Читать книгу Земля, где молоко и мёд. Размышления над книгой Иисуса Навина - Михаил Стефанович - Страница 11

Священники, несшие ковчег, стояли среди Иордана, доколе не окончено было все, что Господь повелел Иисусу сказать народу, так, как завещал Моисей Иисусу; а народ между тем поспешно переходил. (Иис. Нав.4:10)

Прошлый раз мы с вами говорили о том, как полезно бывает не только вести свои собственные дневники, но и читать дневники, записки и книги других верующих, наших предшественников. Сегодня я хочу предложить вам закрепить это на практике и прочитать несколько строк из одного такого дневника.

Итак, «Мемуары молодого левита».

«Меня зовут Ицик из колена Левия из сынов Каафовых сын Шеломофа внук Иахава. Мне 32 года. 3 года как женат, но детей пока нет. Я с детства знаю своё место среди сынов Израилевых: моё предназначение – носить Ковчег Завета. Мой отец носил ковчег. Мой дед носил ковчег. Мои сыновья будут носить ковчег. Мои внуки будут носить ковчег. Так определено Господом Богом Израилевым, выведшим нас из Египетского рабства. Нас таких, сыновей Каафовых, определённых Господом Богом Израилевым на служение при Скинии, около трёх тысяч. Кто-то всю жизнь носил брусья скинии, и его дети будут носить эти же самые брусья. Кто-то всю жизнь носил серебряные подножия для брусьев скинии, и его дети будут носить эти подножия. Кому-то достались чаши, кому-то – покрывала, а моим отцам и мне – самое опасное, самое ответственное – Ковчег Завета.

Сколько себя помню, я всегда был рядом с отцом, а значит, и с Ковчегом. Глядя на отца и других носильщиков Ковчега, я всегда задавался вопросом: не тяжело ли им? Однажды, когда мне было лет восемь, я спросил об этом у отца, а он улыбнулся в ответ и сказал, что это не они несут Ковчег, а Сам Бог, Который призывает возложить на Него все наши заботы и бремена и обещает, что Его Ангелы будут охранять и носить на руках тех, кто возложил на Него своё упование8. Сам Бог несёт и Ковчег, и носильщиков Ковчега. Я не понял тогда слова моего отца, но просто поверил ему.

Когда меня научили считать, я прикинул, сколько может весить Ковчег Завета? Вот сколько, к примеру, могут весить херувимы из чистого золота, которые покрывают крышку Ковчега Завета? 80 сантиметров в высоту, 80 сантиметров в ширину, 130 сантиметров в длину, это получается… Ого! Это получается очень много золота! 832 тысячи кубических сантиметров! Если посчитать, что золотые херувимы над крышкой ковчега занимают одну треть этого объёма и вычесть пустоты, то всё равно выходит очень много, около 280ти тысяч кубических сантиметров золота, тяжеленого золота. Ну, пусть даже не одну треть, пусть одну пятую, пусть одну десятую, всё равно это полторы-две тонны!!! А ещё сама золотая крышка! А ещё сам покрытый золотом ящик Ковчега! А ещё каменные скрижали, которые лежат внутри Ковчега! Какой же сильный должен быть мой отец! Я так гордился им, так хотел быть на него похожим!

Помню, однажды, мне пришла мысль, что я уже достаточно большой и такой же сильный, как мой отец, и я тут же схватил большой камень, килограмм, наверное, на двадцать, и… Бубухх… Как же я плакал, когда этот камень отдавил мне ногу! И плакал не только от боли, но и от обиды, что я никогда, никогда не буду таким сильным, как мой отец. Захлёбываясь слезами от боли и обиды, я жаловался об этом открытии, об этом разочаровании своему отцу, а он, гладя меня по голове, успокаивал, говоря, что Бог, Великий Бог, Бог, сотворивший небо и землю и всё, что наполняет их, никогда, никогда не даст нам задания, которое было бы нам не по силам, но обязательно, вместе с этим заданием или служением, даст нам и силы, чтобы мы смогли его выполнить9, потому что Он – Бог любящий, внимательный, заботливый и сострадательный. Я опять не понял слова своего отца, и опять просто поверил ему.

2 года назад, когда мне исполнилось 30, меня посвятили в левиты и допустили к служению. Я должен был занять своё место, должен был взять свой шест для ношения Ковчега Завета. Я совсем не помню церемонию моего посвящения, потому что всё моё сознание, всё моё естество наполнял лишь жуткий страх, страх, что я не справлюсь, что опозорюсь на глазах у всех, что я сломаюсь под тяжестью трёхтонного Ковчега, ведь даже 20тикилограммовый камень в детстве мне оказался не под силу! Страх, что мою слабость и мой позор увидят все, в том числе моя молодая и любимая жёнушка Авиталь, «дочь росы», как переводится её имя, такая же нежная и беззащитная, как и утренняя роса! Уж лучше бы я умер маленьким… И тут я услышал чей-то голос, говоривший мне то, что в детстве говорил и мой отец: «не бойся, ибо Я с тобою; не смущайся, ибо Я Бог твой; Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей»10. Я огляделся вокруг, пытаясь увидеть своего отца Шеломофа, хотя и помнил, как мы хоронили его в пустыне Синайской, но увидел лишь глаза моей Авиталь, смотревшей на меня с гордостью и надеждой. Как же я боялся опозориться перед ней, выставив напоказ свою слабость! И тут я снова услышал тот же голос: «Я препоясал тебя, хотя ты не знал Меня11, не бойся, только веруй, ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко12». Я помню, как подхватил шест, на котором была установлена моя ноша, приготовившись сломаться или провалиться под землю, и… Тут я понял смысл слов своего отца. Не мы носим ковчег, но ковчег носит нас! Я посмотрел на других носильщиков. Они улыбались мне в ответ, как улыбаются взрослые, глядя на то, как ребёнок открывает мир. Они то уже знали, что значит «бремя Моё легко».

С тех пор я ношу Ковчег. А может быть, это Бог носит меня? Я прекрасно знаю, кто и когда должен идти. Впереди – колена Иуды, Иссахара и Завулона. По бокам – Рувим, Симеон, Гад и другие. В центре – мы, левиты, несущие Ковчег Завета и скинию. Так мы ходили и вчера, и год назад, и два года назад, когда я первый раз взялся за шест Ковчега. Так ходил и мой отец. А сегодня – порядок нарушен. Вот идут 12… С разными по весу и размеру камнями. Иуда – камешек поменьше и полегче, их предок был тот ещё хитрован… Рувим: их предок был силён, но необуздан, вот и сегодня в руках представителя колена Рувимова самый большой и неудобный камень… Вот, прошли 12 и пошли вооружённые войска… Час… Другой… Идут женщины и дети… Час третий…. Колени ломит, икры сводит судорогой… Вот прошли люди и пошли стада… Бросить бы всё… Но, что-то звучит внутри, как будто бы чей-то заботливый и понимающий голос: «Бремя моё легко»… И становится легче!

Под ногами – вязкая глина. Над головой – палящее солнце. В голове – смятение, сумбур, страх, и… Голос. Голос, наводящий порядок и устанавливающий мир: «Сыны человеческие покойны в тени крыл Моих»13. И солнце становится не таким палящим… Справа – высоченная стена воды, слева, вдалеке, еле различимые фигуры моих братьев и сестёр. Идут себе спокойненько, песенки распевают. А тут стоишь, потеешь… Поторопились бы что ли? Так нет же, идут степенно, как на мирной демонстрации… Ну правильно, они же не видят этой стены из воды в несколько этажей высотой… Хотя нет, идут поспешно. Это из-за расстояния кажется, что плетутся еле-еле. Как-никак две тысячи локтей, целый километр. Ох! А ведь в любой момент эта стена может сорваться, и что тогда? Унесёт, утопит, никто и имени не вспомнит. А я ведь женат всего три года, и пожить толком не успел… Кто будет рассказывать истории обо мне? Да и кому рассказывать? Детей-то нет… Пока нет… Да и будут ли? Глядя на стену из воды, невольно засомневаешься… Мне говорили, что такая же стена уже была, когда мои предки переходили через Чермное море, и ничего страшного не случилось, вроде как все успели. Но это было тогда, а что сейчас? Где гарантии? И снова тот же тихий голос: «Не бойся, только веруй»… Верую, Господи, помоги моему неверию!

Ну вот, кажется и всё. Последняя овца со своим маленьким ягнёнком. Ну же! Быстрей! Надо её запомнить. Если выйду из русла Иордана, обязательно найду и пущу её на шашлык. Как она не понимает, насколько мучительно и страшно стоять, рядом со стеной из воды! Одно слово, овца…

Звучит приказ «Вперёд!» Наконец-то. Едва наши стопы касаются того места, которое было берегом, река с шумом устремляется по своему руслу. Сердце радостно поёт: «Пусть шумят, вздымаются воды, речные потоки только веселят». Какие красивые слова. Надо будет обязательно рассказать моему знакомому гуслисту, может быть, песню сочинит?

Мы на берегу. Мы ВСЕ на берегу. На холме гора из камней. Памятник. Интересно, на табличке памятника будет моё имя?»

Здесь, запись из дневника заканчивается.

Мы понимаем, что страничка этого дневника – не археологическая находка, а литературная фантазия. Но разве мы никогда не оказывались на месте молодого Ицика? Разве мы не переживали подобных чувств и настроений, неся, казалось бы, неподъёмную ношу? И наша работа, и воспитание детей, и необходимость разрешения конфликтов, и постоянная посвящённость служению, и необходимость подставлять левую щёку, а не бить в ответ, прощать, благословлять, любить врагов – всё это может казаться нам многотонным ковчегом, под тяжестью которого мы должны сломаться или утонуть в вязкой глине, если не будем слышать снова и снова «иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Матф.11:30).

Разве нам, как молодому Ицику, не приходится стоять часами, годами, а то и десятилетиями, под испепеляющим солнцем насмешек, оскорблений, клеветы, связанных с нашей верой?

Разве нам никогда не казалось, как Ицику, что наши братья и сёстры так далеки от нас и им наплевать и на нас, и на наше служение? Что каждый из них озабочен лишь своим собственным спасением, своим собственным благополучием?

Разве нам никогда не приходила мысль, что процесс преодоления препятствий чересчур затянулся? И не возникало желание всё бросить? Не лучше ли вернуться назад?

А угрожающие волны безденежья, болезни, неверия близких? Не пугает ли тебя близость этих вполне реальных, а не надуманных волн? Не боишься ли ты, что они вот-вот сорвутся и унесут тебя? Не хочется ли тебе взять своё спасение от этих угроз, свои благополучие и безопасность в свои руки? И побыстрее?

«Священники, несшие ковчег, стояли среди Иордана, доколе не окончено было все» (Иис. Нав.4:10). Они стояли до конца. И ни один из них не погиб и не пострадал. И все они не только добрались до берега сами, но и помогли своей стойкостью множеству других братьев и сестёр. И фраза «доколе не окончено было всё» несёт в себе как раз-таки идею не личного избавления от угроз, не личного обретения комфорта, а преодоления препятствия всем сообществом. И когда такое «всё» будет окончено, и ты услышишь адресованные тебе «вперёд, иди, выйди из Иордана и войди в радость господина твоего, добрый и верный раб14».

Как бы ни было тебе сегодня тяжело, страшно и одиноко, в сравнении с Ициком у тебя есть огромное преимущество: у тебя есть УЖЕ воскресший и победивший Христос, и у тебя есть Его Слово, и в них ты всегда найдёшь поддержку, ободрение, утешение и силу стоять, доколе не будет окончено всё.

ВОПРОСЫ

1. Какую тяжесть тебе приходится нести сегодня?

2. Является ли это бремя тем, что доверил тебе Господь? Или это твоя добровольная или самовольная ноша?

3. Как долго ты готов стоять, держа эту ношу?

4. Какие устрашающие воды нависают над тобой?

Д/З: прочитайте, поразмышляйте и выучите наизусть следующие слова Христа:

«Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Матф.11:28—30).