Читать книгу Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары - Михаил Уткин - Страница 8

От ПКМК-6 нашему стройотряду прикомандировали несколько автомашин. Это была, в первую очередь, буровая установка на машине «ГАЗ-66», водителем которой был непревзойдённый мастер своего дела, один из самых лучших и крутых мужиков в конторе Владимир Зыбайло.

Для всяких перевозок у нас была ещё одна машина «ГАЗ-66» с будкой «Почта», рулил на которой Вова – мужик лет сорока с простой рязанской ряхой, но на самом деле не русский, а какой-то малочисленной северокавказской национальности, название которой я уже затрудняюсь теперь вспомнить. Вова постоянно вспоминал фразу из фильма «Баламут»: «Меня зовут Ма-а-аксут!» и мы все прикалывались.

Ещё у нас был до неприличия новенький (21 тысяча на счётчике) «ЗиЛ-130», водила которого был худ, как швабра, с кожей какого-то бледно-зелёного цвета и огромной густопсовой бородишшей. Мы прилепили ему кликуху «Христосик».

Последним приехал на «ГАЗ-53» с пассажирской будкой Витька Халюков, недавно дембельнувшийся из армии и потому бывший ничуть не старше нас самих. Все водители жили в отдельной комнате, но Витя сдружился с нашими «квартирьерами» настолько, что перебрался жить к ним. Сам себя Халюков называл «центральный кент», причём очень любил, чтобы его и все остальные называли так же. От счастья Витя всегда напевал песенку из «Свадьбы в Малиновке»:

«На морском песочке я Марусю встретил,

В розовых чулочках, талия в корсете…»

Командир стройотряда Алим Тохтахунов велел мне нарисовать на бумаге эмблемы стройотряда и налепить на лобовые стёкла каждой машины, как того требовало зональное командование стройотрядами. Я нашёл обёрточную бумагу, чёрную и красную гуашь и намалевал пять эмблем в виде тех же стройотрядовских значков. Всем водилам это было до фени, но Халюков аккуратно наклеил эмблемку на лобовик и любовался ею.

За это Витя стал учить меня водить машину. Дело в том, что питьевую воду в 35-литровых флягах возили за 4 километра из родника. Рядом было озеро, но брать из него воду и купаться нам категорически запретили. Всё дело в том, что в этом месте раньше был военный полигон, куда падали куски ракет, самолётов и прочего аэрокосмического мусора. Потом это дело прекратили, переждали несколько лет и, когда уровень химических и радиоактивных заражений упал до нормального, там начали строить совхоз «Терсаккан», куда мы и тянули теперь связь.

Куски печатных плат от блоков управления бывших ступеней ракет, утыканные разными радиодетальками, валялись почти везде. Местные жители сподобились «утилизировать» бывшие фюзеляжи ракет и самолётов, ставя эту алюминиевую «трубу» боком на землю, а затем обкладывая её со всех сторон глиняным саманом – теплоизоляция на зиму! Оставалось только приделать какие-нибудь двери, вырезанные из тех же кусков дюраля – получалась вполне приличная кошара для овец!

Ну и приспособился я со временем – стою, бывает, дежурным по кухне, а Халюков режется в карты с водилами. Ему некогда, и он мне ключи: «Сам и езжай!» Под залпами тяжёлой артиллерии бабских приколов затаскиваю в будку все четыре фляги и на родничок…

А ещё центральному кенту нравилось ездить за сайгаками. Всё дело в том, что вообще-то терсакканское совхозное начальство по договору обязалось снабжать стройотряд мясом и молоком. Молока мы так ни разу и не дождались: покупали литровыми и полулитровыми баночками у местных – каждый сам себе, а когда совхозные орлы привезли нам половину туши коровы, которая уже начала гнить, мы их послали и стали охотиться на сайгаков.

А как охотиться, если ни ружей, ни разрешений?!! Но это нас не остановило – далеко за Терсакканом, километрах в 80—90 от Косколя, было место, где постоянно паслись эти антилопы – его даже назвали «сайгодромом»! Мужики брали бортовой «КамАЗ», за руль которого чаще всего садился Витя, а не тот водитель, чья была эта машина (тот был больше по части выпить и поспать), на кузов – десятка два бетонных пасынков для мягкости хода и вперёд!

Машина залетала в сайгачью лощину, которая была почти абсолютно круглая, диаметром километра три. При появлении грузовика сайгаки – тупейшие животные! – срывались всем стадом с места (скорость – под 90!) и бежали обязательно наперерез автомобилю. Вите нужно было просто прикинуть траекторию и со всего размаху врезаться в стадо. Разумеется, двое-трое антилоп оказывались под колёсами. Их тут же разделывали и везли в Косколь. Вот так стройотряду пришлось снабжать себя мясом! Свежее сайгачье мясо кореец выдерживал в слабеньком растворе уксуса и оно становилось более или менее вкусным. Проверяющие из санэпидстанции после терсакканской коровы уже закрывали на это глаза…

Надвигался День Строителя, и все стройотряды, пасшиеся вокруг Джезказгана, должны были собраться на слёт в Улытау. Вечером в пятницу поехали и мы. Командиры поехали отдельно – кто на чём, туда же пошли наш «ЗиЛ» и «КамАЗ», а вся основная толпа уместилась в будке «ГАЗ-53» и центральный кент на полной скорости понёсся в райцентр. В будке было жарко и пыльно, но толпа орала песни под гитару, а Витьке периодически кричали через окошко: «Дусту давай!!!»

Ещё засветло прикатили в Улытау, всю ночь танцевали-веселились, а утром стали давать концерты агитбригад. К вечеру командир Алим исхитрился перетащить комсомольских начальников к нам. Сев в отдельный кружок, они принялись квасить, но вскоре снова прискакал шеф и срочно попросил найти ещё баллонов для костра. Христосик уже был в ауте, поэтому в «ЗиЛ» забрался хоть и поддатый, но ещё живой центральный кент. В напарники он потащил за собой меня.

Стройотряды разместились на родничках в нескольких берёзовых рощицах километрах в трёх от посёлка, и мы спустились по глинистой дороге на его спящие улицы. Халюков еле успевал крутить баранку вправо-влево, и наша машина, тихо урча, долго петляла по тёмным переулочкам, пока мы не увидели, наконец, несколько старых покрышек от «Беларуси». Подъехали к ним и парочку закатили к себе на кузов.

Витя выехал из посёлка и тут – чёрт его знает, где он взялся в два часа ночи! – за нами увязался «Жигуль» ГАИ. Центральный кент сидел не в своей машине, да ещё и выпивши, конечно же он останавливаться не пожелал. Мы дёрнули под сотню по трассе на Джезказган, но через пять километров свернули на грунтовку и помчались к своим холмам. На дороге попалась огромная ямища, прокладывали какие-то трубы – Витя перелетел, как будто её и не было! Но «ГАИшники» на легковой машинке повторить этот трюк не решились.

Только мы сбавили скорость, как страшный удар по крыше машины испугал нас настолько, что мы на всей скорости без всякой дороги понеслись к лагерю.

Покрышки кинули в уже догоравший костёр, начальство из обкома комсомола тем временем перебралось поближе к общему костру – к девочкам. Мы рассказали, что с нами произошло, но отцы-командиры нас быстро успокоили тем, что обком от ГАИ нас отмажет.

Потом Витька завёл свою «будку» и поставил с зажжёнными фарами перед «ЗиЛом». Оказалось, что поднятыми вентиляционными лючками на крыше кабины мы зацепились за самый нижний провод телеграфной линии и оборвали его: метров 40 проволоки с изолятором на одном конце волочилось за машиной. Провод аккуратно смотали, и в темноте где-то выкинули.

Ночной круиз потом вспоминали долго, что доставляло радостную гордость центральному кенту Вите…