Читать книгу Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары - Михаил Уткин - Страница 18

Летом 1985 года мы снова поехали на практику и, в принципе, всё было, как и год назад: тот же ленинградский скорый, та же плацкартная «прицепка» до Павлодара, и примерно тот же контингент. Главное отличие оказалось в том, что наступил горбачёвский антиалкогольный указ. Тем не менее, вся знакомая нам с Кичигиным смена Аэровокзала, за исключением, разумеется, Леночки Андрусенко, прикатила в день отъезда ко мне домой попробовать испечённые мамой Петровной пирожные-«персики». Танюша Харитонова вместе с Зыковым в конце концов уехали домой, а Славян Виниченко поехал с нами на вокзал, и в тамбуре нашего вагона между вторым и первым вокзалами мы даже успели попить водочки.

Так же, как и в прошлом году, преподавателем, бдившим нас в первую смену практики, был старший преподаватель нашей кафедры «Электрических Сетей и Систем» Нуржан Имангалиевич Утегулов, классный мужик лет сорока. Едва отъехали от Алма-Аты, как Утегулов собрал вокруг себя всю толпу практикантов и совершенно меланхоличным тоном прочитал лекцию о том, что пить не стоит, ибо в свете последних руководящих и направляющих постановлений ЦК КПСС можно иметь потом очень бледный вид.

Народ маялся часов до четырёх утра, когда запрохладнело настолько, что уже можно было нормально спать. Нуреке уже улёгся, и Баталов с компанией достали несколько бутылочек водочки. Я попил с ними немного, чтобы хоть чуть-чуть захотеть спать, но всё равно часа через полтора проснулся обратно и глядел на дорогу.

Рано утром проехали Сары-Шаган – в вагоне появилась всякая солёная, вяленая и копчёная рыба, которой в изобилии торговали на перроне. И уж как соблазнительно она ни выглядела, толпа героически терпела до самой Караганды, где всегда продавалось вкуснейшее пиво. Набрали пива ящиками и только тогда уже оттянулись… И так получилось, что я оба раза совершенно не обратил никакого внимания на расположенную за Карагандой крохотную станцийку Нуринская, на которую через год попаду служить в Армию!

Солнышко клонилось к закату, жара стояла зверская, и уровень пива в баках падал совершенно катастрофическими темпами. В соседнем купе вся баталовская компания резалась в «трыньку», а весь остальной вагон зачарованно следил за отчаянной битвой. Утегулов после Караганды ходил по вагону абсолютно неприкаянный, а когда увидел, как пацаны режутся в «трыньку», сел в купе рядом с нами и, как бы между прочим, заметил: «Тот не студент, кто со своим преподавателем „пулю“ не писал…»

В чём проблема?!! Яцевич чисто по-своему недоумённо задрал одну бровь, а в глазах остальных в нашем «купе» заблестели огоньки. Поезд подкатывал к Целинограду, когда теперь уже наша игра была в самом разгаре. Те, кто разбирался в преферансе, ссосались возле нас и болели за студенческую сборную. «Нет повести печальней в мире, чем козыри – четыре на четыре!» Нуржан Имангалиевич сражался героически, но всё равно попал рублей на шесть. Все остались довольны…

Выходили из поезда в Экибастузе в пятом часу утра. Естественно, что никто не выспался, а преподаватели привезли нас в уже до боли знакомую общагу номер 6-А. Построив нас перед входом, Нуреке прочитал нам краткую лекцию об экибастузских женщинах: «Если вас никто не пырнёт ножом за то, что отбиваете у него „даму сердца“, значит поймаете такой „букет“, которого вам хватит надолго! Поэтому советую по будуарам не бегать…» Утегулов удалился, а наша очередная студенческая практика началась.