. – Девятьсот двадцать шесть умножить на сто двадцать.

– Вы издеваетесь? – развёл руками Володий. – Четыре единицы подряд, да ещё и в сумме чётное число – нет уж, увольте от подобных результатов!

Студент одёрнул рукав халата, который скрывал его модные наручные часы-калькулятор, и перемножил названные доктором числа. Он показал результат соседке, и они в полном недоумении уставились на пациента.

– Да-да, у нашего капрала ещё много способностей, – не без гордости прокомментировал Арфеев. – Чертовски жаль, что гениальность так часто соседствует с сумасшествием.

– А как у него проявилось заболевание? – осторожно поинтересовалась студентка. – С детства или из-за психической травмы?

– Поступил он к нам около месяца назад, до этого нигде не наблюдался. – Главврач порылся в папке и извлёк какую-то бумагу. – Вот что милиция отразила в протоколе.

…Задержанный Вазенитов незаконно проник на территорию Звёздного городка, где опрыскивал персонал пахучей жидкостью. Укусил полковника ВВС. В момент задержания нарушителя к его животу была привязана тяжёлая чугунная сковорода…

Студент с калькулятором громко хохотнул, но тут же осёкся, заметив на себе колючий осуждающий взгляд главного врача.

Запись № 9 (возможно, дублирует более раннюю). Вспомнил. Это случилось на Земле незадолго до отлёта. Я успел разоблачить нескольких гнидогадоидов, окопавшихся в Звёздном городке. Раньше я их так называл. Они проникают в человека через пупок и завладевают его сознанием, превращая того в послушную марионетку. Но через чугун этим гадам не пролезть, поэтому я подстраховался.

Захватившие Центр подготовки космонавтов гнидогадоиды отсылали ничего не подозревающих людей в космос с целью подселения. Я предупредил персонал Центра, что в «Буране» на самом деле были люди – 8 человек и что никто из них не вернулся. Их забрали для опытов на околоземной орбитальной базе. Теперь-то я понимаю, что на самом деле гнидогадоиды – это шпионы Белой Мурены. Эх, поскорее бы убедить ИИ прекратить тянуть волынку с тестированием, наладить связь с Землёй и сообщить о Мурене!

Капрал так разволновался за судьбу галактики, что почувствовал приближение приступа. В ожидании судороги он рефлекторно схватился руками за ножки стула. Заметивший это главврач тут же подошёл к пациенту и сунул тому в рот сушёный чернослив, заготовленный на всякий случай в кармане халата.

– Вдох-выдох, Володя, вдох-выдох. – Доктор ритмично замахал руками, словно дирижёр. – Представьте, что сидите на зелёной лужайке, а вокруг вас щебечут птички.

Арфеев повернулся к студентам:

– Богатый кальцием сушёный чернослив облегчает течение приступов при эпилепсии, но уже и он дефицитом стал. Свои старые запасы пациентам скармливаю.

Зенит сидел с напряжёнными и до боли вывернутыми кистями рук. Ему вдруг вспомнились не птички на лужайке, а болезненные ощущения от наручников, когда милиционеры вели его из машины к зданию больницы. На крыльце его тогда встречал ухмыляющийся санитар № 2.

Перед глазами возникла вывеска на стене: «Довженко» и число «19». Едва начавшийся приступ тут же прекратился.

– Довженко-19! – выпалил капрал.

– Это вы к чему? – удивился доктор.

– Название нашего звездолёта – «Довженко-19». Я вспомнил.

Память постепенно возвращается. Это радует. Дискета, как её называет штурман, всё-таки загрузилась мне в мозг. Надеюсь, остальным ребятам из «Нулевого парсека» она тоже поможет.

Убедившись, что приступа удалось избежать, главврач отправился обратно на своё место.

– А чем вы, Володя, опрыскивали людей в Звёздном городке? – вернулся он к делам минувшим, запротоколированным и уложенным в папку.

– Людей! – презрительно фыркнул Зенит. – Видели бы вы, как эти «люди», в кавычках, корчились. Опрыскивал я их обычным антигнидогадоидным составом: хрен, уксус, йод. В газете «Вечерняя гласность» рецепт вычитал.

– Анти… каким? – тихо переспросил Роман.

– А самозванец «полковник» вряд ли теперь продолжит вредить человечеству. – В голосе капрала прозвучало злорадство. – Перед тем как его укусить, я этим составом рот тщательно прополоскал!

– За что ж вы его так? – Вениамин Константинович сердобольно покачал головой.

– За дело. Это беломуренское отродье захватило космическую отрасль страны с целью её развалить и дискредитировать.

Студент с часами-калькулятором долго сдерживался, но всё же расхохотался.

– Ребята, мы тут не в передаче «Аншлаг», – укоризненно заметил доктор. – Вы со своими пациентами себя так же будете вести? Хотя всё идёт к тому, что эти горе-демократы вообще скоро психбольницы позакрывают.

– А что вы имеете против демократии? – очнулся Роман, сильно выпучив свои смотрящие в разные стороны глаза. – Карательную психиатрию, между прочим, не они придумали, а коммунисты!

– Знаете, молодые люди, – Арфеев устало поморщился. – Был тут у нас один борец с режимом, регулярно свои фекалии прятал – мечтал выложить из них на крыше больницы послание американским астронавтам, чтобы те забрали его из тоталитарного ада. Где только санитары его какашки не находили. Помните, Александр?

– Ага, – откликнулся санитар № 3. – Как-то набил ими плафоны светильников на потолке. Вечером свет включаем – как-то тускловато, и запашок стоит характерный!

– Фу! – брезгливо поморщилась студентка.

– Не так давно мы его, кстати, выпустили. Согласно новому закону «О психиатрической помощи». И не только его, – продолжал доктор. – Отныне эти индивиды занимаются самовыражением на свободе, никто им не смеет мешать.

Запись № 10. А что, если ИИ ведёт себя так не из-за ошибки в программе? Уж слишком разумно всё плетёт, убедительно. А вдруг его Бестелесые подкрутили? Способен ли искусственный интеллект эволюционировать при помощи Бестелесых, если его железо спаяно на отсталых земных технологиях?

– О чём задумались, Володя? – прервал мысли капрала Арфеев. – Мы вас не сильно утомили?

– Связь с Землёй когда планируешь восстановить? – холодно поинтересовался Зенит.

– Мы над этим усердно работаем. Саша, проводите пациента в палату. И давайте следующего.

Мы! Кто это – «мы»? Известно – кто. Бортовой ИИ звездолёта «Довженко-19» и сверхинтеллект Бестелесого, вступившего в контакт. Гнусненький альянсик. Ну-ну. Потягаемся. И не в таких переделках выживали.

Капрал Зенит, преисполненный достоинства, поднялся с кушетки и в сопровождении Третьего санитара покинул приёмно-смотровое отделение.

– Вы знаете, коллеги, – обратился Арфеев к студентам, – на основании своего богатого опыта могу утверждать, что эпилептики, коим является пациент Вазенитов, страшнее маньяков. У такого всегда есть цель, к которой он прёт, как носорог. А если эта цель нарисована фантазией эпилептика – то последствия, как правило, страшны и для него, и для окружающих.

На какое-то время в смотровом отделении воцарилось молчание.

– Но всё равно я порой завидую таким, как он, эскапистам, – нарушил тишину главврач и тяжело вздохнул. – У меня в жизни что: трамвай, пять остановок, магазин с пустыми прилавками, соседи-алкаши, летом дача с картошкой. Земля же в это самое время несётся вокруг Солнца. А капрал Зенит – мчится, удаляясь от нас, в межзвёздном пространстве со скоростью света и покоряет неведомые планеты.

⁂

Санитар Александр завёл капрала в третью палату и поманил пальцем блондина:

– Твоя очередь, Лыжников!

Блондин резво спрыгнул с койки и пригладил усы:

– Наконец-то! Уж сейчас-то комиссия меня точно годным признает. Здравствуй, свобода! Прощайте, недоумки!

– Годным к чему? – поинтересовался Сергей и звучно икнул.

– К строевой службе. – Юрич приподнял обувную коробку. – Виталик, попрощайся с дядей Андрюшей, помаши ему лапкой.

– Бортовой компьютер во время тестирования будет применять самые коварные методы, – предупредил Зенит проходящего мимо Лыжникова. – Будь начеку.

– Да иди ты! – огрызнулся блондин и вышел из палаты.

Капрал быстро подошёл к парню в очках и вцепился ему в плечи:

– Штурман, докладывай. Кому ещё удалось загрузить память с анабиозного диска?

Павел виновато опустил глаза:

– Увы, капрал, никому. Я начал с себя, прижал дискету к голове. Вскоре кое-что начало проясняться. Я закрыл глаза и как бы увидел своё отражение. Но тут Андрюха оттолкнул меня, дискетка упала, и он её растоптал.

Штурман извлёк из кармана пижамы пластмассовые обломки:

– Вот. Надеюсь, комиссия его никуда не выпустит!

В мрачном расположении духа капрал сел на кровать:

– Плохо дело.

– Если информация настолько важная, то где-то должна быть резервная копия, – предположил Павел.

– Ты уверен? – В глазах Зенита блеснула надежда.

– Если мы на космическом корабле…

– Без всяких «если»! – отрезал капрал. – Привыкайте.

Обитатели третьей палаты переглянулись.

– Ага, так вот, – продолжил Штурман, поправив очки, – на космических кораблях всегда всё с двукратным, а то и троекратным запасом надёжности.

– Тогда ещё не всё потеряно! – Капрал хлопнул себя по коленям, встал и заходил между рядами кроватей. – Осталось как-то раздобыть эту самую резервную копию.

– И держать её подальше от Андрюхи. – Брюнет швырнул шарик в стену и ловко поймал его после отскока. – Куда его повели-то? Правда, что ли, на комиссию?

– Бортовой компьютер то ли сбойнул, то ли подвергся внешнему воздействию Бестелесых. – Зенит обвёл взглядом соседей – лица их выражали полное непонимание. – Потом вам объясню, когда память себе вернёте. Если вкратце, то Веня запустил процедуру тестирования экипажа, чтобы проверить – всё ли у нас с мозгами в порядке.

– Его ждёт сюрприз! – радостно воскликнул обладатель золотистых волос.

– Сектор «приз»! – присоединился к Сергею тип в шапочке, вызвав у того приступ смеха.

Капрал терпеливо дождался наступления тишины в отсеке и продолжил:

– Но тестами ИИ не ограничивается. Ведёт себя как-то странно, мои команды не выполняет. Возможно, что директива в нём какая-то секретная запустилась. В этом надо ещё разобраться. Пока же Веня нас будет проверять по одному.

– А если кто-то не пройдёт проверку? – настороженно спросил Штурман.

– Тот будет изолирован дроидами от всех остальных. В принципе, разумно. Чтобы человек с кашей в голове не наломал тут нам дров.

– А Веня – это кто? – У несчастного Штурмана количество вопросов лишь увеличивалось с каждым ответом Зенита.

– Мы так бортовой компьютер с вами меж собой называли, – пояснил капрал.

– Веня – это Вениамин Константинович! – догадался теннисист.

– А-а-а… – протянул Павел и замолчал, протерев свои очки о пижаму и погрузившись в раздумья.

Юрич уложил своего Виталика на подушку, подсел к тумбочке и принялся рисовать. В тишине раздавался скрип его фломастеров о бумагу. Сергей безмолвно хихикал, тряся своей золотистой шевелюрой. Дипер крутил рукоятки на радиоприёмнике и прислушивался, прикладывая к нему ухо. Биолог Бакровский в очередной раз облил себе ноги водой из кружки и снова замер, раскинув длинные руки в стороны. Брюнет лежал на кровати и подбрасывал рукой шарик. Тот каждый раз долетал почти до самого потолка, останавливаясь в паре сантиметров.

– Может, пока расскажешь про нас, капрал? – нарушил молчание Штурман. – У тебя-то память уже полностью восстановилась.

– Не полностью, – покачал головой Зенит. – Некоторые провалы ещё наблюдаются.

– У меня есть шикарное средство, чтобы мозги встряхнуть, – заговорщицким шёпотом сообщил Сергей и перегнулся в сторону кровати с теннисистом. – Русланчик, сходи-ка постой за дверью. Если какой шухер – шарик сюда бросай.

Смуглый брюнет неохотно встал и направился к выходу из палаты, продолжая подкидывать шарик рукой.

– С-с-с! – недовольно произнёс он, словно начал и не договорил какое-то слово. Это была ещё одна привычка Руслана наряду с вытягиванием к себе чужой руки при её пожатии.

– И не подглядывай сюда, а то санитара проспишь! – напутствовал Сергей.

– Сам проспишь! – огрызнулся теннисист и скрылся в холле.

Ещё недавно безостановочно хохотавший обладатель золотистых волос в тот же миг стал предельно серьёзен и сосредоточен. С неожиданной для него прытью он извлёк из недр своего матраса горсть разнообразных таблеток, отобрал несколько, а остальные запихал обратно. Разломав пару капсул, он высыпал их содержимое на тумбочку, туда же раскрошил другие таблетки, перемешал кучку мизинцем и заполнил полученным содержимым пустую капсулу, скрепив её половинки.

Для пущей важности он многозначительно потряс полученную капсулу с грациозностью бармена, удерживающего двумя пальцами микроскопический шейкер. После этого Сергей вручил подготовленный препарат капралу. А остатки порошка с тумбочки смахнул в ладошку и отправил себе в рот, даже не поморщившись.

Штурман подал Зениту кружку с водой, позаимствовав её с тумбочки Биолога. Отбросив сомнения, капрал запил капсулу водой и уселся на свою кровать. Несколько минут он ничего не чувствовал. Где-то краем глаза он уловил трясущееся от безмолвного хохота золотоволосое пятно. Вскоре с удивлением обнаружил, что сотрясаются все кровати вокруг, тумбочки и даже пол.

Запись № 11. Внутри моего сознания вдруг сорвало какой-то ограничитель. Мне в бешеной круговерти начали открываться миры непостижимой красоты, каких доселе не видывал человек. Одновременно настигло понимание, что миры эти существуют на самом деле. Я испытал запредельную эйфорию, нестерпимо захотелось успеть насладиться малейшей частицей каждого из этих миров. Но они хаотично сменяли друг друга со сверхсветовой скоростью…

Капрал резко вскочил с кровати, раскинув руки и задрав голову, насколько позволяла гибкость шейных позвонков. После этого его скрутило, согнуло пополам, снова выпрямило, как струну, и швырнуло на пол. Зенита била судорога, изо рта его шла пена.

– Снова припадок? – В палату из холла заглянул теннисист с сочувствующим выражением лица.

– Как бы язык себе не прикусил! – Штурман присел рядом на корточках. – Ему бы в зубы что-нибудь зажать. Ложки нет ни у кого?

– Русланчик, дуй в столовую! – крикнул Сергей и тоже присел возле Зенита. Его самого ощутимо шатало.

– Да кто меня сейчас туда пустит? До ужина ещё далеко!

– Юрич, фломастер! – догадался Павел.

Хозяин Виталика уже замахнулся, чтобы бросить фломастер Штурману, но тут капрала внезапно перестала сотрясать судорога, и он затих. Юрич подошёл, приставил Зениту к шее палец, убедился, что тот жив, и без особых усилий переложил его с пола на кровать. На обратном пути к своей кровати Юрич бросил взгляд на Биолога:

– Эй, кустик! – он слегка толкнул коленом торчащую в проходе ступню Бакровского. – У тебя что такое из кармана торчит?

В ответ на это Биолог открыл глаза и достал из кармана алюминиевую вилку, у которой были загнуты крайние зубцы:

– Это, что ли? – Бакровский запустил вилку себе в шевелюру и почесал голову. – Это культиватор.

– И где ты был, когда я ложку искал, чтобы капралу помочь? – вознегодовал Штурман.

– Но ложки-то у меня нет, – Биолог убрал вилку обратно в карман, покачал головой и тихо проворчал: – Вот так вы, люди, и леса вырубаете гектарами, по надуманному поводу.

После этого снова раскинул руки и закрыл глаза.

⁂

Усевшись на кушетку приёмно-смотрового отделения, пациент с белёсыми усами сразу принял горделивую позу и закинул ногу на ногу. На членов комиссии он поглядывал свысока и отметил про себя, что авторитетно выглядит лишь их главврач Вениамин Константинович. Остальные какие-то совсем зелёные. Особенно Андрею не понравился косоглазый, одетый, как клоун. Вот кому надо здесь сидеть и проходить комиссии, а не здоровым людям.

– Сразу хочу заявить, что я здоров и меня нужно выпустить. – Блондин пригладил усы пальцами. – Или хотя бы переведите меня от психов в отдельную камеру.

– У нас тут не камеры, а палаты, – отозвался Арфеев.

– В общей палате они своим бредом кого хочешь дураком сделают, – пожаловался пациент. – Теперь вот выдумали, что мы сидим в ракете и летим в космосе. И верят же некоторые в подобный бред!

– А вы так не считаете? – Доктор сложил руки замком и улыбнулся.

– Я что, по-вашему, идиот? Мы в психушке торчим, а мне домой надо поскорее!

– Неужели не хотите у нас хорошенько отдохнуть, привести нервы в порядок? – Главврач огляделся на рядом сидящих студентов. – Я бы и сам не отказался.

– Мне здесь не удаётся отдохнуть. Я скоро вообще с голоду помру. – Блондин поджал ноги под кушетку, вцепившись в неё руками, и перешёл на шёпот. – Мне кажется, что вся здешняя еда отравлена!

Арфеев перестал улыбаться, вздохнул и открыл новую папку:

– Лыжников Андрей. Биполярное расстройство. В одной фазе – балагур, повеса, готов питаться за троих, не даёт прохода ни одной даме, – Вениамин Константинович по-озорному глянул на стоящего у выхода санитара. – Серьёзный соперник нашему Александру.

При своём упоминании санитар № 3 покраснел и заёрзал у стены.

– Вторая фаза – депрессивная, – продолжил доктор. – Ярый женоненавистник, отказывается от нормальной еды вплоть до употребления в пищу всевозможной гадости.

– Сейчас, я так поняла, вторая фаза? – предположила симпатичная студентка.

– Ну а тебя-то кто спрашивает, понятливая? – скривился Лыжников. – Расселась тут, как на панели!

Студентка смутилась и тут же поджала свои стройные ноги в босоножках.

– Как видите – вторая, – подтвердил главврач.

– На панели вообще-то стоят, – вступился за соседку рядом сидящий студент.

– А те, кого бьют кирпичом по голове, лежат! – нахмурился Андрей.

Санитар Александр тут же среагировал и переместился поближе к кушетке с пациентом.

– Ну и как вы сами думаете, Андрюша, – Вениамин Константинович закрыл папку, – должны мы вас выпускать, чтобы вы кого-нибудь кирпичом огрели?

– Я не буду! Честное слово! – принялся канючить Лыжников. – Ну отпустите! Меня на воле жена ждёт. Сижу тут со всякими психами и клоунами, а тупорылая шлюха в это самое время мне изменяет!

⁂

Когда к капралу вернулось сознание, он увидел склонившиеся над ним расплывшиеся очертания Павла и Сергея. Те уже почти полчаса трясли своего соседа по палате за плечи, пытаясь добудиться. Зенит уселся на кровати, мотнул головой и часто заморгал, пытаясь рассеять остатки тумана перед глазами.

– Слава Петерсену-Пфифнеру! – радостно воскликнул Штурман и похлопал капрала по спине. – Я уж перепугался, что Серёга тебя отравил!

– У меня не больница, у меня всё надёжно, – гордо заявил Сергей и назидательно поднял вверх указательный палец. – Грамотно закинуться – полезно для здоровья. В отличие от больничного бутора. Ну чё, яснее стало в бестолковке?

– Вы знаете – да. – Зенит огляделся по сторонам.

– Тогда, пока нашу память не добыли, ты нам что-нибудь ещё про нас расскажешь? – Глаза Павла блеснули из-за очков. – Значит, я – штурман звездолёта, Бакровский – биолог…

– Тамбовский волк тебе биолог! – огрызнулся двухметровый. – Царица наук – исключительно ботаника. А всякая зоология и прочие «логии» – про грязных животных, которые что делают?

Все замолчали в ожидании, когда Бакровский закончит свою мысль.

– Они пожирают растения и превращают прекрасные творения природы в помёт, навоз и фекалии! – Тот изогнулся «мостиком» и рухнул обратно на кровать, продавив кроватную сетку почти до самого пола.

– А я тут кем подрядился пахать на этом вашем звездоходе? – спросил Сергей, убедившись, что очередной тирады Биолога не последует.

– Это логично – судовым врачом, – пояснил капрал.

– Ясен-блясен! – просиял Сергей. – А я вам сразу говорил, что лучше всех этих белохалатных самозванцев в витаминках разбираюсь! А то всё «торчок», «торчище»…

Он присел на корточки возле своей кровати, обнял матрас и принялся его поглаживать:

– Вот где кладезь. Вот где самая полезная аптека. Из дешёвых «колёс» намутить отменной шмыги вам никакая докторская степень не поможет, – судя по возбуждённому состоянию, Сергей наведался в свою прикроватную «аптеку» совсем недавно. – Прирождённым врачом надо быть. С золотыми руками!

– И волосами, – тихо пробормотал Юрич, чтобы его слышал только его «ручной крокодил».

Штурман повертел головой и остановил взгляд на большеголовом соседе по палате, который как раз что-то сосредоточенно пытался выдуть из своего радиоприёмника, побагровев от натуги.

– А Дипер у нас кто?

Заслышав свою фамилию, тот сразу натянул шапочку на глаза. После этого вдруг вскочил с кровати:

– Шпиндель надо держать в растворе! – с этими словами Дипер уселся обратно, едва не промахнувшись мимо койки, и принялся продувать безмолвный радиоприёмник с новой силой.

– А что он там всё время выдувает? – не смог сдержать улыбки Зенит.

– Сверчков, – ответил теннисист, вызвав всеобщий смех.

– Откуда они там? – подивился капрал.

– У Дипера они везде! – объяснил хохочущий громче всех Врач. – Но не отовсюду он их может выдуть! Гибкости не хватает!

В истерике забились все, кроме самого объекта насмешек. Он перестал мучить радио и просто сидел, осунувшись, в своей нелепой вязаной шапочке, надвинутой на глаза. Капралу вдруг стало жалко Дипера.

– А вы знаете, кто этот несчастный? – рявкнул он, заставив всех разом смолкнуть, и грозно нахмурился. – Дипер – командор нашего отряда.

Недолгая тишина взорвалась приступом ещё более дикого хохота, сотрясающего стены третьей палаты. Золотоволосый Врач подскочил к Командору и натянул тому шапочку до самого подбородка. Дипер тут же её сорвал, зыркнул по сторонам загнанным взглядом и попытался укрыть голову краем одеяла.

– Виталик, фас! – Юрич вытянул в сторону Командора руки с обувной коробкой.

Тот взвыл и поджал ноги, пытаясь целиком влезть под одеяло:

– Оно же ноги откусит! Убери! Убери!

Руслан принялся швырять шарик в стену прямо над головой Дипера. Штурман, подкравшись, начал дёргать край его одеяла и приговаривать:

– Сверчки лезут по кровати! Они уже на одеяле! Дима, берегись!

Биолог, цепляясь за спинки своей кровати руками и огромными ступнями, прыгал на панцирной сетке, хохоча и одновременно корчась от простреливающей спину боли. Подавленному Зениту оставалось лишь с горечью наблюдать за творящейся вакханалией.

Запись № 12. Во что они превратились? Лучшие люди Земли, отобранные из самых умных, выносливых, преданных гуманистическим идеалам. Покорители планет, усмирители диктаторов, спасители целых галактик. Стадо, вернувшееся в первобытное состояние. Даже мне-то, простому землянину, противно смотреть. Хочется посадить всех в клетку и отправить на Луну-6. А если за нами прямо в эту минуту наблюдают Бестелесые, пытавшиеся выйти на контакт? Повторят ли эти опередившие нас в развитии сверхсущества попытку сближения с корчащейся и кривляющейся биомассой? Опытные и хладнокровные мудрецы в один миг превратились в галдящих обезьян.

И всё из-за одного лишь техногенного сбоя. Не слишком ли мы доверились технике? Она помогла нам ускорить научный прогресс, но она же теперь тянет вспять. Или же этой технике кто-то настойчиво помогает? Использует её, как инструмент против нас, землян. Кто-то, кому с нами тесно в рамках Вселенной. В любом случае на то мы и «Нулевой парсек», чтобы бороться и побеждать там, где спасовали и превратились в космическую пыль все остальные.

– Отставить бардак! – заорал капрал.

Ему пришлось плеснуть Биологу водой на лицо, поймать брошенный Русланом шарик и буквально оттащить Штурмана от кровати Командора. После этого, встав в ряду между кроватями и ухватившись за спинки, Зенит издал жуткий рёв, рискуя сорвать голос, от которого у него самого зазвенело в ушах. Капралу даже показалось, что сейчас его поразит очередной приступ. Но обошлось.

В резко воцарившейся тишине он устало добрёл до своей кровати и присел на неё. Обитатели палаты тоже вернулись на свои койко-места и виновато поглядывали оттуда на Зенита.

– Значит, так, – из горла его вырвался хрип, и капрал закашлялся. – Пока Командору не вернули память, руководство отрядом я беру на себя.

– Вениамин Константинович тут главный, – с обидой в голосе возразил Руслан.

– Веня – возомнившая о себе железка, которую можно в любой момент перепрограммировать или выключить. И он не обидится. – Зенит бросил отобранный у брюнета шарик обратно владельцу.

Шарик от пинг-понга полетел совершенно не туда, куда задумывал капрал. Тем не менее Руслан с поразительной ловкостью подпрыгнул, поймал шарик и уселся на место.

– Другое дело – командор Дипер, – продолжил Зенит. – Он человек, у него есть чувства. А вы знаете, откуда у него эта шапочка?

Капрал остановил свой укоризненный взгляд на каждом. Кто-то отрицательно мотал головой, включая носителя шапочки. Кто-то просто опускал глаза.

– Во время страшного пожара на реакторе планеты Шагоран кто первым принял сигнал бедствия из Долины Атомного Плача? Кто бросился в бушующее пламя и потушил его, получив десять смертельных доз радиации?

– Кто? – спросил Штурман, испуганно озираясь.

– Командор Дипер. – Зенит указал на того рукой.

Павел начал было хихикает своим характерным тонким голоском, но под холодным взглядом капрала тут же осёкся.

– Эту именную шапочку ему торжественно вручил убер-губернатор Шагорана в память от благодарных жителей спасённой планеты.

Пациенты недоумённо глядели на Дипера, который уже успел нахлобучить свою легендарную шапочку обратно на макушку.

– А если б вы оказались рядом со мною и Командором, когда мы с ним пробирались через пещеры Пилатуира, то уж точно бы не улыбались при вспоминании о пилатуирских плотоядных сверчках, – капрал решил не давать пощады своим заносчивым коллегам и преподать им долгожданный урок. – Вам бы долго мерещилось, как сверчки прыгают на вас с покрытого грибком пещерного свода и вгрызаются в плоть. А потом взмывают обратно, вырывая из вас куски мяса размером с хорошую котлету!

– Дросселем по голове! – выругался Штурман, непроизвольно отряхивая пижаму. – Гадость какая!

Юрич погладил Виталика по картонной голове и шепнул ему, чтобы ничего не боялся. А Врача одолел такой голод, что он уже не мог думать ни о чём, кроме ужина.

– А яд у этого отродья такой силы, что если растоптанный сверчок успеет проткнуть жалом подошву, нога так раздувается, что разрывает штатный ботинок разведчика в лохмотья! – не унимался Зенит. – А в раздавленном состоянии плотоядный сверчок, между прочим, способен прыгать ещё минуту, разбрасывая вокруг собственные кишки!

Биолог воспринял сказанное так близко к сердцу, что энергично замахал «ветвями», словно пытаясь отогнать жутких насекомых на самых дальних подступах к своей кровати. Командор слушал рассказ капрала с открытым ртом, после чего глянул на радиоприёмник, схватил его и принялся продувать с утроенной силой.

В палату быстрым шагом вошёл мрачный, словно туча, Лыжников и рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

– Андрюха, слыхал, кто на нашем космическом корыте командир? – весело спросил его Сергей.

– Насрать! – пробубнил блондин, не отрывая лица от подушки.

– Дипер! А я кто – знаешь? Врач! – Сергей захохотал.

Его веселье никто больше не разделял, и судовой лекарь тоже был вынужден умолкнуть. Все насторожённо уставились на капрала.

– Командор Дипер! – строго уточнил Зенит.

Андрей уселся на кровати и открыл тумбочку.

– Играйте в космонавтов-психонавтов без меня, кретины, – проворчал он.

Из тумбочки Лыжников извлёк мыльницу и горсть сухарей, которые принялся натирать мылом и с хрустом отправлять в рот. Зенит поморщился.

– Это он так из еды яд вычищает, – тихо объяснил капралу Павел.

– Это моё дело! – услышал его Андрей. – Вам нравится травиться и делаться ещё дебильнее с каждой тарелкой отравленной каши – флаг в руки, я вам не мешаю.

– Лыжникову действительно виднее, коллеги, – вступился за него Зенит. – Ведь он у нас, ни много ни мало, корабельный кок.

– Кок-кок-кок-кок, – раздалось из командорского угла.

– Захлопни пасть! – крикнул в ту сторону Андрей.

– Вас ис дас? Что за кок без буквы «с»? – приготовился к новой порции веселья Врач.

– При кухне который, – пояснил Юрич.

– А-а, повар, что ли? – расплылся в улыбке Сергей. – Жрать вредно. Хотя и прикольно.

Новоявленный Повар молча хрустел намыленными сухарями.

– А мы с Виталькой проголодались. – Юрич погладил коробку по голове. – Андрюха, замути нам точево какое-нибудь простецкое.

– Хер пожуйте, – тихо процедил Лыжников.

– Чё говоришь? – добродушно переспросил Юрич.

– Это я не тебе, – буркнул Повар.

– И не Виталику, надеюсь?

Вместо ответа Андрей отрицательно помотал головой, намыливая очередной сухарь.

– Лыжников у нас – парень скромный, но любит повыделываться, – на голодный желудок Юрич оказался непривычно разговорчивым.

– Кстати, а Руслан у нас кто? – оживился Штурман. – Чем занимается на корабле?

– Стучит на всех! – зло отозвался Повар. – Сдал меня Вениамину, что я еду из столовки выношу.

– Это не я! – отреагировал теннисист.

Врач подошёл к нему и пнул по кровати:

– А кто мою нычку с таблами санитарам выдал? Весь матрас мне перетрясли во время недавнего шмона. Я сам, что ли, их надоумил? А, Русланчик?

– Не я это! – Смуглые щёки брюнета побледнели от волнения.

Увидев, что над теннисистом сгущаются тучи, Штурман решил за него вступиться:

– У нас здесь из вариантов для потайного хранения – либо тумбочки, либо кровати. Так что у санитаров выбор невелик. И Руслан им для этого точно не нужен.

– С чего вы взяли, что он – Руслан? – вступил в дискуссию Зенит. – Вон же у него на одежде написано, кто он.

Все уставились на пижаму теннисиста. Нагрудный карман её украшала трафаретная надпись:

Р.НАТ.

– А что не так? «Р» – это как раз имя. Руслан, – решил поспорить Павел со старшим по званию. – А «Нат» – фамилия? Так, что ли?

– Моя фамилия Искандеров. – Брюнет не знал, куда деваться от затянувшегося внимания к его персоне.

– Стукандеров твоя фамилия! – Повар швырнул в него намыленный сухарик, но промахнулся.

Тогда стоящий неподалёку Врач схватил брюнета за подтяжки, оттянул их и отпустил со шлепком.

– Нет, твоя! – едва сдерживая слёзы, огрызнулся теннисист и попытался в ответ ударить Сергея, но тот увернулся и проскакал на своё место.

– «Нат» – это имя. Наташка, – присоединился к травле Юрич.

– А «Р» – это фамилия. Ростова! – добавил Лыжников, разглаживая усы.

Писклявый заразительный хохоток Штурмана спровоцировал дружный хохот экипажа.

– Сами вы! – Искандеров вскочил, затрясся в бессильной злобе, и он тут же уселся обратно, с силой швырнув шарик в стену.

Его эмоции оказались убедительными, галдёж сразу смолк. И тут в полной тишине все услышали один из самых гнуснейших акустических раздражителей – сдавленный хохоток Командора Дипера. В кои-то веки глумились не над ним. Но если пискливое хихиканье Штурмана вызывало усмешку, то от звуков, производимых Командором, непроизвольно сжимались кулаки и челюсти.

Зенит с трудом подавил в себе желание врезать по скривившейся в ухмылке ехидной роже и натянуть на неё шапочку «Atomic».

– Не надо ничего расшифровывать и додумывать! – раздражённо произнёс капрал. – Иногда истина такова, какой она предстаёт перед глазами. Хотя для нас, звёздных разведчиков, такое и непривычно.

Штурман недоверчиво глянул на Зенита из-за своих диоптрий:

– Так он что же – Рнат?

– Так точно, – кивнул капрал. – Р-Нат. После первой буквы едва слышимая пауза. «Эр-Нат». Между прочим, весьма популярное в наше время имя в Космосодружестве.

– Да ну? – засомневался кто-то из экипажа.

Бледнота Р-Ната сменилась нездоровым румянцем. Он был на грани срыва:

– Хватит уже про меня! Давайте про следующего!

На его счастье, в палату нагрянул санитар Николай. Командор тут же нырнул под одеяло.

– Кто ещё пойдёт студентам показываться? – Безжалостный взгляд санитара № 2 зашарил по комнате, выбирая жертву.

Жертвы поспешно отворачивались и опускали головы. Николай двинулся по проходу между кроватями, постукивая своей дубинкой по их металлическим спинкам. После каждого удара Штурман вздрагивал. Биолог поспешно втянул ноги, поджал их и замер, словно гигантский жук, перевёрнутый кверху лапками.

Возле кровати Зенита санитар остановился.

– Чё лыбишься? – Он звучно ударил дубинкой о свою здоровенную пятерню.

В мёртвой тишине было слышно лишь, как Дипер под одеялом выдувает плотоядных сверчков из приёмника. Санитар с азартом охотника на цыпочках подкрался к кровати Командора и занёс над колыхающимся одеялом дубинку…

– Я пойду! – звонкий голос теннисиста заставил санитара Колю вздрогнуть и застыть на месте.

– Искандеров? – растерянно спросил он. – Ну беги.

Упрашивать Р-Ната не понадобилось. Следом за ним вразвалочку направился Николай.

– Студенты вас скоро начнут вскрывать, как лягушек. – Он напоследок врезал дубинкой по косяку так, что на пол посыпалась штукатурка.

Какое-то время все молчали под ритмичную продувку Командора. Вскоре тот устал, и воцарилась полная тишина. Нарушил её капрал:

– Кому-нибудь приятно, когда технический дроид-уборщик относится к звёздным разведчикам, как к помоям?

Все отрицательно замотали головой. У Юрича в пальцах хрустнул фломастер и переломился надвое.

– Надо обрести утраченное! – глухо продекламировал Командор из-под одеяла. – И потеря станет находкой!

На этот раз не засмеялся никто.

– Командор, как всегда, прав. Продолжим деградировать – дроид Коля сметёт нас веником в совочек, запакует в копропараллаксатор и спустит в галактическую канализацию. – Зенит подошёл к Штурману и положил ему руки на плечи. – Ищи резервную память, сынок!

– Сейчас Русланчик наябедничает Вене – и нам всем последние остатки мозгов зажарят электросудорожкой! – проворчал повар Лыжников.

– К Р-Нату прошу относиться с пониманием. Он же новобранец, это всего лишь его второе задание с такими опытными парнями, как мы, – капрал посчитал своим долгом отстоять репутацию молодого коллеги. – Кто-то же должен был выполнять грязную работу – заносить данные в бортовой компьютер. Мы сами ему поручили, а теперь осуждаем. Нет, не его вина в том, что ИИ сбрендил, не его.

Андрей собрался что-то возразить, но лишь раздосадованно махнул рукой и снова уткнулся в подушку лицом.

Запись № 13. Похоже, что покорение новых планет временно откладывается. А вместо этого придётся заново завоёвывать доверие экипажа, пострадавшего от техногенной ошибки. Прогресс – наш бесспорный друг. Но он же может запросто обернуться изощрённым врагом.

⁂

Очутившись в приёмно-смотровом отделении, Р-Нат сразу же прошагал к сдвинутым столам для обмена рукопожатиями. Первым в очереди оказался студент в очках. Брюнет крепко ухватил его за руку и привычным движением потянул на себя, едва не вытащив бедолагу, не ожидавшего такого подвоха, из-за стола.

– Обойдёмся без формальностей. – Арфеев указал пациенту на кушетку. – Присядьте, пожалуйста.

Р-Нат последовал совету доктора и с любопытством принялся разглядывать студентку, с которой заигрывал рядом сидящий санитар № 3.

– Руслан Искандеров, наш местный чемпион по настольному теннису, – представил пациента главврач, незамедлительно вогнав того в краску. – Страдает целым букетом фобий. Наиболее выражена гелотофобия – боится стать объектом насмешек. Из-за этого всё время пытается избежать внимания к своей персоне, переключая его на окружающих, обвиняя и приписывая им всякую околесицу.

Р-Нату было очень неуютно ощущать на себе взгляды посторонних. Он пытался отвлечься, рассматривая покрытые лаком ногти на красивых ногах студентки.

– Руслан очень боится когда-нибудь проиграть в теннис, – продолжил разоблачение пациента Арфеев. – Считает, что после этого будет немедленно осмеян.

– Такого никогда не случится! – На смуглом лице промелькнул испуг.

– А ещё у Искандерова аэрофобия. Кто знает, в чём её суть? – Доктор огляделся по сторонам.

– Боязнь воздуха, что ли? – осторожно предположил студент с часами-калькулятором на руке.

– Боязнь полётов на чём угодно, – поправил его главврач.

– На ихнем звездолёте я никуда не полечу! – в ультимативной форме заявил Р-Нат.

Арфеев недовольно покачал головой:

– Это вас, надо полагать, Вазенитов своими фантазиями донимает? Спешу вас успокоить, Руслан. Звездолёты нам уже не светят. Странно, что ещё светят лампочки под потолком. – Лицо доктора исказила гримаса гнева. – Не утратить бы секрет их производства в ходе небывалого ускорения и реформ. Одни болтуны скоро в стране останутся вместо профессионалов!

Затронув больную для себя тему, Арфеев заставил себя успокоиться и замолчал, заметив, как притихли и перешёптываются студенты.

– А вы, Вениамин Константинович, тоже только болтаете, – раздался упрёк Р-Ната.

– Вот, пожалуйста. – Доктор махнул рукой в сторону пациента. – Наглядное проявление гелотофобии – пытается отвлечь и переключить ваше внимание на меня. При длительном наблюдении за Искандеровым можно отметить у него ещё ряд фобий, менее выраженных.

– Сразу столько фобий в одном человеке, – удивилась студентка.

Главврач развёл руками:

– Даже непонятно – откуда. Родители Руслана – приличные обеспеченные люди, подарили нашей больнице импортный телевизор. Я распорядился унести его в ординаторскую, подальше от глаз пациентов.

– И что же в телевизоре такого вредного? – В голосе очкарика прозвучали нотки сарказма. – Правда? Гласность?

– Они самые, – угрюмо отозвался Арфеев. – Такая чернуха на экране, что и здоровый с ума сойдёт. И секс. Вас не смущает обилие обнажённой натуры в телевизоре? Я не ханжа, имею богатый медицинский опыт, но даже меня порой коробит. А контингент у нас и без того предельно чувствителен к разного рода физиологическим проявлениям.

Главврач снова осёкся, поняв, что отвлёкся от темы.

– А Лыжников упрашивал Олега Юрьевича нарисовать голую медсестру Лерову, – воспользовался паузой пациент. – Олег Юрьевич сказал, что на лист бумаги поместятся только её титьки.

Убедившись, что его слова вызвали смех, Р-Нат ещё сильнее воодушевился и продолжил:

– А санитар Шурик Третий говорил санитару Коле Второму, что у вас тут сидит сочная студенточка и у неё под халатом нет трусов!

Оба ухмыляющихся студента повернули головы, с интересом наблюдая за реакцией тех, о ком шла речь.

– Не было такого, Вениамин Константинович! – Санитар злобно сверкнул глазами. – Брешет псина!

– Сам брешешь! Нет трусов! – парировал теннисист.

Покрасневшая от смущения студентка поспешно закинула ногу на ногу.

– Вообще-то есть, – тихо пробормотала она.

Р-Нат почувствовал за собой перевес. У него успешно получалось закрываться щитом от града стрел чужого внимания. Они отскакивали и разили непричастных. Но это уже были чужие проблемы, не его.

– Не верю! – дожимал брюнет несчастную девушку. – Дай позырить!

С этими словами он спрыгнул на пол, встал на четвереньки и пополз к столу, выкручивая шею в надежде убедиться в правоте своих предположений. Обозлённому санитару Шурику достаточно было привстать и замахнуться на говорливого пациента, чтобы загнать того обратно на кушетку.

– Вот видите – какое сразу возбуждение? – констатировал Арфеев. – А представьте – насмотрятся в телевизоре эротики или ужастиков про маньяков.

У студента запиликал наручный калькулятор, знаменуя наступление нового часа. Судя по довольному виду их хозяина, данная техническая причуда служила поводом для его гордости. Иное дело – институтские преподаватели, вынужденные читать свои лекции в больших аудиториях. Эту моднейшую опцию почти любых современных часов они яростно ненавидели.

– Ох ты! – спохватился Вениамин Константинович. – Уже и рабочий день почти закончился.

Он закрыл папку с историей болезни Руслана Искандерова, водрузил её на остальные и подвинул всю стопку в сторону санитара:

– Александр, привлеките Николая и проведите для студентов экскурсию по палатам. А мне ещё надо с документами поработать перед уходом.