Читать книгу Дело Эллингэма - Морин Джонсон, Maureen Johnson - Страница 8

Вернувшись в «Минерву», ребята нашли двух ее обитателей удобно устроившимися на диване. Элли полулежала, вытянув ноги через колени Хейза, и рассказывала что-то про Париж, а он уткнулся в телефон и, казалось, совсем ее не слушал. Пикс сидела за столом, с которого исчезла коллекция зубов, уступив место куче бумаг и глянцевым папкам с гербом Эллингэма.

– Вот и вы! – воскликнула Пикс. – Отлично. Давайте пройдемся по основным…

– А что, Дэвида не нужно ждать? – перебила ее Элли.

– Он написал, что его самолет из Сан-Диего задерживается. И чем скорее мы начнем, тем раньше покончим с этим. Это быстро.

– Но он точно приедет?

– Он приедет.

Стиви, Нейт и Джанелль уселись за стол. Элли и Хейз остались на диване, причем Хейз и не думал убирать телефон.

– Хейз. – Пикс дождалась, когда он поднимет глаза. – Оторвись на пять минут.

Хейз мило улыбнулся и положил телефон на диван.

– Итак, – начала Пикс, положив перед собой лист бумаги. – Добро пожаловать в «Эллингэм». Электронные пропуски. Каждый из вас получит свою карточку. Она даст вам возможность входить в те здания, которые вам нужны для учебы.

Элли театрально скатилась с дивана и грохнулась на пол. Пикс не обратила на это внимания.

– Если к вам приходят гости из других коттеджей, они должны находиться в общих помещениях, например, в этой комнате или на кухне, и больше нигде. Вы все получите официальный список правил поведения в «Эллингэме», включая информацию о соглашении и уважении других студентов. У нас «нет» на самом деле означает «нет». Так…

Пикс пробежала глазами по листу.

– Теперь очевидные правила. Никакого алкоголя, никаких запрещенных веществ. Вся еда на кухне хранится в закрытых контейнерах и промаркирована на предмет пищевой аллергии. Но вроде бы ни у кого из вас нет аллергии на арахис, так что, я думаю, с этим не будет проблем. Никакого огня в комнатах. Только здесь и в моем присутствии. Серьезно, Элли, никакого огня…

Элли вздохнула. Джанелль подняла руку.

– А где мне паять? – спросила она.

– В общей комнате можно. Никаких микроволновок. Что еще… Запрещается покидать территорию школы без разрешения. По выходным у нас ходит автобус до Берлингтона, он отправляется в десять утра и возвращается в четыре. Если вам нужна медицинская помощь, немедленно сообщите мне. В школе есть медсестра, доктор приходит три раза в неделю. Также можно обратиться к охране, она организует любую медицинскую помощь. Если возникнет необходимость поговорить о том, что вас волнует, можете довериться мне. У нас в штате есть два консультанта, и вы можете записаться к ним на прием онлайн или очно. По-моему, все…

Она еще раз просмотрела листок.

– Здесь это все есть, прочитаете еще раз сами. Я уже говорила – никакого огня. Кроме шуток, Элли.

– Никакого огня, – пробормотала Элли, уткнувшись в пол.

– Отлично! Теперь все. Возьмите свои памятки.

Нейт моментально схватил свой экземпляр и рванул к себе в комнату. Пикс тоже ушла. Элли поднялась с пола и подскочила к столу.

– Большая ванная, – низким голосом пробормотала она. – Вы обе. Через пятнадцать минут. И возьмите по кружке.

Это прозвучало как приказ, которого нельзя ослушаться, поэтому спустя четверть часа Джанелль и Стиви с кружками в руках постучались в ванную комнату. Войдя, они увидели Элли, сидящую в ванне, в чем-то вроде старинных кружевных панталон и корсете. Стиви не сразу заметила это: ее внимание приковало то, что вода в ванне была ярко-розовой.

– Закройте дверь, – скомандовала Элли. – Устроим-ка маленькую коктейльную вечеринку в честь вашего прибытия.

Она указала на кучу мокрых использованных полотенец, наваленных рядом с ванной, словно это был удобный диванчик.

Стиви не знала, чему удивляться: тому, что только что они выслушали лекцию о запрете алкоголя, тому, что Элли уселась в ванну, напялив на себя нижнее белье какой-нибудь дамы из XIX века и заодно выкрасившись в розовый цвет, или тому, что там стоял прислоненный к ванне саксофон. Тоже странно.

Она решила отпустить ситуацию и позволить всему идти своим чередом, а потом посмотреть, куда это зай-

дет. Этот прием использовался в криминальных расследованиях, когда нужно понять, что за человек перед тобой: пусть он говорит, ведет тебя и в конце концов покажет тебе свою сущность.

– Я тут крашу экипировку для сегодняшнего вечера, – пояснила Элли.

Стиви и Джанелль переглянулись, но решили проигнорировать тот факт, что Элли покрасила не только одежду, но и всю себя. Совершенно необязательно озвучивать очевидное.

– А что будет сегодня вечером? – спросила Джанелль.

– Как что? Вечеринка! Так, кру´жки, быстро.

Она неуклюже развернулась и выудила из-под ванны бутылку шампанского.

– Кружки, – повторила Элли, протягивая бутылку.

– Но Пикс только что сказала… – начала Джанелль.

– Кружки.

Стиви протянула свою, Джанелль, чуть помешкав, сделала то же самое. Элли плеснула в каждую шипящий напиток.

– Теплое, – поморщилась она. – Я смогла привезти из Франции всего лишь несколько бутылок. Самое дешевое шампанское, но даже оно лучше любого здешнего. Ладно. А сейчас я вам расскажу про то, как на самом деле тут все устроено. Но сначала…

Она подняла свою кружку, и Джанелль со Стиви расценили это как призыв чокнуться.

– Скёль! – выкрикнула она непонятное слово и сделала глубокий глоток.

Джанелль уставилась в свою чашку. Стиви помедлила, но все-таки решила последовать примеру Элли. Она выпивала всего пару раз в своей жизни, но если для этого и были подходящие время и место, то, скорее всего, это здесь и сейчас. И, возможно, им удастся быстро спрятать кружки в случае чего. Возможно. Шампанское было теп-

лым, со вкусом терпкой минералки, и пузырьки ударили ей в нос. Оказалось не так уж противно.

– Выпивка, – сказала Элли, осушив свою кружку. – Они знают, такое иногда случается. Мы ведь черт знает где. Это самый настоящий край света, из тех, про которые говорят: «Кричи сколько хочешь, никто не услышит».

Джанелль все еще смотрела в свою кружку. Пару раз она поднесла ее к губам, притворяясь, что пьет.

– Вообще-то, им наплевать на правила до тех пор, пока вы как следует не облажаетесь, – продолжила Элли, поправляя свою мокрую одежду. – Если Пикс вас поймает, она просто заставит все выбросить. Так что мой совет: покупайте дешевое, покупайте чаще, храните в разных местах. Большинство привозит всякую запрещенку по выходным из Берлингтона. Здесь нужно остерегаться только одного: у Ларри в каждом винном магазине есть по агенту, и они сообщают ему, если кто-то из студентов «Эллингэма» там засветится. Дело, конечно, осложняется, но не становится невозможным. За пять баксов вам любой прохожий купит что нужно. Но только не попадитесь Ларри. Он надерет вам задницу. Вот так. Следующая тема.

Она налила себе еще.

– Отбой. Здесь все просто. Можно попросить кого-нибудь взять вашу карточку и по ней пройти в коттедж – типа вы внутри. Иногда срабатывает, но если Пикс в это время в общей комнате, она увидит, что это не вы, и ничего хорошего не будет. Лучше залезть в окно. Ларри опять надерет вам задницу, но не так, как за выпивку. Другие охранники могут относиться к вашим шалостям по-разному, зависит от того, как сильно Ларри их взгреет. Пригласить кого-то к себе вполне реально. Пикс на самом деле не так уж строго проверяет. Она классная, правда, немного рассеянная. У нее вообще супермозги, но они постоянно где-то в другом месте.

Элли без конца поправляла волосы, демонстрируя татуировку на руке. Стиви была уверена, что она делает это нарочно, словно говоря: «Спросите же меня наконец о моем тату!». Это была изящная надпись, идущая от локтя до запястья, сделанная угольно-черной краской. Видно было, что она свежая, и хотя краснота вокруг уже прошла, если присмотреться, можно было заметить легкое шелушение. Надпись гласила: Mon cœur est un palais flétri par la cohue…

– Это Бодлер, – сказала Элли, заметив, что Стиви разглядывает ее руку. – Сделала летом в Париже. Ты знаешь французский?

– Я немного знаю, – сказал Джанелль. – По-моему, это… «моя душа – дворец…» и что-то дальше…

– «Чертог моей души безбожно осквернен»[1], – продекламировала Элли.

Стиви ничего не поняла, но на всякий случай кивнула.

– Как-то ночью в Париже я наткнулась на это стихотворение. – Элли любовалась тату, поворачивая руку и так и сяк. – Оно поразило меня, и я сказала маме, что хочу эту строчку на руку. Прямо на всю руку. И она согласилась. Мы выпили вина и отправились на набережную канала Сен-Мартен, в одну студию. Мамин новый любовник, уличный художник, знал там такое местечко…

Стиви на мгновение перенеслась в свое прошлое лето. Большую часть времени она проработала в торговом центре «Монровилль молл», в дешевой кофейне, маскирующейся под «Старбакс». Когда работы не было, читала, слушала подкасты. Иногда спускалась за мороженым. Покупала детективы в мягких обложках на книжном развале рядом с библиотекой. В общем, делала все, чтобы быть подальше от политики. Ничего похожего на прогулки с мамой и ее любовником по Парижу в поисках салона тату.

– Еще вот какое дело, – сказала Элли. – Здесь паршивая сотовая связь. И Wi-Fi постоянно вырубается.

– А как вы смотрите телевизор? – спросила Джанелль.

«Она сейчас скажет, что не смотрит телевизор», – промелькнуло в голове у Стиви.

– Я не смотрю телевизор.

«Пять баллов за сообразительность!»

– Как это ты не смотришь телевизор? – ошарашенно уставилась на нее Джанелль, и это прозвучало, как если бы она спросила: «Как это ты не дышишь кислородом?».

– Я рисую.

– А я собираю механизмы. И оставляю телевизор включенным. Он мне нужен, так я сосредоточиваюсь.

Джанелль в отчаянии повернулась к Стиви. Та знала, что это не шутки. Джанелль смотрела все подряд, знала каждое шоу и отлично справлялась с несколькими делами одновременно: могла болтать, собирать какого-нибудь робота, следить за шоу и при этом не упускать ни одной детали.

– Ничем не могу помочь, – сказала Элли, протягивая бутылку; девочки убрали кружки, и она долила остатки себе. – Я вообще не смотрю телевизор. Никогда не смотрела. У нас его никогда и не было. В нашем доме всегда только рисовали. Я выросла в поселке художников под Бостоном, потом жила в общине в Копенгагене, потом в Нью-Мексико, а недавно мы переехали в Париж.

– А где ты училась? – спросила Джанелль.

– Да везде! В общине была хорошая школа. Когда я чего-нибудь добьюсь – ну, там, разбогатею или еще что-то – организую общину. Из этого места она тоже получилась бы. А теперь рассказывайте о своей личной жизни.

Элли со звоном опустила бутылку на пол, а Стиви стало не по себе. По спине прошел холодок – эта тема не вызывала у нее восторга.

– Я недавно рассталась с подружкой, – грустно произнесла Джанелль. – И с горя перепрограммировала микроволновку.

– Творческий порыв часто накатывает, когда все плохо, – кивнула Элли. – Прошлой весной я тоже была в тупике. И вот в каком-то антикварном магазине в Берлингтоне встретила Руту. И поняла, что не смогу без нее жить. А денег в тот момент не было. Но я нашла выход: что-то нарисовала, продала и купила ее. С тех пор мы с Рутой не разлучаемся.

Она погладила саксофон.

– Я вам вот еще что скажу, – продолжила она, снимая с пальца кольцо и кладя его на бортик ванны. – Здесь люди превращаются в кроликов. Это изоляция. Ловушка на горе, занесенная снегом. Когда энергию некуда девать, может случиться все что угодно. Ну а как дела у тебя?

Вопрос был адресован Стиви.

Пузырьки шампанского ударили ей в голову. Здесь, в полутемной башне с уходящим ввысь потолком, рядом с Джанелль и этой странной, но удивительно забавной художницей, раскрасившей себя розовым, она вдруг почувствовала легкое тепло и приятную расслабленность. Что ж, нужно выложить все начистоту.

– Я еще не встретила того, кого по-настоящему… в общем, личной жизни у меня нет. И там, где я жила, было мало интересного. Мои родители, они… Вы знаете Эдварда Кинга?

– Это тот козел? Сенатор? – уточнила Джанелль.

– Он самый.

– И кто он такой? – спросила Элли.

– Да один урод из Пенсильвании, – сказала Джанелль. – Все пытается вернуть нашу жизнь в старые недобрые времена.

– А вот мои родители его обожают, – тихо сказала Стиви, прислонившись спиной к прохладному чугунному радиатору. – Они на него работают. Знаете, где его местный офис? У нас дома.

– О господи! – вырвалось у Джанелль. – Ты мне не рассказывала.

– Ну, знаешь, это не то, о чем можно переписываться в эсэмэсках. Но я кое-что сделала, чтобы, так сказать, помочь. Влезла в их электронную базу и поменяла все номера. Было много любопытных звонков. В центральный офис «Криспи крим», посольство Канады, Диснейленд, Центр сайентологии, сеть океанариумов…

– Класс! – Элли запрокинула голову и рассмеялась. – Мне нравится!

Она махнула рукой, и кольцо, лежавшее на бортике, скользнуло на пол и укатилось под ванну.

– Вот черт! – воскликнула Элли.

Стиви встала на коленки и пошарила под ванной. Она нашла кольцо, но, когда вытаскивала его, что-то больно царапнуло ей руку.

– Ты бы поосторожней, – сказала Элли, надевая кольцо. – Там трубы старые и полно всяких железяк. Поранишься.

По-хорошему Элли следовало бы сказать это перед тем, как Стиви полезла под ванну, но она, судя по всему, была из тех людей, кто прыгает в бассейн, не проверив, есть ли в нем вода. И советы, видимо, дает по тому же принципу.

– В общем, я оттуда. И мои родители просто помешаны на идее свести меня с кем-нибудь. Послушать их, так свидание – это самое крутое достижение в жизни подростка…

– Ясно, – сказала Элли. – Тогда здесь можешь делать что хочешь.

– Точно! – воскликнула Джанелль. – Я хочу сказать, что у моих предков все наоборот. У них на уме только школа. Сначала школа, потом девочки. А сейчас я здесь, так что…

Джанелль глубоко вздохнула.

– Нам нужно готовиться. – Элли внезапно встала в ванне, положив конец разговору как раз тогда, когда Стиви полностью успокоилась.

Розовая вода ручьями стекала с ее одежды.

– Приду за вами через пять минут! Пора на вечеринку. Собирайтесь!

Выйдя в теплый полумрак коридора, Джанелль и Стиви остановились.

– Что за чертовщина у нее в голове? – громким шепотом спросила Джанелль. – Я так и не поняла, нравится она мне или нет. Это стихотворение на руке, французский, жизнь в общине, отсутствие телевизора… даже не знаю.

– А вдруг именно за этим мы сюда и приехали? – пожала плечами Стиви.

– Все возможно. Подходящее местечко для тех, кто поднимает шумиху, если не может посмотреть телевизор. Наверное, я просто никогда не тусовалась с творческими личностями.

Джанелль немного помолчала, нервно сжимая и разжимая руки.

– Я что, на самом деле делаю трагедию из ситуации с Wi-Fi? – плаксиво спросила она. – Нет, серьезно, не могу без телевизора. Надо что-нибудь придумать. Должен же быть способ наладить связь!