Читать книгу Дело Эллингэма - Морин Джонсон, Maureen Johnson - Страница 3

– Американский лось – выдумка, – сказала Стиви Белл.

Ее мать повернулась к ней и посмотрела так, как смотрела всегда: в ее взгляде сквозила усталость, словно она заставляла себя вступать в разговор с дочерью, о чем бы он ни шел, так как считала это своей родительской обязанностью.

– Что? – спросила она.

Стиви указала на дорогу за окном автобуса.

– Видишь вон там? – Стиви кивнула на дорожный щит с простой красной надписью «Лоси». – Мы проехали штук пять таких. Куча обещаний. Ни одного лося.

– Стиви…

– А еще обещали падение камней. Где мое падение камней?

– Стиви…

– Я верю во все, что говорит реклама.

На этом разговор прервался. У Стиви было много бесед с родителями, касающихся природы правды и фактов, и в другой день подобный разговор мог перерасти в спор. Но не сегодня. Казалось, сегодня они заключили негласное соглашение, что позволят всяким спорам закончиться, так и не начавшись.

В конце концов, не каждый день уезжаешь из дома, чтобы поступить в частную школу.

– Плохо, что нам не разрешили приехать на машине, – сказал отец раз восьмой за утро. Правила Эллингэмской школы на этот счет были весьма четкие: «ЗАПРЕЩЕНО ПРИВОЗИТЬ СТУДЕНТОВ В ШКОЛУ НА МАШИНАХ. В противном СЛУЧАЕ ВАМ ПРИДЕТСЯ ПАРКОВАТЬ ИХ НА ОБОЧИНЕ ПЕРЕД ВОРОТАМИ. ИСКЛЮЧЕНИЯ НЕ ДЕЛАЮТСЯ».

В этом правиле не было ничего предосудительного, существовала веская причина. Территория школы не могла вместить большое количество машин. По ней проходила единственная дорога, и парковки не было. Чтобы приехать в школу или уехать, нужно было воспользоваться автобусом. Родители Стиви просто недоумевали на этот счет, словно место, куда нельзя добраться на машине, было априори подозрительным и покушалось на ниспосланное свыше абсолютное право американцев катить на своих машинах куда им вздумается.

Правила есть правила, поэтому Беллы и ехали в этом автобусе, небольшом, всего на двенадцать мест, и очень комфортабельном. Окна были слегка затемнены; видеомонитор, в котором отражался солнечный свет, не работал. За рулем сидел пожилой седовласый мужчина. С того момента, как он подобрал их на технической остановке пятнадцать минут назад, он произнес лишь пару фраз: «Стефани Белл? Можете сесть на любое место. Кроме вас, здесь никого». Стиви слышала, что жители Вермонта известны своей немногословностью, а приезжих они называют «равнинниками», но в этом молчании было что-то пугающее.

– Слушай, – тихо начала мать, – если ты передумаешь…

Стиви вцепилась в подлокотник сиденья.

– Я не собираюсь передумывать. Мы уже здесь, почти на месте.

– Я просто хочу сказать… – мать запнулась.

Еще один оживленный разговор. Золотая коллекция хитов и ничего нового.

Дорога пошла в гору. Стиви смотрела, как таинственная синева вермонтского неба исчезает, съедаемая деревьями и отвесными скалами. Они ехали параллельно 89-й магистрали в сторону от Берлингтона, все дальше в горы и в глушь, и от перепада высот у нее начало слегка закладывать уши. Чувствуя, что разговор подошел к своему естественному завершению, она вставила наушники. Мать коснулась ее руки, прежде чем она включила на телефоне подкаст.

– Может, сейчас не лучшее время слушать эти ужасные истории про убийства? – спросила она.

– Не истории, а реальные преступления, – машинально поправила ее Стиви, и это прозвучало несколько поучительно. Тише, не ссориться. Не ссориться.

Стиви вынула наушники, смотала их и засунула в сумку.

– Есть новости от твоей подруги, Джазелль?

– Джанелль. Она прислала СМС, что едет в аэропорт.

– Вот и славно. Хорошо, что у тебя здесь будут друзья.

Будь паинькой, Стиви. Не говори, что у тебя уже есть друзья. У тебя полно друзей. И неважно, что большинство из них ты знаешь только по детективным онлайн-играм. Ее родители даже представить себе не могли, что можно познакомиться с кем-то вне школы, и что в этом нет ничего необычного, и что в Интернете можно найти людей с близкими интересами. В школе она, конечно, тоже общалась с одноклассницами, только совсем не так, как это обычно происходит, когда девчонки устраивают пижамные вечеринки, красятся и ходят в торговые центры.

Сейчас все это неважно. Будущее рядом, в этих туманных горах.

– Так чем там Джанелль увлекается? – спросила мать.

– Техникой, – ответила Стиви. – Она конструирует всякие штуки: механизмы, девайсы.

Мать скептически поджала губы.

– А тот мальчик, Нейт, он писатель? – спустя какое-

то время спросила она.

– Тот мальчик, Нейт, – писатель, – подтвердила Стиви.

Эти двое тоже были первокурсниками, и Стиви знала, что они будут жить в том же студенческом коттедже, что и она. Про второкурсников ничего не было известно. Все последнее время на кухне у Беллов только и было разговоров, что про будущих одноклассников Стиви. Джанелль Франклин жила в Чикаго. Она была официальным представителем национального студенческого объединения и участвовала в специальной программе, поощряющей цветных девочек изучать естественные науки, машиностроение, математику и компьютерные технологии. Стиви знала, что уже в возрасте шести лет родители застали Джанелль за починкой микроволновки; знала, что та любит конструировать аппаратуру и гаджеты, умеет паять и работать со сваркой, собирает в своем «Пинтересте» картинки с идеями оптимизации пространства. Она знала про все увлечения Джанелль: подростковые романы, девочек в очках, кофе, кошек, но самое главное – Джанелль обожала почти все телесериалы.

Стиви и Джанелль уже давно переписывались. Так что это было хорошо. Друг номер один. Друга номер два в коттедже «Минерва» звали Нейт Фишер. Он рассказывал о себе гораздо меньше и почти не отвечал на сообщения, но за него говорило его творчество. Нейт опубликовал свою первую книгу, когда ему было четырнадцать, – семь сотен страниц эпического фэнтези под названием «Хроники яркой луны». Он написал ее за несколько месяцев, выложил в Интернет и тут же получил предложение от издательства. Вроде бы сейчас он работал над второй частью «Хроник».

Только таких ребят и принимали в Эллингэмскую академию.

– Они производят глубокое впечатление, – как-то сказал отец Стиви. – И ты тоже. Мы тобой гордимся. Ты же знаешь.

В этих словах Стиви услышала подтекст. Хоть мы и любим тебя, мы без понятия, почему тебя приняли в эту школу, странный ты наш ребенок.

Все лето в доме витала нелепая смесь высказанной вслух гордости и молчаливых сомнений, подкрепленная родительской растерянностью перед тем, как вообще вся эта череда событий могла произойти. Поначалу родители Стиви даже не знали, что она написала в академию. Эллингэмская академия была совсем неподходящим местом для таких, как Беллы. Почти сто лет в ее стенах учились одаренные гении, дерзновенные мыслители, талантливые новаторы. Туда не надо было подавать официальное заявление, там не было списка требований и инструкций, кроме одной: «Если вы хотите, чтобы вашу кандидатуру рассмотрели, просто напишите нам».

Вот и все.

Одна простая фраза, приводившая в исступление каждого честолюбивого студента. Что они хотят? Что ищут? Словно загадка волшебника из компьютерной игры, которую ты должен отгадать, чтобы пройти в пещеру секретов. Обычное поступление в школу или колледж подразумевает строгие требования, прохождение тестов, написание эссе, наличие рекомендаций, возможно, забор образца крови и небольшое собеседование. Но только не в «Эллингэм». Просто постучитесь в дверь. Постучитесь каким-то особенным образом, а каким – они не объясняют. Вам всего лишь нужно им что-то написать. Они ждут искры. И если эта искра в вас есть, вы можете стать одним из пятидесяти студентов, которых они набирают ежегодно. Обучение длится всего два года: младший и старший курсы. Плата не требуется. Если вы попали в школу, то учитесь бесплатно. Остается лишь туда попасть.

Автобус подъехал к очередной остановке, на которой ждала другая семья. Будущая студентка и ее родители стояли, уткнувшись в свои телефоны. Девочка была миниатюрной; ее темные волосы спускались ниже плеч.

– Смотри, какие хорошие волосы, – сказала мать Стиви.

Хотя она говорила о другой девочке, ее слова имели к Стиви непосредственное отношение. Весной в порыве самообновления она заперлась в ванной и отрезала волосы. Стиви до сих пор помнит крики матери, когда та увидела ее светлые пряди в раковине. Ее потащили в парикмахерскую, чтобы хоть как-то привести в порядок торчащие вихры. Волосы стали серьезным поводом для ссоры, настолько серьезным, что в виде наказания родители хотели запретить ей ехать в «Эллингэм», но в итоге сдались. Конечно, эта угроза была произнесена в сердцах. Мать Стиви так любила ее волосы, что не могла смириться с их потерей. Хотя сама Стиви считала, что с короткой стрижкой ей лучше.

Так и было. Стрижка пикси ей шла, и ухаживать за ней оказалось проще простого. Проблемы возникли, когда она покрасилась в розовый, потом в голубой, а затем в голубой и розовый. Но сейчас краска смылась, и они вернулись к своему природному цвету – светло-пепельному.

Сумки девочки погрузили в багажное отделение автобуса, и семья села. Все трое были темноволосыми, большеглазыми и в очках, которые придавали им заумный вид. Они были похожи на семейство сов. Ради приличия пробормотав приветственные слова, они уселись позади Беллов. Стиви узнала девочку с первого курса, но не смогла вспомнить ее имя.

Мать легонько ткнула Стиви локтем, но та притворилась, что не заметила этого. Девочка снова достала телефон.

– Стиви.

Стиви глубоко втянула воздух. Нужно было перегнуться через мать и обратиться к девочке, которая сидела на другой стороне. Так неловко. Но деваться некуда.

– Привет! – сказала Стиви.

Девочка подняла глаза.

– Привет…

– Я – Стиви Белл.

Девочка моргала, словно не понимая, о чем идет речь.

– Жермена Батт, – наконец произнесла она.

Предложений продолжить разговор больше не поступало, и Стиви откинулась обратно, удовлетворенно подумав, что это была неплохая попытка, но мать снова ее толкнула.

– Попробуй подружиться, – прошептала она.

Никакие другие два слова, произнесенные вместе, не были столь пугающими, как «попробуй» и «подружиться». От этого категоричного приказа – приступить к созданию социальной связи – по коже Стиви прошел мороз. Ей жутко захотелось, чтобы обещанный камнепад произошел прямо сейчас. Но она знала: если она не начнет разговор, это сделают родители. А в таком случае произойти может все что угодно.

– Ты издалека приехала? – спросила Стиви.

– Нет, – ответила Жермена, отрываясь от телефона.

– Мы из Питсбурга.

– А-а-а…

Стиви отвернулась, взглянула на мать и пожала плечами. Нельзя же заставить человека общаться, если он не хочет. Мать кивнула: типа «ну ладно, ты попыталась». Плюсик за попытку.

Автобус затормозил и свернул с шоссе на каменистую двухполосную дорогу. По сторонам замелькали склады, фермы, указатели лыжных баз, стеклодувных мастерских и рекламные щиты с изображением леденцов из кленового сиропа. А дальше постройки почти исчезли, и вдоль дороги потянулись бесконечные волнистые холмы вперемешку с густыми лесами, и единственным напоминанием о человеке здесь были редкий брошенный старый грузовик да пара пасущихся лошадей.

Все выше и выше в леса.

Внезапно автобус резко свернул с дороги и юркнул в просвет между деревьями; Стиви дернулась и чуть не свалилась со своего места. Они проехали мимо низкого указателя: на темно-красном фоне золотилась надпись «Эллингэмская академия». Указатель был таким неприметным, что казалось, будто въезд на территорию школы хотели намеренно спрятать.

Дорога, по которой они теперь двигались, едва напоминала таковую. Ей подошло бы более снисходительное название: тропа. На самом деле она была словно тонкая дорожка от слезы на лице местности или извилистый шрам на теле леса. Сначала она быстро бежала вниз, прямо к одному из горных ручьев, пересекающих территорию школы. Через ручей было перекинуто сооружение, которое с натяжкой можно было принять за мост, возведенный с помощью деревянных балок, канатов и, похоже, надежды. Ограждения были не выше полуметра, и казалось, он рухнет, если на него упадет что-нибудь тяжелее вилки.

Автобус пронесся по мосту; тот опасно качнулся, и Стиви подпрыгнула на сиденье.

Тропа снова пошла круто вверх, словно над ней тянулась линия горнолыжных подъемников. Никаких препятствий впереди не было. Тропу полностью скрывали тени деревьев; их тонкие ветви цеплялись за окна автобуса, как сотни коготков. Автобус грохотал, стонал и поскрипывал; казалось, будто он с боем прокладывает себе путь по этой самой узкой на свете тропе. Стиви понимала, что бояться нечего, но мысль о том, что их автобус сражается с силами всей вселенной, чтобы вырваться на свободу, так и стучала в ее голове. Это было просто невероятно – вся их поездка, и она ждала, что автобус не выдержит, повернет обратно и будет мчаться свободно и дико, пока не обрушится к чертям в речку и не успокоится в холодном и мокром, но приятном небытии… Глупости, конечно, но кто знает?

Тропа выровнялась, деревья расступились и открыли взору зеленые лужайки. Автобус подъехал к воротам, которые охраняли две статуи на пьедесталах. Крылатые существа с четырьмя лапами и хвостами улыбались и пялились пустыми глазницами.

– Какие странные ангелы, – задумчиво произнесла мать Стиви.

– Это не ангелы, – ответила та. – Это сфинксы. Мифические существа, задающие загадки, прежде чем пропустить кого-нибудь. Ответишь неправильно – тебя сожрут. Как в мифе про Эдипа, где ему загадывал загадку сфинкс. И вот это тоже сфинкс. Не перепутай с колготками «Спанкс».

Мать снова бросила на нее тот самый взгляд: мы обычные люди, из тех, что иногда выбираются в свет, ходят за покупками, устраивают вечеринки, и у нас есть этот странный, пугающий ребенок, мы его любим – но бога ради, кто-нибудь понимает, о чем она говорит?

Иногда родители бесили Стиви. Их идеи по поводу того, что считать интересным, были такими ограниченными. Никогда им не удастся получать от жизни столько удовольствия, сколько получает она.

Жермена уставилась на Стиви. Ее большие глаза за стеклами очков были такими же непроницаемыми, как и у сфинксов.

В этот момент тень сомнений, как черная мантия, накрыла Стиви. Ее не должны были принимать в эту школу. Письмо предназначалось другой Стиви, живущей по другому адресу. Это какой-то розыгрыш, шутка, колоссальная ошибка. Все это просто не могло быть реальностью.

Но даже если и так, было уже поздно: они прибыли в Эллингэмскую академию.