Читать книгу Рыжий рыцарь, золотой менестрель - Мора фон Эпштейн - Страница 4
4 заповедь менестреля: «Другие работают – не мешай, а то и тебя заставят»
ОглавлениеК глубокому огорчению гостей пир был бесцеремонно прерван. Перед уходом баронесса пожелала всем хорошенько отдохнуть, но настроение уже не то. Все прекрасно понимали, что появление мага напомнило хлебосольной хозяйке о нависшей опасности, и возмущений не последовало. К моему огромному огорчению, проходя мимо задыхающегося Штейна, Эжен сжалился, мягко улыбнулся и так хлопнул барона по спине, что кость выскочила на свет божий. Если не ошибаюсь, в глазах ожившего варвара промелькнул неподдельный страх.
– Элли, – прошипела я, – марш в комнату.
– Но, Лоран…
– И запрись хорошенько. Я скоро приду, и мы всё обсудим. Иди.
Девочка огорчённо вздохнула, но послушалась, и через минуту ею в зале не пахло. Я же после недолгих размышлений решительно отправилась гулять по замку. Слуги и стражники восприняли меня радушно, разболтали последние новости, пригласили пропустить по кружечке (что оказалось особо ценным после перенесённого шока) и устроили прогулку по каменным стенам. А так как закончился ужин небывало рано, у меня была уйма времени, и я решила вернуться в комнату.
– Лоран, – обрадованно поднялась мне на встречу Элли, – что происходит?
– Прости, малышка, ты, наверное, очень напугана, я сейчас всё объясню. Мы с бароном фон Штейном кровные враги. Я не уверена, узнал ли он меня, прошло много времени, но если всё всплывёт, не хочу думать о том, как буду выкарабкиваться.
Я опустилась в кресло.
– А маг? Ты так побледнел, когда он появился. Это его ты нашёл на крыше?
– Да. Если баронесса всё это узнает, то страшно подумать, что она со мной сделает. Завтра на рассвете я уезжаю, мне ещё хочется жить. А ты Элли? Ты не хочешь остаться здесь, в замке? Вольная жизнь менестреля полна опасностей, а тут всё-таки тише. Оставайся.
– Нет, – девушка спрыгнула с кровати и, забравшись ко мне на колени, обхватила руками шею, – нет, не прогоняй меня, Лоран. Я потеряла одного брата, но всемилостивый Господь подарил мне другого. И я не брошу тебя, никогда не брошу.
– Элли, – я понимала, что делаю большую ошибку, но перебороть себя не смогла, – успокойся, поедешь со мной, если ты так этого хочешь. Я не буду тебя заставлять, и всё будет хорошо.
– Лоран, – девочка жалась ко мне, как встрёпанный воробушек, – ты ведь не оставишь меня, правда?
– Правда. Ты – моя маленькая сестрёнка, и если я взялся о тебе заботиться, то всё-всё сделаю, чтобы ты была счастлива.
В дверь деликатно постучались.
– Элли, а теперь слезь с меня. Кто-то пришёл по наши души.
– Баронесса просила вас почтить её своим присутствием. У неё к вам разговор, – вот в чём Эжену не откажешь, так это в конкретности. – Прошу пройти за мной. Мне приказано вас проводить.
– Хорошо. Элли, запри за нами. Я постучусь, когда приду.
– Я буду ждать.
– Пойдём, – бросила Эжену и, пригладив волосы, первая двинулась в сторону лестницы.
Баронесса ждала меня в своих покоях. Она улыбалась и казалась добродушной, что хоть немного утешало, но мало спасало от грустных мыслей. Стоит ли говорить, что с присущей мне жизнерадостностью, я ожидала лишь самого худшего, заранее вспоминая все свои грехи. И хотя Альберта видно не было, а Эжен ушёл по делам, смутные предчувствия продолжали меня терзать. Даже присутствие невозмутимого Этьена тревожило и заставляло напрягаться. Меня тревожило всё, и, если так будет продолжаться, я закончу свои дни безобидной деревенской дурочкой.
– А, Лоран, ты уже пришёл, – Луиза оглянулась и широко улыбнулась.
– Миледи…
– Ах, оставь эти свои приличия и прекрати кланяться. Проходи, присаживайся.
Я тактично дождалась, пока она присядет сама, и лишь после этого позволила себе опуститься в кресло. Молчаливый Этьен, не дожидаясь приказов, начал расплетать и расчёсывать её косу. Эта картина могла довести до чёрной зависти любую девушку.
– Позвольте, – тактично предложила и от нечего делать разлила по бокалам вино.
– Ах, Лоран, ты меня балуешь, – рассмеялась баронесса, принимая из моих рук кубок, – женским слабостям нельзя потакать.
– Увы, миледи, это наш крест. О чём вы хотели со мной поговорить?
– Я? Мне просто захотелось с тобой пообщаться, – она в одно мгновение выпила всё вино и по-мужски пристукнула донышком по столу, – имею я право, в конце концов, поговорить хоть с кем-то без утайки?
– Имеете, – уверила я и, попробовав вино, решила, что оно слишком слабое, чтобы вызвать столь бурную реакцию, а, значит, это далеко не первый её бокал, – и я готов вас развлекать столько времени, сколько хотите. Могу спеть.
– Нет, Лоран, сейчас я хочу, чтобы ты просто со мной поговорил. Когда ты уезжаешь?
– Завтра, на рассвете.
– Ты снова рвёшься в путь, – понимающе вздохнула она, – а девочка? Ты, наверное, хочешь оставить её здесь?
– Я пытался, но, несмотря на то, что ей приглянулся ваш Эжен, она не согласилась со мной расстаться. Элли называет меня братом, и, честно говоря, у меня нет желания с ней спорить.
– Но ты же понимаешь, девушки не созданы для таких путешествий, это слишком опасно.
– Да, я понимаю, – мне пришлось отвести взгляд, чтобы не выдать себя.
Этьен закончил возиться с волосами и, опустившись на колени, начал с той же спокойной физиономией распутывать шнуровку на её действительно подкованных сапожках. Уделив сей занятной картине немного своего внимания, я вернулась к разговору.
– Но, несмотря ни на что я сделаю так, чтобы она нашла своё счастье.
– Смелое решение, – похвалила баронесса, – что ж, для того чтобы тебе было легче его выполнить, я могу отправить с тобой любого из этих близнецов. Выбирай. На дорогах сейчас неспокойно, и он будет вас защищать. Они превосходные воины.
– Верю, – поспешно согласилась, перебарывая соблазн, – но мне бы не хотелось разрушать такую пару.
– Почему же, – баронесса милостиво кивнула вставшему Этьену, и он удалился, – мне хватит одного охранника, а вам потребуется защита.
– Благодарю, но если менестрель с помощницей ещё может не вызвать пересудов, то что скажут о менестреле, который повсюду таскает за собой охранника? Что будет с моей репутацией? Хотя та же Элли обрадовалась бы Эжену.
– Я вынуждена её огорчить. Эти братья не люди.
– Что это значит?
– Они не живые и не мёртвые. Они не люди, они созданы. Так что поговори с девочкой, у неё ничего не получится. Они не такие, какими кажутся, они не могут быть такими как все.
– Я понял. Но что значит созданы?
Я мысленно перекрестилась и так же мысленно прокляла Марка, в чём даже не ошиблась.
– Их создал некий Марк. Я мало что знаю об этом, но, судя по его сумбурному объяснению, им же был создан Ключ к Подземному миру. Где сейчас этот Ключ, я не знаю, но Марк создал и оставил мне стражей Ключа. Эжен с Этьеном – что-то вроде силы призванной охранять Врата между нашими мирами с этой стороны. Они – Стражи, лишённые человеческих эмоций. Именно поэтому чувства Элли обречены.
– Хорошо, – у меня начала кружиться голова от распахнувшейся под ногами бездны, – я поговорю с ней. Но тогда тем более нельзя отправлять их с нами. Пусть остаются на своих местах.
– Лоран, я ошибаюсь, или ты стал менестрелем именно потому, что не пожелал оставаться на своём месте?
– Баронесса, это плохие воспоминания, не надо их ворошить. Да, я не смирился со своей судьбой и теперь расплачиваюсь.
– Но ты всё-таки сам творишь свою судьбу, – щёки баронессы раскраснелись, словно от вина, хотя я ей больше не наливала, – ты сам решаешь, как тебе жить, и никто тебе не указ. Ты сильный человек, ты даже сильнее меня!
– Баронесса?
– Называй меня Луизой, Лоран. Я люблю, когда ко мне обращаются по имени. Знаешь, мне не хватило сил и упрямства пойти против уготовленной мне судьбы. Да, я не хотела этого брака, мой супруг был редкостной скотиной и ни в грош меня не ставил. А мне хотелось тихой семейной жизни с любимым человеком. Любви и немного нежности. Разве я многого просила? Мой муж мог лишь пить в три глотки да волочиться за юбками. На большее он был не способен. Я же любила другого человека.
– Кого? – я сжала руки в кулаки, чтобы не видеть, как дрожат пальцы.
– Он сильный и уверенный в себе мужчина. Настоящий рыцарь. Впрочем, ты с ним встречался. Да, Лоран, я всегда любила некого Эвана МакГрегори.
– Бар… Луиза, кажется, я чего-то не понимаю.
– Я объясню, – с какой-то излишней нежностью заверила она, от чего я снова начала нервно прикидывать, сколько же она выпила, – мы с ним знакомы с детских лет. Я, Эван и Альберт были учениками Марка, но меня к магии не допускали. Я всегда была без ума от этого рыжеволосого рыцаря, а он мной не интересовался. Мы были для него товарищами детства и не более. Эван никогда не видел во мне женщину.
Бедный маг, отказав такой женщине, он приобрёл в её лице смертельного врага. Лучше бы он повёл себя тактичнее. Ну да, его такта наверняка хватило только на с достоинством удрать.
– Луиза, – я предприняла ещё одну попытку разобраться в их взаимоотношениях, – но то, что мне довелось увидеть мало похоже на… ну, вы меня поняли.
– Лоран, ты никогда не терял на войне родных. Нет, не спорь, кто бы из твоих близких не ушёл в этот глупый поход, ты всё ещё веришь, что он вернётся. Я вижу это по твоим глазам. А я… у меня там погиб муж. И хотя я его, мягко говоря, ненавидела, правила есть правила. Как ты думаешь, Лоран, что должна была сделать добродетельная жена с убийцей мужа?
– Бог мой, – мне стало дурно, и я опрокинула свой бокал кверху дном, – никогда бы не подумал.
– Лоран, а что бы ты сделал на моём месте? – от избытка чувств баронесса вскочила и начала расхаживать по комнате.
– Не знаю. Кто я такой, чтобы вас судить? Мне никогда не оказаться в вашем положении и не понять ваших чувств…
– Ты так в этом уверен?
И резко развернувшись, баронесса подняла меня за плечи на уровень своего роста. Что всё это значит, я поняла немного позднее, когда она ни слова не говоря, с силой поцеловала меня в губы. Увы, мне ничего более не оставалось, как лежать в её руках послушной куклой и терпеливо ждать развязки. Отвечать на поцелуй глупо, вырываться – бессмысленно, и в том, и в другом случае она поймёт, кто я есть на самом деле. Ну вот, спешу себя поздравить с первым поцелуем.
– Почему ты мне сразу не сказала? – Луиза отстранилась и поставила меня обратно на пол. И куда только делись все винные пары?
– Простите, – я виновато опустила глаза и закусила губу.
– Уходи, – она отвернулась и вновь подошла к окну.
Я ещё раз поклонилась и, неуклюже развернувшись, вышла из комнаты.
Кажется, я её обидела. Наши судьбы схожи, только я предпочла свободу, а она свой долг. Мы были перед одним выбором и выбрали разные дороги. Ей пришлось пожертвовать своими чувствами и своей гордостью, а мне – семьёй и спокойной жизнью. Мы принесли разные жертвы на один алтарь и кому как не нам понять друг друга. Две пленницы обстоятельств, невольницы чужих мнений, рабыни людского закона. Запутавшись в собственных чувствах, мы обе потеряли дорогу обратно, обрекая себя на движение вперёд. Мы обе выбрали свою судьбу и обе стойко переносим невзгоды, неся выструганный крест. Нам не хватает лишь одного – понимания, и вот именно это Господь попытался нам даровать. Но я её обидела. Обидела своим молчанием, своим страхом, своим недоверием. А ведь она единственная во всём мире могла меня понять. Что я наделала?
Я брела по лестнице в свою комнату и удручённо посыпала голову пеплом, когда жизнь решила мне напомнить, что есть не только чёрное и белое, но и куча других цветов. Ибо от увиденной картины, в моей мохнатой душе вспыхнули удивление, негодование и слабая зависть по безоблачной жизни. Я застукала Элли целующуюся с Эженом. Ну, и кто после этого лишён человеческих эмоций? И что обидно, меня нагло проигнорировали.
Я прошла мимо них, распахнула дверь в комнату и, громко прочистив горло, выразительно уставилась на сладкую парочку, демонстративно выгнув бровь.
Встрепенувшись, Элли густо покраснела и, чмокнув ухажёра в щёку, шмыгнула мимо меня в комнату. Эжен же невозмутимо поклонился и, скупо улыбнувшись, направился вниз по лестнице.
– Я жду объяснений, – напустив на себя грозный вид, потребовала я, прислонившись спиной к косяку, – как старший брат, я имею право знать о личной жизни своей сестры. Ремень готовить?
Девочка хихикнула, для вида потупила глазки и быстро-быстро зачастила:
– Лоран, только ты не подумай о нас плохо. Эжен хороший, очень хороший. Он никогда меня не обидит. Пожалуйста, не злись, он мне очень, очень нравится.
– Да уж вижу. Но я завтра уезжаю, не передумала?
– Н-нет, – в голосе Элли проскользнуло и исчезло сомнение, – я поеду с тобой. Я никогда тебя не брошу.
– И на том спасибо. Баронесса просила меня тебя предупредить.
– Что-то случилось?
– Случилось и уже давно. Эжен и Этьен не люди. Они были созданы одним могущественным магом, чтобы охранять одну очень важную вещичку. Баронесса считает, что они напрочь лишены человеческих эмоций и что твой роман может закончиться лишь слезами.
– Но, разве такое возможно? – на девочку было жалко смотреть.
– Несколько дней назад я и сам бы в этот бред не поверил. Но, в этой истории замешан человек, который способен и не на такое, уж я его неплохо знаю. Увы, я склонен принять это за правду. А ты не торопись, обдумай хорошенько и реши.
– Я обязательно подумаю.
– Умница. Что это там ещё за крики посреди ночи?
– Пожар, – определила Элли, выглянув окно, – горит одна из пристроек.
– Кого-то это мне напоминает, – я с тоской вновь накинула на плечи плащ, – ладно, сиди в комнате и любуйся отсюда. А я схожу, узнаю, что случилось.
– Я тоже с тобой хочу.
– Возможно, мне придётся действовать быстро и без размышлений. Не хочу, чтобы ты пострадала. Тут безопаснее, да и спать тебе пора, послушай старшего братика. Я ушёл.
– Лоран, будь осторожнее.
Это действительно был обычный пожар, всё как всегда: причины не известны, тушить бесполезно, зато какое зрелище. Даже я на какое-то время влилась в толпу глазеющих слуг. Да, человек может бесконечно смотреть на то, как горит огонь, как течёт вода и как работает другой человек. Здесь присутствовали все три удовольствия. Но полыхало всё-таки красивее, поджигал мастер своего дела.
– Господин барон, господин барон, не стоит так переживать, всё не так плохо…
– Ты это говоришь в сотый раз, не убеждает. Придумай что-нибудь новенькое.
От знакомого хриплого голоса мне стало неуютно, но обладатель его меня не заметил. Барон фон Штейн стоял в стороне от толпы, в компании одного из своих слуг, по виду напоминающего монаха. Ни тот, ни другой не обращал на меня ровно никакого внимания, и потому я решила немного задержаться.
– Господин барон, я уверен, она даст вам своё согласие.
– Да? А мне показалось, что Луиза избегает меня. Сомневаюсь, что расположение выражается именно таким образом.
– Господин барон, – монах спорил больше от отчаяния, чем от уверенности в своей правоте, – вы же сильный, храбрый, мужественный, настоящий мужчина. Да, по вам все бабы сохнут.
Я чуть не подавилась собственными возмущениями.
– Да, я такой. Но то бабы, а тут леди. Тут надо быть, как его, а куртуазным. Этикет, чтоб его, соблюдать. Да я таких лядей на сеновале…
– Тише, мой господин, тише. Вы же хотите на ней жениться. Вам нужен этот титул.
– Потому-то я сейчас и здесь, – проворчал варвар, разминая кулаки, – а не со своими людьми. Чёрт возьми, что ты на меня шикаешь. Ты ещё пять лет назад клялся и божился, что женишь меня на той девочке де ЛаФен. И что? Где она сейчас? Мои люди до сих пор не могут её найти.
– Далась она вам, эта соплячка. Тут такая женщина.
– Эта соплячка выставила меня дураком перед моими же людьми. Чертовка, если встречу, шкуру спущу, не рада будет, что на свет родилась.
– Успокойтесь, – слуге, как и мне не понравилась поднятая тема, и он поспешил увести разговор в сторону, – вам просто надо вести себя более тактично, более вежливо.
– Ты обещал научить меня этому. За что я плачу тебе пятнадцать золотых?
– Я делаю всё, что могу, но я…
– Признавайся, – голос барона стал похож на рык обиженного медведя, и близ стоящие слуги отодвинулись.
– Я всего лишь монах. Я не так много знаю.
– Значит, ты лгал мне? Нет, пятнадцать золотых это слишком много для оплаты, а вот верёвка и кусок мыла – в самый раз.
– Пощадите, – монашек был готов скончаться на том самом месте.
– Значит так, хлюпик. Либо ты найдёшь до завтра мне учителя, либо я тебя вздёрну на первом дереве. Ты меня понял? А расплачиваться будешь из своих денег, немало скопил.
– Хорошо, мой господин. Будет сделано, мой господин, – униженно раскланялся монах, затравленно втягивая голову в плечи.
А что ему ещё оставалось? Только последовать моему примеру и свалить от греха подальше. Но от куска хлеба с двойным маслом не всякий бегает.
Я ретировалась за ближайший угол, и северный варвар ушёл, так меня и не заметив. Всё, что мне надо было узнать, я узнала. Можно с чистой совестью идти спать. Осталось только завтра вовремя испариться…
– Господин менестрель! Господин менестрель!
Далеко уйти я не успела, меня прытко догнал давешний монах.
– Мне срочно надо с вами поговорить.
Я мысленно застонала и пожелала ему провалиться на том же месте. Господь сделал вид, что не расслышал, и я была вынуждена вежливо ответить:
– Что-то случилось?
– У меня к вам серьёзное предложение. Прошу вас выслушать меня.
– Я уже вас слушаю внимательно, – у меня тоскливо засосало под ложечкой.
– Дело в том, что моему господину, барону фон Штейну, требуется учитель благородных манер. Вы показались мне человеком утончённым и весьма вежливым. Быть может, вы возьмётесь за это дело?
Он умоляюще заломил руки и уставился на меня глазами побитой собаки. Невзрачный какой-то монах, даже глазу задержаться не на чем. Такие обычно всегда умнее своих господ и следуют за ними тенью. Не силён, к физическим нагрузкам не приспособлен, лицо узкое, неприметное. Знаете, такое как у всех, даже при особом желании не запомнишь. Глаза, правда, глубоко посажены, но какие-то блеклые и постоянно бегают, словно у вора. Хотя тут удивляться не приходится, быть на такой должности и не воровать, это надо быть святым, никак не меньше.
– Прошу меня простить, но как мне кажется, вашему господину не сможет помочь даже самый лучший и куртуазный преподаватель.
– Да, я знаю, – неожиданно серьёзно отмахнулся он, – его уже невозможно переделать, но если я не приведу к нему завтра учителя, он меня повесит.
– Понимаете ли, я завтра уже уезжаю, и у меня нет желания здесь задерживаться.
– Мы тоже завтра уезжаем. Вы же менестрель, вам нет разницы, куда ехать. Отправляйтесь с нами, а когда надоест, тихо сбежите. Этому никто не удивится.
– По мне, так легче медведя научить петь, чем барона правильно целовать даме руку, – проворчала я, придумывая очередную отговорку, в то время как страх боролся с жалостью.
– Я вам заплачу три золотых, только спасите меня!
– Семь золотых, – кивнула, припоминая, сколько у меня в запасе, – почти половина от ваших пятнадцати. Иначе ищите другого дурака.
– Так вы согласны? – мужик не поверил своему счастью, а я своей глупости.
– Да, но надолго задерживаться не обещаю.
– Как вам будет угодно. Благодарю вас, господин менестрель, вы так добры.
– Да, на свою беду. Мне пора.
– Я найду вас утром.
Лучше бы ты меня не нашел.
Бог мой, надо же было родиться такой дурой. Видимо, когда Ты раздавал мозги, я стояла в очереди за лютней. Ведь сама себя обрекла на медленную и мучительную смерть. Придётся завтра просить у баронессы защиты, иного выхода я не вижу. Иначе останется копать для себя скромную могилку где-нибудь на берегу тихой речушки. У кого бы мозгов занять?
Я собиралась печально скрыться в башне подобно одинокому призраку, когда моё внимание привлекла высокая, закутанная в плащ фигура. Возможно, ничего странного, но краем глаза мне удалось заметить огненно-рыжую прядь, на мгновение выглянувшую из-под капюшона. Кажется, мои опасения оправдались. Эван шёл неторопливо, но бесшумно и незаметно, я едва не потеряла его из виду. Он сливался с местностью, словно проделывал это тысячи раз. Однако цель его движения угадать не сложно, прятаться тут всю ночь даже для него полное безумство. Ещё меньше я удивилась, когда следом за ним, столь же целенаправленно мелькнул Альберт, мрачный и сосредоточенный. Ну, а за ними, как вы уже, наверное, догадались, на уважительном расстоянии кралась любопытная я.
Правда, для этой цели мне пришлось пересечь двор, выйти за ворота, пройти милю через овраги и почти ползком подобраться к небольшой поляне, выбранной магами для дискусии. Героический подвиг с моей стороны, за последние два года беззаботной жизни я почти забыла, как это правильно делается. Увы, к началу опоздала, пришлось довольствоваться тем, что есть. А было немало. Особенно колючек в штанах.
– Что ж, Эван, – в голосе Альберта не слышалось ни радости, ни тепла, – мы закончим наш поединок, но не здесь и не сейчас.
– Согласен. Если Богу было угодно, чтобы мы выжили, значит, у нас будет шанс разобраться между собой. Ну, а пока нам обоим не помешает отдохнуть и набраться сил.
– Заклинание регенерации, как я погляжу, по-прежнему получается у тебя из рук вон плохо. Ты всегда был двоечником. Но Марк любил тебя и всё прощал.
– Ну да, ты был лучшим из нас, – голос Эвана стал едким, словно змеиный яд, даже со мной он разговаривал более мягко, – у тебя всегда всё получалось без единой ошибки. В одном подкачал, вечно перед своей Луизочкой хвост поджимаешь.
– Не смей так о ней говорить, – в голосе Альберта вспыхнула неподдельная ярость, – ты последний в этом мире, кто имеет право её критиковать.
– Ну да, конечно. Ты в неё с детства влюблён, везде как хвост ходил, тапочки носил, только что пятки не лизал. Она из тебя верёвки вила, а ты улыбался.
– Заткнись. Ты никогда в жизни никого не любил. Тебе не понять того, что я чувствую.
– Разумеется, – передразнил рыжеволосый маг, – мне не понять.
– А она тебя любила, всю жизнь любила, себя не жалела, только о тебе и думала.
– Альберт, ты бредишь, это переходит всякие границы разумного.
– Слепец, – белобрысый маг уже не мог остановиться, – ты всегда был слепцом. Ты никогда не обращал внимания на её чувства. Она тебе жизнь спасла, а ты…
– Кто? Луиза? – Эван расхохотался. – Да я из-за неё полгода в темнице провёл. Посмотри на меня, на кого я стал похож! За мной охотится Тёмная Богиня, и всё из-за твоей ненаглядной Луизы.
– Ты был дураком, дураком и помрёшь. Думаешь, по чьему приказу я выпустил тебя из темницы? А кто разрешил мне беспрепятственно выпроводить тебя тайным ходом? Она тебя любила, а ты…
– Ну, что я? Дурак? Эгоист? Ничтожество? Все твои слова – надуманная глупость. Я не желаю их слушать. Хочешь отдать за неё жизнь, отдай, а мне кровь не порти. Мне осточертели эти ваши разговоры про любовь. Хватит.
– Однажды ты поймёшь, – Альберт успокоился и даже позволил себе улыбнуться, а в его глазах промелькнула насмешка, – и тогда вспомнишь мои слова. А пока легче убедить вот этот пень. Мы решим этот вопрос позднее. Сейчас мне пора возвращаться, иначе появятся ненужные вопросы.
– Готовься, следующая наша встреча будет решающей.
– Хорошей тебе ночи.
Я пригнулась в траву, затаившись там, словно мышь от кошки, и даже задержала дыхание, прислушиваясь к шелесту шагов. Альберт прошёл почти рядом со мной, едва не наступив в темноте. Ушёл ли Эван, я сразу не поняла. Ночь не моя стихия, а под серым плащом его и зверь не сразу различит. Я когда высунулась, сперва подумала, что ловить мне больше некого и только хорошенько приглядевшись, смогла заметить пригорюнившегося мага. Он сидел на земле, глядя в одну точку и не замечая, как вокруг начинает тлеть трава. Кажется, ему было всё равно, и, судя по осунувшемуся лицу, маг не очнется, даже если на нём загорятся штаны… между прочим, уже новенькие.
– Что задумался? – я торопливо вылезла из кустов и начала затаптывать первые языки огня. – Слепой влюблённости никогда не видел?
– Лоран? – Эван вскинул голову, и упавший на плечи капюшон выпустил рыжие космы. Кажется, на полянке стало значительно светлее. – С каких это пор ты стал подрабатывать лесником?
– С тех самых, как познакомился с тобой. Очнулся? Отлично, а то расселся как барон. Ладно, один раз чуть не сгорел, мало показалось? Ты, конечно, как знаешь, но думаю, лесным зверям не понравится столь костлявое жаркое, к тому же без приправ.
– Тебя как всегда не переслушаешь. Что ты здесь делаешь?
– Гуляю.
– Не поздно для ночных прогулок? Ночью гулять за воротами замка достаточно опасно, вдруг ворона на гнездо утащит?
– Вам, значит, можно, а мне нельзя? – наш разговор начал напоминать брюзжание двух стариков на лавочке. – Эван – недожаренный паразит, ты обещал ничего не предпринимать, пока мы в замке.
– Месть не знает ни сна, ни отдыха! – гордо отозвался маг, но без особого душевного надрыва. – Вас же не задело, так чего злишься? Между прочим, это ты спас Альберта.
– Между прочим, я и тебя спас. Ты не забыл об этом?
– Как будто ты позволишь.
– Эван, – я сменила гнев на милость.
– Что?– он подозрительно прищурился.
– А ты не мог бы прекратить эту свою глупую месть?
– Не проси о том, в чём не разбираешься.
– Да, но я поговорил с баронессой, и она мне всё рассказала. По-моему, вы оба хороши, нечего друг на друга вину валить.
– Лоран, ты её защищаешь, – голос мага стал на удивление тихим и бесцветным, – почему?
– Я её понимаю. Не переспрашивай, я не хочу ничего вспоминать, но, если ты мне хоть капельку благодарен, оставь её в покое. Она просто усталая, одинокая женщина, запутавшаяся в собственных чувствах.
– Лоран.
– Что?
Я взглянула на него и вздрогнула, чёрные глаза мага не просто пугали, они заставляли пятиться. Мне даже захотелось проклясть свою идею с преследованием, но я героически сдержалась и лишь предусмотрительно отступила на пару шагов назад. К моему разочарованию, он не позволил увеличить между нами расстояние и сделал те же несколько шагов вперёд. Я стукнулась пяткой о какой-то пень, видимо, именно его имел в виду Альберт.
– Лоран, почему ты не сказала мне, что носишь при себе… это, – он попытался прикоснуться рукой, но я бесцеремонно, наотмашь по ней ударила.
– Ты имеешь в виду Ключ? И что?
– Кто ты такая, Лоран? Скажи мне.
– Хочешь знать кто я на самом деле? – я отвернулась. Говорить не хотелось, но и молчать уже не имело смысла. – Хорошо. Я – Амелия де ЛаФен, наследница рода виконтов и сестра Грегуара де ЛаФен.
– Почему, – голос мага дрогнул, и я поняла, что он тоже чувствует себя не в своей тарелке, – почему ты не сказала мне об этом раньше?
– Я привыкла быть безродным менестрелем, для меня это в порядке вещей.
– Но девушки не предназначены для таких трудностей… – он с трудом подбирал слова, но всё равно получалось плохо. – Они должны сидеть дома, ждать мужа и рожать детей…
– Встречу Марка, обязательно попрошу его превратить тебя в девушку и с удовольствием понаблюдаю, как ты будешь всё это выполнять.
– Я – мужчина!
Ого, оказывается, задеть его мужскую гордость проще простого.
– А я – менестрель, – я развернулась и неторопливо направилась обратно к замку, чтобы не тратить времени зря и не идти потом туда в гордом одиночестве. Эван меня догнал и пошёл рядом.
– Но всё-таки девушка. А значит должна…
– Я никому ничего не должна, прошу это запомнить, – данная тема была для меня больной, – и особенно тебе. Я не собираюсь надевать пояс верности, запираться в четырёх стенах и терпеть адскую боль, рожая какому-то мужлану детей. Я – Лоран де Валуа, менестрель.
– Прости, – Эван подозрительно быстро сник и отвернулся, – Грегуар рассказывал мне о тебе, и, если его милая, тихая, заботливая сестра превратилась в…
– Стерву?
– Заметь, ты сама это сказала. Так вот, значит, для этого должны были быть серьёзные причины. Я ошибаюсь?
– Нет, на этот раз ты прав. Случилось очень многое, но это отдельная история.
– Отложим её на другой раз. Альберт рассказал тебе о Ключе?
– В общих чертах. Никогда не думал, что безобидный подарок Марка может обернуться такой западнёй.
– Про Марка и Йвана ты тоже не упоминала, – Эван беззлобно выгнул бровь.
– А ты не спрашивал. Будто ты не знаешь, где они провели последние годы до плена. Я очень забочусь о своей репутации. Да, Марк был и моим учителем тоже, а с твоим братом мы регулярно дрались.
– Ты расскажешь мне о моём брате?
– А ты мне о моём, – парировала я.
Язык не меч, тут у меня больше шансов выиграть.
– Тогда до следующего раза, сейчас слишком поздно.
– Увы, следующего раза, как это ни печально, может не быть.
– Что-то случилось?
– В замке сейчас есть один человек, который, узнав во мне Амелию, не преминет всё припомнить. В лучшем случае сдерёт кожу, в худшем же… И, увы, меня назначили обучать его хорошим манерам, хотя дело обречено на провал.
– Когда вы выезжаете?
– На рассвете.
– Хорошо, – Эван пожал плечами, – перед отъездом выйди на стену и урони платок.
– Платок?
– Ну, или гривой своей махни, тоже заметно.
– А если Элли пошлю?
– Узнаю. Кстати, как она?
– Сохнет по Эжену, – призналась, пространно поводя в воздухе рукой и косясь на стену, к которой мы медленно подходили, ещё немного и нас услышит стража, – но оставаться отказывается.
– Переболеет. Она будет находить парней везде, куда поедете. Девочка и по мне сохла, ничего удивительного.
– Тьфу ты, – я скривилась, – на тебя без слёз не взглянешь, петух ты недожаренный. А Эжен такой красавец, что даже завидно.
– Там Этьен есть, тебе хватит. Говорят, он немного серьёзнее своего братца.
– Лучше сразу с камнем в прорубь. Но ты от темы не уходи.
– Ладно-ладно. Чем смогу – помогу, ты только укажи, кто является проблемой.
– Выбирай самого грубого, невоздержанного, хамоватого, невоспитанного, – я воодушевилась,– жадного, эгоистичного, толстого, самоуверенного мужлана. Не ошибёшься.
– Теперь я понимаю, откуда берется ненависть к мужчинам.
– На себя посмотри, женоненавистник.
– Тебе пора спать. Иди, спокойной ночи.
– Спокойной ночи.