Читать книгу Линия соприкосновения - Михаил Шуваев - Страница 7

– Ну-с, господа детективы, – отодвигая пустую десертную тарелку, произнес Джонсон, – а теперь давайте обменяемся мнениями по поводу нашего дела.

От Сноу не укрылась самоуверенность, проскользнувшая в тоне хозяина дома, и он ответил:

– Полковник Джонсон, можно еще раз взглянуть на Параллелепипед?

– Пожалуйста.

Ричард повторно внимательно осмотрел фантастический брусок и заметил по центру широкой плоскости небольшое углубление.

– А что ваши эксперты говорят об этом углублении?

Джонсон только пожал плечами.

– Айво, посмотри-ка ты.

Сноу аккуратно бросил Параллелепипед через стол. Швед легко поймал медленно летящий брусок и поднес его к глазам:

– Ричи, это паз, и, знаешь…

С этими словами Блумберг достал из кармана Хрустальный шар, секунду подержал в руке, а потом решительно положил на брусок. В следующий момент шар стал видимым на несколько мгновений – по его поверхности пробежали красные и розовые всполохи. Сам же он плотно встал в паз, сделанный как будто для него.

– Что вы сделали? – воскликнул полковник, удивленно привстав со стула, забыв про трость.

– Ничего, – ответил Айво, не отрывая глаз от светящегося шара. – Просто положил его в выемку.

– А свойства Параллелепипеда как-нибудь изменились? – волновался Джонсон. – Смотрите, смотрите!

Айво разжал пальцы. Брусок вместе с прилипшим к нему шаром повис в воздухе и стал медленно исчезать из зрительного диапазона. Полковник неуклюже, с трудом опираясь на трость, поднялся:

– Держите его, он исчезает!

– Нет, полковник, они оба здесь, просто стали невидимы, – трогая воздух перед собой, ответил Айво.

– Если они висят в воздухе, то шар стал невесом, как и брусок! – заметил Сноу. – А весил граммов двести пятьдесят!

– Точно! – откликнулся Айво. – А брусок стал невидим. Они переняли свойства друг у друга! Ничего себе, эксперимент!

Он протянул руки, и с явным усилием разъединил артефакты, между которыми с треском пробежала голубая искра. Параллелепипед стал снова видим, а шар обрел вес. Взяв салфетку, швед обернул ею шар – теперь артефакт, по крайней мере, был виден и не мог потеряться – и собрался положить его обратно в визитку.

– Господин Блумберг, подождите, – полковник, в свою очередь, положил невесомый брусок в специальный мешочек и затянул на горловине тесемки. – Подумайте, может быть лучше будет, если вы передадите шар Добровольского мне на хранение. Два артефакта будут вместе, попыток украсть мой Параллелепипед пока не наблюдалось, сейф у меня надежный.

– Мы вернемся к этому вопросу чуть позже, если позволите. А сейчас нам бы всё-таки хотелось услышать от вас некоторые комментарии к вашим мемуарам. Мы сами себя прервали интересными экспериментами с артефактами и совсем забыли о цели нашего посещения.

– Формулируйте вопрос.

Джонсон подозвал робота, который принес ему небольшой ящичек. Открыв его, он положил Параллелепипед внутрь и запер сейф прикосновением пальца. После этого он поставил ящичек рядом с собой на стол и поудобнее устроился на стуле.

– Полковник, у вас в книге встречается упоминание о некоей библиотеке. Я понял так, что вы называете так какой-то склад, собрание вещей, хранилище… Поясните, пожалуйста.

Полковник хмыкнул, тряхнул головой и с некоторым пафосом заговорил:

– Цитирую свою же книгу по памяти: «…и когда сталкиваешься с таким удивительным многообразием проявлений природы – а под этим мы подразумеваем и разумное начало, – почему бы не пофантазировать и не предположить, например, что где-то существует своеобразная библиотека, архив, где собраны все тома сочинений великого и могущественного творца. А под Творцом можно понимать и сверхъестественное существо, и программу, и цепочку удивительных совпадений, и просто непостижимый нашему пониманию ход вещей, раз и навсегда заведенный в бесконечном прошлом, то есть вечность назад». Насколько я помню книгу, а помню я её почти наизусть, больше слово «библиотека» в ней не встречается. И что вы хотите, чтобы я вам пояснил?

– Полковник Джонсон, то, что вы написали и сейчас процитировали – это ваши предположения, фигура речи, или за этими строчками стоит нечто реальное? Может быть, какое-то знание, которым вы обладаете, или в своих странствиях по Вселенной вы уловили какой-то намёк…

У Айво закончились слова, и он замолчал, нервно взглянув на Сноу. Джонсон усмехнулся:

– Понятно. Видите ли, астронавты – народ очень суеверный. Это пошло еще от моряков: традиции, приметы, легенды… И все это понятно и объяснимо. Могучий, почти бесконечный океан и, слабый, боязливый, но дерзкий человек, покоряющий его ценою многих жертв. Отсюда «Летучий голландец», «водоворот Мальстрема»[18], «Кракен»[19], «Бермудский треугольник» и многие-многие другие морские легенды, имеющие под собой, как правило, реальную основу. Вот и у нас, астронавтов дальнего внеземелья, есть свои современные мифы, рожденные точно такими же причинами, как и морские много веков назад. Однако вы правы, обратив внимание именно на этот пассаж в моей книге. Он не случаен и рассчитан на специальную и очень узкую аудиторию исследователей дальнего космоса, к коим я и принадлежу.

– С Добровольским мы вместе были в двух экспедициях – на Капеллу в 2264-66 годах и на Вегу в 2268-71, – продолжил полковник. – Именно во время полета в сектор альфы Лиры я и нашел Параллелепипед. Вернее, не нашел, а… ладно, всё по порядку. Вот смотрите – удивительная планета Желтый глаз.

В центре столовой падающими снежинками засветилась консоль панорамного гологравизора. Сноу и Блумберг во все глаза смотрели на проступившее изображение. Планета имела сероватый цвет поверхности, кое-где прикрытой белыми облаками. В районе экватора виднелось большое желтоватое пятно округлой формы.

– Планета земной группы, вращается вокруг красного карлика, который мы назвали Арлекином, воздух пригоден для дыхания, хотя и бедноват кислородом. Главные особенности: планета стабилизирована на своей орбите, то есть всегда повернута к Арлекину одной стороной. Из-за этого на той стороне, которая обращена к солнцу, стоит невыносимая жара, а на ночной – свирепствуют морозы в минус сто десять по Фаренгейту[20]. Вся дневная половина представляет собой каменистую пустыню с горными грядами и редкой растительностью, за исключением центральной зоны – сухой и горячей песчаной пустыни. Пустыня занимает площадь, равную примерно австралийскому континенту. Если по краям пустыни можно встретить небольшие реки, кустарники и мелких животных, то ее сердце – это бесконечные янтарные пески, почти всегда безоблачное небо, несусветная жара и миражи. Миражи там, надо сказать, замечательные. Однажды я увидел флайт с нашего корабля и работающих вокруг него членов экипажа, которые на самом деле находились от меня в пятистах километрах. Причем видимость была такая, что я в первые секунды и не понял даже, что это мираж. Мы высадились в вечерней умеренной зоне, там, где температура приемлема для проживания и построили станцию «Гелиос-25». На этом месте, если я не ошибаюсь, теперь построили временный космодром с необычным названием Мачта. Этот временный космодром стал, как водится, основным на планете. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. После этого началась рутинная работа по изучению планеты и всей системы Арлекина. Основной корабль – субпространственник «Ливингстон» – большую часть времени находился на орбите Желтого глаза, но несколько раз мы совершали короткие вояжи к ближайшим планетам и однажды к соседней звезде FG-3485 – умирающему коричневому карлику. Ни один из объектов, которые мы посетили, не представлял никакого практического интереса с любой точки зрения, поэтому наши исследования сконцентрировались на изучении Желтого глаза как планеты, на которой имелись некоторые условия для основания колонии. Замечу, тем не менее, что научный совет экспедиции так и не вынес своего окончательного вердикта о целесообразности заселения Желтого глаза колонистами. Мы в своем отчете предложили лишь построить на планете крупную научную станцию. Как вам должно быть известно, вопрос колонизации планеты до сих пор окончательно не решен, но вот строительство научно-исследовательского комплекса одобрили, и теперь там постоянно работают несколько тысяч землян. Я не буду вас утомлять подробным рассказом о том, чем мы там занимались в течение нескольких месяцев. Для вас… – Джонсон кашлянул и поправился: – Для нас интерес представляет следующее. Когда до отлета на Землю оставалось всего пара-тройка дней, несколько планетологов попали под горный обвал в пустыне. Горы там хоть и невысокие, но все же горы. К сожалению, два человека погибли. Я помню, как примчался спасательный флайт, как из него спешно выносили тела, надеясь реанимировать в медблоке корабля, но все втуне. Наши товарищи погибли. По древней традиции мы похоронили их на планете, а через несколько дней «Ливингстон» стартовал в сторону Земли.

– А разве травму вы получили не во время… – начал вопрос Сноу.

– Нет, майор. Покалечило меня уже в Солнечной системе, когда мы вынырнули из подпространства и на планетарной скорости, при торможении, «Ливингстон» умудрился словить небольшой обломок астероида и капитально разворотил себе правый борт. Но сейчас не об этом. Во время возвращения, в поисках какого-то прибора, я зашел в ангар, где стояли полуразобранные флайты, и увидел в углу вещи, накрытые пленкой. Из любопытства подошел, приподнял пластик и увидел сваленные в кучу рюкзаки экипажа флайта, с которым приключилась беда. Помятые ранцы и порванные многофункциональные пояса, раздавленные геоконтейнеры для образцов, разбитые кислородные аппараты лежали тут с того самого дня, как приключилась трагедия. Собрался было уйти, но что-то меня остановило, я присел и стал перебирать вещи. В руки попался один из ранцев. Совершенно машинально я расстегнул его и вдруг оттуда медленно выпало что-то завернутое в материю. Подняв сверток, собирался его засунуть обратно, но озадачило отсутствие веса предмета. Как вы уже догадались, развернув материю, я обнаружил Параллелепипед. Долго я размышлял над тем, сообщать об этой находке или нет. В конце концов, пришел к выводу, что, если предам огласке находку такого артефакта, то на Земле создадут комиссию КОНОКОМа «ad-hoc», все засекретят к чертовой матери, и мир никогда не узнает о Параллелепипеде.

– Полковник, мир до сих пор ничего не знает об этом артефакте, – уточнил Сноу. – Без всяких интриг КОНОКОМа.

– Это стечение обстоятельств, не более того, – поднял руку Джонсон. – Я просто еще не успел этого сделать. Сначала хотелось изучить феномен самому. К тому же эта дурацкая авария, несколько месяцев по госпиталям… До сих пор вот маюсь. Но вы меня перебили. Потом я вернулся еще раз в тот отсек к вещам и перерыл их, но больше ничего интересного не нашел. Теперь, после того, что вы мне тут продемонстрировали, думаю, что Добровольский, который был в той экспедиции вторым пилотом, тоже копался в снаряжении и нашел Хрустальный шар. Я потратил много времени, выясняя точный маршрут флайта с планетологами в тот злополучный день. У меня в компьютере есть подробная карта Желтого глаза и схема полета флайта со всеми местами приземлений. Но пока, как вы видите, мне невозможно туда лететь самому – никакая комиссия не пропустит не то что членом экипажа, но и просто пассажиром.

Джонсон замолчал.

– А библиотека, полковник? – напомнил Блумберг, с тревогой прислушиваясь к грохоту волн.

– Ах, да, библиотека… – повторил Джонсон. – Имея много друзей в корпусе Космофлота, я неоднократно выводил разговоры на тематику возможных находок разных диковинных предметов. Реакция некоторых моих коллег дает мне основание предполагать, что Параллелепипед и Хрустальный шар не единственные артефакты, привезенные на Землю членами дальних экспедиций.

– Подождите, полковник. Вы хотите сказать, что многие астронавты нашли артефакты, и никто из них не обмолвился об этом ни словом? То есть они утаили такие уникальные находки? Как это может быть? Ну, ладно – вы. Это единичный случай, но чтобы все?!

– Это вы подождите, майор. Во-первых: доподлинно мы с вами знаем лишь о двух артефактах. И оба, заметьте – оба – утаены. Один мною, второй Добровольским. Во-вторых: существование других артефактов гипотетично – это только догадки. Хотя сегодня мои умозаключения получили великолепное подтверждение в виде Хрустального шара. У вас есть что возразить? – полковник победно оглядел притихших конокомовцев. – Вы же сами знаете, что астронавты Космофлота… как бы это помягче сказать… с некоторой настороженностью относятся к КОНОКОМу и её деятельности. Вот и помалкивают о своих находках.

Сноу с силой выдохнул:

– Полковник, я надеюсь, вы осознаете, что вам придется в конце концов отдать артефакт в распоряжение КОНОКОМа…

– Да ладно вам, майор, мы же договорились работать вместе, или нет? Потом сдам.

Ричарду нечего было возразить, и он промолчал. Джонсон, справедливо восприняв молчание как согласие, продолжил:

– Отсюда мы с вами можем сделать два вывода. Первый: мой артефакт не уникален, появился второй – значит таких предметов, скорее всего, много.

– Почему много? Их, может быть, всего два и есть, – пожал плечами Айво.

– И оба находятся на Земле? То есть все артефакты Вселенной собраны у нас, и мы являемся монополистами? Так, что ли? – Айво молчал, и полковник продолжил: – Второй вывод: все они между собой как-то взаимодействуют…

– Почему все? Какие все? – снова не согласился Блумберг. – Ну да – Шар и Параллелепипед подошли друг другу, но… – В поисках поддержки Айво посмотрел на Сноу, но тот сидел, подперев голову руками и, задумавшись, смотрел куда-то в сторону. – Вы хотите сказать, что есть основания считать, что все артефакты – два, три, четыре – неважно, сколько их, могут составлять единое целое?

– Конечно! – Джонсон с энтузиазмом открыл сейфовый ящичек, достал оттуда Параллелепипед и вынул его из мешочка. – Вот, смотрите, кроме крошечной выемки, которая, как выяснилось, предназначается для шара Добровольского, на бруске есть еще несколько мелких насечек и выемок, которые могут оказаться элементами крепежной системы для других артефактов!

Айво машинально взял артефакт, который протянул ему полковник и стал его внимательно разглядывать. В следующую секунду шторм, бушевавший снаружи, достиг своего крещендо. С оглушительным грохотом стена из бетонопластика разлетелась на куски от многотонного удара гигантской волны. Ворвавшийся поток воды мгновенно затопил столовую и пронесся дальше со скоростью курьерского поезда. Сокрушая всё на своем пути, пенящаяся мутная вода подхватила беспомощных людей и повлекла их дальше вместе с обломками дома. Несколько раз мигнул и померк свет, рассыпавшись напоследок снопом ярчайших искр.