Читать книгу Надежда Пятиречья - Н. М. Фишер - Страница 5

Дэна разместили в Древнем Храме, и вскоре все жители Заречья знали о необычном госте. Работники как раз возвращались с полей, а дети, всегда наполненные энергией, словно не было школы и не по-детски тяжелой работы, носились вокруг костерища, которое через пару часов должно разгореться, собирая вокруг себя всех, у кого еще остались силы на ритуал.

Распоряжался всем лично отец Алексий, лишь раздавая Асе поручения. Он же разогнал толпу зевак, пообещав вечером ответить на все вопросы. Девушка сбегала домой и вытряхнула из сундука оставшийся от бабушки тоненький матрас, набитый слежавшимся куриным пухом. Спустилась к реке за водой, раздобыла гостю продовольствие и даже несколько книг, на которых вновь настоял именно священник. Все то время, что Ася носилась по Заречью, мужчины о чем-то беседовали, прислонившись спиной к завалинке у Владимирской церкви. Они поглядывали на запыхавшуюся и раскрасневшуюся девушку, и тогда священник утвердительно кивал, а Дэн хмурился.

Что же могли обсуждать эти кардинально разные люди? Отец Алексий, истово верующий в Новейший Завет и Священные слова, отдававший всего себя службе Спасителю. Человек, всегда отрицавший возможность существования жизни за пределами Пятиречья, который строго наказывал Асю за ее особенность и иногда пробивавшееся инакомыслие. И молодой парень, явившийся из другого мира, из Пустоты. Дэн, в другой одежде с другими манерами и словами, которые костью должны были застревать в горле священника. Ведь Денис – прямое доказательство того, что Новейший Завет врет. Разошлись священник с чужаком в разные стороны, лишь когда новое жилище Дэна было готово принять своего постояльца.

Ася неловко постучала в тяжелые двери Древнего Храма и услышала разрешение войти. Денис расстелил свои пожитки там, где когда-то был алтарь. Говорят, раньше вход туда был разрешен только мужчинам, но в этом случае мужчина не церемонился ни с древними традициями, ни с современными. Куцый матрас он пристроил прямо под позолоченными окладами икон, так и не потерявшими своих красок за долгие годы. Рядом выстроился арсенал из неоткрытых тюбиков с мутноватой жидкостью, увенчанных на конце иглами. Ася неловко осмотрелась по сторонам.

Она столько раз бывала в этом храме. Иногда часами сидела прямо на полу и думала о своем. А теперь словно оказалась тут впервые – этот чужой человек изменил своим присутствием абсолютно все. Оплот веры древних, величественный и недосягаемый для других, теперь стал просто жильем. Местом ночевки и приема пищи, не более.

Ася зашла ровно в тот момент, когда Дэн, стянув футболку и кинув ее в сторону, делал себе очередной укол. Не заметить его спортивное, но ужасающе бледное тело было невозможно. Его кожа успела покраснеть на руках и шее в тех местах, которые выглядывали из-под футболки, как будто он очень редко бывал на солнце. А ведь он в действительно не видел ни леса, нашептывающего свои сонные сказки, ни солнца, лижущего лицо палящими лучами. Он даже не дышал воздухом, кристально чистым по утрам и солоноватым, когда ветер дул от Первой реки.

– Ну, что встала? – обратился к ней Дэн непривычно звонким голосом, который эхом отразился от купола собора. – Никогда не видела голого мужчину?

– Вообще-то, нет, – Ася покраснела от неожиданного для самой себя признания.

– Ой, ну тогда прости, – Дэн надавил на место укола и потянулся за футболкой. – Буду при тебе соблюдать правила приличия.

– Спасибо. – Девушка медленно брела по храму, разглядывая его как в первый раз. Ей хотелось перейти сразу к делу – выспросить все, каждую деталь, каждую мелочь, чтобы знать, какова же жизнь там! А еще эта дурацкая мысль, подсаженная Артуром ей в голову – зачем столь развитому миру понадобилось отсталое Пятиречье?

Конечно, Ася не считала их мир отсталым. Ей нравилось незамысловатое устройство, когда каждый занят своим делом, и лишь изредка кому-то удается перепрыгнуть сословные рамки и двинуться дальше. Ей вот почти удалось. Она была бы больше рада, окажись этот путник из точно такого же простого края, пусть и располагался бы он за тридевять земель. Все эти шприцы и фантастические технологии, о которых она читала только в книгах, казались ей чем-то невозможным. А потому и сам Дэн напоминал не обычного парня, а сверхчеловека, даже несмотря на белую кожу и разную длину ног.

– Я же вижу, как в твоих глазах прыгают вопросы, – нарушил вновь воцарившееся молчание Дэн. – Задавай, я отвечу.

– Не знаю, с чего начать, – честно призналась Ася. – Мне хочется узнать столько всего, но я даже не могу поверить, что ты – настоящий!

– Совершенно настоящий! Можешь потрогать, – Дэн протянул руку, и Ася с опаской коснулась его ладони, тут же одернувшись. Парень в ответ расхохотался. Прикасаться к незнакомцу было куда проще, пока он находился без сознания, теперь же любой жест казался девушке неловким. Воспитание вместе с традициями брали верх над интересом и пытливостью ума.

Возле двери раздались сумбурные шаги, а потом послышались и глухие удары. «Ася, ты там?» – голос отца Алексия звенел гневом и тревогой.

– Извини, мне надо бежать. – Глаза девушки наполнились паникой.

– Ничего, иди. У нас еще будет время поболтать, – Дэн махнул рукой на дверь и состроил одобрительную гримасу.

Отец Алексий с недовольным видом расхаживал у двери и сразу бросился к Асе, стоило ей только высунуть голову наружу. Девушка уже приготовилась к нападению и внутренне сжалась, ожидая упреков. Но вместо этого услышала приторно-сладкий голос, непривычный для священника.

– Ассоль, что этот молодой человек тебе рассказал?

– Ничего, вы постучались очень вовремя, – неожиданно резко ответила Ася и оторопела. Никогда прежде она не позволяла себе колкостей в адрес священника и теперь испугано смотрела на него глазами, заполняющимися слезами. – Отец Алексий, можно с вами поговорить? У меня столько противоречивых чувств. Я ощущаю, как меня разрывает на части, и я теряю истину. Помогите мне не заблудиться!

– Исповедуешься в воскресенье в Главном Храме. Ты ведь не забыла, что будет большой праздник Крещения? Все Пятиречье соберется.

– Но я хотела поговорить с вами лично. Там я не успею, да и не хочу. Вы же меня знаете с рождения и сможете помочь! Прошу! – Девушка готова была упасть перед священником на колени, лишь бы он выслушал.

Еще с утра этот день не сулил ничего ужасного, а к вечеру превратился в кавардак из мыслей, чувств и противоречий. Перед глазами Аси то и дело появлялся образ Артура с его самодовольной ухмылкой. И почему вообще очередной ученик так волнует ее? Его черные глаза с разбегающимися из уголков морщинками вытесняли из головы даже затуманенный взгляд Дэна, приходящего в себя после укола. Да еще эта Лахта с ее технологиями… Разве не слишком много для одного дня и одной бедной девчонки, искренне верующей во Спасителя?

– Ася! – прервал ее всхлипы и мольбы отец Алексий. – Просто следуй законам Спасителя, и он решит твою судьбу. Еще одна исповедь тебе не поможет – ты слишком глубоко увязла во грехе в тот момент, когда сделала первый вздох.

С этими словами он удалился к костру, куда уже начинали подтягиваться люди. Но почему? Почему он так жесток и бескомпромиссен? Чем же Ася провинилась в этот раз?

Вечерний костер ритуальными корнями уходил в далекое прошлое, когда растерянные люди только сбивались в стаи в поисках поддержки и тепла. Они грелись, готовили пищу и разговаривали, чтобы не забывать, кем являются. Еще тогда возникла традиция не говорить о бытовых трудностях, неурожае и болезнях, а обсуждать литературу, религию, искусство. Все то, что позволяло отвлечься от ужасающих реалий, тогда казавшихся невозможными, свалившимися на голову потерянных людей слишком неожиданно и жестоко. Но со временем костру стали придавать значение добровольной исповеди, когда каждый мог поделиться, рассказать историю и получить теплый ответ. У костра нельзя было ругать или осуждать, и каждого обязательно дослушивали до конца. Ася нередко пересказывала детям истории из Новейшего Завета, которые сама любила больше всего, или книги, которые знала почти наизусть. Они благодарно слушали и делились своими идеями, часто более мудрыми, чем у взрослых. А их родители просто млели от тепла огня, вытянув перепачканные землей ноги и распрямляя усталые спины. Для молодежи костер становился скорее редкой повинностью – молодожены предпочитали проводить вечера дома, когда старшее поколение уходило погреться у огня. И только подростки, завтрашние женихи и невесты использовали это время для заигрывающих взглядов, исподлобья брошенных друг на друга, и случайных прикосновений, пока не видит священник и родители.

Сегодня на костер придет Дэн, которого пригласил сам отец Алексий. Конечно, он станет настоящим открытием, и дети будут гроздями висеть на нем, выпрашивая все новые истории. А незамужние девушки заигрывать, чтобы иметь возможность воочию увидеть загадочную Лахту. Им и в голову не придет, что первый же шаг внутрь развитого мира технологий принесет им смерть. А Асе – нет.

Впервые за долгий день добравшись до дома, Ася разожгла тусклую масляную лампу, тяжело опустилась на табурет и достала из сундука горбушку хлеба. Жадно поглощая очерствевшую пищу, она испытывала настоящее наслаждение – с самого утра девушке так и не удалось поесть. Царивший в тесном помещении полумрак навевал дрему, и ей хотелось только одного – упасть на кровать и забыться глубоким сном. Тяжелый день наконец подходил к концу, и оставалось пережить всего лишь час костра, а потом получится расслабиться.

Ася надеялась, что предстоящий час не превратится в фарс из фантастических рассказов Дэна и скупого отрицания отца Алексия. А еще этот Артур, который так и вертелся в Асиной голове. Не хватало еще об учениках в свободное время размышлять… Конечно, он был не простым учеником – почти ровесник, с томным взглядом, так и манящим в свои сети, с пышными кудрями русых волос, небрежно раскиданных по плечам. Такой странно притягательный…

Девушка потрясла головой, отгоняя неожиданные мысли. Ну, вот еще, увидела красивого мальчика с дурным характером и сразу зациклилась? Глупости какие. Она – учительница, он – ученик. Даже думать о нем как о мужчине – уже грех, а уж мысленно разглядывать его острые скулы и ямочку на подбородке, которые никак не выходили из головы…

– Вот дура! – Девушка вскочила, не давая сладостной неге разлиться по телу, а блуждающей улыбке расцвести на губах, и тут в дверь постучали.

Наверное, отец Алексий отправил за ней кого-то из детей – Ася задерживалась. Она подлетела к двери и распахнула ее, собираясь сказать, что уже бежит. Но на пороге стоял Артур. Он сжимал в руке пучок трав, забытых на берегу, смотрел на девушку исподлобья и ухмылялся. За день на солнце растения пожухли и завяли, вряд ли их можно было использовать для занятия. Но сердце Аси вдруг наполнилось безграничной благодарностью, и все чувства, что она секунду назад гнала прочь, теперь нахлынули с новой силой.

– Ты забыла, – Артур протянул пучок и сделал шаг внутрь, оказавшись слишком близко к девушке.

Она испуганно отшатнулась, но травы приняла. Их руки едва заметно соприкоснулись, и по Асиному телу пробежал ток. Артур хмыкнул, но не проронил ни слова.

– Спасибо! – Девушка старалась казаться беззаботной, но все тело дрожало, выдавая волнение хозяйки. – Ты что же, снова проделал весь тот путь, на который мы истратили полдня?

– Полдня мы истратили на твоего друга, без него все прошло бы гораздо быстрее.

– Ты, наверное, жутко голоден! Я думала, ты давно дома.

– Сидела тут и думала обо мне? – вновь ухмыльнулся Артур, а Ася отвернулась, чтобы гость не заметил ее покрасневшего от смущения лица. Она достала свежую буханку хлеба и отломила Артуру увесистый ломоть. – Вот, перекуси. Наверное, в Гостином питаются получше, но у меня сегодня ничего другого. А вода на улице.

– Спасибо, мне этого вполне хватит. – Он подмигнул и присел на край кровати. – Ты не против, если я поприсутствую на вашем костре?

– Присутствуй, конечно. Только транзитка закрывается в девять, ты можешь не успеть домой.

– Поверь, я успею. – На лице снова играла усмешка, из-за которой Артура можно было полюбить с первого взгляда или раз и навсегда возненавидеть. – Я только задам пару вопросов твоему другу. Кстати, где он разместился? Я думал, ты предложишь ему свою постель. – Артур рассмеялся. – Знаю, знаю, ты не такая. Священник тебя со свету сживет.

Да что же он опять себе позволяет, хотела закричать Ася, но вместо этого молчала и украдкой разглядывала парня, как будто запоминала каждую его черту. Она страшно ругала себя внутри, но ничего не могла поделать, даже собраться с мыслями и как следует ответить. Ее как магнитом тянуло к надменному вечернему гостю.

Наконец он доел и поднялся, жестом пропуская Асю вперед. Кивнув в знак благодарности, она сделала шаг и на секунду замешкалась в дверях. Артур оказался так близко, Асина спина прижалась к его груди, и жар окутал тело девушки, лишая рассудка и заставляя что-то внутри сладко сжиматься. Телесный контакт длился всего лишь секунду, но сколько раз позже она вновь представляла, как касается его и замирает в этом прикосновении навсегда.

– Вы идете? – шутливо спросил Артур.

– Да-да, задумалась.

– Какая задумчивая!

Ася краснела всю дорогу до вечернего костра, как будто совершила что-то ужасное. Но ведь не случилось ничего такого, из-за чего стоило переживать. Она накормила и напоила уставшего путника, дала ему отдышаться и даже промолчала в ответ на колкость. Девушка соблюла все, абсолютно все заповеди! Почему же в душе все переворачивалось? Неужели от одного легкого прикосновения? Артур его наверняка даже не заметил, а Ася…

Отец Алексий сидел у костра рядом с Дэном и вел с ним тихую беседу. Рядом с ним примостился Сан Саныч. Активно жестикулируя, он рассказывал парочке дам, у которых всегда вызывал добрую улыбку, веселые и, конечно, выдуманные истории из своей молодости. Наместник вообще был легким и энергичным человеком, несмотря на раздутые суставы, пострадавшие от тяжелой юности в полях.

У остальных же традиционное общение, всегда оживленное, сегодня не клеилось – все будто ждали Асю. Стоило ей неловко присесть на бревно у самого пламени и ощутить, как рядом опустился Артур, люди начали оживляться. Странно, что без нее никто не донимал Дениса расспросами. Возможно, священник смог вновь сдержать соседей, готовых к новым сплетням.

Вокруг девушки сразу разросся круг из учеников, настоящих и бывших, детей поменьше и целой группы девушек, с интересом переводящих взгляд с нее на Артура и Дэна. Они шушукались и бросали на обоих парней заинтересованные взгляды, споря, кто же им больше по душе: высокомерный Артур с блуждающей игривой усмешкой, племянник воеводы и вообще перспективный во всех отношениях парень, или открытый Денис с крупными чертами лица, бритым черепом и неправдоподобными рассказами.

Помимо очевидных плюсов: взаимопомощи, поддержки и возможности всегда занять кусок хлеба, жизнь в ограниченном обществе имела огромное количество минусов. Люди знали друг о друге абсолютно все: болезни, сплетни, подробности личной жизни. Все были как на ладони, а скрыться от людских глаз можно было разве что в чаще. А потому слух, что именно Ася, а не кто-то иной, привел в Заречье незнакомца, давно долетел до каждых ушей, и именно она, а не сам Денис превратилась во всеобщее ожидание.

– У нас сегодня двое новеньких, – заметил отец Алексий. – И где же ты их находишь, Ася? Поведай нам, всем не терпится узнать – я не стал пересказывать твою историю своими словами.

– Ну, – Ася начала несмело, но вскоре разошлась и заговорила быстро и громко. Ее звонкий голос разносился по лесу и пугал устроившихся на ночевку птиц. – Артур – мой новый ученик, он мне сегодня очень помог, без него я бы не спасла Дениса. А Дэн… Он – доказательство моей правоты!

Все вокруг затихли, и даже священник не проронил ни слова в ответ на такую наглость.

– Помните, я только вчера рассказывала вам историю из Новейшего Завета? И были там слова про Пустоту. Что нет ни живого, ни мертвого человека на тысячи километров. Ведь даже Священные слова не утверждают, что людей нет вообще! Нет на тысячу, но, может, есть через несколько тысяч? Почти все из вас умеют читать, помните, мы наткнулись на книгу, которая гласила, что окружность Земли сорок тысяч километров? Это очень много! Не может наш маленький мирок быть единственным на такой громадной планете! Я с детства была уверена, что есть кто-то еще! Эти люди могут быть другими, не похожими на нас, но они должны существовать! И вот сегодня я встретила Дэна. Он приплыл на лодке из мира, где есть все: технологии, медицина… Нет только возможности дышать воздухом…

Она взглянула на Дэна, потом на Артура, и на секунду в глазах зажглась какая-то догадка, но вскоре она утонула в рассказе коротко стриженного гостя из другой реальности.

– Я прибыл из Лахты, – подхватил он Асин рассказ. – Если смотреть от вашей Первой реки в сторону Пустоты, как вы ее называете, то на горизонте можно увидеть голубой шпиль. Это и есть Лахта, мой мир. Уже много лет мы живем там и почти не бываем на улице – воздух губителен для моего народа, как для вас губительны Древние Дома. Во всем остальном мы с вами – одинаковые люди. Только наша медицина позволяет нам иногда выбираться из стерильного мира, откуда мы можем лишь наблюдать за вами, но не взаимодействовать. А мне всегда так хотелось общения! Хотелось вот так сидеть у костра и болтать с друзьями. Дышать вечерним воздухом и пить воду прямо из реки. Вы и представить не можете, какое это счастье. Я всегда знал, что здесь, в Пятиречье, я обрету понимающих людей. За этим я и приехал. – Он бросил полный презрения взгляд на Артура и добавил: – В моем визите нет никакой корысти, я просто мечтал очутиться здесь, среди лесов и полей. И наконец моя мечта исполнилась.

Толпа вокруг костра зашелестела, передавая друг друга отрывки только что услышанных слов. Люди поглядывали на Дэна с удивлением и не доверием, кто-то тянул малышню за руку, стремясь оттащить подальше от странного гостя, а некоторые наоборот подсаживались ближе и теперь разглядывали Дениса так пристально, словно хотели в его внешности обнаружить что-то фантастическое. Девчонки снова хихикали, сбившись в кучку, и метали в сторону Дэна все более откровенные взгляды. К сожалению или к счастью, проявить хоть малейшую инициативу они не имели права.

– Ну-ну, – процедил сквозь зубы Артур так тихо, что услышала это лишь Ася. Он поднялся, так и не задав своих вопросов, и громко произнес: – Благодарю за гостеприимство, мне пора домой, до закрытия транзитки осталось совсем немного. Боюсь, что моя дорогая учительница не оставит меня ночевать в своем доме, так что мне лучше успеть. Рад знакомству со всеми, кого не знал, и встретимся завтра в школе. – Он поднялся и едва заметно коснулся руки Аси, пылавшей от стыда.

– Ну, наконец, ушел, – выдохнул Сан Саныч, с недоверием глядя вслед удаляющемуся парню. – Жуткий тип, прям мороз по коже от его манер. Прости, Аська, что подсунул его тебе, но сама понимаешь.

– Да-да, все нормально. На уроках он ведет себя прилично.

– Ну, слава Спасителю! – Мужчина разминал ноющие к вечеру руки. – Пойду и я отдыхать, весь день в бегах.

День был слишком тяжелым и невообразимым, чтобы Асю хоть что-то продолжало удивлять, и все же чрезмерно спокойная реакция и наместника, которые должны были громче всех протестовать, на рассказ Дениса вызывала если не подозрения и вопросы, то хотя бы удивление.

Оставшись без компании главного в Заречье человека, люди расслабились и стали активнее выспрашивать у Дэна о быте, о еде, о том, как устроена жизнь. Некоторые продолжали смеяться, дивясь поразительной фантазии парня, и никак не хотели верить в истинность его слов. Но многие все же поверили. Не могли свыкнуться, хотели отрицать, но все же поверили. С уст людей, отправлявшихся спать, все чаще слетали слова о Новейшем Завете, Спасителе, Пустоте и всем том, что казалось таким привычным и правильным, а теперь ставилось под сомнение. Но вера людей Пятиречья, в особенности в сельской местности, была настолько искренней и глубокой, что многие восприняли Дениса просто как исключение, которое и должно подтверждать истину и правило.

От стайки девушек моложе Аси на пару лет отделилась одна. Рыжеволосая и самая смелая Тая всегда и во всем стремилась опередить подруг. Она почти беззастенчиво подсела к Денису и томно взглянула на него из-под светлых, но длинных ресниц. Отец Алексий подобрался и весь обратился во внимание.

– Денис, скажите, – сладко пропела Тая, – вы пришли сюда за невестой? – Подружки по другую сторону костра захихикали. – У вас закончились красивые девушки? У нас их много, вы выбрали правильное место. Красивые работящие.

Отец Алексий багровел на глазах и уже открыл рот, чтобы осадить зазнавшуюся девицу и пригрозить Новейшим Заветом, но Дэн опередил его:

– Милая девушка, у нас не принято жениться ил венчаться, чтобы вступить в близкие отношения. Не знаю, насколько вас такой вариант устроит.

– Да вы! Да как вы! – Тая захлебывалась от возмущения. – Как вы смеете! Да я! – Она вскочила, а за ней следом поднялись и покрасневшие от стыда подруги. Убегая, они даже не обернулись на костер, покатывающегося со смеху Дэна и осуждающе глядящего на него священника.

Через четверть часа у костра остались только Дэн, Ася, отец Алексий и кучка детей, мечтающих услышать все новые и новые фантастические истории о местах, в которые они и поверить-то не могли. Они были рады, что от гостя наконец отлепились взрослые девицы. Лес засыпал и окутывал Пятиречье мокрым туманом, в котором даже Белые ночи, уступавшие теперь место тьме, казались блекло-серыми.

– Расскажите, расскажите еще! – умоляли дети, неистово зевая и потирая глаза.

Дэн успел поведать, что в Лахте никто не умирает от болезней в молитве и уповании на волю Спасителя. Нет в этом идеально изолированном от улицы мире ни ветра, ни солнца. Никто не возделывает поля, не ждет дождя и не страдает от неурожая – синтетическая безвкусная еда рассчитана строго по калорийности, а каждого члена общины, как они себя называли, ежемесячно сканируют на предмет нарушений. В Лахте нет веры в Спасителя, нет даже преданий, что передают из уст в уста в Пятиречье. Никто не ходит на исповеди, а отмечают не религиозные праздники, а новые научные открытия, которые, впрочем, давно перестали совершаться. Жители Лахты с детства работают в лабораториях и изучают сложнейшие процессы, происходящие в человеческом теле. Они изучают все: воду, воздух, растения, которые удается добыть. Но сейчас технологический прогресс застопорился, и мир Лахты достиг той точки, когда жизнь – лишь наслаждение и созерцание, полное свободы действий и нравов.