Читать книгу Любовь без преград - Моника Маккарти - Страница 7

Что-то в выражении лица девушки вызвало у Юэна желание рассмеяться, едва он отошел от нее. Он готов был поспорить, что эта маленькая монашка нечасто слышала слово «нет». Однако когда он вернулся, ему уже было не до смеха. Поведение этой монашки вызвало у него раздражение.

Он пристально посмотрел на нее сверху вниз, сидя верхом на лошади и протягивая ей руку.

– Дайте мне руку.

Она покачала головой, при этом ужасная черная головная накидка вернулась на прежнее место, скрывая золотистую россыпь волос. Но Юэн помнил об этой красоте, и если как следует приглядеться – что он и делал, – то можно было увидеть отдельные золотистые пряди, на висках выбившиеся из-под накидки. Впрочем, их мягкость явно противоречила упрямо сжатым губам.

– Благодарю вас за ваше любезное предложение, однако я предпочитаю идти пешком.

Он обращался к ней с просьбой уже в третий раз, хотя было достаточно и двух. Юэн крепко сжал челюсти, но это не помогло сдержать резкость его слов. Его терпение иссякло.

– Это не любезность и не предложение, и мне наплевать на то, что вы предпочитаете. Вы сядете на эту лошадь добровольно, или я силой заставлю вас сделать это, но будьте уверены: так или иначе вы поедете со мной.

Глаза Дженны слегка расширились, но, к чести девушки, она не дрогнула под его пристальным взглядом.

– Вы выражаетесь неподобающе.

И это говорит женщина, которая только что угрожала английским солдатам лишить их половых органов?

– Уж как умею.

Юэн никогда не отличался любезностью в разговоре с дамами. Он вообще был грубым мужчиной. Это Максорли умел быть привлекательным, но Юэн – воин, а не трубадур. У него не было ни времени, ни склонности очаровывать кого бы то ни было. Его простая речь могла быть порой обескураживающей и даже грубой, но достаточно действенной. В сражении и других смертельно опасных ситуациях, в которых оказывалась Хайлендская гвардия, главными были ясность и краткость слов. Утонченности и нежности не было места. Кроме того, тот способ общения с женщинами, который доставлял ему удовольствие, не требовал долгих разговоров.

Внезапно его мысли вернулись к тому, о чем думать не следовало бы. Его взгляд на мгновение остановился на женской груди, прежде чем он резко отвернулся.

Боже, надо прекратить думать об этом! «Она монашка, – напомнил он себе. – Она принадлежит Богу».

Однако он подозревал, что, вероятно, пройдет немало времени, прежде чем он забудет вид прекрасного женского тела, скрытого под монашеской рясой.

Юэн сжал челюсти.

– Ну, что будем делать, сестра?

После длительной паузы она громко фыркнула и подала ему руку. По-видимому, сестра Дженна решила не испытывать дольше его терпение. Это было разумное решение. Она быстро усвоила, что в его словах не было пустых угроз: он делал то, что говорил.

Юэн легко поднял ее, усадил перед собой, и они двинулись вперед. По его оценке, они должны прибыть в Берик к следующему вечеру. Им предстояло преодолеть путь примерно в сорок миль, однако передвижение вдвоем на лошади по пересеченной местности, избегая дорог, требовало вдвое больше времени.

Юэну приходилось много раз пересекать границу за последние два года, когда он участвовал в опасных операциях Хайлендской гвардии по нападению на английские гарнизоны, размещавшиеся в замках, поэтому он хорошо знал местность. Ему знакомы были эти леса, он знал каждую тропинку среди деревьев, каждый склон холмов, каждый уголок природы, где можно оставаться незаметным.

Скорее инстинктивно, чем из-за реальной угрозы преследования, он старался по возможности не оставлять следов, однако из-за недавних весенних гроз это было почти невозможно. Тем не менее приближающийся дождь мог смыть эти следы. За то время, что он предоставил лошади для отдыха, пока он вновь «убеждал» сестру Дженну ехать с ним, на небе появились темные тучи, подул ветер, заставивший трепетать листву, и воздух стал заметно холоднее.

Однако приближение грозы не изменило его решения двинуться в путь. В конце концов Юэн усадил монашку перед собой и, обвив ее талию руками, чтобы взять поводья, внезапно осознал, что слишком поспешил, когда отказал ей в просьбе идти пешком. Когда он ощутил ее тело, ему чертовски трудно было помнить, что она монашка.

Надо сказать, что он никогда не держал в объятиях монашку и давно не ощущал такого приятного запаха колокольчиков, исходившего от нее. Это был знакомый запах цветов, покрывавших склон холма близ его дома в Ардламонте. Нежный цветочный аромат возбуждал его чувства, дразнил и заставлял прижимать ее к себе плотнее.

Проклятье, надо что-то делать! Может быть, произнести наиболее подходящую молитву: «Господи, не введи нас в искушение и избавь от дьявольского наваждения».

Он с трудом подавил стон, забыв о молитве, когда она снова прижалась к нему.

Боже, какая она приятная! И его тело среагировало.

Он пытался сохранять некоторое расстояние между ними, но движения лошади по неровной местности лишали его этой возможности. С каждым стуком копыт ее ягодицы касались его паха и спина прижималась к его груди. К тому же ее груди, которые он не мог забыть, бились упругой мягкостью о его руки.

Ни молитвы, ни мысленные запреты не могли предотвратить ответную реакцию его тела на этот интимный контакт. Его мужское естество сделалось твердым, но, к счастью, благодаря толстой коже его доспехов женщина едва ли могла почувствовать упирающуюся в нее плоть.

Одному Богу известно, что каждый раз, когда ее мягкие округлые ягодицы прикасались к нему, Юэн готов был немедленно овладеть ею. Он думал об этом, воображая, как его руки обхватывают ее бедра и он опускается и поднимается над ней в чувственном ритме, сводящем его с ума от вожделения. Он так разгорячился и отвлекся, что едва не пропустил поворот, который искал.

Юэн выругался, злясь на самого себя. Контроль и самодисциплина никогда не были для него проблемой, особенно в отношении женщин, общение с которыми не было ограничено. За последнее время почти каждый член Хайлендской гвардии женился на красивой женщине, и Юэн тоже не раз мог оценить женскую красоту, поддавшись приступу похоти.

Черт побери, Кристина Маклауд была одной из самых красивых женщин, какую он когда-либо видел, с соблазнительным, гибким телом, которое ему очень нравилось, – в отличие от маленькой худощавой монашки, – однако он никогда не имел непристойных мыслей в отношении нее.

Конечно, присутствие лучшего фехтовальщика, который следил за каждым мужчиной на сотню ярдов вокруг нее, служило действенным устрашающим фактором.

Юэн почувствовал движение в седле, когда Дженна обернулась к нему.

– Что-то не так? – спросила она.

Даже медленное погружение в ад, вероятно, не столь мучительно, как ощущение ее мягких округлых ягодиц, прижимающихся к его напряженной плоти. Юэн стиснул зубы.

– Нет, почему вы спрашиваете?

– Потому что вы выругались.

Он сузил глаза.

– Я думал, вы не понимаете нашего языка.

– Я действительно не понимаю. Однако нет необходимости знать гэльский язык, чтобы понять, что произнесенное вами слово я не хотела бы слышать.

Его губы скривились в усмешке. Она права. Иногда тон говорит о многом.

– Все в порядке.

– Я подумала, что вы, должно быть, сбились с пути. Вы уверены, что знаете, куда нам следует двигаться?

На этот раз Юэн не удержался от откровенной улыбки, поскольку она не представляла, каким смешным был ее вопрос. Юэн был лучшим следопытом в Шотландии и не мог заблудиться. Он заслужил свою славу, уделяя внимание каждой мельчайшей детали окружающей местности. И эта слава привела его к Брюсу, в команду элитных воинов.

– Не беспокойтесь, я знаю, куда следует двигаться. Мы не заблудимся.

Между ее бровей залегла небольшая складка. Дженна, несомненно, уловила насмешку в его голосе, но не поняла, чем она вызвана.

– Вы слишком самоуверенны.

– Да, я такой.

– Кажется, дождь собирается, и надвигается туман…

– Все будет хорошо.

Она повернула голову и пристально посмотрела на Юэна. Их лица оказались так близко друг от друга, что он не смог удержаться и оценивающе посмотрел на нее.

Дженна действительно была очень хороша собой – для монашки, напомнил он себе. Черты ее лица были простыми, но классическими. Широко посаженные миндалевидные глаза украшали изящно изогнутые брови. У нее были высокие скулы, небольшой прямой нос и подбородок с крошечной впадинкой. Необычными были лишь невероятно длинные ресницы, зеленовато-голубые глаза и чувственный изгиб губ. Они казались слишком розовыми, слишком сочными и чертовски искушающими. Особенно его смущало экстравагантное пятнышко над верхней губой.

Юэн снова перевел взгляд на дорогу перед собой, куда смотреть было гораздо безопасней.

Он почувствовал облегчение, когда Дженна тоже повернулась, но потом она слегка задрожала и прижалась к нему спиной. Он едва не застонал, и его голос прозвучал чуть более хрипло, чем обычно.

– Вам холодно?

– Немного.

Держа поводья одной рукой, другой он потянулся назад и достал накидку из скатки на седле.

– Вот, возьмите, – сказал он.

Улыбка, которой она одарила его, была почти по-детски обаятельной и безмятежной, отчего сердце Юэна замерло на мгновение.

– Благодарю. – Она завернулась в накидку и удовлетворенно вздохнула, снова прижавшись к Юэну спиной.

По крайней мере одному из них удобно. Он почувствовал, что следующие двадцать четыре часа будут для него самыми тяжелыми в жизни.

От накидки исходил такой же запах, как от этого мужчины – приятный и теплый, с оттенком свежести. А мягкие голубые и серые тона материи напоминали ей его глаза. Она назвала бы их цвет скорее голубовато-стальным, с преобладанием стального.

В сущности, он был довольно хорош собой, начиная от глаз и заканчивая упрямым характером, твердыми доспехами на груди и сильными руками, которые так легко подняли Дженну с земли. Она никогда в жизни не ощущала такой силы. Ее охватила странная дрожь, когда он поднял ее, и внутри возникло неясное ощущение.

Как ни странно, это ощущение не покинуло Дженну ни на миг в присутствии спутника. К тому же она чувствовала прилив тепла к щекам. Дженна надеялась, что это не признак болезни.

Хотя он был чрезвычайно суровым мужчиной, следовало признать, что ехать на лошади с ним было удивительно спокойно. И даже приятно. Может быть, она зря беспокоилась? Гораздо удобнее ехать в тепле и под защитой его крупного тела, особенно учитывая, что погода становилась все более угрожающей. Дул холодный ветер, а этот человек излучал тепло, подобно огню. Она содрогнулась и плотнее укуталась в накидку, когда внезапно сильный порыв ветра налетел из-за деревьев.

Ей показалось, что мужчина издал стон страдания, но когда она взглянула на него через плечо, он смотрел на дорогу, упрямо выставив вперед тяжелый подбородок.

Дженна редко подчинялась чужой воле, однако в данном случае была вынуждена смиренно уступить, особенно притом, что эта уступка оказалась ей выгодна. Впрочем, она надеялась, что шотландец не помешает ее планам. Когда придет время, она найдет способ убедить его сделать краткую остановку в Роксборо, что нетрудно осуществить, ведь они движутся в том направлении. А пока нет причины отказываться от удобства, и надо постараться приятно провести оставшееся время. По крайней мере, пока не начался дождь.

Этот воин вызывал у нее любопытство. Она не была уверена в своих ощущениях, но он явно не такой, как мужчины, каких она встречала прежде. Ее первое впечатление не изменилось за короткое время их путешествия. Он оставался непроницаемым, и это странным образом интриговало ее.

– Вы не слишком разговорчивы, верно?

Он бросил на нее косой взгляд из-под своего устрашающего шлема, который, наверное, никогда не снимал, и сухо сказал:

– Я не думал, что вы заметили это.

Она засмеялась.

– Вы полагаете, что я говорю слишком много.

– Я полагаю, что вы намерены говорить, пока не добьетесь своего.

Дженна удивленно приподняла брови. Его замечание было довольно проницательным. Она действительно не привыкла слышать слово «нет». Мэри часто говорила, что Дженна подобна огромному валуну, катящемуся вниз по склону холма, и убереги Господь того, кто оказывался на ее пути, когда она пыталась добиться своего.

По-видимому, этот мужчина был прочной стеной, вставшей на ее пути. Она сдержала улыбку от этого неподходящего сравнения.

– Как видите, это не всегда приносит успех, – сказала Дженна.

Ее слова вызвали у него улыбку. По крайней мере один уголок его губ слегка приподнялся, и это, учитывая обычно непроницаемое выражение его лица, вполне можно было назвать улыбкой.

– А в большинстве случаев?

Она неопределенно пожала плечами.

– Скажем так: это не раз оказывалось полезным.

Его лицо помрачнело.

– Сегодня вам чертовски повезло.

Дженна подозревала, что ей не понравится то, что он скажет, и все-таки не удержалась и спросила:

– Что вы имеете в виду?

– Я хочу сказать: то, что вы делаете, – чрезвычайно опасно. Вам повезло, что в данном случае удалось избежать неприятностей, но поверьте, сестра, не все мужчины столь впечатлительны, чтобы ими можно было манипулировать. Женщинам не место на войне, даже в качестве курьеров. Я намерен при первой возможности поговорить об этом с епископом.

Возможно, завязать с ним разговор было не лучшей идеей. Дженна была так возмущена, что не сразу пришла в себя. Как он смеет указывать ей, что делать, а чего не делать! Она сменила имя, но по-прежнему оставалась дочерью графа. Ее сестра была первой женой Роберта Брюса. Дженна, более чем кто-либо, имела право помогать королю в его борьбе. Кроме того, у нее имелись личные причины, которые не касались Ламонта.

Она гордилась тем, что делала. Она хорошо выполняла данные ей поручения, несмотря на то, что являлась женщиной!

– Я, как и вы, служу нашему королю. Ему нужна помощь каждого, будь то мужчина или женщина, если он намерен победить Эдварда. То, что делаете вы, ведь тоже опасно, не так ли?

Он ничего не сказал, явно испытывая раздражение.

Дженнна восприняла его молчание как согласие.

– И вы избрали борьбу за то, во что верите. Почему я не могу сделать такой же выбор?

– Женщине не место на войне.

Разве это ответ? Дженна постаралась взять себя в руки, однако в голосе ее прозвучали резкие нотки.

– А где, по-вашему, место женщине?

– Там, где нет опасности. Женщина должна заниматься домашним хозяйством и следить за детьми.

– Такое место едва ли подходит мне, – холодно сказала Дженна. Затем продолжила после паузы: – А как же ваша жена? Она довольствуется тем, что остается дома, и спокойно наблюдает, как вы уезжаете сражаться?

– Я не женат.

– Подумать только, – пробормотала Дженна чуть слышно, но, судя по тому, как он сузил глаза, эти слова не ускользнули от его слуха.

Впрочем, ее это не беспокоило. Она знала, что большинство мужчин относилось к традиционной роли женщин так же, как он. Вероятно, этим объяснялось то, почему она предпочла монашескую одежду! Однако все было бы иначе, если бы одна из двух ее помолвок закончилась браком. Но сейчас Дженна была свободна и не желала оказаться в зависимом положении, чтобы с ней обращались как с безмозглой невольницей. Именно такая судьба ожидала женщину в браке. Боже, разве она недостаточно насмотрелась на это в прошлом?

Дженна подняла подбородок и встретилась взглядом со своим спутником.

– Не все женщины желают, чтобы их опекали и защищали. Некоторые могут сами позаботиться о себе.

– Даже самый острый язык не сравнится с клинком.

Дженна покраснела и, прежде чем успела хорошо подумать, протянула руку и достала из ножен клинок, спрятанный в сапоге. Она приставила его к внутренней стороне бедра мужчины.

– Я в одинаковой степени владею и тем, и другим.

Джанет – то есть Дженна – еще долго будет с удовлетворением вспоминать, какое выражение приняло его лицо при этом.

Рука девушки быстро скользнула вниз, и Юэн не понял, что она вознамерилась сделать, пока не почувствовал прикосновение клинка к своему бедру. Как и большинство членов Хайлендской гвардии, он не носил кольчугу для защиты ног, так как она была слишком тяжелой, и пятидюймовое лезвие уткнулось прямо в то место, где при достаточном проникновении могло бы убить его. Он понимал, что это не случайное совпадение. Эта девица знала одно из нескольких мест, где он был уязвим.

Боже! Достаточно одного резкого движения кинжала, и он был бы мертв – или кастрирован. Его не привлекало ни то, ни другое.

Хотя все его внимание было сосредоточено на клинке, Юэн тем не менее мучительно сознавал положение другой ее руки. Приняв более удобное положение для действия клинком, она положила свою левую руку на верхнюю часть его правого бедра. И так близко к самой чувствительной части его тела, что он едва не сошел с ума.

Продолжая следить за ее правой рукой с клинком, Юэн не мог не думать о ее левой руке и о том, какое приятное ощущение он мог бы испытать, если бы она передвинула руку на несколько дюймов выше и обхватила его плоть. Впрочем, он не думал, что способен возбудиться с ножом в нескольких дюймах от его чресел. Сейчас он испытывал совсем другое чувство.

Медленно – очень медленно, так чтобы ее рука не дрогнула, он остановил лошадь. Внешне он оставался спокойным, однако сердце его бешено колотилось. Он не отрывал взгляда от ее глаз, но и она не отводила их. Эта девушка выглядела хладнокровной и спокойной, как любой гвардеец, и Юэн не сомневался, что она без колебаний воспользуется кинжалом, если потребуется.

Неужели она простая монашка? Он замер, когда Дженна чуть сильнее надавила на клинок и кончик слегка погрузился в кожу одежды. По-видимому, перед ним была жестокая особа, которая умела владеть оружием.

– Вы добились своей цели, – сказал он.

Она вздернула изящную бровь. Как и ресницы, ее брови были густыми и темными. Они явно контрастировали с ее светлыми волосами и бледной кожей…

Юэн яростно остановил свои размышления. Он опять думал о ней. Отмечать различные детали – часть его работы, однако ему не следовало заниматься этим в отношении этой женщины.

«У нее кинжал», – напомнил он себе.

– Значит, говорите, я добилась своего? – сказала она. – А мне кажется, что нет. Мужчины, подобные вам, уважают в других только те качества, которые находят в себе. В вашем случае – это грубая физическая сила, которой у вас в избытке. – Она насмешливо улыбнулась и посмотрела на него так, что могла бы воспламенить его кровь, если бы не добавила: – Но, как видите, не всегда бывает достаточно одной только физической силы.

Юэн обладал способностью распознавать различные языки и сейчас снова уловил в ее речи какой-то акцент. Раньше он не выделялся так сильно, как сейчас, когда она злилась. Учитывая сложившиеся обстоятельства, он полагал, что будет безопасней попросить ее оставить свое притворство и перестать играть роль кроткой и послушной монахини.

Не отрывая от нее взгляда, он протянул руку и сжал ее запястье. Юэн почувствовал, словно по телу его от этого прикосновения пробежал ток. Мягкость ее кожи и тонкость костей ошеломили его, однако он почувствовал твердую решимость в ее хватке. Он медленно отвел ее руку с кинжалом в сторону и только тогда вздохнул свободно.

Но отпускать ее руку он не спешил. Теперь девушка почти полностью повернулась в седле лицом к нему, глядя на него сверкающими глазами. Ее грудь неистово вздымалась. Проклятие! Он не должен думать о ее груди, потому что, несмотря на черную шерстяную одежду, покрывавшую девушку, он помнил каждый дюйм ее соблазнительного обнаженного тела и в нем пробуждалось греховное желание коснуться этих грудей.

Он сосредоточился на положении ее второй руки. Возможно, ему следовало бы отстранить ее, ведь теперь клинок находился на безопасном расстоянии и Юэн отчетливо ощущал мягкое прикосновение женской руки вблизи того места, где ему хотелось бы почувствовать ее.

Словно прочитав его мысли, девушка покраснела и убрала руку с его бедра, в то же время крепко сжимая нож в оборонительной позе. Юэн знал многих воинов, которые тайно носили кинжал – обычно под доспехами, – но женщину с таким оружием встретил впервые.

Он явно недооценил ее, потому что она была женщиной и к тому же монашкой.

Юэн не мог припомнить, чтобы в последнее время кому-нибудь удавалось поднести к нему клинок так близко. Вероятно, это мог сделать только Змей. Лахлан Макруайри заслужил такое военное прозвище за свою способность нанести бесшумный смертельный удар. Однажды на учениях он незаметно подкрался к Юэну и приставил кинжал к его горлу.

Очевидно, эта женщина тоже тренировалась управляться с ножом. Однако, несмотря на то, что тамплиеры допустили прием в свои ряды монашек, едва ли она овладела этим искусством в монастыре.

– Где, черт возьми, вы научились владеть ножом?

Она пристально посмотрела на него.

– У своей невестки.

Юэн нахмурился: такого ответа он не ожидал. Значит, еще одна женщина умела обращаться с кинжалом.

– У вас необычная семья. Или в Италии девочек с детства обучают владению оружием, как шитью?

Он внимательно наблюдал за ней и заметил что-то, промелькнувшее в ее глазах. Казалось, она отбросила какие-то мысли, и затем губы ее изогнулись в улыбке.

– Это была шутка, месье?

К своему удивлению, он понял, что его слова действительно прозвучали как шутка. Обычно он подшучивал над Маклином или Маккеем, но никогда не шутил с женщинами. Он даже не помнил, когда в последний раз вел такую длительную беседу с женщиной. Он вообще не разговаривал ни с кем так долго.

Юэн посмотрел на нее, стараясь осознать происходящее, когда она сделала быстрое движение головой в сторону своей руки.

– Если вы отпустите мое запястье, я положу нож на место.

Он отпустил ее руку и внимательно проследил, как она медленно убирает кинжал в сапог. Он уловил блеск орнамента на рукоятке и остановил ее.

– Могу я взглянуть на него?

Она заколебалась на мгновение, затем протянула ему кинжал. Юэн посмотрел на замысловатый орнамент на роговой рукоятке с чувством, что когда-то видел нечто похожее прежде. Хотя рукоятка была выполнена в скандинавском стиле, он подозревал, что прекрасное лезвие сделано в Германии. Вероятно, это был большой, предназначенный для еды нож, созданный для важной персоны, который послужил превосходным оружием для женщины.

– Где вы достали его?

– На свадьбе своей сестры. – Она протянула руку, и он вернул ей нож. Он был уверен, что заметил, как расслабились ее плечи, едва она сунула нож в ножны в сапоге, которые, по-видимому, были сделаны специально для нее. – Ее семья – скандинавы.

Это было убедительное объяснение, и все же что-то беспокоило Юэна. Он был уверен, что видел этот нож прежде.

– Как ее имя?

Дженна засмеялась.

– Думаю, вам она едва ли знакома. Многих ли итальянок вы знаете? – Она сделала выжидательную паузу и, когда Юэн не ответил, продолжила: – Ее семья прибыла в мою деревню много лет назад. Этот нож перешел от ее деда к ее отцу.

– А она отдала его вам?

– Да.

– Должно быть, она вас очень уважала. Это особенный нож.

Тень печали промелькнула на лице Дженны.

– Да, я тоже уважала ее.

– Вы скучаете по ней?

– Скучаю.

– Но вы скоро вернетесь домой?

Он хотел поднять ей настроение, но похоже, его слова произвели обратный эффект. Она равнодушно пожала плечами, но он понял, что жест был притворным.

– Возможно, когда закончится война.

– Но это не ваша война. Почему вы занялись проблемами страны, а не своими собственными?

– У меня есть свои причины на это. – Она повернулась лицом вперед. – Мы двинемся дальше? Нам надо поспешить, если мы надеемся прибыть в Роксборо до дождя.

Юэн кивнул и щелкнул поводьями, подгоняя лошадь. Девушка права: они ехали слишком медленно. Однако она ошибалась относительно направления их движения.

– Мы не едем в Роксборо. Мы будем держаться северной стороны реки Твид на пути в Берик. Так будет безопасней.

Она резко повернула к нему голову.

– Нет! Нам не надо ехать туда. Мы должны непременно заехать в Роксборо!