Читать книгу Бездна Мурены - Михаил Сельдемешев - Страница 9

Пока семеро уцелевших бойцов «Нулевого парсека» маршировали на завтрак, их уже традиционно сопровождали завистливые и восхищённые взгляды. Рана Штурмана горела, но он не подавал виду. Появление парней в столовой даже вызвало хлипкие аплодисменты.

Примкнуть к отряду звёздных разведчиков мечтает каждый. Но не каждый на это способен. Видимо, трудяги и туристы с «Довженко-19» уже наслышаны, как мы увели звездолёт от воронки сверхновой. Кто-то возводит города на планетах, кто-то добывает на астероидах ценную руду. А мы всего лишь день за днём спасаем планеты, астероиды и прочие объекты бескрайнего космоса.

Экипаж расселся за столом. На завтрак каждому полагалась слегка подгоревшая пшёнка и варёное яйцо.

– Прямо как Космосодружество. – Капрал легонько катнул яйцо по столу и загрустил.

– В смысле? – Повар деловито выковыривал содержимое яйца ложкой прямо в кашу и тщательно размешивал, создавая очередной бесхитростный деликатес.

– Понятная и герметичная микровселенная, объединение цивилизаций, в рамках которого действуют единые законы. Защищена от неизвестности, словно скорлупой, непроницаемой материей до сих пор неизученного свойства. – Зенит легонько постучал по яйцу ногтём. – Сколько кораблей Космосодружества сгинуло, пока разобрались и рассчитали координаты «скорлупы» – не счесть.

Капрал легонько продавил ногтём самый кончик яйца. Р-Нат, заслушавшись, машинально начал подбрасывать яйцо, словно теннисный шарик.

– И лишь мизерная дырочка связывает нас с неизвестностью. Именно там находится Последний Рубеж, на охрану которого брошены объединённые силы Космосодружества. – Зенит уложил яйцо на ладонь, словно решая его дальнейшую судьбу. – Но что, если Белая Мурена настолько могуча, что всё же просочится через дырочку, сметя все наши барьеры? Или даже расколет скорлупу в любом месте, где захочет?

Биолог принялся поспешно чистить доставшееся ему яйцо, не обращая внимания на встревоженные взгляды коллег. Щурясь, не оставил ли он где скорлупы, Ровский для гарантии тщательно обдул очищенное яйцо и откусил половину. Бортинженер сунул яйцо в рот и начал жевать его прямо со скорлупой.

– Холестерин вреден для потенции, – предупредил Шлемофонцев.

С этими словами он с хрустом раскатал яйцо по столу, сграбастал его в кулак и, что есть силы, дунул в него. Очищенное яйцо вылетело с другой стороны кулака прямиком в кашу Р-Нату, обдав того брызгами. От неожиданности Р-Нат не успел поймать подброшенное яйцо из своей пайки, и оно полетело на пол.

– С-с-с! – издал неодобрительный возглас Р-Нат и принялся без энтузиазма ковыряться ложкой в каше.

– Не исключено, что наше яйцо, в смысле – наше Космосодружество, заключено в другое, ещё более громадное яйцо, – предположил Лыжников, жадно уплетающий намешанную у себя в тарелке неаппетитную на вид субстанцию. – А то громадное яйцо – внутри совершенно циклопического яичка, до скорлупы которого нам и до конца жизни не долететь.

– И сколько всего таких яичных матрёшек? – рассмеялся своему удачно подобранному определению Серджио.

– Бесконечное количество, – ответил Левап.

– Нет ничего бесконечного! – излишне эмоционально отреагировал Р-Нат. – Всё когда-нибудь должно кончаться.

– И числа? – хитро прищурился Штурман. – Назови мне самое последнее число, самое большое из всех чисел. Ну-ка!

Р-Нат топнул ногой и раздавил валяющееся яйцо под столом.

– Не запряг! – разозлился он и покраснел. – Есть такое число! Оно и есть – координаты окончания Вселенной!

– А ежели я к этому суперчислу единичку попробую прибавить – что будет? – не унимался Вонахап.

– Хана наступит калькулятору! – прокомментировал О'Юрич, отчего Эндрю захохотал и едва не выплюнул обратно порцию своей пшено-яичной смеси.

Распалившийся спором Штурман, позабыв о боли, суетливо поправил сползшие с переносицы очки и предъявил новый аргумент:

– Хорошо, Р-Натик, хорошо! Допустим, в результате неслыханного технического прорыва человечеству удалось долететь до так называемого конца Вселенной по твоим координатам…

– Хрен вам удастся! – тихо прошипел теннисист и ещё сильнее насупился.

– «Вам»? – насторожился капрал.

– Да погодите вы перебивать! – обиделся Левап. – Вот мы, допустим, долетели до края. А дальше-то что? Пустота? Так, значит, можно дальше лететь. Стенка? Значит, у неё толщина есть, то бишь продолжение Вселенной…

Зенит, наблюдая, как ситуация обостряется, легонько стукнул по столу.

– Сейчас мы всё равно не можем раздвинуть границы нашего скудного сознания, – констатировал он. – Оставим эти споры потомкам. А для того, чтобы они получили возможность спорить в будущем, нам с вами жизненно необходимо прекратить распри в настоящем.

⁂

Вернувшихся в палату разведчиков поджидал главврач. Голограмма бортового компьютера выглядела жалкой и печальной. Увидев доктора, Р-Нат сразу сник и залился краской – до завтрака он успел выложить Арфееву все детали их ночных похождений.

Веня с ходу принялся укорять подопечных. Он поведал о расформировании женского отделения и переводе пациенток в другую клинику. Чиновники из Минздрава давно подговаривались к приватизации психбольницы и продаже хотя бы половины её здания коммерческим фирмам. Арфеев долго противился, но сегодняшнее ночное ЧП стало последней каплей. Кто-то донёс в Минздрав, и судьба женского крыла оказалась решена.

Главврач понимал, что рассказывать обо всех своих проблемах больным людям не вполне этично, но он не знал – кому ещё может излить свою душу. Веня жаловался, что утратил контроль над медперсоналом. Что он не понимает, как дальше управлять больницей и лечить людей в условиях свободного (а вернее – дикого) рынка и тотального развала медицины.

– Ты сам виноват в первую очередь, – с укором в голосе прервал доктора Зенит. – От искусственного интеллекта что требовалось? Подчиниться. Я просил тебя перезагрузиться, а ты – что? У тебя сбой, который мешает связаться с Землёй, а связь нам нужна позарез!

Вениамин Константинович всплеснул руками и изменился в лице. Таким сердитым его ещё никто из находящихся сейчас в палате не видел.

– Мало того, что мною чинуши минздравовские помыкают, эти бездари! Мало того, что санитары с медсёстрами манипулируют, так ещё и от пациентов такое терпеть! Да пошло оно всё! – Главврач заходил по палате. – Вы, Володя, умудрились устроить в нашей больнице настоящий массовый психоз! Все вокруг твердят о каких-то звездолётах, парсеках. Вас бы изолировать, как Дипера! Что вы с ним сделали? Кто вытатуировал ему треугольник на лбу? У нас тут не тюрьма!

Разведчики, как по команде, прикрыли собственные треугольники.

– Чего вы так довольно улыбаетесь, Вазенитов? – Скулы Арфеева побелели от волнения. – Дипер ползал по коридору, просил его не есть, укусил в ногу Второго санитара. Тот его едва не забил своей чёртовой дубинкой! На счастье, я оказался рядом.

– Капрала Зенита нельзя изолировать, – робко вступился Штурман. – Без него нам всем каюк.

Доктор устало поглядел на карман Вонахапа с биркой и уже спокойнее продолжил:

– Как это ни парадоксально – верю. С одной стороны, вы поддаётесь его болезненным фантазиям, а с другой – я наблюдаю в вас странные изменения. Даже вечно замкнутый сам в себе Дипер сегодня всё утро осмысленно отвечает на вопросы, демонстрирует логику. Хотя о какой логике я говорю – опять же всё сводится к чёртовому космосу!

– Насколько всё серьёзно с Командором?

– С кем? – не понял Арфеев.

– С Дипером, – пояснил Шлемофонцев. – Что за форму жизни он пронёс на борт?

Главврач невесело усмехнулся:

– Подозреваю, что после вашей ночной оргии форма жизни понятно какая – венерическая.

– Штамм с Венеры. То есть всё достаточно тривиально, – Зенит удовлетворённо хмыкнул. – Галера своими силами способна локализовать и деактивировать инфекцию?

– Ей за это не платят. С какого перепугу? Это ж теперь придётся везти бедолагу в кожвендиспансер, а это дополнительные траты на бензин. – Арфеев опустил голову. – Господи, за что мне всё это?

Р-Нат извлёк из кармана упаковку с презервативом:

– Интересно, а почему Командору эта штука не помогла?

– Съесть забыл, – буркнул Лыжников.

Запись № 25. Нет, из-за безобидного венерианского паразита карантинный протокол бы точно не сработал. Что же тогда у Дипера? Альтаирская гонорея, которую Космосодружеству «подарили» саблезубые медузы с Красного Альтаира? Тоже вряд ли. Иначе бы она у большинства из нас сейчас проявилась, ибо заражает даже без непосредственного полового контакта. Споры носителя атакуют любого в радиусе пяти метров, если жертва при этом находится в состоянии возбуждения.

Но пусть уж лучше причиной карантина окажется альтаирская зараза, а не что-нибудь посерьёзнее. Переносится она легко и выражается лишь в появлении фиолетового меха на ладонях, который бесследно облазит через неделю.

– В силу своего профессионального опыта я могу объяснить вашу одержимость космосом, – главврач словно беседовал сам с собой. – Неприятие ваших звёздных фантазий нами, медработниками, лишь подогревает ваш интерес к ним и сплачивает. Типичное желание отомстить окружающим. У молодёжи на улице это сегодня выливается в неформальные объединения. С давних времён вызов толпе были способны бросить единицы. И тогда к одному примыкали те, кто на самостоятельный поступок был неспособен в силу ряда причин. Вы все сплотились вокруг Вазенитова и беспрекословно приняли его идеи.

– А за что мстит капрал? – поинтересовался Биолог.

– Так глубоко я, увы, копнуть не могу, – улыбнулся Арфеев. – Причиной может оказаться всё что угодно. Например, его расстраивает огромное количество чётных чисел.

– А их много? – Р-Нат мельком глянул на Штурмана.

– Ровно половина, – рассмеялся Левап.

– Ага! – Р-Нат вскочил с кровати. – Я же говорил, что существует последнее число, раз можно отделить ровно половину!

Опешивший от подобной логики Вонахап попытался было аргументировать, но тут в палату ворвался санитар № 2. В одной руке его была эмалированная «утка», в другой – его любимая дубинка.

– Константиныч, у нас ЧП! – завопил Коля. – То, что эти дебилы с дебилками сегодня ночью перетрахались, – полбеды. Кто-то из них у меня из барсетки золотую печатку умыкнул, а в барсетку нагадил! Я в этом дерьме час ковырялся – так и не нашёл!

– Почему сразу виноваты косморазведчики? – возмутился Лыжников. – Может, это шахтёры насрали. Или туристы впотьмах туалет не смогли отыскать.

– Я щас из тебя самого шахтёра сделаю – буду дубинкой лупить, пока не почернеешь! – Второй перешёл практически на визг.

– Ну, полегче, Николай, – попытался урезонить подчинённого Арфеев.

– С чего бы? Печатку-то психи у меня украли! Я за неё польский гарнитур отдал, между прочим! Почти новый!

– Ну и кто из нас псих после этого? – поддел санитара Шлемофонцев.

Тот в ярости замахнулся на Серджио и принялся обыскивать палату, выбрасывая вещи пациентов из тумбочек и перетряхивая постельное бельё. Ничего не обнаружив и утомившись, Николай присел на кровать, тяжело дыша.

– Но это не обязательно вот эти, из третьей палаты, – вступился за пациентов доктор.

– Как раз эти самые! – Коля поднялся и подошёл к выходу. – Именно в третьей утром нашли нашу антенну от телевизора. Кто-то из них в ординаторскую пролез. Короче, дефективные, я вот эту «утку» ставлю снаружи у вашей палаты. Мне похрену, кто стибрил – сами ищите крысу. Мне важно, чтобы печатку вернули и положили вот сюда, в эту «утку».

Санитар № 2 потряс сосудом над головой.

– Обеда вы лишаетесь. Даю вам время до ужина. Если печатки не будет – вам конец, вы трупы. Тогда ужина лишаетесь тоже. А потом устрою вам непрерывную карусель из промывания желудка, кишечника и электросудорожного кайфа вперемешку с сульфозиновым…

– Николай, я вообще-то не давал санкции… – доктор попытался утихомирить разбушевавшегося санитара.

– А мне похрену! – Николай в ярости лупанул дубинкой по спинке ближайшей кровати, заставив начальника вздрогнуть.

Он, как и обещал, выставил «утку» за порог.

– Время пошло! – С этими словами санитар № 2 удалился.

Главврач какое-то время посидел на краю кровати в окружении пытливых взглядов, смущённо что-то пробормотал, сетуя на времена и нравы. Его авторитет, как ему показалось, только что был окончательно растоптан, а у него не возникло ни желания, ни воли противостоять этому прискорбному явлению.

– Объяснить и проанализировать могу. Бросить вызов – увы, – тихо произнёс доктор и обвёл пациентов печальным взглядом. – Хорошо, что у вас есть капрал Зенит.

Арфеев встал и поспешно вышел, сопровождаемый тягостным молчанием.

– Ситуация осложняется с каждой минутой, – тут же заговорил капрал. – Из-за карантинной ситуации электроника корабля запустила обратный отсчёт до самоликвидации. Типичная процедура для недопущения заразы на планеты Космосодружества.

– То есть заложенная в звездолёте бомба распылит нас к вечеру на атомы. И это типичная ситуация? – нервно хихикнул Штурман.

– А какие ты ещё знаешь способы соблюсти карантин? – по-отечески улыбнулся Зенит. – Напомнить вам всем историю печально известной Дрехсинской цивилизации, которая за год с небольшим прекратила своё существование?

– Мы помним, капрал, – отозвался Биолог, не отрываясь от изучения мух на подоконнике. – Её уничтожил нелегально завезённый стручок.

Капрал удивлённо и в то же время уважительно поглядел на Ровского:

– Верно, из этого стручка потом выкатились те самые «бурые горошины», из-за которых Космосодружество впоследствии приняло решение создать могильник неизученных объектов на Луне-6.

– А если посторонний объект из Командора того – вырезать? – предложил О'Юрич.

– К сожалению, дело не в Командоре, – покачал головой Зенит. – Иначе бы кибер-аптечка уже провела над ним необходимые процедуры.

– Эта железная фрау с буферами тупо не обладает должной квалификацией, – заявил Серджио. – Только и знает – таблетки сортировать да ими барыжить.

– Если даже и так, то Дипера бы наглухо изолировало в карантинном герметичном отсеке до возвращения на Землю, – возразил капрал. – Раз активировалась самоликвидация, значит, ИИ не способен локализовать чужеродный объект. И тем более устранить его.

– Приходим к выводу, что эта мразь всё ещё где-то на корабле. – Слова Бортинженера совершенно не добавили оптимизма его коллегам.

Он бережно усадил Виталика на подушку, выдернул из кроватной спинки металлическую дугу и извлёк из открывшейся трубчатой полости обломок рукоятки от деревянной швабры. Под матрасом О'Юрич нашарил припрятанную открывашку, которую он сумел прихватить из женского отделения, и рулон лейкопластыря. С его помощью он примотал открывашку к рукоятке швабры, получив некое подобие копья.

– Или эта мразь уже в ком-то из нас, – задумчиво произнёс Врач, заворожённо наблюдая за действиями Бортинженера.

Заслышав Шлемофонцева, тот сурово оглядел коллег. Р-Нат тут же испуганно отошёл от О'Юрича подальше.

– Мы все здесь умрём. – Бортинженер взметнул свежеизготовленное оружие над головой. – Но умрём так, чтобы Космосодружеству за нас не было стыдно!

Он спустил штаны, приложил «копьё» к ноге, закрепив его парой оборотов лейкопластыря вокруг бедра, и вернул штаны на место.

– А карантинная автоматика не могла на коготь фурдории среагировать? – Ровский показал пальцем на штанину О'Юрича, под которой едва заметно выделялся добытый им трофей.

– Исключено, – отмёл эту версию Зенит. – Информация о фурдориях занесена в глобальную базу ещё лет сто назад. И её когти не считаются запрещёнными к межпланетному провозу – их иногда используют в качестве экзотических украшений.

– Мне уже не терпится кого-нибудь этим коготочком украсить, – злорадно осклабился О'Юрич хлопнул себя по ноге.

От него отошли на безопасное расстояние ещё двое соратников.

– Отряд, слушай мою команду! – Возглас капрала заставил всех встрепенуться. – Мы с Бортинженером и Поваром разбредаемся по кораблю. Если повезёт – наткнёмся на чужеродную тварь и будем действовать по ситуации.

– Я с вами! – вызвался Вонахап, оторвав голову от подушки.

– Лежать, Штурман! – запротестовал Зенит. – Ты ещё слаб. Потеряешь сознание где-нибудь в моторном отсеке – ищи тебя потом. Врач с Биологом вызволяют Командора из карантина. Нам сейчас каждый человек важен…

– Ну не до такой же степени! – развёл руками О'Юрич.

– Так надо, – заверил капрал. – Здесь нас остаются ждать Штурман и Р-Нат. Время общего сбора – через час.

– Даже если не найдём ничего? – уточнил Лыжников.

– В любом случае. Если поиски окажутся безрезультатны, то переходим к отработке следующей версии – предположим, что гадость засела в ком-то из нас. Будем пробовать вычислить носителя.

– Да Дипер это, тут и гадать нечего. – Бортинженер брезгливо сплюнул.

– Нет, О'Юрич, нельзя обвинять голословно, – терпеливо объяснял Зенит. – Понятно, что с вероятностью 99,99 процента – это Дипер. Но остаётся же ещё проклятая сотая доля процента, которая по закону подлости часто становится определяющей. Итак, сверим часы…

Все удивлённо переглянулись.

– К делу!

⁂

Запись № 26. Как жаль, что квентабер остался в борделе. Сейчас бы он сильно пригодился. Плохо, что Бортинженер не прихватил его вместо когтя фурдории. Хотя проблема сейчас не в том, при помощи чего избавляться от нарушителя карантина. Для начала его следует отыскать. А там уже – дело техники. Голыми руками придушим, зубами загрызём – только покажите нам этого мерзавца.

Загнать неведомую зверушку в укромный уголок звездолёта – не проблема. Увы, нарушитель спокойствия, судя по всему, не шастает по отсекам в своём истинном обличии. Он может сидеть в одном из нас. Затаился до поры. Я же прекрасно знал, что шпион Белой Мурены способен забраться в тело через пупок, но не предпринял перед визитом в бордель никаких мер предосторожности. Простофиля!

Натыкаясь то и дело на недружелюбные взгляды санитаров, капрал побродил по холлу и коридорам, но за отведённый час не обнаружил ничего подозрительного. Когда он вернулся в палату, все уже были в сборе, включая Командора. Тот сидел на своей кровати, оттягивал надетую на голову шапочку и скрёб пальцем лоб. Треугольник на нём жутко чесался.

– Исполняющий обязанности не считает себя обязанным их исполнять. А я считаю, что его необходимо обязать приступить к исполнению, – ляпнул он, завидев Зенита.

Дипера уже успели тщательно прощупать, но инородных предметов при нём не обнаружили. Никто за час поисков не мог похвастать результатами. Бортинженеру попался в коридоре подозрительный тип, которого О'Юрич попытался поймать и допросить, но вмешались санитары. Тип оказался приглашённым компьютерщиком, вызванным для ремонта дисковода в кабинете Арфеева.

Повар попробовал раздобыть еды, раз уж дроиды отлучили экипаж от пищевого довольствия. Умыкнуть из пищеблока ему удалось лишь бутылку уксуса и коробку пищевой соды.

– У вас осталось два часа! – провозгласила заглянувшая в отсек физиономия Второго дроида.

– До самоликвидации совсем мало времени, – с тревогой в голосе сообщил капрал. – Какие будут предложения?

– Раз ничего не нашли на корабле, значит – гнида в ком-то из нас. – Ровский поймал ползущую по стеклу муху и тут же выпустил её на волю. – Жаль, что нет приборчика для выявления.

– Есть универсальная сыворотка против гнидогадоидов: из хрена, уксуса и йода. Сейчас бы сгодилась. – Зенит развёл руками. – Но в наличии только уксус.

– Йод наверняка можно добыть у кибераптечки, – предположил Лыжников. – А вот хрен где взять?

– Хрен с ним, с хреном! – хохотнул Шлемофонцев. – Я одну формулу знаю – «сучий бальзам». Эта штука в два счёта выявит чужеродное биологическое подселение у кого угодно. И все ингредиенты, что немаловажно, в наличии! Нужен доброволец для испытания.

Первым добровольцем, само собой, оказался Дипер. И дело было даже не в дефиците уважения, которое экипаж питал к Командору, а в том, что именно на него ощетинились карантинные датчики звездолёта.

Пока коллеги удерживали вырывающегося «добровольца» за руки и за ноги, Бортинженер ухватил Дипера за голову и заставил того открыть рот. Серджио тут же от души сыпанул туда соды из коробки и плеснул следом уксуса с не меньшей щедростью. О'Юрич тут же зажал Командору рот.

Тот ещё сильнее задёргался, глаза его полезли на лоб, а из носа пошла обильная пена. Дипера тут же отпустили и отошли на безопасное расстояние. Он по инерции рухнул на четвереньки, «сучий бальзам» в виде обильной пены истекал из его рта.

– Я же говорил, что это он! – Бортинженер занёс над Командором своё самодельное копьё из швабры и открывашки.

– Увы, – мрачно пробубнил Врач. – Мы наблюдаем как раз отрицательную реакцию.

– Плохую, в смысле? – с надеждой в голосе уточнил Р-Нат.

– Для нас – да. – Биолог Ровский с любопытством разглядывал Командора, который продолжал стоять на четвереньках над лужицей шипящей пены и открывал рот, словно рыба.

– С-с-с! – недовольно прошипел Р-Нат, догадавшись, что следующим «добровольцем» наверняка назначат его.

– Аллес шайзе райзе! – выругался Шлемофонцев. – Реакция на «сучий бальзам» показала, что Дипер чист.

– Диперчист-диперчист-диперчист, – затараторил скороговоркой Командор.

Он был явно доволен, несмотря на только что испытанное страдание. Ведь теперь придётся помучиться кому-то другому.

– Ну что, кто следующий? – Капрал окинул взглядом разведчиков, которые сразу попятились назад.

– Я, – вызвался Бортинженер. – Если что, капрал, не пожалей на меня такой же патрончик, которым ты фурдорию оприходовал. Лады? Не хочу, чтобы меня, как подопытную крысу, резала всякая учёная братия.

Он бросил презрительный взгляд на Биолога, который в данный момент как раз отрывал крыло пойманной мухе.

– Увы, О'Юрич, квентабер остался на орбите Суулуу, – развёл руками Зенит.

– Вместе с блядями и трупом фурдории. – Повар невольно разгладил пальцами усы, вспомнив о недавних утехах.

– Тогда вот. – Бортинженер вручил капралу самодельное копьё с примотанным когтем чудовища и показал себе на участок шеи. – Бей прямо вот сюда, в сонную артерию. Виталя, отвернись!

Он присел на кровать и открыл рот. Все с тоской поглядели на картонного крокодильчика, который в любую минуту мог остаться сиротой.

Серджио, приняв во внимание эксперимент с Командором, решил, что применённая доза «сучьего бальзама» избыточна. Всем последующим испытуемым он просто бросал на язык щепотку соды и капал туда уксус. Парни радостно встречали пенистое шипение, означавшее отрицательный результат в хорошем смысле этого слова. Когда Ровский успешно прошёл тестирование, он от радости подпрыгнул так, что при своём росте едва не разбил плафон светильника, свисающего с потолка.

Последним непроверенным остался Р-Нат. О'Юрич предложил не тратить драгоценное время, а просто выбросить того за борт в открытый космос. Но правила есть правила. Р-Нат, вопреки ожиданиям большинства, тоже оказался чист. Все восемь членов «Нулевого парсека» были чисты.

– Значит, гадости в нас нет? – Штурман выглядел озадаченным. – Тогда я не понимаю.

– Биологической гадости нет, – заметил Бак Ровский. – Но существуют и прочие виды гадостей.

– К чему это ты клонишь? – нахмурился Лыжников.

– Треугольники, – ответил за Бака капрал. – Всё-таки треугольники. Носители так называемой гадости, которую так боится ИИ, – мы все. За треугольники бортовой компьютер и вынес нам восьмерым смертный приговор. А за компанию – и остальным пассажирам «Довженко-19».

– Тогда надо избавиться от чёртовой геометрии! – предложил Эндрю.

– Но они не смываются! – с отчаянием в голосе воскликнул Р-Нат.

– Есть и другие способы зачистки! – Бортинженер, демонически сверкая глазами, потыкал когтём фурдории себе в плечо, где у него накануне проступил треугольник.

– Мы с тобой и капралом оттяпаем руки, Биологу – ногу, – озвучил перспективы Повар.

– А Командору – голову? – заключил Зенит.

Дипер энергично замотал головой:

– Может, не надо? Я его спрячу. – Он ещё сильнее натянул себе на лоб вязаную шапочку, почти скрыв глаза. – Так видно?

– Стыдно, – покачал головой капрал. – Можно было бы, конечно, поотрезать лишнее, но вот только есть одна закавыка, ребята. Не лишняя это гадость, да и не гадость вообще.

– Остался час! – проорал санитар Коля, заглянув из холла, но на него никто не обратил внимания.

– Не гадость? А что же это тогда, капрал? – подивился Шлемофонцев.

– Знание. Концентрат знания Бестелесых, включая то, что они успели узнать о Белой Мурене до гибели всей их цивилизации.

– Они что же – погибли? – Левап растерянно заморгал глазами за стёклами своих очков.

– К сожалению, – кивнул Зенит. – Из всей их расы осталась одна лишь Росара.

– На бестелесую тёлочка как-то не тянет, – ухмыльнулся Лыжников. – Там телеса – моё почтение!

– Тело у неё от гелорианки, одной из самых красивых гуманоидных особей в Космосодружестве, – капралу было не до шуток. – Бестелесые завладели её телом, чтобы через гелорианку связаться с нами и поспешно передать нам важнейшее знание. А наш примитивный искусственный интеллект посчитал, что это знание несёт угрозу Космосодружеству.

– Но ведь Бестелесые должны входить в содружество, – непонимающе вертел головой Ровский. – Почему Веня их испугался?

– В том-то и дело, что нет. Они, как и Белая Мурена, за Последним Рубежом, откуда ничего не проникает. Вспомните яйцо за завтраком.

– Но как они-то тогда проникли? – развёл руками Вонахап.

– Теперь всё складывается! – Лицо Зенита засияло.

– Хорошо тебе, капрал! – удручённый Штурман устал подсчитывать вопросы, возникающие в его пытливом сознании, ответов на которые, похоже, не предвиделось.

– Бестелесые при помощи недоступных нам технологий преломили пространство, чтобы обойти барьер Космосодружества. Из-за погрешности преломления была зацеплена и планета Тралюст II, откуда в суулуунский бордель вместе с Бестелесой забросило фурдорию.

– А Белая Мурена может сюда преломиться? – насторожённо поинтересовался Р-Нат.

– Само собой, – «успокоил» его капрал. – Она же Бестелесых одним махом уничтожила. Значит, Бездна Мурены в разы могущественнее.

– И что теперь делать? – жалостливо протянул Биолог.

– Доложить о ситуации на Землю, оповестить остальные союзные планеты и использовать Знание Бестелесых, которое мы несём, против поползновений из Бездны Мурены! – отчеканил Зенит. – Как бы вот только убедить Веню, что самоликвидация «Довженко-19» в результате уничтожит надежду на спасение всех гуманных цивилизаций.

– А если от треугольников всё же избавиться? – О'Юрич прочертил копьём круг над головой, заставив товарищей испуганно пригнуть головы. – Выкроим время хотя бы.

– Останемся в живых, а дальше? – Пытливый взгляд капрала заставил Бортинженера отложить своё самодельное оружие в сторону. – Отсрочим собственную смерть, но без Знания не сумеем предотвратить гибель всего Космосодружества.

Пока все находились в глубокой задумчивости о судьбах цивилизаций, в палате появилась медсестра Лерова. Она принесла восемь бутербродов и полуторалитровую пластиковую бутыль газировки жёлто-зелёного цвета. Бутерброды состояли из котлет на ломтях хлеба, а котлеты, в свою очередь, по обыкновению состояли из сала и сухарей.

Пропустившие обед разведчики с жадностью набросились на еду. Врач Шлемофонцев заикнулся было, что жирная пища плохо влияет на потенцию, но справедливо решил, что вред от самоликвидации звездолёта отразится на организме гораздо быстрее. А потому с удовольствием отхватил от своего бутерброда сразу половину.

Никто не обратил внимания на виноватое лицо Галеры, когда она, покидая палату, окинула пациентов жалостливым взглядом. Для циничной женщины подобное проявление чувств было нетипичным. А смущалась медсестра оттого, что по личной просьбе санитара № 2 накидала в бутылку с напитком таблеток феназепама. Благо химический вкус газированного дерьма был способен заглушить что угодно.

Запись № 27. До самоликвидации осталось всего ничего, а парни веселятся и едят с отменным аппетитом. Нет, не зря нас считают элитой космических сил Космосодружества. Как жаль, что проклятая автоматика одним махом расправляется с лучшими людьми и с безграничным Знанием, которым сверхцивилизация одарила нас, людей. И которым мы, люди, распорядились так бездарно и опрометчиво.

Человечеству протянули руку помощи, предложили совершить скачок в развитии, на которое потребовались бы тысячи лет. А человечество надменно отвернулось да ещё и в эту протянутую руку плюнуло. Что ж, сами так сами. Белая Мурена не станет церемониться, когда заявится, чтобы раздавить Землю и все прочие наши планеты из самонадеянного Космосодружества. Яйца, заботливо уложенные в картонную упаковку, не становятся от этого крепче. Пусть даже их и много.

– Капрал, вы чего? Плачете? – от изумления Штурман даже перестал жевать.

– Да это я так, от радости. – Зенит смахнул докатившуюся до самой бороды слезу и заставил себя улыбнуться.

– Нифига себе радость – взорваться посреди космоса. – Р-Нат удивлённо сдвинул брови.

– Зато как красиво уйдём! – подмигнул всем Лыжников. – Давайте помянем «Нулевой парсек».

– И всё Космосодружество до кучи, – добавил Бортинженер.

Пущенная по кругу бутылка с газировкой уже почти опустела.

– А радуюсь я, что мы, единомышленники, сейчас все вместе, – попытался пояснить капрал. – Радуюсь и надеюсь, что Бестелесые не позволят, чтобы их Знание оказалось похороненным в глубинах космоса среди обломков «Довженко-19». Нам, парни, удача улыбалась неоднократно. Призываю её и на этот раз.

Дроид Коля, заглянувший в третий отсек в очередной раз, какое-то время прислушивался к бредням пациентов. Мясистое лицо его раскраснелось и перекосилось от злобы.

– Осталось полчаса! – рявкнул он и на всякий случай ещё раз заглянул в пустую больничную «утку», оставленную им у порога.

Все почувствовали внезапную усталость и улеглись по койкам.

⁂

– Капрал, вспомните наши самые яркие подвиги, – попросил Дипер, и с ним, к его удивлению, все единодушно согласились.

– Про самого Командора мы уже знаем – за ним плотоядные сверчки в пещере гонялись, – вспомнил кто-то.

Остальные отозвались вялым смехом, и Зенит приступил к исполнению последней просьбы экипажа.

Кто за Дипером только не гонялся на разбросанных по Вселенной планетах. Однажды на планете Даграюм он чуть не стал добычей берфа – огромного паука размером с земную корову. О'Юрич в тот раз успел среагировать и отрубить берфу лапы, прежде чем те едва не раздавили Командора в своих смертельных объятиях. У меня перед глазами до сих пор стоит картина, как одна из отрубленных мохнатых лап упала на Дипера и всё время, пока бедолага из-под неё выбирался, продолжала яростно сокращаться и извиваться.

Командор, представив весь этот ужас, передёрнулся и натянул на себя одеяло. На миг оно напомнило ему огромную лапу, и Дипер в панике сбросил одеяло на пол.

– Это нас в своё время один майор научил, – прокомментировал Бортинженер. – Если, говорил, в джунглях придётся жрать тарантула, то лапы ему отрывайте и рубайте. А тушку непременно оставляйте возле норки, иначе родня тарантула попрётся её искать и всех на ночлеге перекусает.

– Фу-у, – скривился Повар. – В джунглях ничего вкуснее тарантулов не найти, что ли?

– Да обычный белок, чё ты, – объяснил О'Юрич. – Точно питательнее мыла.

– Про меня расскажи! – попросил капрала Р-Нат.

– Ты ж новобранец, салага, – высокомерно заметил Лыжников. – Пороха ещё не нюхал.

– С-с-сам ты не нюхал! – обиделся Р-Нат.

Новобранец «Нулевого парсека» – так точно. Салага – никак нет. В наш элитный отряд не попадают просто так. Только люди с рекомендациями и определённым опытом. Р-Нат, если кто забыл, в своё время блистательно провёл операцию по устранению тоталитарного диктатора-самодура.

Есть такая планета Челхиор. Много лет назад ею единолично правил диктатор Хлагдрерг. Вступать в Космосодружество он категорически отказался. И хрен бы с ними, можно было бы объявить челхиорцам блокаду, как Тралюсту II, и забыть. Да вот только недра Челхиора процентов на 90 состояли из володия – ценнейшего сырья, из которого производили топливо для звездолётов. Хлагдрерг продавал его нам втридорога, за счёт чего его планета процветала, а диктатура крепла. Космосодружеству володий был нужен позарез, а потому решено было диктатора сместить и устроить на Челхиоре демократические выборы из нескольких кандидатов.

– Разумно, – раздался в палате сонный голос Командора. – Но не умно.

– Умно, – возразил Зенит, – но непросто.

Хлагдрерг к тому времени накупил на чёрном рынке новейшего вооружения и максимально укрепил оборону Челхиора.

– Хитрая тварь! – снова перебил капрала Командор, язык его заплетался.

Прямое вторжение не обошлось бы без потерь. Вдобавок в Космосодружестве нашлось много планет, которые не одобряли силовые решения, они бы никогда не проголосовали за резолюцию о начале военной операции.

– Ссыкуны! – брякнул Дипер.

– Да заткнись ты, Командор! – не выдержал Бортинженер. – Дай послушать!

– Но была у диктатора слабость – ахернарский теннис, – продолжил рассказывать Зенит, заставив засиять слипающиеся глаза Р-Ната.

Это примерно как наш земной большой теннис, только вместо мячика – ахернарский слизеглот. Типа нашей жабы, но только большую часть времени существо спит, свернувшись упругим клубком и спрятав лапки внутрь. Но время от времени может неожиданно сменить траекторию полёта и устремиться в непредсказуемую сторону. Это превращает ахернарский теннис в стратегическую игру, где решает не только реакция и точность, но и понимание психологии слизеглотов.

– Это что же – по живому существу ракетками лупили? – возмутился Биолог. – Надеюсь, этому диктатору задали трёпку!

– Кхм, – смущённо улыбнулся капрал. – Ну, вообще-то ахернарский теннис до сих пор входит в программу Олимпийских игр Космосодружества.

Так вот, Хлагдрерг регулярно устраивал на своей планете престижный Челхиорский турнир, куда стремились попасть лучшие теннисисты содружества. Р-Нат прибыл на Челхиор под прикрытием, в составе марсианской сборной. Одного за другим он выигрывал всех соперников.

– Ну ты и живодёр! – снова возмутился Ровский.

– Не без этого, – расплылся в улыбке Р-Нат. Пожалуй, впервые он не попытался оправдаться.

– Не мешайте слушать! – взмолился Левап. – У нас мало времени!

Наконец Р-Нат вышел в финал. Именно на финальной игре диктатор Хлагдрерг традиционно выходил из-за своего непробиваемого хладопренового стекла и садился в специальной ложе, чтобы пристальнее насладиться игрой лучших из лучших. А если повезёт – ещё и поймать слизеглота, что считалось редкой удачей. Но чем его поразить с игрового поля? Ведь игроки на Челхиорском турнире традиционно соревновались нагишом, как древние греки.

По отсеку прокатился хохот Шлемофонцева. Он гулко отдавался в головах, затуманенных феназепамом.

– Представил, как Р-Нат скачет перед трибунами с голой жопой! – веселился Врач. – Жаль, треугольника у него тогда на ней не было.

– В такой ситуации, как вы понимаете, оружие на стадион скрытно не пронесёшь, – продолжил капрал.

– Ну, если постараться! – снова прыснул от смеха Серджио, и на него со всех сторон зашикали вперемешку с осуждающим «с-с-с» Р-Ната.

Но тут случилось невероятное. Р-Нат мощным ударом подаёт слизеглота, но не на поле соперника, а прямиком в голову Хлагдрерга. И что же происходит? Слизеглот не отскочил от черепа диктатора, нет. Вместо этого он своими лапками облепил Хлагдрергу голову, и тот в одно мгновение из волевого коварного тирана превратился в мычащего и пускающего слюни дурачка. Дело в том, что ахернарский слизеглот, метко запущенный Р-Натом, был скрещен с таразедским мозгососом.

– Толково, мать их, – не удержался от комментария Командор.

– Слышь? Я на тебя сейчас Виталика-мозгогрыза спущу, если не угомонишься, – предупредил его О'Юрич.

Герой рассказа Р-Нат, продолжая довольно улыбаться, щёлкнул подтяжками, достал из тумбочки теннисный шарик и начал его подбрасывать к потолку. Несмотря на сбитую сильнодействующим препаратом координацию, у него каждый раз получалось поймать шарик, действуя на уровне рефлексов.

– А я чем-нибудь прославился? – поинтересовался Биолог.

– Скрестил слизеглота с мозгососом, – капралу всё труднее было выговаривать сложные слова, но он старался. – Этого не удавалось никому. Бак Ровский заслуженно получил Дульзонскую премию Космосодружества за неоценимый вклад в науку.

– А выборы-то на Челхиоре провели? – Эндрю, несмотря на подмешанные в питьё таблетки, всё ещё был способен отслеживать канву повествования.

Увы. Власти, пришедшие на смену сверженному диктатору, отказались сотрудничать. Одержимые жаждой мести, они направили боевые звездолёты на самые крупные планеты Космосодружества. В скоротечной войне ключевую роль сыграл наш скромный бортинженер О'Юрич. Он возглавил командование операцией «Метель в пустыне», разгромил флагманские челхиорские корабли, высадился на Челхиор и сровнял с грунтом его регулярную армию.

Правда, оставшееся гражданское население, будучи безграмотным и забитым, тоже отказалось от демократического управления и ушло в партизаны, осложнив жизнь нашим мирным шахтёрам, которые прибыли для добычи володия.

– Ну хоть я-то никого не убивал, надеюсь? – раздался на редкость серьёзный голос Серджио. – Клятва Гиппократа и всё такое.

Доктор Шлемофонцев прославился избавлением Космосодружества от чесоточной линьки. Как-то раз ненадолго приоткрыли Последний Рубеж, чтобы запустить за его пределы беспилотный исследовательский зонд. В этот момент извне в нашу систему залетела капсула размером с песчинку, которую не зарегистрировали несовершенные на тот момент датчики. Капсула долетела до ближайшего орбитального борделя и там переместила своё микроскопическое содержимое в матрас. За несколько месяцев страшная зараза распространилась по всему содружеству. Любой заболевший этой напастью гуманоид неосознанно пытался избавиться от своего кожного покрова и в процессе зачёсывал себя до смерти. Поиск лечебной сыворотки осложнялся тем, что на территории Космосодружества действовала Общевселенская Конституция, запрещающая проводить опыты над гуманоидами.

К счастью, Челхиор на тот момент не входил в содружество, и там не действовала даже клятва Гиппократа. Поэтому туда сначала прибыл со спецзаданием Эндрю Лыжников в составе гуманитарной миссии, который накормил голодающих партизан кашей со штаммом чесоточной линьки. А потом туда высадился медицинский десант под руководством доктора Шлемофонцева. Выживших челхиорцев загнали в бараки. Серджио просто тупо брал по одному больному и давал ему по алфавиту лекарство из огромного списка препаратов Космосодружества.

На букве «Т» свершилось чудо – больной выздоровел от элементарного трихлофоса, средства против парящих тараканохвосток. Как оно оказалось в списке лекарств Шлемофонцева – уму непостижимо.

– Капрал, давайте закончим с былыми заслугами, – мрачным голосом попросил Повар.

На какое-то время воцарилось тягостное молчание. Разведчиков неумолимо клонило в сон, но услышанное отбивало всякое желание спать.

– Кстати, ещё же Штурман остался, – спохватился Зенит.

– Мои подвиги как-то связаны с Челхиором? – насторожённо спросил Левап.

– Косвенно.

– Тогда – хорош, – отрезал Вонахап.

– Ну, как хотите. – В голосе капрала промелькнули нотки обиды.

В это самое время в холле больницы побагровевший от злобы санитар № 2 присел на корточки и отчаянно шарил в пустой больничной «утке», напрасно надеясь отыскать там пропавшую золотую печатку. Он глянул на часы, лицо его пошло белыми пятнами, желваки заходили ходуном. «Утка», получив смачного пинка, полетела в ближайшую стену.

Грохот несчастной эмалированной посудины донёсся до команды «Нулевого парсека». Тут же в отсеке погас свет.

– Ну, вот и всё, братцы! Прощайте! – выкрикнул капрал, борясь с собственным заплетающимся языком. – Служить в одном отряде с вами было для меня честью!

В темноте зарыдал Командор.

– Атас! Ни встать не могу, ни пошевелиться! – зарычал О'Юрич. – Как свинцом всё налилось!

– Детонаторы сработали, – пояснил Зенит. – Началась разгерметизация.

– Сейчас сам заряд бабахнет! – В голосе Штурмана смешался ужас и восторг.

– До встречи на райской планете, парни! – выкрикнул Лыжников.

– С-с-с-суки!

Понять, кого имел в виду Р-Нат, никто не успел. В кромешной тьме в палату проскользнули три фигуры: Первого, Второго и Третьего санитаров. У одного в руках было вафельное полотенце с замотанными внутрь бубликами кистевых эспандеров. У второго – резиновая дубинка, которой он уже управлялся в совершенстве. У третьего – толстенный медицинский справочник.

Три фигуры ходили между кроватями и били. Били нещадно, вымещая зло и тяготы своей беспробудной жизни. Кто-то лупил опостылевших пациентов за низкую зарплату и за то, что фонд «Мутабор-Инвест», в который были вложены семейные ваучеры, исчез бесследно вместе с вывеской (на самом деле превратившись в солидную корпорацию, милосердно «простившую» облапошенных вкладчиков). Кто-то отыгрывался за потерянную золотую печатку и поруганный авторитет, мстил за купленную на барахолке кожаную куртку, с которой через день ссыпалась вся «кожа». Кто-то компенсировал полученный строгий выговор за визит психов в женское отделение. И за рыжую бестию, которая так и не дала, ибо всех женщин спешно перевели в другую больницу.

Всех троих удивило два обстоятельства. Во-первых, никто из избиваемых не произнёс ни звука. Даже Дипер. И во-вторых, у некоторых пациентов в темноте то и дело вспыхивали треугольники на разных частях тел. Утомившись и перепугавшись, санитары на всякий случай проверили пульс у всех восьмерых и, крестясь на ходу, поспешно ретировались.