Читать книгу Рыжий рыцарь, золотой менестрель - Мора фон Эпштейн - Страница 3

3 заповедь менестреля: «Ложь – не грех, а средство спасения шкуры»

Оглавление

– Йван, Амелия, кто из вас это сделал? Я спрашиваю: кто из вас посмел покуситься на мои эликсиры?! Признавайтесь поганцы, иначе оба получите! – учитель никогда не шутил и в этот раз разозлился не на шутку.

Мы же виновато пожимали плечами, косились на дымящуюся лужу в обрамлении разноцветных стекляшек и перепихивались локтями. Не говорить же старику, что злосчастные бутылочки разлетелись об пол во время очередного решения одно существенного вопроса: кто сильнее. Кто начал первым и кому попала под руку полка, мы не знали, такие последствия наших побоищ были делом привычным. Это если бы мы его зеркало разбили, тогда я понимаю, но не разбили же, просто поцарапали.

– Йван, недотёпа, это твоих рук дело? – Марк решил докопаться до истоков. Интересно, где он собрался их искать в бесплодной пустыне?

– Нет, учитель, – рыжий вихрастый парнишка замотал головой, исподволь показывая мне кулак.

– Амелия?

– Это не я, – мне пришлось приложить титанические усилия, чтобы сдержать рвущийся наружу смех.

– Так что выходит, я сам их разбил?! – глаза мага метали молнии. Почти настоящие.

– Амелия? – в комнату заглянул Грегуар, и мы воспряли. – Мне нужна твоя помощь. Марк, не могли бы вы и своего ученика с нами отпустить?

– Не могу, – учитель сбавил тон при моём брате, – они разбили мои эликсиры и пока не сознаются, кто из них виноват, я их не отпущу.

– Так почему бы вам самому это не узнать?

– Не могу, – маг уставился на нас пронзительным взглядом серых глаз, – во-первых, я могу видеть только будущее и то самое отдалённое, а, во-вторых, хочу, чтобы они сами сознались.

– Не сознаются, – Грегуар покачал головой, оглядев наши хитрые мордочки, – но, наверняка, подрались и не заметили, как нашкодили. Искать причины драки сейчас бессмысленно. Думаю, они и сами их не знают.

Марк ещё раз окинул нас пристальным взглядом и отвернулся. Похоже, он потерял всякий интерес к нашему недосмотру. Дрались мы по пять раз на дню, и наказывать нас после каждой, никаких розг не хватит. Раньше пытался, но плюнул и теперь следит, чтобы разрушения были в меру исправимыми. Сам виноват. Мало ему одного ученика, он меня обучать вздумал. А нас с этим рыжим в одном городе держать нельзя, камня на камне не оставим.

Он – четырнадцатилетний мальчишка, горе ученик и непроходимый недотёпа, вечно попадающий в переплёты. Рыжий, лохматый, худой подросток с многообещающим ростом и размахом плеч. Я – десятилетняя девочка, наследная виконтесса с длинной родословной и неусидчивым характером. Худая, с косой до колен, огромными глазами и ещё плоская, как доска. Два врага, два заговорщика и два сорванца. Непримиримые, вредные и вечно выгораживающие друг друга. Единственным человеком, кто мог нас разнять, был мой брат.

Когда наш замок осадили викинги, маг и его непутёвый ученик защищали стены. Они оба владели мечами, потратив последний год на моё обучение и в этой области, а потому выходили по тревоге и несли вахту. Меня на стены никто не пускал, заперев в личных покоях, а потому я могла лишь молиться. На третьем штурме они пропали. Их не нашли ни среди живых, ни среди мёртвых. Словно они были, а потом исчезли. Как мне казалось – навсегда.

А через два месяца, в ночь моего побега, я в последний раз зашла в небольшую круглую комнату Марка. Там мы дрались с Йваном, там слушали чудесные истории о колдунах и демонах, там просиживали дни и ночи, внимая словам мудрого старца и выполняя уроки. Он не учил меня магии, но он научил меня выживать, и за это я была ему благодарна. А на память я взяла с его стола лишь маленькую фигурку плачущей женщины из слоновой кости. Все эти годы она висела на серебряной цепочке рядом с мощами святого на моей груди. Теперь там же висит и крестик.

То, что Марк и Йван были живы – вселяло в меня радость, то, что в плену – горечь, а то, что Эван старший брат Йвана – странное подозрение, граничащее с прозрением. И что самое забавное, они удивительно похожи как внешне, так и характерами.


Утро встретило меня птичьим щебетом, солнечными лучами, щипавшими нос и тихим посапыванием Элли. Костёр угас, оставив после себя кучку затянутых пеплом углей. Эвана в пределах обзора видно не было, а потому моё настроение начало подниматься. Есть нечего, но завтракать мы будем в замке де Борн. Сочинить героическую эпопею для менестреля раз плюнуть, за неё же и покормят.

С такими мыслями я поднялась и вышла из-под густых еловых лап, служивших нам шатром. Но стоило мне протереть глаза и, позёвывая выпрямиться, как меня атаковало чёрное, длинногривое торнадо, оглушительно ржущее и таранящее мордой в мой живот.

– Альфред! – моему изумлению не было предела, я прекрасно помнила, где оставила коня и что было после этого. – Ты живой?

– К твоему сведенью Подземный зверь не трогает животных, – размеренный голос Эвана немного заглушил, но не помешал моей радости.

– Альфред, – я ласково гладила разомлевшего коня по крутой шее и нежно глядела в его умные глаза, – бедный мой, натерпелся страха? Ну, прости меня дурака.

Конь глубоко вздохнул и, положив свою большую голову мне на плечо, миролюбиво прикрыл глаза.

– Значит, Подземного зверя уже и след постыл? – определила я, переведя взгляд на прислонившегося к дереву колдуна.

– Как вышел на охоту, так и ушёл. Ему тоже иногда спать и есть надо.

– Нами закусить не удалось. Эван, куда ты теперь отправишься?

– Не очень далеко. Подожду, пока вы уберётесь из замка де Борн, и сведу кое с кем счёты, – губы мужчины украсила хищная улыбка, которая, по моему скромному мнению, не делала его симпатичней.

– Тогда дай нам время, чтобы мы могли достойно и, не вызывая подозрений, удрать.

– Лоран, – из-под ели выбралась сонная Элли, – мы уже уезжаем?

– Да. Нам ждать больше нечего, стоит поторопиться. Приводи себя в порядок и лезь в седло.

– Я сейчас.

Пока мы ждали убежавшую к ручью девушку, я успела проверить подпруги и седельные сумки, поправить потник. Затем столь же детально, осмотрела себя с ног до головы, оттёрла грязь с сапог, отряхнула иголки с брюк, одёрнула камзол и перетянула волосы чёрной лентой на мужской манер. Удовлетворившись осмотром, я сочла своим долгом поторопить прихорашивающуюся девушку и посоветовать Эвану запахнуться в плащ.

– Менестрель, – колдун последовал совету и смерил меня пронзительным взглядом.

– Что?

– Спой что-нибудь на прощание. У тебя великий дар. Я хочу снова услышать, как ты поёшь.

Я не посмела отказаться.


Не спи!

За шторами сомкнутых глаз расцветают зарницы.

Твое бытие подступило к последней черте.

Ты множество раз нарушал безусловно границы,

Но в этот дано их нарушить уже не тебе.


Готовность!

Но где же оружие? Что ты за воин?

Никчемным созданьем ты стал в перекрестке веков.

И взгляд твоих глаз будет так же как прежде спокоен?

А руки сильнее, чем сталь безысходных оков?


Ни слова!

Таким ли ты был? Где та стать? Где уверенность? Вера?

С какой же поры ослабела стальная броня?

Взгляни на себя, на ногах-то стоишь не умело.

Но время пришло, посмотри – расцветает заря.


И к бою!

Коль дух не ослаб, ты сумеешь ответить.

Себя не жалей, не пристало такое бойцу.

Зарницы пылают, твой собственный мир на пределе…

И что делать дальше решать лишь тебе самому.


Не добавив больше ни слова, я закинула лютню за спину, вскочила в седло и, махнув на прощание колдуну, тронулась в путь. Всхлипывающая и оглядывающаяся Элли сидела за моей спиной, крепко обхватив меня за талию. Я знала, ей не хотелось расставаться

– Элли, слушай меня внимательно. Ты умеешь на чём-нибудь играть?

– Да. На пастушьей свирели.

– Хорошо, купим её где-нибудь по дороге и будешь моей помощницей. Если захочешь остаться в замке, говори не стесняясь, я всё устрою.

– А если мне не захочется там оставаться? – девочка ловила самую суть.

– Поговорим об этом позже. Надеюсь, ты понимаешь, что никто в замке не должен знать, что мы знакомы с Эваном и что ему помогали. Для баронессы я лично придумаю какую-нибудь заковыристую историю, а ты должна мне подыграть.

– Хорошо.

– Не красней и не бледней, если услышишь его имя. И ради Бога постарайся не дёргаться, я обо всём позабочусь.

– Лоран, да ни в одном глазу.

– Кому ты это говоришь, – я не сочла нужным даже оглянуться на покрасневшую девушку, – будто я совсем слепой.

– Неужели так заметно?

– Со стороны? Очень. Так что будь лапушкой, постарайся себя не выдать.

– А что мы будем врать в замке?

– Что он на нас напал, что мне пришлось защищать тебя, что я был ранен и ты всё это время меня выхаживала. Или что-то вроде этого.

– А я сама была настолько испугана, то почти ничего не запомнила, – Элли быстро подхватила мою мысль и скорчила жалобное личико.

– Вот, самое то, – похвалила я, изволив оглянуться и оценить, – ты всё правильно поняла. Теперь едем, купим тебе свирель.

Пастух, которому я кинула серебряную монетку за его нехитрое музыкальное приспособление, был несказанно рад нам его уступить. И почти сразу начал готовить себе следующее. Мы же, немного прорепетировав на ходу и исполнив пару песен, припустились тряской рысью к воротам замка. В это утро они встретили нас глухо закрытыми.

Замок баронессы и без того выглядел подобно неприступной твердыни. В прошлую безумную ночь я не успела достаточно хорошо его разглядеть. Но сегодня в лучах осеннего солнца он впечатлял. Высокие, сложенные из плотно подогнанных друг к другу камней стены, дубовые, окованные железом ворота, поблескивающие стальные шлемы патрулирующих стражников. Для врагов эта крепость была бы, пожалуй, слишком крепким орешком. Впрочем, насколько мне известно, замок был построен как раз для обороны во времена, когда здесь сражались разрозненные племена. И хотя это было давно, замок по-прежнему не утратил своего устрашающего величия, как и красоты. Это была суровая красота могучего, потрёпанного жизнью воина, перед которым поневоле хочется преклонить колено. Крепкий, сложенный из тех же, что и стены, серых камней, он не был ни приземистой крепостью, ни воздушным игрушечным дворцом. Этот замок гордо возносил свои башни почти к самым облакам, и, казалось, даже солнце сияло вокруг него, подобно нимбу. Я много повидала замков, за свою жизнь, но только двумя из них я восхищаюсь. Замок де Борн и де ЛаФен. Но на этот раз закрытые ворота меня напрягли, и лишь Элли могла догадываться, каких усилий мне давалось наигранное спокойствие.

– Кто ты будешь, путник? – неприветливо спросил со стены грубый мужской голос.

– Менестрель Лоран де Валуа. Я прибыл по приглашению хозяйки этого замка баронессы Луизы де Борн.

– Покажи пропуск.

Я пошарила под рубашкой и, выудив подаренный крест, подняла над головой. Стражник внимательно нас оглядел, задержался взглядом на крестике и, неправдоподобно извинившись, ушел запускать механизм. Хотя нет, вру, да чтобы ради нас открыли парадные ворота, это вряд ли. А вот, к примеру, ту маленькую калиточку, это скорее всего.

– Проходи, менестрель, – уже более приветливо махнули мне стражники, отворив дверку, – и коня своего проводи. А это кто у тебя?

– Помощница, – мы смогли просочиться во двор, но дальше нас не пустила стража.

– Прости, менестрель, вас надобно обыскать. Прямой приказ баронессы, проверка всех приезжих.

Я послушно кивнула и с замиранием сердца отвела руки в стороны. Но меня обыскивали как-то слишком быстро, без должного интереса, даже нож засапожный не отобрали. Теперь угадайте, на ком они компенсировали свой интерес. Правильно, на Элли. И не посмотрели, что она толком не сложившаяся и очень молодая. Это она по моим меркам почти ребёнок, а по меркам этих мужланов очень даже ничего, вполне спелая. Тьфу, смотреть противно.

– Эй, молодцы, – я загородила сжавшуюся в комок девушку, – не наглели бы вы.

– А ты отойди, менестрель, если проблем не хочешь, – от их мерзких улыбок меня передёрнуло.

– Она моя помощница, не смейте к ней даже прикасаться.

– Напугал, – фыркнул тот, что стоял напротив и вместе с товарищами утробно захохотал.

– Что здесь происходит? – властный женский голос в одно мгновение отбил у стражников всякое желание смеяться, и стальные ряды послушно расступились.

– Баронесса, – я склонилась в галантном поклоне, вежливо прижав руки к груди и потупив глазки, как того требовал этикет.

– Лоран, – её голос прозвучал на удивление мягко, но почти сразу посуровел, обращённый на незадачливых стражников. – Что вы тут устроили? У нас трагедия, а они развлекаются, девок щупают. Мало вам семи трупов, ещё захотели? По пятьдесят плетей каждому.

– Да, госпожа, – мужики стушевались и, подобострастно кланяясь, поспешили убраться от греха подальше.

Баронесса проводила их гневным взглядом и, обернувшись ко мне, смягчилась. По её красиво очерченным губам скользнула доброжелательная улыбка.

Что ни говори, а Луиза де Борн была очень красивой женщиной. Стройная, с отменной фигурой созревшей женщины, с чистой нежной кожей, глубокими светло-карими глазами и длинной русой косой. В строгом коричневом платье она походила на древнюю богиню правосудия. Властная и твёрдая словно клинок, поговаривают, что она однажды переоделась рыцарем и уехала в Палестину вслед за мужем. Но её быстро вычислили, вразумили и вернули в замок. Теперь она уже вдова, если слухи верны, но, судя по всему, мужской хватки не потеряла.

– Лоран, – милостиво ответив на мой поклон кивком головы, вновь улыбнулась баронесса, – я прошу у тебя прощения за непревзойдённую наглость моих слуг. Им нет оправдания, но…

– Прошу вас, не надо никаких извинений, миледи. Лично я уже всех простил и не держу ни на кого зла.

– Спасибо. А это я так понимаю твоя помощница? – Элли благовоспитанно присела в реверансе. – Она очень миленькая, у тебя хороший вкус.

Кажется, я покраснела, чем вызвала у баронессы весёлый жизнерадостный смех.

– Смотри у меня, ловелас, – продолжала веселиться она, шутливо грозя мне пальцем, – а то народится по весне златокудрый менестрельчик.

– Ну что вы, миледи, – ещё гуще покраснев, забубнила я, пристально изучая носки своих сапог, – не думайте обо мне так уж плохо. Я не такой.

– Все вы не такие до захода солнца. Ладно, не красней аки девственник, я пошутила. Девочка, не обижает он тебя? Жалуйся смело, я заступлюсь.

– Ну что вы, госпожа, – Элли схватила меня за руку и крепко сжала, – да он мне как родной брат. Заботливей его я ещё никого не встречала.

– Охотно верю, – уверила её баронесса и благодушно отступила, – а теперь иди в отведённую вам комнату, слуги покажут тебе дорогу. А ты, Лоран, соблаговоли проследовать за мной. Нам надо о многом поговорить.

– Ваше слово для меня закон, миледи.


Как я ей тогда врала. Господи, прости меня многогрешную, снизойди до нашего положения. И стыдно лгать, и противно, но как красиво получалось. Самой понравилось. Завернула я ей целую баталию, разукрасила шелком да бархатом, подала на блюдечке с голубой каёмочкой. И всё это со сноровкой бывалого менестреля, голосом, наполненным болью и гордостью, со сменой интонаций и паузами в нужных местах. До того у меня складно получалось, что баронесса заслушалась, а Эван в лесу, наверняка, изыкался весь.

– Как ты говоришь, он выглядел, когда ты вытащил его из огня? – задумчиво уточнила женщина, когда я выдохлась и замолкла.

– Худой как скелет, в обрывках непонятного балахона, волосы и брови начисто сожжены, – от воспоминаний мне снова стало дурно, – кожа обугленная и потрескавшаяся. В общем, без слёз не взглянешь, на нём живого места не было.

По губам Луизы скользнула хищная, довольная улыбка, от которой у меня по спине толпой сыпанули мурашки. Начало складываться здоровое ощущение, что они с Эваном враги до гроба. Что могло довести столь уравновешенных людей до такой степени ненависти? Об этом обязательно следует узнать подробнее. Виконт де ЛаФен вассал барона де Борн, а значит Луиза – моя госпожа, к тому же Эван знает моего брата, и есть шанс хоть что-то из него вытрясти, пока его не дожарили. Всю эту ситуацию никак нельзя пускать на самотёк.

– Ты принёс мне замечательную весть, Лоран.

– Но это ещё не всё, миледи, – сама не знаю, зачем это говорю, – вчера после обеда мы слышали очень странный крик. Ни один человек не сможет издать что-либо подобное. Звук был настолько высоким, что у меня заболели уши.

– А ты видел то существо, что издало этот крик? – баронесса побледнела и, сдавив пальцами подлокотники кресла, в котором сидела, подалась вперёд.

– Нет, – не моргнув и глазом, соврала, – после услышанного мне не захотелось с ним встречаться.

– Это благоразумное решение, и надеюсь, оно уже убралось с моей земли. Ах, Лоран, прошу простить мне некоторую циничность и напряжённость. Дело в том, что этой ночью прямо в замке было убито семь моих стражников.

– Убито?

– Да. Я не знаю, откуда пришёл убийца и куда потом делся. Я даже не знаю, кто им был. Но на рассвете было обнаружено семь закоченевших тел. Этой ночью я удвою охрану на стенах и в замке. Мы поймаем его.

– Баронесса, – как можно более искренне поддержала я, бросая ладонь на рукоять меча, и зная, что ночь, скорее всего, пройдёт спокойно, – если потребуется, мой меч всегда к вашим услугам, хоть я и не великий боец.

– Спасибо, Лоран, – она мягко и покровительственно улыбнулась, – но я не прощу себе, если мир потеряет такого певца. Можешь идти отдыхать, Эжен проводит тебя. Вечером ко мне приедут гости, и я буду очень рада, если ты споёшь для меня.

– Непременно, миледи. Песнь о «Девяти рыцарях в белых плащах» подойдёт?

– Ты читаешь мои мысли. До вечера, Лоран.

– До вечера, миледи.

И, вежливо откланявшись, я поспешила удалиться к себе в комнату.


У баронессы было два личных защитника: братья-близнецы Эжен и Этьен. До того друг на друга похожие, что даже трезвый не всегда может их различить. Распространенные байки о том, что их не единожды путали, основаны не на пустом месте, я сама успела это проверить на собственном опыте. На пиру у виконта де Хрона этих бравых парней не обошёл вниманием ни один гость, а для многих они стали причиной отказа от вина. Шутка ли, выпить не успел, а люди уже двоятся. Но они красивые, впору давиться от зависти. Стройные, широкоплечие, с ладной фигурой, мечта любой девушки и ночной кошмар любого первого парня на деревне. Волосы тёмно-русые, аккуратно постриженные на уровне плеч, ресницы длинные, глаза зелёные, чуть темнее моих. А если очень внимательно присмотреться, то у обоих можно заметить маленькие родинки на шее, у Эжена – справа, а у Этьена – лева. Вот так я и наловчилась их распознавать.

– Элли, я пришёл, – приоткрыв дверь, крикнула и обернувшись вежливо раскланялась с внимательно глядящим на меня Эженом. Парень, которому на вид было не более двадцати четырех лет, тоже поклонился и, мимолётом глянув на высунувшую носик девушку, удалился по своим делам.

– Ой, Лоран, а кто это был.

– Эжен – личный стражник баронессы, – устало протянула я, поплотнее прикрыв за собою дверь и без сил опускаясь в кресло.

– А он красивый, – в голосе девушки проскользнула мечтательная нотка. Кажется, Эван уже забыт.

– У него ещё брат есть. Только ты осторожнее, как бы баронесса ревновать не начала.

– Я не подведу, – слишком уверенно заверила она. – А о чём вы с ней сейчас разговаривали? Если это не военный секрет, конечно.

– Для тебя? Не секрет. И не военный. Слушай и запоминай, чтобы врать одинаково…

– Запомнила, – кивнула девушка, когда я закончила пересказ, – если спросят, обязательно подыграю.

– Умничка. Вечером соберутся гости, и нас будут ждать. Потренируйся, пока есть время. А что так вкусно пахнет?

– Наш поздний завтрак. Я уже перекусила, это всё тебе.

– Что ни говори, а путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

Есть пути и покороче, но это так, к слову пришлось. Я же не Йван, чтобы посвящать её, как он посвящал меня в расстояние до сердца через левую лопатку. Хотя, по-моему, во втором случае проблем меньше, чем со всей этой стряпнёй.

– Для тебя и одежду приготовили. Аккуратненькая, только что с иголочки. Переоденешься?

– Ближе к ужину. Надо поблагодарить, только не забыть бы. А ты играй-играй, тренируйся. Ужин начнётся чуть позже обеда. У нас не столь много времени.

Звук, который меня насторожил и заставил взмахнуть рукой, больше всего напоминал стон. Тихий, едва различимый на фоне поющей свирели, он мог бы показаться обманом слуха, но я успела научиться доверять своим ушам. Это был именно стон и, поверьте моему опыту, стон боли.

– Лоран, что случилось? – оборвавшая игру Элли непонимающе хлопала ресницами и испуганно теребила инструмент.

– Тише.

Стон раздался отчётливей, но всё ещё на грани слышимости. Определить его источник мне никак не удавалось, возможно, из-за большой смазанности и сильно колотящегося сердца. Влипнуть в какую-нибудь скверную историю на глазах баронессы я хотела меньше всего на свете, но вопреки молитвам эти самые истории липли ко мне как патока. И чего во мне особенного? Ах да, моя безграничная жалость. Вечно на ней прогораю. А ещё любопытство. Та ещё кара небесная, врагу не пожелаешь. Встречу Эвана спрошу, нет ли у него какого-нибудь эликсира для таких случаев, только бы яду не предложил, с него станется. Но если они с братом хоть немного похожи, к нему лучше вообще не приближаться. Последствия заклинаний могут быть непредсказуемыми.

Хорошо, будем думать логично. Нас разместили в верхней комнате южной башни. На площадке, которую я сразу проверила, никого нет. Соседних помещений не имелось даже в плане. Вмурованные в стены пленники? Это байки для подвалов. Остаётся окно.

Высунувшись наружу почти по пояс, я с подозрением огляделась. В округе не угадывалось ничего странного. В распахнутые ворота въезжали гости, дворня занималась своими делами, баронессы и Эжена с Этьеном видно не было. Всё как положено, обычная предпраздничная суета. Мои мысли дошли до логического конца, и, перевернувшись на спину, я устремила свой взор на край башенной площадки. Если принять во внимание байки, которыми богаты любые селяне, на таких крышах разгневанные лорды приковывали провинившихся слуг, чтобы солнце и вороны по достоинству их наказали. Жуткая смерть.

Мои опасения подтвердились, из-за каменного края виднелась рука. Тонкая, с длинными пальцами, но вместе с тем непомерно худая и бессильная. Кости да кожа, без надежды на кровь и мясо. Мне бы не хотелось однажды оказаться на его месте.

– Элли, у меня в сумке моток верёвки, – я вернулась в комнату и начала стаскивать камзол, – достань, пожалуйста. И флягу с водой захвати.

– Лоран, а ты уверен, что хочешь это сделать? Ты справишься?

– Там сбоку какую-то горгону для красоты приделали. Или птицу? Не важно. До неё я доберусь по карнизу, а дальше дело для настоящих мужчин.

– А если сорвёшься?

– Верёвку дай, вот так. Другой конец завяжи на ножке кровати. Теперь никуда не денусь.

– Лоран, – Элли сунула мне в руки наполненную флягу, – а зачем ты это делаешь?

– Хороший вопрос, – я задержалась на подоконнике и задумалась, – но не ко мне. Я даже не могу понять, зачем спас Эвана. Видимо, шевеление мозгами – работа не для менестреля.

Нет, в этом вопросе я откровенно лукавила, а вот преодоление отвесных стен под возмущённое карканье ворон, дело действительно не для менестреля и тем более не для девушки. На месте стражников я бы давно ставила на себя ставки, ругалась и подбадривала весёлым улюлюканьем. Но, увы, меня никто не замечал, давая возможность самостоятельно выбрать: вернуться или упасть. Но я, как истинный мужчина, отвергла и то, и другое, и вопреки всеобщему ожиданию (в лице Элли), вскарабкалась на площадку. Троекратное ура, фанфары и лавровый венок мне на шею. Приступим к следующему этапу нашей авантюры.

Вопрос «зачем я это делаю» вновь остался без долгожданного ответа.

Пленник, а как я и ожидала, это был действительно закованный в цепи пленник, поражал своей худобой и измождённостью. Пробудь я столько времени под палящими солнечными лучами, от меня бы тоже остались кожа да кости. Но, глядя на него, появляется стойкое ощущение, что скелеты в темницах выглядят откормленней. Волосы то ли седые, то ли белые, из-за грязи не разберёшь. Щёки ввалившиеся, губы ещё белее, как и вся кожа, глаза закрыты. А дыхание до того тихое, что сразу не разберёшь, жив он или благополучно отошёл в лучший мир.

Хотя чего мучаться, опыт оживления записных мертвецов у меня как ни у кого. Любой некромант обзавидуется. Будем действовать по проверенному плану.

– Пей, голубчик. Вот так. Вот умничка.

Тонкая струйка прохладной воды потекла меж разомкнувшихся губ и исчезла во рту. Сначала мне показалось, что я опоздала и все старания напрасны, но скелет шевельнулся и подался вперёд. Звякнули насквозь проржавевшие цепи, моя рука скользнула ему под голову и успела придержать. Вода хлынула широкой лентой, играя на солнце разноцветными бликами, и по-прежнему стекая, куда следует. Он пил жадно и с таким нетерпением, что я испугалась за флягу, напряжённо поглядывая, не отгрыз бы горлышко. Но, слава Богу, она показалась пленнику мало съедобной, и, выдув всё до последней капли, он со вздохом вернул её, начиная двигаться свободно и даже без боли.

Боже, это твои шутки? Сколько можно? Мне хватит одного умирающего колдуна, не стоит превращать мою глупость в устоявшуюся традицию. Ещё этот замок подозрительный, тут что, сезон охоты на колдунов объявили? А меня в самый разгар принесло?

Пленник больше не походил на обтянутый кожей скелет. Начали проступать набухшие вены, появились жилы, начали вырисовываться мышцы. Меньше чем за десять минут, жалкое подобие человека превратилось в достаточно красивого тридцатилетнего мужчину. И пускай ещё худого и измождённого, но привлекательного. А глаза у него серые и до того пронзительные, что вспомнился Марк.

– Спасибо, – это было первое, что я от него услышала и голос мне несомненно понравился.

– В кои-то веки дождался, всегда бы так.

– Значит, Эван тоже жив, – слишком лихо догадался пленник, – ты прав, для него поблагодарить – легче удавиться. Это хорошо, что мы оба выжили, ещё поквитаемся. Менестрель, я буду ещё больше тебе благодарен, если ты оставишь мне нож.

– А, э-э, за что тебя наказали? – извернулся я, неуверенно нащупывая в сапоге кинжал.

– Ты меня спас и, думаю, имеешь право знать. Я – Альберт Тренелл, маг служащий баронессе де Борн верой и правдой. Полагаю, ты знаешь, где успел побывать Эван прежде, чем ты его нашёл. Я пытал его по приказу моей госпожи, даже помог провести обряд, а потом помог сбежать. Мне приказала это миледи. Я помог ему выбраться из темницы и показал тайный ход, но по закону за такое полагается смертная казнь, которая была приведена в исполнение.

– Ничего не понимаю, – тупо отозвалась, пытаясь разобраться в этом клубке и понимая, что лишь больше в нём запутываюсь, – что за обряд?

– Обряд проклятия. К Луизе обратилась Чёрная Богиня и предложила его провести. А меня отрядили ей помогать, – по губам мага скользнула хищная улыбка, – теперь, если он хоть на мгновение расслабится и забудет о контроле, огонь, заключённый в его душе, будет вырываться в мир.

А, ну теперь хотя бы ясно, откуда взялись пожары. Когда имеешь дело с магами надо быть готовой к самой извращённой фантазии.

– А кто такая Чёрная богиня? Дерил?

– Он успел тебе всё растрепать? Как опрометчиво с его стороны. Ты угадал, но произносить её имя вслух – плохой знак. Демон может появиться там, где произносят его имя.

– Быть суеверным, не к добру.

– Может быть, но я всё равно посоветовал бы тебе не рисковать. Неженское это дело.

– Что-что? – я из последних сил попыталась разгневаться, но получилось плохо.

В своё время Марк очень красочно доказал мне, что врать магам по меньшей мере бесполезно. И если Эван оказался достаточно глуп, то это лишь указывается на его кровное родство с Йваном, тот тоже был записным двоечником.

– Врать нехорошо, – улыбнулся Альберт, – ты знаешь, что носишь на груди?

– Ты, – я порылась и извлекла на свет статуэтку, – об этом?

– Откуда она у тебя? – глаза мага загорелись неподдельным огнём.

– Моим учителем был некий Марк, но больше четырех лет назад он пропал. Я забрала её из его комнаты на память.

– Статуэтка стояла на виду?

– Вроде бы да.

– Значит, учитель запланировал это с самого начала, – Альберт потеребил себя за подбородок и неожиданно рассмеялся. – Да, это вполне в духе Марка. Что ж, моя маленькая спасительница, будь отныне осторожна, ибо в твоих руках Ключ от Подземного мира.

– Здорово, – я скривила улыбку, – и Марк надеется, что я смогу его уберечь?

– Почему надеется? Знает. Иначе бы не оставил. Хотя, возможно, другой кандидатуры не было. Ключ может носить либо сам творец – лично Марк, либо те, кого он создал, либо девушка–девственница. Третий пункт самый реальный, всех его творений я и так знаю. Ну, так что? Оставишь мне кинжал?

– Оставлю, – кивнула, ретируясь задом к облюбованной горгоне.

– И кстати, – Альберт ни на секунду не спускал с меня глаз, – я должен тебя предупредить.

– Что случилось?

– За этим Ключом охотится Чёрная Богиня.

По магам я больше не ходок. Пусть сами себя спасают.


Раскинем ситуацию на троих. Есть Ключ, есть я и есть Дерил. Марк с Йваном, знающие, где творение великого мага, в плену. Ученики Эван и Альберт, тесно с ними связанные, чуть не погибли и были спасены чудом, то есть мной. Великая Чёрная Богиня пока что не знает, у кого находится то, что ей нужно, но это дело времени. Если всё именно так, как сказал недосушенный маг, то очень скоро за мной начнётся настоящая охота. Даже если предположить, что Подземный зверь был пущен по следу Эвана, то возможно Дерил быстро догадается, кто его спас и не исключено, что следующим блюдом буду я. Предупредить Элли и постараться оставить её здесь? Не лишено смысла, но стоит ли так сгущать краски? Я почти 5 лет слоняюсь по стране и до сих пор никакого постороннего интереса к себе не выявила. Может быть, он просто меня запугивал? Однако ученик Марка – это обязывает. Думаю, ему стоит верить или хотя бы прислушиваться.

– Лоран, – встревоженная Элли на мгновение повисла на моей шее, – слава Богу, ты вернулся целым и невредимым. Что-нибудь нашёл?

– Нашёл. И не что-нибудь, а кого-нибудь. Что-то мне везёт в последнее время на умирающих магов, тебе не кажется?

– Твоя жалость тебя погубит. Давай рубашку, я её почищу.

– Не трогай! – я едва успела отпрыгнуть в сторону, застёгивая пуговицы.

– Ой, недотрога, – рассмеялась девушка, судя по глазам так и не заметившая обмана, – а я и не знала, что ты такой стеснительный. Ну, тогда иди за ширму, переодевайся.

Как всегда поток моих мыслей легко и логично свернул не туда, вольно петляя среди жизненно важных и не очень проблем. Ещё в беззаботном детстве моё редкое умение безнаказанно уводить разговор в сторону выводил из себя не только всех сестёр, Йвана и нянек, но и внешне спокойных отца и Марка. Удержать ход разговора в нужном русле я, конечно, могла, но зачем это делать, если по окончанию тебя ожидает порция розг? Всегда лучше потянуть время, а склероз как болезнь ещё никто не отменял.

Так о чем я? Ах, да, о приготовленном для меня костюме. Надо отдать должное местному портному, постарался он на славу. Чёрный, с серебряной канвой и вышивкой, не слишком пышный и не очень скромный, со строго пропорциональными складками и подогнанными ремнями, он сидел на мне словно влитой, красочно сочетаясь с распущенными по плечам кудрями. Элли, когда меня увидела, залюбовалась, так и застыв с лютней в руках. А я раскланялась.

– Лоран, – девушка поправила мой воротник и отросшую чёлку, – ты неподражаем.

– Конечно, – согласилась я, любуясь её затянутой в новое платье фигуркой, – я же менестрель. Ты, между прочим, тоже выглядишь восхитительно.

– Нравится? – она заботливо поправила юбку. – Это тоже баронесса подарила. Она очень радушная хозяйка.

– И даже слишком. Ну что ж, моя боевая подруга, пойдём пожинать плоды местной кухни. Свирель взяла?

– Да.

– Молодец. И обязательно держись поближе ко мне, если что, я тебя в обиду не дам. А теперь делаем каменные лица и идём в зал. И, главное, не забывай улыбаться.

Меня не спасло каменное лицо и наклеенная поверх него улыбка. И зайди мы с парадного входа, праздник закончился бы, так и не начавшись. Что было бы дальше, сказать сложно, но повышать свой уровень знаний не тянет. И скажу откровенно, я струсила. Старый, почти изжитый из тела страх накатился с новой силой, сметая робкие протесты разума и охватывая всё моё существо. Сердце трусливо рухнуло в пятки и уже оттуда быстро-быстро заколотилось, наполняя тело невыносимым жаром. В горле встал ком, пальцы мелко задрожали, в такт им начали прыгать колени, и я отчётливо поняла, что ещё немного и либо начнётся истерика, либо наступит своевременный обморок. Я не изнеженная аристократка, уж последние несколько дней и вовсе выбили из меня остатки женственности. Но есть в этом мире человек, которого я боюсь едва ли не больше смерти, и почему-то именно сейчас, и именно здесь нашим дорогам было суждено вновь пересечься.

Барон фон Штейн, собственной персоной. А если без титулов, то северный варвар или северная свинья, по настроению. Живое воплощение всех мужских пороков, которое я ненавижу всем сердцем. Толстый, грубый, жадный, вонючий, наглый, все его достоинства я могу неустанно перечислять вплоть до утра. Для меня он был живописным мужланом, этакой свиньёй, которую шутки ради вырядили в штаны и камзол, но для кого-то он был воином и предводителем. А с этим приходилось считаться. Когда я его видела, меня саму охватывал животный страх, и я начинала превращаться в какую-то дрожащую тварь без рода и племени.

– Лоран, что случилось? – встревоженная Элли подёргала меня за рукав. – Ты так побледнел.

– Всё хорошо, – я не узнала собственный голос, до того он стал хриплым и чужим, – пойдём.

Нас никто не заметил. Гости ещё только начали стекаться в зал, мелькали разноцветные камзолы и гербы, сновали слуги, слышался звон посуды и грохот отодвигаемых стульев. Все чувствовали себя непринуждённо, но вместе с тем сдержанно и соблюдали пункты этикета. Баронесса, как и положено, сидела во главе стола, за её спиной маячили неотлучные Эжен и Этьен. По правую руку от неё незнакомый мне человек, а по левую – фон Штейн, жрущий в три глотки, лакающий словно бульдог и время от времени отпускающий сальные шуточки. За эти четыре года он не изменился, только морду отъел, не позавидуешь. Судя по страдальческому выражению лица Луизы, ей было далеко не смешно, но, как радушной хозяйке, баронессе приходилось мило улыбаться и изредка кивать, давая знать, что слушает. Сейчас она выглядела восхитительно. Строгое коричневое платье заменено на шикарное бардовое, волосы тщательно убраны в высокую причёску, аристократично узкое лицо и изящная шея превосходно гармонируют с жемчужными украшениями. Невозможно выразить никакими словами её гордую красоту, ибо самые витиеватые комплементы поблекнут перед одной её улыбкой…

Я не мужчина, но других женщин оценить могу и весьма честно. К слову сказать, барон один раз попытался покуситься на её спрятанную под бархатным платьем коленку, но, встретившись взглядом с неулыбчивыми близнецами, моментально передумал. Каверза больше не повторилась. О том, что начнётся, когда придёт моё время петь, я старалась не думать. Мне и без того кусок в горло не лез.

– Элли, не переедай, иначе не сможешь выступать.

– Извини, – девушка виновато улыбнулась и занялась салатиком.

– Будешь столько есть, быстро поправишься и потеряешь форму. А кому нужна корова?

– Мне до этого ещё далеко. Лоран, а почему ты ничего не ешь? Ты и без диеты слишком худой, пора набрать немного мяса на костях.

– Что-то не горю желанием, а ты видела толстых менестрелей?

– Нет.

– Вот и я нет. Так зачем становиться первым?

– Ну, – хихикнула Элли, видимо, на мгновение представив такую картину, – толстым ты никогда не станешь, только если к старости. Но если всегда будешь так мало есть, останешься худым навсегда

– Это профессиональное.

Она была права, но я слишком хорошо знала, где всё съеденное на ночь, непременно отложится. И обе эти области моего молодого тела были мне, несомненно, дороги. Ни там, ни там расширяться мне не хотелось по разным причинам, а надеяться на появление тугих мышц бессмысленно. Откуда они возьмутся у девушки? Для обычной женщины я и так сильна, но с мужчинами мне всё равно не тягаться.

– Господин менестрель, – слуга вежливо склонился к моему уху, – баронесса просит вас спеть для неё и гостей.

– Слово баронессы для меня закон, – тоскливо отозвалась я, вставая и перекидывая лютню со спины на грудь, – Элли идём.

Нас слушали. Сначала отвлечённо и нехотя, потом всё с большим интересом. И, чем сильнее я распалялась, приободренная собственными песнями, чем звонче и выше становился мой голос, тем ярче вспыхивали глаза замерших гостей и тем тише были посторонние разговоры. Но, только добившись полного безмолвия и всеобщего внимания, я перешла к той песне, которую все жаждали услышать. Песнь «О девяти рыцарях в белых плащах». Легенда из легенд.

Я пела, вкладывая всю душу, прекрасно зная, что она могла стать моей последней песней. Судя по лицу барона, он меня узнал и в данную минуту напряжённо размышлял, как бы поэффектнее разоблачить. От его побуревшего лица и налившихся кровью глаз мне было не по себе, но отступать поздно. Оставалось встретить судьбу лицом к лицу. И я не отвела глаз, когда наши взгляды встретились.

И в ту минуту, когда я взяла последнюю ноту, всем существом чувствуя, как оскорблённый барон открывает рот для обличительной тирады, парадные двери распахнулись. Вызывающий грохот повис в полнейшей тишине, и все присутствующие невольно обернулись, потеряв ко мне всякий интерес. Штейн, кажется, вовремя подавился невысказанными обвинениями, а я впервые за свою буйную жизнь страстно возжелала тихого отдыха в форме обморока. Но стоит ли говорить, что мои мечты так и были обречены остаться мечтами.

В дверном проёме стоял Альберт. Помолодевший, чисто выбритый, с аккуратно расчесанными волосами, но в том же грязном балахоне. Апполон в нищенском тряпье. Холодный, пробирающий до костей ветер развевал белоснежные пряди, придавая ожившему магу эффект нереальности. На какое-то мгновение мне даже показалось, что перед нами не человек, а призрак. Он пришёл. Поговорить или отомстить, ещё неясно, и, глядя на его лицо, было сложно что-то определить, но он всё-таки пришёл. И взгляд серых глаз был устремлён на приподнявшуюся баронессу.

Мне стало страшно. Благодаря своевременному появлению недовольного мага моя казнь была отсрочена на пару часов. Но мысль о том, что из-за моей глупости может кто-то погибнуть, забрела в мою пустую голову, слегка подзагуляв. Собственно, всё, что мне известно, я слышала из уст Альберта, и чёрт знает, что тут происходит на самом деле. И где, чёрт побери, вообще были мои мозги в тот момент?

Дальше началось показательное выступление одного из учеников Марка. Я успела оттеснить Элли к стене, освобождая пространство, и потому могла наблюдать за всем со стороны, с замиранием сердца ожидая развязки. А посмотреть тут было на что. Чего стоят мечи набежавших стражников, за одно мгновение рассыпавшиеся пылью. А повскакавшие гости, замершие соляными столбами, окованные то ли заклинанием, то ли собственным страхом. Со стороны это выглядело так красиво, что я грешным делом, залюбовалась. Особенно эффектно смотрелась твёрдая, уверенная походка Альберта, неспешно продвигающегося вперёд среди всей этой сцены. Он шёл, и лишь помятый подол балахона раскачивался в такт его шагам. Он не оглядывался по сторонам, кажется, он даже не мигал, бережно храня туго натянутую нить взглядов между ним и Луизой. Но баронесса, вопреки всем ожиданиям, не встала и не ушла, она по-прежнему гордо сидела на своём стуле, надменно вскинув подбородок и недоверчиво глядя на мага. Даже Эжен с Этьеном не выдвинулись вперёд, стремясь загородить свою госпожу, а лишь со скучающим видом изучали сложившуюся ситуацию. Полное равнодушие этой парочки окончательно убедило меня, что всё ещё поправимо.

И вот, достигнув стола, за противоположной стороной которого сидела Луиза де Борн, Альберт почтительно остановился. В зале наступила оглушительная тишина, и под множеством изумлённых взглядов гордый маг опустился на одно колено. Судя по округлившимся глазам гостей, такого никто не ожидал. Общую картину испортил лишь Штейн, использовавший свой открытый рот сугубо для дела. Тарелки перед невоспитанным варваром начали стремительно пустеть, наводя на мысль о здоровом аппетите.

– Альберт Тренелл? – голос баронессы почти не дрожал, но выражал крайнюю степень изумления.

– Да, моя госпожа.

– Так ты всё-таки жив?

– Да, и вновь готов вам служить, как служил всегда.

– Правда?

Баронесса медленно встала и без видимых усилий вспрыгнула на стол. Кубки и осколки разбитой посуды брызнули во все стороны, жаля не успевших отвернуться гостей и добавляя слугам работы. Барон фон Штейн умудрился чем-то подавиться и с остекленевшими глазами схватился за горло. Судя по побуревшей физиономии, северному варвару катастрофически не хватало воздуха, но к нему на помощь никто не торопился. Все смотрели, как Луиза неторопливо пересекла стол и уверенно спустилась на пол, ступая по подставленным ладоням Альберта, как по ступеням. На пол брызнула кровь, видимо, под платьем у баронессы скрывались подкованные железом сапоги. На лице мага не дрогнул ни один мускул.

– Но ты должен был уже умереть, – задумчиво протянула Луиза, изучая склонённую голову.

– Если вам не нужна больше моя сила, то просто прикажите, и я умру.

– Я запомню это, ну а пока встань и следуй за мной. Ты прав, мне вновь потребовалась твоя сила.

– Благодарю, моя госпожа.

– И кстати, кто тебе помог? Ты не мог спуститься оттуда сам.

Я затравленно напряглась и буквально впилась взглядом в лицо мага.

– Меня спасла, – маг мягко улыбнулся, – маленькая певчая птичка.

Рыжий рыцарь, золотой менестрель

Подняться наверх