Читать книгу Иллюзория - Нада Калина - Страница 14

Мана любила Рождество больше других праздников, даже больше дня рождения. В детстве мама устраивала для дочки и её подружек настоящий праздник, который назывался «Ёлка». Еловые ветки и венки, украшенные шарами и гирляндами, были традиционными рождественскими украшениями, обязательными были свечи, пряники в шоколаде, мандарины и подарки от Санта-Клауса. Мама пекла рождественский кекс и запекала куриные крылышки в духовой печи – и не было на свете ничего вкуснее.

Мана готовилась к празднику, несмотря на то, что праздновать собиралась одна. Теперь для праздника не нужно было ни ёлки, ни венков, ни каких-либо дополнительных атрибутов. Ничего не нужно ни расставлять, ни развешивать. Достаточно было включить рождественскую программу, которая через телекомп преображала комнату, превращая её в праздничное пространство.

С утра в доме стоял праздничный апельсиновый запах, хотя на столе лежали купленные к Рождеству мандарины. К нему примешивался яркий цветочный запах, природу которого Мана разгадать не сумела. В последние месяцы запахи рождались и сменялись довольно часто, поэтому девушка перестала удивляться и анализировать. Удивлялись только доктора в жёлтых скафандрах, потому что её болезнь вела себя неправильно. Частенько чудесные ароматы сопровождались цветовыми или звуковыми эффектами, связанными с природными явлениями за окном. Снегопад был розовым и пах свежими огурцами, метель жужжала и распыляла сиреневые полукружья. Зелёные небеса, появляющиеся во время кофепития, прибавляли к запаху кофе леденцовую свежесть.

Жаль, что выйти на улицу не получится, ведь ей было положено гулять по расписанию, и этот процесс строго контролировался. Странным образом Мана не огорчалась. Наверное, с детства она привыкла радоваться простым вещам, а ещё умела разделять важное и неважное и не расстраиваться из-за мелочей.

Любительница Рождества испекла кекс по маминому рецепту. За окном темнело рано, и она включила иллюминацию и зажгла красные свечи. Ей не хотелось отказываться от этой праздничной мелочи – свечи были атрибутом реальной жизни, которой так мало было у Маны в последнее время.

И тут раздался звонок. Она вскочила, нажала на кнопку фоновизора и уставилась в экран на стене. На экране появилась целая ватага студентов – сокурсников Маны.

– Поздравляем с Рождеством! – закричали друзья хором, которым руководил Ник. Ему, конечно, хотелось соприкоснуться с любимой девушкой, хотя бы виртуально. Наверняка, это он подбил ребят поздравить её.

– Спасибо, милые мои, – Мана растроганно вглядывалась в лица друзей: как обычно яркой Лины, рыжего богатыря Петера, скромника Олафа, с неизменным электронным блокнотом под мышкой и, конечно, Ника.

– Что у вас на головах? Не могу рассмотреть.

– Это АХА9-нововведение – прозрачные забрала для защиты от вируса, – объяснил Ник. – Мы их к празднику украсили. Смотри!

Он повернулся к ребятам и скомандовал:

– Три, четыре!

Все четверо по команде опустили щитки, украшенные рождественскими игрушками, мелкими шариками, пирамидками и даже пряниками. Друзья засмеялись, а вместе с ними и Мана.

Как здорово именно в рождественский сочельник почувствовать в своём одиночестве теплоту близких сердец, дружеское плечо! Мана чуть не расплакалась. Сокурсники продолжали шутить. Потом они разлили в пластиковые стаканчики дешёвое шампанское и подняли, будто чокаясь с Маной.

– Как поживает наш талантливый диурналис10? – спросил Петер, притоптывая на морозе.

– Одно совершенно точно – ещё поживает!

– Мы читаем твои опусы! – сообщила Лина, кидая кокетливые взгляды то на Петера, то на Ника.

Сегодня она была хороша – синяя куртка под цвет глаз, светлые локоны уложены по-праздничному. Мана даже по-женски чуть-чуть позавидовала ей.

– А ты сегодня принцесса! – не сдержалась Мана.

– Поднимем стаканы за милую Ману! – начал Петер.

– Съедим по банану за душечку Ману! – продолжил Олаф сплетать рифмы.

– Играют баяны в честь барышни Маны! – присоединилась Лина.

– Гремят барабаны – да здравствует Мана! – закончил Ник поздравление. – Выздоравливай, Мана!

Друзья снова подняли защитные забрала, чтобы выпить за подругу.

– Спасибо вам, дорогие мои! С Рождеством! Всем-всем от меня самые лучшие пожелания! – со слезами на глазах поздравила Мана компанию. – Вы же знаете, что я пожелаю, всё сбывается.

– Пожелай, сеньорита, чтобы этот свет освободился, наконец, от гидры-мутаты, – предложил Олаф.

– Непременно! – пообещала сеньорита Мана. – А ещё я пожелаю, чтобы люди вышли из норок, чтобы могли встречаться, смотреть друг другу в глаза, обнимать и целовать друг друга!

– Мана, мы обнимаем и целуем тебя! – весело выкрикнул Петер, сорвал с забрала Ника пряник и сунул его в рот.

Ник толкнул Петера и с укоризной посмотрел на него:

– Это был мой…

Петер с набитым ртом невинно моргал, подняв руки вверх. Ник передумал говорить про пряник:

– Это были мой текст! Мы тебя любим, Мана!

Компания распрощалась с подругой, не сообщив, куда собирается дальше. Мана не спрашивала, а ребята не говорили, чтобы не расстраивать её.

Около десяти вечера раздался новый звонок. Это был Арди! Как же он был хорош! В тонком свитере вишнёвого цвета, в жёлтых трикотажных брюках, он сидел на гостиничном диване с ногами и что-то жевал. Серые глаза смотрели прямо на неё.

Мана слегка растерялась, долго молчала, не отвечая на приветствие Арди. Она стояла перед экраном телекомпа, на котором она видела любимые глаза.

– Ты где там? – занервничал музыкант.

Мана спохватилась. Без предисловий она начала читать четверостишие:

Серые глаза – я в полночный час

Не могу уснуть,

В зеркале озёр милых серых глаз

Снова утонуть…

Арди понял, что стихи посвящены ему, нахохлился, но не показал удивления. Музыкант Ферт чётко следовал девизу любой звезды: ничему не удивляться. Пусть удивляется простой народ!

– Твои стихи? – небрежно спросил он.

– Мои, – просто ответила она.

Чтобы развлечь собеседника, она стала рассказывать ему о том, как в детстве праздновала Рождество:

– Знаешь, у нас никогда не было ёлки. Мама зарабатывала немного и не могла себе позволить купить даже маленькую синтетическую ёлочку. Она приносила из парка сосновую ветку, наряжала её и ставила на стол, потом устраивала на экране телекомпа проекцию веточки, так что казалось, что у стены стоит большая ёлка. Когда свет выключали, горели только свечи и рождественские светильнички – милые разноцветные фигурки-фонарики, расставленные по всей квартире, и нарядная «ёлка». Мне казалось, что мама настоящая волшебница. Я Санте так не радовалась, хотя он и заходил-то всего пару раз, когда я была совсем малышкой.

– У тебя не было ёлки? – изумился Арди, нарушив священное правило не удивляться.

Мана горько усмехнулась:

– Тебе это трудно представить, я понимаю. Наверное, даже смешно – сосновая ветка вместо ёлки. С тех самых пор я очень люблю запах сосны.

– У меня всегда была ёлка! – горделиво заявил Арди. – А кроме того, под Рождество у нас в доме всегда цвёл мой любимый цветок. Знаешь такой сасный11 кустик с крупными листьями, внизу зелёными, а вверху красными, которые похожи на цветок.

– Это пуансеттия или рождественская звезда, – пояснила Мана.

– Ты не представляешь, как я люблю этот цветок! Без него и Рождество не настоящее.

– Я несколько лет заказываю пуансеттию в инете. Увы, не умею за ней ухаживать. Эта цветочная цаца к весне вянет и отбрасывает листья.

– А в этом году заказала? – Арди весь в ожидании уставился в камеру, и Мане даже показалось, что уловила его взгляд. Это был самообман – она прекрасно знала, что он её не видит.

– И в этом году, Арди, – ответила она. – Мне его недавно доставили курьерской почтой. Он занимает почётное место на моём праздничном столе, – похвалилась Мана.

Арди вдруг поднял брови, его большие серые глаза снова уставились в экран, Мана даже вздрогнула.

– Я его обожаю! – Арди протянул к ней руки.

Девушка напряглась: наверное, напрасно она сказала про цветок.

– Мана, девочка, – горячо начал Арди, – покажи мне цветок! Сегодня Рождество, а ты опять не включила камеру.

Мана затихла. Так нежно прозвучало обращение – девочкой он её ещё никогда не называл. Она готова была тут же нажать на кнопку камеры, но опомнилась. Сегодня тело её распухло равномерно с обеих сторон, а что с лицом, она просто не представляет. Что же делать? Нет, показывать себя нельзя. Но цветок… Ей так хотелось угодить Арди.

– Что молчишь? Ты где?

Арди сделал умильное лицо, как у какого-то мультяшного героя, и жалобно попросил снова:

– Мана, девочка, ну, пожалуйста! Праздник же, хочу рождественскую звезду! Да и у тебя наверняка э нью дресс, разве нет?

Мана раздумывала ещё несколько секунд, потом в один миг сорвала с окна сиреневую занавеску, благо она висела на круглом карнизе без прищепок, обмотала занавеску вокруг себя, конец ткани накинула на голову, прикрыла лицо до глаз, нашла на комоде декоративную булавку и приколола кончик занавески, чтобы получилось подобие паранджи. Тут же она присела на табуретку рядом со столом, на котором красовалась пуансеттия, и пультом включила камеру.

– О-о-о! – протянул красавец с экрана, осматривая жилище Маны. – Тут и мои фотки, тян! Эпичная декорация!

Арди увидел на стене фотоколлаж со своими портретами, который Мана сделала недавно. В комнате действительно было красиво, на столе вокруг пуансеттии лежали мандарины, орехи и конфеты. Свет Мана не включала. Мигали огоньки гирлянды, включённые праздничной программой, и яркими звездами горели её глаза. В этом рождественском сумраке Мана была похожа на Деву Марию в древнеиудейском одеянии, только без младенца. Арди плохо знал историю происхождения праздника, у него были свои ассоциации.

– Ты оригинальная тянка! – воскликнул Арди. – Ты сделала себе карнавальный костюм восточной женщины?

– Одалиски, – подсказала Мана.

– Раздевание предполагается?

– Нет! – вспыхнула девушка.

– Ну, вот, огорчила! – упрекнул любитель стриптиза. – Зачем тогда было заворачиваться до самых глаз. Зря, значит, интриговала?

Мана почти не смотрела в камеру, а Арди ничего больше не говорил.

«Не очень-то он и хотел меня увидеть», – подумала она.

А он в это время был занят. Решил не отставать от нарядницы Маны и в момент придумал себе карнавальный костюм. Он завязал на голове ярко-красный шарф в виде банданы, закрыл один глаз круглым жетоном, сожмурил его, чтобы удержать металлический кругляшок, а в зубы взял нож из столового прибора. Сказать он ничего не мог, а только вопросительно смотрел, издавая непонятные звуки, означавшие, должно быть: «Ну, как я тебе?»

– Пират одноглазый! – Мана захлопала в ладоши. – Тебе приз за оригинальность!

– Стриптиз! – закричал парень по ту сторону экрана, вынув нож изо рта. – Приз – стриптиз!

Мана смутилась, с призом она явно дала маху.

– Поцелуй! – предложил Арди и осёкся. – Эх, похоже, я остался без приза.

«Мой сероглазый король!» – думала Мана поздно вечером. Счастье виртуального общения с любимым певцом было почти безоблачным. То, что она прекрасно знала, с кем беседует, и видела его, а он не знал, не помнил и не видел своей собеседницы, нисколько не тревожило девушку. И хотя они сблизились в виртуальном пространстве, никакой перспективы в развитии отношений с известным музыкантом девушка не видела. И не только потому, что из-за проклятой болезни не могла показать себя. Они никогда не встретятся в реальности – это Мана чётко осознавала, но решительно не думала об этом. Пусть счастье будет здесь и сейчас!