Читать книгу Сердце Арктики - Михаил Шторм - Страница 2

Проснувшись, Быков неудобно вывернул шею, чтобы посмотреть в окно, находящееся за головой. Оно было открыто. Оттуда тянуло свежей зеленью, сыростью и ароматическими палочками, которые беспрерывно жгли жизнерадостные соседки-лесбиянки (и вегетарианки по совместительству). Они сами и все вокруг них пропахло розовым маслом и сандаловым деревом. Это Индия, парень, сказал себе Быков, привыкай. Тут на каждом шагу или благовония, или просто вонь, выбирай, что хочешь. А если ничего не хочешь, то все равно нюхай, потому что другой такой пахучей страны не найти.

Вздохнув, Быков принялся собираться на занятия. Солнце уже встало где-то за горами, но в долине еще лежала густая тень, окрашивающая все в сумрачные тона. На веранде сидел мангуст и деловито потрошил пакет с мусором. Вместо того, чтобы топнуть ногой или швырнуть в наглеца чем-нибудь увесистым, Быков посюсюкал с ним и бочком пробрался мимо. Датчанина из бунгало напротив недавно тяпнул такой зверек, так ему прописали по три укола в день и запретили алкоголь на целый год.

Не повезло бедняге. Отправляясь в Индию просветляться, Быков отдавал себе отчет, что медитации и спиртное совмещать не удастся, но три недели – это вам не год. Три недели как-нибудь потерпим.

Ашрам, в котором пребывал Быков, был лишь одним из десятков подобных, что раскинулись у подножья Гималаев в окрестностях городка Ришикеш. Люди приезжали сюда со всех концов света: кто за космическими знаниями, кто за мистическими озарениями, а кто и просто для смены обстановки. Каждому человеку необходимо время от времени выбираться из привычной колеи, чтобы увидеть себя и окружающий мир другими глазами. Ради новых впечатлений Быков был готов вставать в пять утра, распевать мантры, медитировать в позе лотоса, дышать ноздрями поочередно и совершать прочие безрассудства. Поначалу с непривычки было трудно, но все это окупалось ощущением свободы. Ни тебе «Вайбера», ни «Фейсбука», ни даже электронной почты. Интернет – йок, мобильная связь – йок, разговоры о политике строго-настрого запрещены.

Только возвышенные мысли, только сосредоточение и концентрация. Уже на третий день такой духовной диеты ощущались изменения в сознании. Ты как бы заново открывал свое «я» и должен был решить для себя, как жить с этим «я» дальше.

Наблюдались и чисто внешние изменения. За двадцать дней Быков очень похудел, подтянулся и отрастил усы, делавшие его похожим на мексиканского бандита, особенно в сочетании с пушкинскими кудрями и бакенбардами. В глазах появился блеск, и, даже если он был вызван исключительно недоеданием, Быков не мог не отметить, что стал моложе – если не он сам, то его отражение в зеркале.

В Ришикеш он, как и все, прибыл с ковриком для йоги, был обсчитан таксистом на десять долларов и высажен перед подвесным мостом, таким древним, что хотелось написать завещание или произнести прощальную речь перед тем, как ступить на эту ржавую конструкцию. Внизу на речных камнях сидели смуглые мальчишки, готовые выловить из воды каждую монетку, брошенную туристами. С облегчением ступив на твердую землю, Быков увидел дорожный знак с перечеркнутым слоном и прочитал надпись: «Осторожно, дикие слоны. Не выходите на это место дороги около пяти часов утра». Под табличкой сидела черномордая обезьяна размером с небольшого медведя и меланхолично чавкала бананом, который держала в руке на манер эстрадного микрофона.

Таких обезьян, и других – рыжих, агрессивных – Быков повидал немало, когда прогуливался по окрестностям либо искал хотя бы захудалый магазинчик, чтобы купить антимоскитные причиндалы, фонарь и позабытый в общем душе шампунь.

На прогулки, кстати, времени оставалось не так уж много. Световой день был коротким. В шесть вечера становилось темно, как ночью. Не очень-то погуляешь, учитывая, что в Индии водятся опасные хищники или, как предупреждали знаки, дикие слоны.

Один раз Быков перебрался на другой берег Ганга, чтобы побывать в городской части Ришикеша с его ресторанчиками, магазинами, интернет-кафе и прочими прелестями цивилизации. Все было наводнено паломниками, которым непременно нужно было окунуть пальцы в святые воды, купить четки или сделать селфи на фоне скелетоподобного аскета, стоящего хоть на одной ноге, хоть на голове. Пока Быков прогуливался у реки, ему раз пять ненавязчиво напомнили, что она порождена самим Шивой и олицетворяет его жизненную силу. Индусы говорили о ней в женском роде – как о Ганге – и, вместо того чтобы рыбачить на ней, кормили рыб, бросая им корки и огрызки, что считалось здесь добродетелью.

После того случая Быков предпочитал одинокие походы вверх по течению, двигаясь вдоль каменистого русла Ганга. Он непременно брал с собой верный «Никон» с кофром, полным сменных объективов и фильтров, потому что по-прежнему зарабатывал фотографическим мастерством. Попытка переквалифицироваться в телевизионного оператора, похоже, не увенчалась успехом. После того как Быков с товарищами попали в переплет и репортажи о «Летучем голландце» сгорели во льдах Антарктиды, их больше не приглашали поучаствовать в подобных проектах.

Жалел ли Быков об этом? Ну, скажем так: его профессиональное самолюбие было задето. Однако больше всего его удручал тот факт, что он потерял связь с Александром Брином, с которым пережил массу головокружительных приключений. Телефон товарища упорно не отвечал, утверждая, что абонент недоступен и раз за разом предлагая перезвонить позже. Другими координатами товарищи как-то не додумались обменяться. Поиски же в интернете тоже не дали результатов. Александр не числился ни в каких сообществах, не отмечался в соцсетях и не выкладывал ролики в «Ютуб». Все, что удалось откопать, относилось к тому периоду, когда Александр Брин позиционировал себя как инструктор по выживанию в экстремальных условиях. Сайты не функционировали. Смирившись, Быков отступился и продолжил жить, как жил прежде. Много путешествовал, любовался отдаленными уголками планеты, теперь вот медитировать взялся.

Возможно, на такой шаг его подтолкнули как раз воспоминания об Александре Брине, который активно занимался йогой, всякими там чакрами и пробуждениями кундалини. Но, по правде говоря, мистик из Быкова был неважный. Ему быстро надоедало сидеть с неудобно скрещенными ногами, смотреть на кончик носа и долдонить однообразные мантры. Обычную дневную практику он отбывал, как занятия в тренажерном зале. Не очень хочется, но полезно и наполняет чувством гордости, когда преодолел лень и выполнил все, что был должен.

А потом с легким сердцем на прогулку!

Подальше от обитателей ашрама с их нарочито отрешенным видом, чересчур счастливыми улыбками и бесконечными разговорами о том, кто насколько просветлился, кто впал в нирвану, а кто левитировал на сон грядущий. Гуру Махеша Йогавинду Быкову тоже не хотелось видеть сверх того, что он получал за уже заплаченные деньги. Наивно было надеяться, что этот человек знает тайны, которые до сих пор не были поведаны человечеству на страницах миллионов книг, на бесконечных лекциях и семинарах. Люди все давно знали и понимали, но просто не слишком стремились отказываться от удовольствий материального мира ради сомнительных и весьма эфемерных плодов праведной жизни. Быков принадлежал к их числу. Он не претендовал на святость. Просто пытался разобраться в себе и очистить ум от накопившейся шелухи.

Поднимаясь вверх по течению все выше и выше, он искренне наслаждался покоем и одиночеством. Фотографировать, правда, было особо нечего. Тут все было хожено-перехожено, перещупано, затоптано и опошлено. Взглянув на часы, Быков обнаружил, что на обед он уже опоздал, даже если вернется обратно бегом. Поколебавшись, он решил сегодня ограничиться припасенной палкой сухой колбасы и прихваченной с завтрака лепешкой. Зато до темноты можно будет освоить какой-нибудь новый маршрут и, возможно, сделать пару удачных кадров.

Выйдя на широкую косу с просевшей и давно заброшенной палаткой, Быков стал высматривать тропинку, куда можно было бы свернуть, чтобы не натыкаться на каждом шагу на пустые банки и бутылки. Отыскав взглядом подходящую прогалину, он поднырнул под ветки и оказался в ущелье. Похоже, во время дождей тут проносились стекающие с гор потоки воды. Размытая земля была усеяна мусором и валунами. Кроны деревьев и кусты образовывали нечто вроде тенистого тоннеля, внутри которого было душно и сыро.

Стоит ли идти дальше? Не опасно ли это? Как-никак Быков находился в самом сердце Индии. Однажды в этой стране он встретился с тигром-людоедом и, признаться, до сих пор холодел от воспоминаний о жертвах этого чудовища. Всплыло в памяти и предупреждение о выходящих на дорогу слонах. Его взгляд обратился на землю, и ему показалось, что он видит круглый след, похожий на отпечаток большого бочонка.

Возможно ли такое? Вполне. Принято считать, что слоны обитают исключительно на равнинах, но на самом деле они прекрасно лазают по горам и временами забираются повыше, спасаясь от досаждающих насекомых и зноя.

Но, сколько Быков ни искал другие следы, их больше не было. Да и прежний перестал выглядеть убедительно. Скорее всего, это была игра воображения. Тот случай, когда у страха глаза велики.

Решив не отступать, Быков двинулся вглубь тоннеля. Очень скоро стало ясно, что ущелье используется в качестве канализационного стока. Обитатели горных селений сбрасывают сюда все, что потом дождевыми потоками уносится в священный Ганг. Ящики, банки, тряпье, всякий ржавый хлам, старые шины, картонки, строительный мусор, обломки досок – чего тут только не было! Плюс к этому скелеты и трупы животных, больших и маленьких.

Чтобы не пробираться через эти отвратительные завалы, Быков высмотрел сбоку земляные ступеньки, вырезанные в склоне, и поднялся выше, используя для опоры древесные корни и торчащие из земли камни. Оказалось, что вдоль речного русла протоптана довольно широкая дорожка, огибающая деревья и заросли колючего кустарника, похожего на ежевику. Тропа вывела Быкова на довольно широкую прогалину, со всех сторон окаймленную зарослями. Можно было идти дальше, но ему стало ясно, что снимать тут нечего. Это были настоящие джунгли, густые и темные, да еще заваленные громадными камнями, когда-то скатившимися с горы. Быков уже собирался повернуть обратно, когда услышал нечеловеческий, пронзительный вопль, от которого кровь застыла в жилах.

Сразу после этого последовал еще один крик, полный ужаса и отчаяния.

Голос принадлежал женщине. Он раздавался с противоположного склона, и Быков, не разбирая дороги, бросился вниз.

К счастью, он не поддался искушению отправиться на прогулку в пляжных шлепках, которые не позволили бы ему скакать по камням и уступам, подобно горному козлу. Не стал он надевать и шорты, так что свободные индийские штаны и длинная рубаха оберегали его от шипов и жгучих листьев крапивы и плюща.

Скатившись до самого пересохшего русла, Быков прислушался. Крики прекратились, но заросли на горном склоне трещали и колыхались.

Быков успел сделать в ту сторону всего два или три шага, когда на открытое пространство выскочила женская фигура в длинной цветастой юбке и желтой накидке, переброшенной через плечо. Лицо и волосы у нее были зеленые.

При виде Быкова она закричала:

– Спасайтесь, спасайтесь!