Читать книгу Укрепление Грозное – город Воинской Славы Грозный. 1818–2020 - Муслим Махмедгириевич Мурдалов - Страница 24

Газета «Кавказ» №5, 1858 г.

В конце сентября 1857 г. погода стояла еще довольно теплая, хотя по утрам и было, как говорится, «свежо»; длинные вереницы журавлей с криком потянулись на юг, едва чернея в вышине; пожелтелые листья стали осыпаться с деревьев, обнажая черные сучья, – словом, пахнуло осенью. Земледельцы, окончив полевые труды, с песнями возвращались по домам и огромные воза с желтыми снопами хлеба ясно обещали им покой и обеспечение на зиму. Но жизнь военного человека совсем не такова, как мирного домохозяина; глядя на обнажающийся лес и убранный с полей посев, последний мечтает о спокойном отдыхе и тихих домашних трудах в теплой хате; на нас же приближающаяся зима наводила другие мысли: мы чувствовали наступление зимних экспедиций, перед нами вставал ряд трудных, полных тревог и лишений, походов. Но, привычные к подобной жизни, испытанные в бою и трудах, войска, при мысли о предстоящем, не допускали и тени неудовольствия или жалобы; нет, каждый весело приготовлялся к будущим походам и заботился только о том, чтоб у него были исправные сапоги и шуба.

Наступил октября. Стали поговаривать о скором движении – куда и зачем – до этого никому не было дела; каждый говорил: «про это знает начальство» и безропотно, с полным доверием, готовился идти всюду, куда бы ни приказали.

Войска собирались в разных пунктах и общая молва твердила, что мы пойдем в Большую Чечню; все были почти уверены в этом, но тайна настоящего направления движений оставалась непроницаемой.

Отрог Черных гор, на полянах и в глубине ущелий этого отрога чернелись обширные аулы столпившегося сюда населения Малой Чечни, вытесненного с плоскости. К 6 часам утра все были уже на месте и для каждого тайна движения обнаруживалась при виде обширных неприятельских аулов. Первый залп артиллерии страшно грянул в ушах испуганных и растерявшихся от нечаянности нападения, горцев. Чеченцы исступленно бросались несколько раз в шашки и гибли на длинной линии наших штыков.

Свежему человеку, попавшему на войну, дико сначала покажется это зрелище разрушения, это масса огня, пепла, обломков и крови… Но когда подумаешь о той цели, к которой стремится война с племенами дикими, когда сосчитаешь всю пользу борьбы просвещенья с невежеством, ярких успехов гражданственности с необузданной волею – милыми и ничтожными кажутся эти временные и преходящие раны, наносимые нами прекрасной стране для ее же счастливого исцеления, для ее же грядущих благ.

Трудно, не бывши очевидцем подобной картины, составить понятие о чувстве, которое рождается при взгляде на эти изрубленные, пробитые пулями и обезображенные смертью трупы!

Спокойно и привольно жили мы на земле, купленной кровью.

Повторились сцены 20-го октября! Та же грустная картина разрушения встала перед глазами! Очистив сакли от брошенного имущества, стали зажигать их; скоро все пространство, где были аулы, представляло только массы пламени, смешанного с черными клубами дыма, тихо поднимавшегося к верху.

Шумно и весело праздновали в лагере кончившийся бой; игриво пылали и трещали огня над котлами, где кипело мясо только что отбитых коров и баранов; веселые, остроумные шутки над Чеченцами щедро сыпались в кружках солдат, усердно убиравших кашу, жирно приправленную отбитым в аулах маслом. Все были радостны, горды своим торжеством и веселы мыслью, что долго, долго будут помнить Чеченцы это посещение «Уруса». Топографъ Финогеевъ.