Читать книгу Николь. Душа для Демона - Мира Шторм - Страница 10

Едва заметная тропка то поднималась слегка вверх, заставляя дрожать ноги от усталости, то сбегала вниз под уклон, давая мимолетный отдых. Вокруг расстилалась безмятежная природа, напоминающая мне лоскутное одеяло – слишком ощутимы были границы между отдельными кусочками. Словно кто-то ребячливо перерезал и перепутал ровный когда-то край. Лишь сочная зеленая трава смазывала края лоскутов, заполняя собой все видимое пространство. И только голые горы избежали изумрудного плена. Торчали обломанными зубьями, толпились неровными кинжалами.

Ноги ощутимо гудели, робко прося отдыха. Но я держалась. Стискивала зубы и подстраивалась под мерный ритм сильных людей. И даже короткий привал прямо на дороге не дал ожидаемого облегчения. Я побоялась сесть – а вдруг потом и вовсе не смогу подняться? Плотный перекус, глотки живительной воды и снова – петляющая дорога и склоняющееся к западу солнце. Джантар обронил на привале фразу, что нужно дойти к вечеру до реки. Там можно будет набрать воды, умыться и напоить животных. Поэтому я взяла себя в руки и запретила ощущать боль.

Я глупо улыбалась и старалась не сбиваться с шага. Вскоре поддерживать скупую беседу с Эйданом стало совершенно невозможно, я через силу перешла вперед и пристроилась за Рималем. Уговаривала себя, что вот еще немного – и я привыкну, втянусь. Держись, Николь, ты не имеешь права раскисать.

Над головой часто проносились стремительные стаи мелких птиц, оглашая все вокруг звонкой перекличкой, и я не сразу услышала журчание воды. А когда петляющая дорога вывела к реке, чуть не расплакалась от облегчения. Шумные дерзкие воды искрили на солнце и ворочали камни мощными плечами. С нашей стороны была небольшая заводь, словно специально расчищенная от опасных игр реки с глыбами. А напротив, на другой стороне, возвышался крутой каменный обрыв. Там, на краю утеса, столпились угрюмые ели, словно пловцы перед прыжком. И корни выглядывали хищными ящерицами из трещин скальной стены.

Сбежала вниз по пологому склону и прямо в обуви вошла в ленивую гладь заводи. И даже показалось, что раскаленные ступни зашипели от студеной воды.

От холода спряталась донимавшая меня боль, и стало так хорошо, но не надолго. Брючины намокли и прилипли к ногам, которые, казалось, стерла до самой попы. Как же они адски болят.

Какое же было лицо у Джантара, когда он увидел мои в кровь избитые ступни. Коротко ругнувшись, он достал знакомую мне жестяную баночку и велел сесть. Под всеобщие укоризненные взгляды мы ушли к большим обломкам камней, лежащих неподалеку. Кого они осуждали – меня или его?

– Это было очень глупо молчать, – вот и все, что сказал мне Джантар.

Его теплые ладони бережно втирали в кровавые мозоли мятную смесь. Глупо? Как бы не так. Я делала то, что хотела, и так, как решила. А вот он мог и просто отдать мне банку, а не сидеть передо мной на коленях и гладить мои ступни большими пальцами, смущая неуместной добротой. Я догадываюсь, что у Джантара масса эмоций на мой счет и большинство отрицательных. И забота – лишь дань Акине.

Стоп. Не хочу рассуждать. Не буду. Не стану думать за него. Мне неинтересно, как он разбирается со своими тараканами. Едва дождалась, когда он освободит мои ноги из плена невыносимо бережных ладоней, и сбежала.

Не люблю разговоры про «правильно». Идти вместе со всеми, не обращая внимания на боль, было моим решением; не потому что так правильно, а потому что я ощущала – так будет хорошо. Пусть неразумно. Умные люди, рассудительные, ученые, политики, с дипломами и степенями – они разрушили целый мир, словно безумцы. Сердце бы такого не допустило.

Лишь когда лагерь был уже разбит, и я нарезала сыр к ужину, с досадой осознала: ведь и правда поступила глупо. Хотела просто показать независимость. Что я сильная и могу. А он, вместо ожидаемого мной одобрения, лишь коротко отругал и снова показал, какая я недотепа. Оттого и злилась, что невольно наслаждалась его заботой.

Лагерь был разбит не прямо у заводи, а в рощице неподалеку, где плотные кусты скрывали нас от воды. Чтобы ночью холодом от реки не тянуло – так объяснил мне Эйдан. Между тонких стволов был натянут полог, разведен костер.

Были у них и палатки, но все планировали спать на открытом воздухе, и я не стала выделяться. Засыпая от усталости во время ужина, я едва дождалась, когда же смогу залезть под одеяло и уснуть. Тонкая, чуть ли не прозрачная ткань оказалась удивительно теплой, словно толстое ватное одеяло. Ощущая себя на печке у бабушки, я практически мгновенно вырубилась, успев лишь подумать, что, видимо, и здесь без магии не обошлось.

***

Джантар стоял на берегу реки и отламывал куски от хлеба, который до этого согревала в руках сонная Николь. Она так устала, что некоторое время просто сидела, уставившись в сгущающиеся сумерки, и качала буханку хлеба у себя в ладонях, не замечая ничего вокруг. Ведь так не бывает, что еда из ее рук кажется другой?

Стряхнув крошки с ладоней, он вернулся к лагерю. Не стали ставить палатки, так как неизвестно до сих пор, что же происходит на дороге в Тишинку. Он распределил между собой, Эйданом и Тахиром смены ночного дежурства, забрав себе ночную, когда темнее всего. И направился к остальным под полог.

Николь легла с краю, словно отдельно от всех. Он лег рядом, отрезая ее от равнодушной ночи.

Она казалась тоньше и меньше, чем Акина. Крепко спала, обняв себя за плечи и подтянув коленки. Совершенно бессмысленно ее появление. Нелогичное, странное, ворвавшееся в его жизнь. Она бередила старые раны, будила непрошеные воспоминания. И при этом была другой. Джантар смотрел на нее и признавался себе, что раздумывать над тем, кто и зачем вызвал ее душу в этот мир, хочется все меньше и меньше. Он, конечно, составил себе план, что будет делать после того, как выполнит более важные задачи. Если выполнит…

Он повернулся к ней спиной. Что будет рациональнее – изучить ее, разобраться в истории появления или отпустить? Забыть. И порвать нити из прошлого. Освободиться. Ведь мать всегда приговаривала, что нужно вовремя сжигать старые письма, чтобы на их место приходили новые.