Читать книгу Слуги этого мира - Мира Троп - Страница 18

Помона показалась из своей комнаты раньше обычного. Ти-Цэ мгновенно поднялся на ноги и спрыгнул на ветвь ниже, перегородив женщине путь. Десятки глаз в прорезях кожаных намордников обратились к ним. Помона по обыкновению ответила Стражам на приветствия кивком, и им же – на легкий поклон Ти-Цэ.

– Уже желаете ужинать? – спросил он.

Помона покачала головой и сложила за спиной руки.

– Могу я просить тебя об одолжении?

Кустистые брови Ти-Цэ, одна из которых была рассечена шрамом, приподнялись.

– Чем могу послужить?

– Пожалуйста, сходи в поселение и сообщи мне, как там дела.

К стальному блеску его взгляда примешалось замешательство.

– Если подождете, как прежде, до утра, сможете расспросить обо всем тех, кто вернется со службы…

– Нет, – остановила она Ти-Цэ. – Я хочу, чтобы ты проведал только мою семью. Сегодня мне нужно будет поговорить со всеми вами, но только после того, как ты сходишь к ним.

Помона обвела взглядом расположившихся на ветвях слушателей. Они не сводили с нее глаз; Ти-Цэ расправил плечи в ожидании. Он оставался невозмутимым, но весь обратился в слух. Дело сдвинулось с мертвой точки, и он не хотел упустить ни одного изменения в ее лице.

– Я хочу обсудить с вами кое-что, – повторила Помона, – и хочу, чтобы вы передали все, что я скажу, тем, кто будет на службе этим вечером и не сможет присутствовать. Но прежде мне нужно убедиться, что мои отец, мать и младшая сестра в полном порядке, и сейчас не нуждаются в моей помощи.

– Почему именно сейчас? – спросил Ти-Цэ.

– Потому что скоро я буду немного занята.

– Немного? – спросил кто-то из Стражей.

– Самую малость, – позволила себе усмехнуться Помона.

Из мелких прорезей в области рта намордника Ти-Цэ вырвался хрипящий выдох. Помона вздрогнула, но скоро сообразила, что это было оценивающее мычание, которое человек скорее произнес бы как «о как». Прежде она такого от Стража не слышала. Невзирая на привычное хладнокровие, он был заинтересован. Помона выдержала его взгляд.

– Хорошо, – сказал наконец Ти-Цэ, – я навещу вашу семью. Прямо сейчас.

– Тогда… Вот, передай. – Она оторвала кусок подола внутренней юбки и протянула ему. – В знак того, что со мной все хорошо.

Мгновение Ти-Цэ стоял неподвижно, но все же принял тряпицу из ее крохотных рук. Излишнюю, на его взгляд, сентиментальность.

– Хорошо, – сказал он еще раз.

– Спасибо.

– Благодарности неуместны. Вы обойдетесь без меня какое-то время?

– Да, все в порядке, – ответила Помона чуть менее уверенно.

– Тогда ожидайте с вестями.

С этими словами Страж со шрамом отвесил Помоне формальный поклон, схватился за трос одной рукой и уже в следующую секунду приземлился на обе ноги у самых корней. Больше он не оборачивался. Только широко расправил плечи под взглядами собратьев и толкнул парадные ворота, к которым уже едва не забыл дорогу.

***

Разумеется, Ти-Цэ тоже ждал, когда Помона заговорит, но нельзя же таращился так, как это делали его товарищи, да еще на службе! Ти-Цэ было за них стыдно. Сослуживцы не только забыли, как стоит держаться, но и позволили себе преждевременную радость. Нет никакой гарантии, что женщина созрела до серьезных решений, и что ей вообще можно будет довериться.

Ти-Цэ не покидал Серый замок целых три недели – неслыханный срок. И всей этой заварухой он был обязан своему приметному шраму. Он как раз стоял в патруле неподалеку от ворот своей будущей темницы, когда от одного к другому и наконец до него самого дошла новость о том, что Помона доказала превосходство мыслей и намерений перед другими претендентами. Собрат, который нес службу ближе всех к замку, передал весть Старшим, и кто-то из них принял решение приставить к Помоне в качестве сопровождающего Ти-Цэ. Он был единственным, чье увечье (одно из множества) было хорошо видно даже в служебной форме. И для избранницы он был единственным ориентиром в мире, который они собирались ей открыть. Ти-Цэ принял новые обязанности без особого восторга, но Страшим перечить был не в праве.

Их замысел сработал. Пускай он не был особо общителен с крошечной женщиной, рядом с ним Помона не растерялась в новой обстановке окончательно, и через какое-то время даже набралась смелости познакомиться с другими Стражами. Пыталась найти отличительные черты и у них. Вызнавала имена.

Ти-Цэ не раз и не десять слышал о кандидатуре Помоны из уст других сородичей, но сам за женщиной до дня ее избрания наблюдал очень мало. В прочем, за проведенное с ней время он ею заинтересовался. Может, Помона не так безнадежна, как сама о себе говорила. Но еще все-таки не вечер.

Ти-Цэ спустился вниз по тропе к территории Пэчра и коротко поздоровался с первым встретившимся ему собратом.

– Ты оставил Посредника? – спросил тот, когда они поравнялись. Спросил на их родном языке, по которому Ти-Цэ успел порядком соскучиться.

Ответить ему на том же наречии было так же приятно, как размять затекшие мышцы. Слова ложились на язык как влитые, чего нельзя было сказать о человеческом, на котором только и разрешалось разговаривать в присутствии Помоны.

Ти-Цэ быстрым шагом пересекал Пэчр и хмуро поглядывал по сторонам. Он выбивался из картины лениво текущего дня. Прогуливающиеся с детьми матери поднимали на него глаза, отвлекались от дел старики и старухи, провожали его взглядом мужчины. Никого из них Ти-Цэ не удостоил прямым взглядом и даже не польстил, еще ускорив шаг. Он шел в одном темпе и выискивал глазами нужный дом в бесконечной аллее похожих друг на друга построек.

Якобы незаметно за Ти-Цэ следовала уже целая вереница любопытных. Он этого ожидал, но ему было все равно. Заданию они никак не помешают, и приказ Помоны будет выполнен. А люди получат необходимую подкормку, чтобы взрастить еще больше интереса и терпения.

Вскоре Ти-Цэ увидел тех, кого искал. Семья Помоны как на удачу в полном составе была в огороде. Женщина, из-под юбок которой выглядывали сухие щиколотки, увязала коленями в земле и молча полола гряду моркови. Мужчина сидел на перевернутом ведре и сосредоточенно водил по лезвию топора точильным камнем. Ти-Цэ знал его как хорошего охотника, у которого исподтишка учились во время вылазок в лес как юнцы, так и добытчики его возраста. Насколько ему было известно, Гектор никогда и никому не позволял говорить дурно о его семье, и потому Нонна почти не ходила без него по Пэчру. А вот Помона никогда не пряталась у него за спиной.

Но это было еще не все. В ногах Гектора сидела маленькая пухлая девочка с теми же темными, но куда более густыми, чем у сестры, волосами. Она сидела в тени отца, там, где старая звезда не могла причинить ее бледной, необыкновенно чувствительной коже вред. И пока Гектор не занялся заготовкой дров, Ида использовала пень вместо столика. Она сосредоточенно рисовала что-то на мятом листке пергамента, то подбирая под себя, то снова выпрямляя ножки. Будто проверяла, успеют ли лучи старой звезды ее укусить.

Все, кроме Иды, выглядели больными от тоски. Не верилось, что эта пожилая пара приходилась юной художнице родителями.

Рост позволял Ти-Цэ перешагнуть калитку, но он кивнул стерегущему семью Посредника собрату, остановился прямо перед владениями людей и замер. Первой его выжидательный взгляд почувствовала Нонна. Она не донесла руку с пучком сорняков до ведра и выпрямилась, насколько позволяла горбатая спина. Глава семьи вскочил на ноги с небывалой для человека его лет прыткостью, и даже Ида воззрилась на пришельца и отложила карандаш.

Старики едва не сорвали дверцу калитки с петель и уже протянули руки, чтобы втянуть Стража во двор, но такого гостеприимства не потребовалось. Как только путь оказался открыт, Ти-Цэ вошел, шурша подолом мантии и набедренной повязки по траве. Любопытные не особо скрывались: они окружили дом вдоль забора и уставились на поразительное зрелище, развесив уши.

– Где?.. – От волнения женщина захлебывалась словами. – Где моя дочь?

– Ответьте, – сказал Гектор. – Должно же быть у вас сердце.

– Помона жива, цела и интересуется вашим здоровьем, – отрапортовал Ти-Цэ, проигнорировав его резкий тон.

По толпе любопытных прошелся шепоток. Гектор взял руку супруги в свою и крепко сжал. Оставалось только гадать, сколько раз он помогал Нонне удержаться на ногах прежде, чем этот жест настолько вошел у него в привычку.

Ти-Цэ протянул им клок ткани. Мать Помоны приняла его и оглядела со всех сторон. Ее взгляд замер на швах, которые накладывала Помона на изделия в своей особенной манере – такие же были на всех платьицах Иды. Глаза Нонны наполнились слезами.

– Это передала для вас Помона в знак того, что она невредима, – пояснил Страж.

Впервые за долгие дни тяжелого безмолвия Нонна набрала полные легкие воздуха и разрыдалась. Рыдала она с такой силой, что качалась из стороны в сторону. Гектор поддержал ее на сей раз за плечи. Он смотрел куда-то сквозь Ти-Цэ, крепко стискивал челюсти и кивал самому себе. Страж стоял не шелохнувшись. Сверху вниз он наблюдал за супругами.

– Скажите все-таки… Чем Помона занимается в замке? – спросил Гектор.

Ти-Цэ нашелся с ответом не сразу, и все же решил, что более точных слов, чем те, что пришли на ум в первую очередь, будет не подобрать:

– Приводит в порядок мысли.

– П-передайте, – женщина с трудом отняла от рваного подола внутренней юбки Помоны лицо, – передайте ей, что ее бедные родители больны, не могут оправятся от горя, и… И пускай она возвращается домой! Пожалуйста, п-приведите Помону о-обратно!

С минуту Ти-Цэ смотрел на измученную мать непроницаемым взглядом. Но перед тем, как успел ответить, молчание нарушил кормилец семьи.

– Нет, – сказал он. Супруга воззрилась на него и охнула так, будто Гектор дал ей пощечину. Даже Страж повернул на его голос могучую голову. Две тяжелые бесцветные пряди зашатались туда-сюда.

– Передайте Помоне, что мы в порядке. Все у нас хорошо. Скучаем, но держимся.

– Но…

– Помолчи, Нонна. Если Помона справляется о нас сейчас, значит, она привела мысли в порядок? – спросил Стража охотник.

– Не смею отвечать за Помону, – осторожно сказал Ти-Цэ, – но ваша дочь сказала, что должна убедиться в вашем здравии. Потому что может быть занята в ближайшее время, если только за вами не понадобится уход.

На лице мужчины появилась болезненная улыбка гордости, и пусть она прибавила его лицу морщин, Ти-Цэ вдруг вспомнил, что он еще не так уж и стар. Страж долго смотрел на его преображение, на то, как чужой интерес расцветает поверх его собственного.

– Узнаю нашу Помону, – сказал Гектор скорее себе, нежели Стражу. – Передайте ей спасибо за то, что она о нас спросила. И что с нами все хорошо. Пускай делает, что считает нужным, а мы встретим ее одинаково теплыми объятиями, с короной на голове или без.

Нонна зажмурилась, перевела дыхание и прильнула к мужу. Но Ти-Цэ был готов поклясться, что перед этим она сделала согласный кивок. По крайней мере попыталась.

Недолго думая Ти-Цэ под удивленными взглядами любопытных подобрал кончик подола своей вишневой мантии, прижал ко лбу и отвесил пожилым родителям глубокий поклон. Они замерли в объятиях друг друга, не сводя с него широко распахнутых глаз.

Страж медленно выпрямился и уже было собрался уйти, но вдруг почувствовал прикосновение к своим обутым в сандалии ногам. Он поглядел вниз, где обнаружил Иду, которая оперилась о его икорную мышцу и встала. Она смотрела на него смеющимися, чуть прищуренными глазами, высоко подняв бесцветные брови, и протягивала пергамент с нарисованной на нем картинкой. Ти-Цэ потоптался на месте в нерешительности, но все же взял рисунок из ее маленьких рук. Он нахмурился: угловатые каракули. Что и стоило ожидать от двухлетнего ребенка.

Ти-Цэ протянул рисунок обратно, подумав, что Ида просто хвастается творчеством перед «большим дядей», но резко дернул его обратно и поднес к самым глазам. Он не обратил никакого внимания на то, как передернуло Нонну и кого-то из толпы. Куда важнее был человеческий силуэт с треугольной короной на голове, который он не сразу разглядел.

Ти-Цэ уставился на Иду. Она залилась смехом и захлопала в ладоши. Сквозь хохот отчетливо прозвучало имя ее старшей сестры.

Он присел перед девочкой на корточки. Она перестала смеяться, но улыбка и слезы в уголках глаз никуда не исчезли. Под испуганные стоны любопытных он протянул громадную руку и приподнял подбородок Иды одним пальцем. Она часто щурилась, из-за узкого разреза глаз родители могли этого и не заметить. Но, посмотрев ей в глаза, Ти-Цэ удостоверился в том, что у девочки близорукость. Небольшая, но она определенно была.

Ти-Цэ пригладил тяжелые темные волосы на крохотной голове и поднялся на ноги.

Ида с задумчивой улыбкой смотрела на Стража. На то, как он прижимает уголок мантии ко лбу и отвешивает поклон и ей.

– Может, Помоне передать что-то из вещей? – робко спросила женщина, чтобы нарушить неловкую тишину, в которой Страж вышагивал к калитке. – Одежду? Что-нибудь?

– Не стоит, – ответил Ти-Цэ. Он убрал рисунок Иды в складки набедренного пояса. – Все, что ей необходимо, у меня с собой. И, к слову, одежду при достатке времени она может сделать сама. Вы замечали талант дочери к ткачеству?

Родители Помоны молчали, но Ти-Цэ ответа и не ждал. Глядя только перед собой, он бесцеремонно проложил себе путь сквозь собравшуюся толпу, подал знак собрату поблизости, чтобы, если понадобится, он отогнал от семейства зевак, и широким шагом двинулся в сторону Серого замка. Он сделал вид, что не заметил взгляда, каким его наградил товарищ на посту.