Читать книгу Вчерашний вечер, утро, день - Миша Том Лев - Страница 4
Часть 1
Утро
ОглавлениеЧеловек – великий мечтатель. Люськина мечта – значок-звездочка с портретом белокурого мальчика. Три месяца копила копейки да двушки. И вот есть сто – значит, рубль. Холод, ветер, темно, но мечта куда сильнее. Пошла за четыре квартала в «Канцтовары», где давным-давно приглядела-присмотрела. Вывалила на стекло прилавочное перед продавщицей свой капитал. Отсчитывать-пересчитывать принялась. И так и сяк, и наоборот, и наискосок: как ни считай – девяносто девять. Точка. Нет ста. Нет рубля. Нет значка. Продавщица вреднющая – жалится и не мыслит. Рубль ей подавай. «Своя правда» глаз стеклянит равнодушием, хоть лопни, хоть тресни…
Забрала обратно капитал девяносто девятикопеечный. Домой расстроенно поплелась. Дальше мечтать о значке с мальчиком, о равенстве, братстве и об одной денежке, отдалившей ее от великой мечты.
– Ку-ка-ре-ку! Ку-ку-ку! Петухову-петуху! – орали во все горло Козловы, Барановы, Воробьевы и прочая мелюзга.
Как-то случилось, что в нашем классе благородных и знаменитых фамилий не водилось. Был один Разин. Потомок? Или из одной деревни? Али в честь?
Была девочка Дроздова. Несчастная. Не любили ее изначально, с годами – по нарастающей. Еще бы: в пятом или шестом у нее такой нос-носорог за лето образовался, что за фамилией уже его и не спрячешь. Люська ее не любила. Все не любили, и она тоже. Хотя «секретная» информация из классного журнала была давно раскрыта и прилепила на некоторые лбы «ответы на вопросы». Люська значилась в графе «национальность» еврейкой. Так и написано было – еврейка. Позор! Слово-то само какое неприятное и режущее слух. Ходить с ним всю жизнь. Скрывать, не признаваться. Смеяться громче всех, если анекдот вдруг… Не-ве-зу-ха! Мягко сказано. Полный завал. То ли дело в «б» – все русские. Даже Тутанмахер Саша и Машенька с практически не выговариваемой фамилией Гугельбрехманберг.
Люська, подождав, когда закончат Петухова «петуховать» и начнут Козлова «козлить», крикнула малорослому шустрому парнишке:
– Не дрейфь, Петух! Ты же не козел, старайся, орлом станешь.
Тот махнул рукой и уже несся со всей скоростью, чтобы успеть на развалившегося «слона» прыгнуть. Не перемена в школе – зоология в зоопарке. Все, отмучили еще один день этой нуднющей второй смены. Через темные проходные дворы с двумя подружками бегом по скользкой слякоти (составляющие: вода, снег, лед, соль). Главное – не грохнуться.
– Пока, Наташка!
– Пока, Верка!
Последний двор и темную подворотню сама не заметила, как проскочила, вылетела на улицу – и спокойной походкой солидной ученицы-отличницы к своему двору. А там! Что там? Гам-тара-рам – вот что там. Горка деревянная возле бомбоубежища облеплена мальчишками-девчонками. Функционирует в режиме «нагрузка плюс».
– Хоть разок, – загорелись Люськины глаза. – Хоть маленький… В форме?! С новым портфелем?! Будут правы родители. Ой, как хочется, но сначала домой.
Темная парадная. Темная лестница. Семь этажей без лифта. Хотя бы одна лампочка! Вместо этого темнота. Страхов сколько хочешь. Кошка проскочила или?..
Сердце ухнуло. Замерло. Ухнуло. Замерло. Третий, четвертый, на площадке пятого всегда вспоминается немудреный рассказик про кровавую руку, которая из-под пола хватает, хватает… Шестой, окно открыто. Гудит ветер. Наконец, седьмой – и к двери. Главное – на пролет к чердаку не смотреть.
Там «черная дыра» и запах космоса.
Ключ! Спокойно! Ключ. Фу ты! Не отдышаться.
Дверь открыла, проскользнула, захлопнула. Коридор тоже темный. Задача – дотянуться до выключателя, а то в прошлом году вышла из комнаты в темный коридор и наступила случайно… на дядю Витю, теть Лидиного ухажера приходящего. Он лежал на полу как мертвецки больной, пьяный или разочарованный. Все знают, что в армии ему крышка танкового люка по голове грохнула. Если в плюс к этому выпьет, разочаровывается и из неприятно-загадочного перевоплощается в опасно-злодейского. Свет включен. Квартира пустая, все на работе. Ленка на секции. Садиться делать уроки на завтра? И не подумаю, плевать хотела. Устала, надоело. А на горке? Что творится на горке?! Портфель новый полетел под кровать. Кусок черного хлеба с докторской колбасой. Вкуснятина! Жевать некогда. Глотается и застревает, скребя тяжелым комом желудок. Одновременно форма снята, на вешалку и на гвоздик. С этим строго, до скандала. Валенки, старая шубка, шапка, рукавички. Вперед! Семь этажей темной лестницы на скорости свободного падения. Горку штурмом. Вниз на корточках. Еще и еще. Пошли вариации. На ногах. Вдвоем с подружкой. Вчетвером, паровозиком. Все свалились, куча мала. Щеки красные, горят. Глаза тоже. Нос сопливый.
Бесконечно темное небо и звезды. Луна, та вообще «наша», по-свойски фонарем подрабатывает… Радость и веселье переполняют.
Во здорово!
Пасмурное небо. То есть обычное небо. Какое есть, такое и небо. В других местах другое. У нас пасмурное. Не нравится – поезжай туда…
Опять вторая смена. С утра полюбуйся пасмурным небом, после занятий – моросящим в темноту дождиком. А у меня настроение от этого не зависит, почти. Люблю любую погоду. Просто, когда изо дня в день, разнообразия не хватает. Создается обманчиво-торпедирующее чувство, что всегда так было и всегда так будет. Всю жизнь. Мол, жизнь такая, моросяще-облачная. Не нравится – поезжай туда, пока не знаю куда. А мне не надо. Родину люблю. Какая есть, такую и люблю.
Любовь к Родине состыковалась в голове с какой-то информацией и мощно катапультировала меня из теплой кровати в сторону телевизора. Чуть… Да как это получилось? Сегодня же сам Первый Секретарь выступает со съездовским докладом, а я про погоду, дурочка… Уже идет.
Музыка – фанфары. Музыка, назначающая человека в герои. В герои труда или войны. В герои идеи. Музыка подняла и поставила напротив телевизора. И когда были сказаны слова. Много, много слов, сколоченных кем-то в молотообразные жесткие предложения, мощно вбивающие в голову через уши и глаза идеи равенства, братства, любви к Родине, партии. Ко всему нашему бывшему и будущему… В горле образовался ком, состоящий из гордости, чувства причастности, полной готовности идти вместе со всеми вперед к победе – полной и окончательной. Подними руку над головой, согнув в локте, как те школьники в галстуках, выбранные «для телевизора». Смирно! Слезы немного накатываются. Состав тот же, что и у кома.
Глаза участвуют, и еще как. Весь видеоряд спроецировали и передали на командный пункт. В чувства, память, эмоции. Физиологический процесс «реет на рейде», только равняться успевай.