Читать книгу Посмотри в глаза чудовищ - Михаил Успенский - Страница 10
Часть первая
Когда я был влюблён…
Оглавление(Атлантика, 1930, апрель)
Известие о самоубийстве Маяковского[128] настигло меня уже в Гавре. В ожидании посадки на «Кэт оф Чешир[129]» я просматривал русские парижские газеты – и наткнулся на два сообщения кряду. Они имели непристойно-злорадный характер и с истиной совершенно не сопрягались. Предположений о причинах трагедии было два: самоубийство на почве сифилиса – и выбраковка чекистами отработанного материала. Я положил себе вечером в баре выпить за упокой его освободившейся души, а в Вашингтоне зайти в маленькую церквушку пресвятого Николая-чудотворца и заказать панихиду. Поскольку, вероятно, я был единственным, кто знал, что именно случилось с этим несчастным чудовищем…
Если, конечно, «красная магия» не навострилась ещё пользоваться «Некрономиконом»[130]. Ведь выстрелил он себе всё-таки в сердце, а не в висок…
Каюта моя располагалась на палубе А по левому борту, ближе к носу и совсем недалеко от судового ресторана первого класса – так что даже негромкий оркестрик его в первые ночи мешал мне спать. А спать хотелось – как на фронте. Впрочем, грех роптать человеку[131], приплывшему в своё время к африканскому берегу в трюме французского парохода в компании с неграми, гусями и домашней скотиной. Было там нас, бродяг, не менее пяти сотен, и никаких привилегий и удобств безденежному поэту не полагалось, да и пресловутого «бремени белого человека» я на себе никак не ощутил: шлёпал, как все, засаленными картами по перевёрнутому ящику из-под жестянок с питательной мукой «Нестле» и даже немного выиграл благодаря приобретённому ещё в Царском Селе умению сохранять невозмутимую мину при самом скверном раскладе.
А сейчас – стены каюты были обиты шёлком в мелкий цветочек, на столе в бронзовом кольце закреплена была хрустальная ваза с цветами; цветы вышколенные стюарды с пугающей неотвратимостью регулярно заменяли свежими, всех сортов мороженого мне так и не удалось перепробовать, и вообще судно это напоминало роскошный плавучий санаторий для больных особой, не всем доступной болезнью.
«Кэт оф Чешир» никогда не взял бы «Голубой ленты Атлантики[132]». Он просто пренебрёг бы этой наградой. Куда торопиться, если жизнь так великолепна?
На корабле выходили две газеты, утренняя и вечерняя. Каждый пассажир имел возможность почти без хлопот издать собственную книжку, или журнал, или альманах. Театр за восемнадцать дней плавания дал одиннадцать премьер. В двух уютных кинозалах демонстрировались как наиновейшие, так и ставшие классикой фильмы. Оранжерея исправно снабжала нас овощами, зеленью и расхожими цветами наподобие гладиолусов. Запахи и звуки расположенной в трюмах на корме бойни не доносились до нас, зато от коптилен текли самые выразительные ароматы. Танцзал не прекращал работу ни на секунду. Игры и забавы были чрезмерны и неописуемы, а корабельный импрессарио неистощим на выдумку…
По глубокому моему убеждению, богатство само по себе является одной из форм шизофрении или же паранойи – в науке Фрейда и месье Шарко я не силен. Почти каждый из пассажиров нёс в себе заряд лёгкого (либо не очень) безумия.
Поначалу для компании мне показался подходящим один здоровенный швед по фамилии Хансен[133] – он вёл себя всегда невозмутимо и только поглощал в огромном количестве горький тёмный «Гиннес», но и господин Хансен подвёл: из беседы с ним я вдруг понял, что милейший Арне искренне полагает, что пароход наш направляется отнюдь не из Гавра в Нью-Йорк, а, напротив, только что вышел из мексиканского порта Веракрус, чтобы достигнуть порта Бремерхафен в Германии…
В двадцать лет, в Париже, я многое бы отдал за возможность менять орхидею в петлице каждый день. Молодые французские поэты, с которыми я в то время водил знакомство, полагали особым шиком сочетать рваные штаны со свежей орхидеей. Теперь это не вызывало ничего, кроме лёгкой докуки.
Что лишний раз доказывает иллюзорность и искусственность почти всех наших устремлений…
В ресторан полагалось являться пять раз на дню, а с поздним ужином – и шесть. Но поздним ужином пользовались лишь засидевшиеся за картами, причём колоды постоянно обновлялись, как в лучших казино. Для американцев, по привычке, сохранившейся со времён сухого закона, напивающихся впрок, был предусмотрен особый бар с усыпальницей. Если прибавить, что каждый день пароход был поначалу настигаем, а потом встречаем гидропланом, который привозил пресловутые орхидеи, свежие устрицы, полевую землянику и прочие прихотливые фрукты, голландские сливки и лондонские, парижские и берлинские газеты, то цена билета вроде бы и не казалась чрезмерной. А когда-то за эти деньги я мог трижды пересечь Африку от Алжира до мыса Доброй Надежды…
Соответствующим было и общество. Князья и графья, как выражался мой язвительный фронтовой товарищ Трохин… Блистательно и невыносимо скучно. Рамолическую ажитацию[134] вносило лишь присутствие на борту знаменитой германской актрисы Марлен Дитрих[135], которая в сопровождении своего режиссёра, не менее знаменитого Йозефа фон Штернберга[136], шла походом на Голливуд. Развевались штандарты, били барабаны, Грета Гарбо билась в истерике, Фербенкс и Чаплин готовились к новым упоительным победам… Баронессы и виконтессы однажды умолили её что-нибудь исполнить, и она с вызывающей вульгарностью (больше не попросят!) исполнила грубую солдатскую песню[137], которая потом доставала нас в полесских болотах. Я тут же начал, как сказал Козьма Прутков[138], «по-военному подпускать к ней амура». Такое, разумеется, строжайше запрещалось условиями моего испытания, но… Но. Покажите мне того человека, который смог бы удержаться. Покажите мне того поэта, если его фамилия не Кузмин…
Первоначальный замысел мой был назваться практикующим оккультистом из братства «Голубая устрица», единственным уцелевшим после устроенной большевиками резни. Но в первый же вечер в ресторане я буквально лицом к лицу столкнулся с Петром Демьяновичем Успенским[139]… Слава Богу, он меня не узнал: на его лекциях я сидел обычно в задних рядах, провоцирующих либо профанических реплик не подавал, да и изменился я с тех пор изрядно: отпустил волосы, усы, шкиперскую бородку. Только глаза по-прежнему косили: один смотрел на собеседника, другой на женщин. С этим я ничего сделать не мог, и учителя мои тоже не могли. Только мэтр Рене ворчал что-то насчёт необходимости постоянно укрощать змея кундалини[140], но от него я кое-как отбился впору припомненной цитатой из сочинений Ивана Баркова[141].
Разумеется, пуститься в странствие на таком роскошном корабле за свой счёт Пётр Демьянович не мог – его пригласили какие-то состоятельные заокеанские теософы, не иначе. А коли так, то не в трюме же ему было ехать!
Но как же мне повезло, что я не успел ничего ляпнуть про оккультизм: иначе дамы скрутили бы нас и, усадив за один столик, потребовали бы немедленного раскрытия тайн и срывания покровов. Isida Denudata[142] и тому подобное. А теперь – отдуваться пришлось одному профессору, я же сказался этнографом, знатоком и переводчиком амхарских песен и баллад. Баллады меня исполнять никто не просил. Это вам не «Лили Марлен»…
Профессор объяснял дамам и проигравшимся в пух кавалерам, что все люди, в сущности, спят, а лишь некоторые, очень немногие, способны изредка просыпаться, и уж совсем единицы – бодрствуют постоянно. Из этого я заключил, как говорят американцы, со стопроцентной гарантией, что профессор – не из наших, а лишь спекулятор и визионер, правда, высочайшего класса. К Пятому Риму он не имел ни малейшего отношения. Классический образчик «автогена». А следовательно, не мог быть и моим контролёром. Хотя… ведь поверх одной маски вполне может быть надета другая, третья – и так до семи включительно.
В ресторане я делил столик с богатым скотопромышлеником из Чикаго и забавной четой французских аристократов, которых покорил глубоким знанием поэзии Леконта де Лиля[143] и Жозе-Марии Эредиа[144]. Тема для бесед нам была обеспечена на все шестнадцать дней пути. Скотопромышленник мистер Атсон время от времени оживлял разговор повестями о гангстерских войнах в его родном городе. Увлекаясь, он начинал изображать схватки и перестрелки в лицах, прятался за салатницей, устраивал засады в баночке с горчицей, в качестве автомобиля Клопа Мэллоуна использовал подставку для салфеток и мастерски подражал звукам автоматической стрельбы, описывая бойню в День святого Валентина[145]… Французам с их старомодными апашами[146] крыть было нечем. А мне было чем, но не хотелось портить аппетит ни в чём не повинным людям. Мадам была старше месье лет на сорок. Разницу эту мадам возмещала изрядным состоянием, а месье – титулом виконта дю Трамбле[147].
На третий день мы с Марлен были уже на ты. Ещё одна ночь, и эта женщина будет моей… Бр-р, ну и фраза… Прямо хоть вставляй её в уста злодея из романов Чарской[148]. Фон Штернбергу я внушил невинным, на взгляд профана, триолетом[149] неодолимую жажду, и он, говоря по-лесковски[150], устроил себе чертогон[151]. С ним таскались по всему пароходу два журналиста, немец и американец, приставленные своими редакциями к знаменитой парочке на случай очередного пряного скандала. Я же – играл… Стихи мне читать можно было только чужие, с немецкой поэзией у меня отношения не те, что у Блока, а – сложные; но чего только не сделаешь по вдохновению…
В промежутках между приёмами пищи и амурами (кухня, к счастью, была не английская, амуры же являются непременным атрибутом трансатлантических лайнеров) я читал запрещённый к ознакомлению доклад Якова Сауловича Агранова на чрезвычайной коллегии официально упразднённого Рабкрина[152]. Уйдя в тень, Рабкрин стал главным исполнительным органом советского тайновластия. Кто входил в его состав, знали только Сталин, Микоян[153], сами члены инспекции – и мы, Пятый Рим. Был у нас там свой человек…
Память у него была абсолютная, и все красоты бюрократического слога он передавал с необыкновенной выразительностью. Особенно пикантно это читалось в обратном переводе с санскрита[154]. Доклад был исключительно красив: пергамент, рисунки пером (отношения к содержанию не имеющие), кожаный чёрный переплёт; на вид – лет триста книге… Даже если она попадёт к специалисту-индологу, он будет её истолковывать в понятиях своего ремесла и не заподозрит, что речь идёт о событиях российских и недавних. Сочтёт, что это наставление какого-нибудь Чандрагупты[155] сыновьям…
Товарищ Агранов довёл до сведения собравшихся, что само понятие магии не противоречит ни атеизму, ни историческому материализму, ни, тем более, материализму диалектическому. (Я давно заметил, что не существует в природе явления, способного сколько-нибудь успешно противоречить диалектическому материализму. Или, может, явления просто-напросто не хотят с ним связываться?)
Так вот, продолжал товарищ Агранов, наряду с известными силами, военными и политическими, окружающими железным кольцом перманентной агрессии первое в мире государство рабочих и крестьян, а также демонами внутренними, стремящимися нанести Советской власти предательский удар сзади в сердце, – существуют силы незримые, но не менее опасные. Совсем недавно, сказал Яков Саулович, органы разоблачили группу так называемых тамплиеров[156], ошибочно либо с целью маскировки мнящих себя наследниками Сионского ордена[157]. Не будем забывать, товарищи, что тамплиеры являлись союзниками псов-рыцарей Ливонского и Тевтонского орденов, исконных врагов и поработителей рабочих и крестьян. Эти выродки исхитрились добыть образцы волос, ногтей и спермы одного из вождей пролетариата. Органам ОГПУ в последний момент удалось осуществить подмену материала, и кровавый замысел извергов рода человеческого с позором провалился. Эти изверги, товарищи, сделали восковую куклу вождя и проводили над ней инвольтацию, а если попросту – пытали её вязальными спицами. Сотрудник-доброволец, сдавший свой материал, скончался в страшных судорогах в битве за освобождение человечества.
В свете борьбы с религиозным мракобесием мы приняли решение не предавать дело огласке и не проводить открытый судебный процесс. Только этого и ждут от нас наши противники, чтобы начать злобный вой в Лиге Наций[158] насчёт колдунов-комиссаров. В то же время за кордоном существуют многочисленные оккультные и эзотерические центры, контролируемые крупным финансово-промышленным капиталом и белоэмиграцией. Они насылают на молодую Советскую республику болезни, катастрофы, неурожай и наводнения. Без видимой причины падают с неба наши самолёты, меняется в худшую сторону сортность чугуна и стали. Мы чувствуем нарастающую активность вражеского воздействия. И мы обязаны противопоставить чёрной и белой, а проще, товарищи, белогвардейской магии – нашу красную магию! И органами с первого дня их существования ведётся беспощадная борьба с астральной интервенцией, которая стократ опаснее интервенции военной…
В первую голову следует, конечно, обеспечить личную неприкосновенность руководителей нашей партии. Кое-кто, сохранивший в сознании пережитки военного коммунизма, говорит в запальчивости о привилегиях и отрыве от масс, но мы-то знаем, товарищи, что враг затаился везде: в непроверенном куске хлеба, в простом пассажирском вагоне, во всех местах общественного пользования. Да-да, товарищи, обычная похабная писанина на стенах сортиров может оказаться далеко не безобидной! Только по этой причине мы вынуждены выделять нашим вождям для проживания охраняемые помещения, находящиеся в обособлении от других строений. Проверенные органами дворники несут службу круглые сутки, вылавливая бродячих кошек – а это, уверяю вас, вовсе не те, за кого они себя выдают. Кроме того, в обязанности дворников входит постоянная зачистка территории от снега и прочих осадков: ведь если враг вынет след вождя и сделает на его основе гипсовую отливку, последствия будут неисчислимы. (Голос из зала: а если ковры стелить? – Это очень интересная мысль, товарищ…) Кроме того, проводятся профилактические мероприятия, нацеленные на затруднение деятельности врагов, как то: переименование населённых пунктов, в именах которых содержится прямой или опосредованный эзотерический смысл. Вовсе не тщеславием и не личной нескромностью большевиков объясняется всё это. (А Москву почему?… – голос из зала. – Москва, товарищи, это наш главный резерв. Её переименовывать будем только в крайнем случае.) Запланирован и ряд других мероприятий: размещение повсюду защитительных символов: пентаграмм, оживальных крестов: я имею в виду серп и молот, и не смейтесь, товарищи, попы тоже кое-что понимали в охранительных символах, иначе кровавый режим Романовых не продержался бы триста лет, – а также полиграмматонов[159] узкого и ненаправленного действия. (Голос из зала: ты простыми словами давай, товарищ Агранов!)
О полиграмматонах у нас будет долгий и подробный разговор, и товарищ Неронов вам всё надлежащим образом объяснит. Я продолжаю общий обзор…
Тем временем наш с Марлен роман происходил взрывообразно. Мне совершенно не с руки было рисковать своей репутацией лучшего курьера Ордена, но, с другой стороны глядя, отказаться от такой женщины… Впрочем, я уже повторяюсь. Теперь оба моих глаза согласно смотрели только на один предмет…
Сравнительно недавно отметили чёрную дату: двадцатилетие гибели «Титаника», причём в этих же водах. Мужчины нервно и всегда неудачно шутили, женщины, как существа более практичные, интересовались состоянием шлюпок и спасательных поясов. Из детей здесь был только один американский мальчик – зато уж такой противный, что ему и утонуть не помешало бы. Он мнил себя вождём краснокожих[160], но воины моего детства наверняка утопили бы этого «вождя» в поповском пруду. Первый помощник старался рассеять атмосферу тревоги, распевая приятным голосом арии из итальянских опер. Тут же все вспомнили знаменитый оркестр «Титаника»…
Между тем фон Штернберг с проницательностью, присущей людям искусства, почувствовал что-то неладное и стал чаще обычного (и всегда втроём) навещать своего «голубого ангела». Прав был Шульгин[161], обличая евреев: нет ничего противнее хохла-радикала и пьяного немца… Марлен это смущало, да и женская половина населения парохода, страдающая от сплина, отвлеклась от готовности шлюпок и фасонов шляпок, чтобы заняться нами. Камеристка Марлен, постоянно теряющая вставные зубы, отвечала им на все вопросы невразумительным шипением.
Я отловил гадкого мальчишку на верхней палубе, где он пытался тупым перочинным ножом вскрыть сигнальный ящик.
– Тебя как зовут, ковбой?
– А твоё-то какое дело? – сказал он, не поднимая конопатой физиономии, и продолжал ковыряться в замке.
– А такое, что посмотри-ка вон туда. Видишь айсберг?
– Где?
– Вон там. Может быть, это тот же самый…
– Да ну… скажешь…
– А может, и не тот. Может, другой.
– Айсберг… – сказал мальчишка тихо и пошёл к трапу, повторяя: – Айсберг… Айсберг…
Теперь его хватит надолго.
Через полчаса пассажиры стали скапливаться у правого борта. Айсберг видели уже все, и даже капитан в свой бинокль тоже видел айсберг. Смотреть приходилось против садящегося солнца, и в бликах можно было разглядеть решительно всё, вплоть до всплывшей раньше положенного срока Атлантиды. Постояв немного со всеми, я тихонько вывел из толпы мою Марлен, не отрывающую взгляда от горизонта, и увлёк в каюту. Если мы утонем, любимая, то мы утонем вдвоём, как те, которых откопали в Помпее… Образ был, конечно, чудовищный, но почему-то ничего другого в голову не пришло…
Ночью во все каюты ломились господа репортёры – якобы в поисках своих «лейки» и «кодака»[162]. До моей каюты они не добрались, потому что мистер Атсон жил чуть ближе к трапу, а после беседы с ним ни желания, ни возможности продолжать поиски у них не было. Знаем мы этих скотопромышленников из Чикаго…
Фон Штернберг, говорят, плакал под дверью греческого принца, полагая, что Марлен стала очередной жертвой сиятельного повесы. На самом же деле сиятельный повеса страдал морской болезнью в столь острой форме, что его укачивало даже при взгляде на фонтан, и он в продолжение всего рейса не вставал со своего ложа скорби (а отнюдь не страсти). Тогда, во всяком случае, все так думали.
Завтрак в каюту мы догадались заказать только на второй день. Стюард получил неплохую мзду за скромность. А на четвёртый день меня почему-то потянуло к товарищу Агранову Якову Сауловичу… Сказать самой Марлен Дитрих «Ступай, милая», словно горняшке, было как-то неловко, а я, в отличие от Осипа, так и не изучил «науку расставаний»[163], но тут – начало качать…
И качало, должен вас уверить, хорошо. Марлен от морской болезни не страдала, равно как и я, но вот беда: луна была к нам немилостива… да и камеристке Марлен стало так плохо, так плохо… а хорошая камеристка для актрисы значит стократ больше, чем расторопный денщик для гвардейского офицера. Поэтому…
Я проводил Марлен и с рук на руки передал тёмно-зелёному фон Штернбергу. Виски и качка совместными усилиями сотворили чудо: он по-прусски твёрдо стоял на ногах, но во всех мужчинах видел греческого принца, бедняжку. Меня он именовал «ваше высочество», а я не стал его поправлять.
128
14 апреля 1930 года. Существует много версий, от глупой смерти по неосторожности и до инсценировки самоубийства ОГПУ или преступной группой. Более всего тумана нагоняет использованное оружие. В газетных сообщениях, появившихся в первые часы после события, фигурирует «наган». В милицейском протоколе – «револьвер «маузер» калибра 7,65». К протоколу приложен фотоснимок, где ясно виден «браунинг-1900» также калибра 7,65. Ни пули, ни гильзы в деле не фигурируют, проводилась ли их экспертиза – неясно. Неопределённости добавляет то, что в 20–30 годы револьвером зачастую назывались самозарядные пистолеты, причём не только неформально, но и в оружейных каталогах и официальных документах. Согласно представленной ОГПУ справке, Маяковский имел в личном пользовании самозарядный пистолет «маузер-1914» калибра 7,65, а также два «браунинга» моделей 1900 и 1919 и «байярд-1923» того же калибра; плюс к этому в его коллекции имелось два малокалиберных револьвера «велодог». Проведённая в начале 90 гг. экспертиза показала, что «браунинг-1900» был вычищен после выстрела; «байярд» и «маузер» после последнего выстрела не чистились. Понятно, что делать окончательные выводы, имея такой набор вводных, крайне трудно. Показания Вероники Полонской, которая, похоже, что-то тщательно скрывала, ещё больше всё запутывают. Известно, впрочем, что в квартире поэта ещё до приезда милиции побывали Я. Агранов и М. Кольцов…
129
НСГ, разумеется, шутит. Компания Liverpool Steamship Company Limited имела на трансатлантических линиях два судна: Duke of Marlborough и Earl of Chester, оба постройки 1899 года (прошли глубокую модернизацию в 1926-27 годах). Суда отличались невероятной комфортностью и роскошью и относились скорее к круизным, нежели к лайнерам – однако же исправно обслуживали линию Ливерпуль – Нью-Йорк – Рио-де-Жанейро вплоть до 1938 года, когда Duke of Marlborough сильно пострадал при пожаре в сухом доке, и его решили не восстанавливать, а Earl of Chester после трёхлетнего ремонта был переоборудован в плавучий госпиталь; отправлен на слом в начале 1950-х годов. The Cheshire Cat – персонаж «Алисы в стране чудес» Л. Кэррола.
130
«Некрономикон» – книга, авторство которой приписывается Аль-Хазреду; скорее всего, однако, он лишь свёл воедино разрозненные тексты. Формально эта книга представляет собой руководство по некромантике, однако содержит большое количество нарочитых ошибок, губительно действующих на неопытного некроманта, а тем более на простого любопытствующего. Окружена массой легенд и домыслов. В СССР издана в конце 1936 года тиражом 99 экземпляров, из которых в настоящее время уцелело только четыре.
131
Кратко описаны реальные обстоятельства плавания НСГ в Африку. Подробно см., например, А. Давидсон, «Муза странствий Николая Гумилёва» М., Наука, 1992.
132
Сэмюэл Кьюнард учредил переходящий виртуальный приз за самое быстрое пересечение Атлантики, голубую ленту, повязывавшуюся на трубу парохода. С 1934 года – 45-килограммовый серебряный кубок, заказанный Г. Хейлзом.
133
Персонаж сатирического романа К. Э. Портер «Корабль дураков» (1962, рус. пер. 1982). Там-то, в романе, он точно плывёт в Бремерхафен из Веракруса.
134
То есть слабоумное ликование.
135
Великая немецкая актриса и певица, она же Мария Маргарет Дитрих фон Лош (1901–1991). «Знойная женщина со стальным позвоночником» (с). Макс Рейнхардт, Рудольф Зибер, Эрих Мария Ремарк, Жан Габен, Спенсер Трэйси, Эрнест Хэмингуэй и многие другие были её «звёздочками на фюзеляже».
136
Иозеф фон Штернберг (1894–1969) – австрийско-германо-американский кинорежиссёр, снявший её лучшие фильмы.
137
«Лили Марлен» (1915). Стихи Ханса Лайпа, музыка Норберта Шульце. Что касается даты первого исполнения, то здесь встречаются большие разночтения: от 1923 г. до 1939 г. Так или иначе, в 1941 снята с эфира по требованию Геббельса как «упадочническая» и «депрессивная», но по тысячам просьб солдат вермахта её вернули в эфир. Неожиданную популярность песня приобрела среди английских и американских солдат. Самый известный перевод на русский язык сделан И. Бродским, хотя перевод С. Шатрова, похоже, следует считать гораздо более точным. Вы можете сравнить:
ИОСИФ БРОДСКИЙ:
Возле казармы, в свете фонаря
кружатся попарно листья сентября,
Ах как давно у этих стен
я сам стоял,
стоял и ждал
тебя, Лили Марлен,
тебя, Лили Марлен.
Если в окопах от страха не умру,
если мне снайпер не сделает дыру,
если я сам не сдамся в плен,
то будем вновь
крутить любовь
под фонарём с тобой вдвоём,
моя Лили Марлен.
Лупят ураганным, Боже помоги,
я отдам Иванам шлем и сапоги,
лишь бы разрешили мне взамен
под фонарём
стоять вдвоём
с тобой, Лили Марлен,
с тобой, Лили Марлен.
Есть ли что банальней смерти на войне
и сентиментальней встречи при луне,
есть ли что круглей твоих колен,
колен твоих,
Ich liebe dich,
моя Лили Марлен,
моя Лили Марлен.
Кончатся снаряды, кончится война,
возле ограды, в сумерках одна,
будешь ты стоять у этих стен,
во мгле стоять,
стоять и ждать
меня, Лили Марлен,
моя Лили Марлен.
СЕРГЕЙ ШАТРОВ:
Возле казармы,
Освещая двор,
Столб стоял фонарный —
И там он до сих пор.
У фонаря когда-нибудь
Мы встретимся – ты не забудь —
Как встарь, Лили Марлен.
Как встарь, Лили Марлен.
Наши тени вместе
Кажутся одной,
И как жених с невестой
Мы выглядим с тобой.
Пусть же узнают все о том,
Увидев нас под фонарём
С тобой, Лили Марлен.
С тобой, Лили Марлен.
Крикнул часовой мне:
«Отбой, имей в виду!
О гауптвахте помни.»
– «Иду, браток, иду.»
Тут мы простились горячо,
Ах, если б мне побыть ещё
С тобой, Лили Марлен.
С тобой, Лили Марлен.
Лёгкую походку
Знает он твою,
Светит для кого-то,
А я в чужом краю.
Что если не вернусь живым,
Кто будет там стоять под ним
С тобой, Лили Марлен?
С тобой, Лили Марлен.
Что за наважденье —
Из земли сырой
Губ твоих веленьем
Я встаю живой.
В дымке вечерняя заря,
И я опять у фонаря —
Как встарь, Лили Марлен.
С тобой, Лили Марлен.
138
Результат попытки создать вербального кадавра, обернувшийся уникальным результатом получения вербального анималя с не менее уникальными свойствами воспроизводства юмористико-абсурдистских оценок характерных черт человеческого бытового, бюрократического и эстетического мышления. Сохраняет жизнеспособность вот уже третье столетие. Остался единственным прецедентом.
139
Петр Демьянович Успенский (1878–1947), русский философ-эзотерик, математик, оккультист, практик таро, лектор и писатель. Ученик, затем противник Г. И. Гурджиева. Проникал в четвёртое измерение, но не осознал проникновения.
140
На санскрите «свернувшийся змеёй». Йоги и эзотерики утверждают наличие скопления жизненной энергии в основании позвоночника и органах малого таза, символически изображаемой в виде спящей змеи. Влюблённость, глубокая медитация, изменение типа сексуальности якобы могут быть вызваны пробуждением К. Неосторожная активация ведёт к чрезмерному подъёму её по позвоночнику и «удару» в мозг.
141
Иван Семенович Барков (1732–1768). Русский поэт, переводчик, личный секретарь М. В. Ломоносова. Автор как вполне печатных, так и «срамных», т. е. эротических, поэм и стихотворений, пользовавшихся широкой известностью, но при жизни Б. не издававшихся и, скорее всего, уцелевших лишь частично (сборник «Девичья игрушка»). Подавляющая часть произведений, приписываемых И. Баркову, написаны другими авторами (среди них М. Чулков и А. Олсуфьев, но основная масса – анонимы).
142
Точнее: Изида. Древнеегипетская богиня живой природы, сестра и супруга Осириса, мать Гора, бога с головой сокола. Покровительница рабов, грешников, угнетённых, ремесленников, богатых, девиц, знатных и царей. Попутно защищает мёртвых и детей. Культ И. (и связанные с ним мистерии) был популярен и после укрепления христианства. «Покрывало И.» – образ из стихотворения Ф. Шиллера, означающий покров, скрывающий тайну или истинный облик. Русские мартинисты в начале ХХ века издавали широко популярный журнал астрологический и эзотерический журнал «Изида». «Разоблачённая И.» (1877) – двухтомная книга, сводящая все религиозные и оккультные учения к одному типу, надиктованная известной теософке Е. П. Блаватской несколькими сокрывшимися авторами. Свидетельства о состоянии, в котором Е.П.Б. писала данную работу, позволяют предположить её непричастность или вселение иных астральных тел, руководивших ею. Результатом стало мощное осмеяние книги и, как следствие, отсев профанов от истинного состояния дел.
143
Шарль Мари Рене Леконт де Лиль (1818–1894), поэт, член Французской Академии. Приверженец течения «искусства для искусства». НСГ и О. Мандельштам видели в нём одного из предшественников школы акмеистов. Влияние Леконта де Лиля чувствуется в ранних произведениях НСГ.
144
Наверное, правильнее было бы Хосе, но уже прижилось. 1842–1905. Французский поэт кубинского происхождения, ученик Леконта де Лиля. В определённом смысле предвосхитил «магический реализм», сделавший латиноамериканскую литературу чрезвычайно популярной в двадцатом веке во всём мире. Стихотворения Эредиа переводили, в числе других, НСГ, М. Волошин, М. Лозинский.
145
Эпизод из национальной мифологии США, одновременно реальное событие, породившее огромное число текстов, кинофильмов и компьютерных игр. Бандиты Аль Капоне расстреляли конкурирующую банду 14 февраля 1929 года.
146
От apache, индейцы-апачи. Уличные хулиганы и мелкие бандиты, в основном парижские. К началу ХХ века практически выбиты полицией. Создали свою оригинальную субкультуру, от которой нам остался воротник апаш.
147
Потомок знаменитого отца Жозефа дю Трамбле (1577 – оф.1638), «серого кардинала», порученца кардинала Ришелье и исполнителя самых неприглядных поручений.
148
Л. Чарская, псевдоним Лидии Алексеевны Чермиловой (1875–1937), русской детской писательницы. Уже дебютная повесть «Записки маленькой гимназистки» принесли ей бешеный успех, поставив, согласно опросам, на третье место по популярности среди детей-читателей – после Гоголя и Пушкина, но выше Марка Твена, Тургенева, Жюля Верна и Луи Буссенара. Почти сразу же творчество Чарской было подвергнуто уничтожительной критике со стороны коллег, и прежде всего – Корнея Чуковского. После революции книги Л. Чарской перестали издавать, поэтому Лидии Алексеевне пришлось сменить псевдоним. Правда, большого успеха её новые произведения не имели. По прошествии лет взгляд на творчество Л. Чарской стал более спокойным и объективным. Слово Вере Пановой: «…писательница обладала фантазией и не скупилась на приключения для своих героев и особенно – героинь. Чего-чего не случалось с ними: они и из дому убегали, и на конях скакали, становились и укротительницами диких зверей («Сибирочка»), и сестрами милосердия в холерном бараке («Сестра Марина»), и актрисами, и чуть ли не монахинями («Лесовичка»). Под конец они либо трогательно умирали («Огонек»), либо выходили замуж («Сестра Марина»), либо, чаще всего, благополучно находили своих родителей, от которых были отторгнуты («Сибирочка», «Лесовичка»)… Теперь мы бы посмеялись над всеми этими чувствительными выдумками, но тогда Чарская имела головокружительный успех, и теперь, поняв, как это трудно – добиться успеха, я вовсе не нахожу, что ее успех был незаслуженным. Она выдумывала смело, щедро. Она ставила своих героев в самые невероятные положения, забрасывала в самые неимоверные места, но она хорошо знала все эти места – и закулисную жизнь цирка, и холерный барак, и швейную мастерскую, и монастырскую школу. Знала и обыденную жизнь с ее нуждой и лишениями…»
149
«Твёрдая» форма, стихотворение из восьми строк, где всего две рифмы, и они повторяются: первый стих во строй и седьмой строке, а второй в последней.
150
Николай Семенович Лесков (1831–1895) – великий русский писатель и журналист, автор «Левши», «Запечатлённого ангела», «Очарованного странника», «Леди Макбет Мценского уезда» и многих других прекрасных произведений. Непревзойдённый стилист. За недостаточно восторженное изображение нигилистов и революционеров в романах «Некуда» и «На ножах» был подвергнут уничтожительной критике со стороны «левых» критиков.
151
Двойная аллюзия: к названию повести Лескова «Чертогон» (1879) («…С этих пор я вкус народный познал в падении и в восстании… Это вот и называется чертогон, «иже беса чужеумия испраздняет». Только сподобиться этого, повторяю, можно в одной Москве, и то при особом счастии или при большой протекции от самых степенных старцев») и к выражению «гонять чертей» – допиться до галлюцинаций, впасть в делириум.
152
Рабоче-крестьянская инспекция (1920–1934?) – система учреждений, контролировавших государство. Якобы распущена. Первым руководителем до 1922 г. был аватар Эрлика И. В. Сталин.
153
Анастас Иванович Микоян (1895–1978) – выдающийся советский политический и государственный деятель, закреплённый маной «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Аватар Ваагна с частично утраченными свойствами.
154
В перев. «усовершенствованный, отделанный». Древний нормативный язык Индии, скорее язык культуры, чем какого-то народа – индоевропейская семья, индо-иранская ветвь. Очень сложная грамматика, несколько систем письменности.
155
Чандрагупта (4 в. н. э.) – не какой-нибудь, а махараджадхираджа, царь царей, правитель и расширитель Индии.
156
«Бедные рыцари Христа и Храма Соломона», религиозно-военный орден, основан в 1119 г. Гуго де Пейном. По причине накопления огромных богатств, власти и тайных знаний (а следовательно, претензии на власть выше королевской) стал объектом преследования французскими королями, был разгромлен и официально упразднён в 1312 году. Гибель тамплиеров по сути стала последним гвоздём в гроб прекрасного символизма и новым камнем в здании «жадного, бесплодного торгового духа» (Г. Ли) церкви нового времени. Сейчас – международный филантропический рыцарский орден, связанный с масонством.
157
Тайное общество, наследующее тамплиерам. Среди магистров Ордена – Жюль Верн и Жан Кокто.
158
Международная организация, союз 58 государств, созданная в 1919–1920 гг. для улучшения жизни на планете. Не получилось. Самораспустилась 20 апреля 1946 г. (Ровно через год после смерти Гитлера. Совпадение? Не думаю… – ДХШ)
159
По разъяснению Д.Х.Ш., мощное словесное воздействие, кодированное в сочетание нескольких десятков слов (напр. Большой и Малый загиб Петра Великого, Большой и Малый шлюпочный загибы, «Коммунистический манифест»). Для непосвящённых выглядит монотонным завыванием, а потому не вызывает защитной реакции и необходимого пресечения. Жуткая штука.
160
Малый демон разрушения и неповиновения, часто воплощающийся в детях. Опознан и описан Уильямом С. Портером (1862 – оф.1910).
161
Шульгин, Василий Витальевич (1878–1976) – русский политик, монархист, писатель, журналист, мемуарист. Один из создателей Белого движения. «Втёмную» был использован ГПУ в осуществлении «Операции «Трест». После Отечественной войны отбыл 12 лет во Владимирском централе с Даниилом Андреевым (см.) и японскими военнопленными. Был лично знаком с Гурджиевым, Сакко, Тухолкой и другими видными оккультистами, способностями не обладал, но под воздействием микродозы ксериона дожил до 98 лет.
162
первые малоформатные фотокамеры с тубусными объективами. Советские аналоги, ФЭД и «Зоркий», были почти точной копией. Замечательные и высоконадёжные аппараты.
163
Отсылка к стихотворению О. Э. Мандельштама «Tristia». Осип Манделььштам – один из величайших русских поэтов ХХ в. Был близким другом НСГ. Подробнее о Мандельштаме в примечаниях к роману «Гиперборейская чума».
