Читать книгу Круиз желаний - Надежда Черкасова - Страница 6
ОглавлениеГлава 5. Чудеса в решете
Все, баста! Софья больше не удивляется ничему: надоело. Ресторан как ресторан. Да, его интерьер полностью отвечает представлениям об изысканности, благородстве и роскоши, а пространство отличается лаконичность, элегантность, изящество. И что? Работать-то все равно придется. Поэтому лучше не отвлекаться от главного.
А главное сейчас что? Правильно – наконец-то нормально поесть впервые за двое суток. И что тут у нас? Даже дух захватывает: традиционные блюда высокой французской кухни в современной интерпретации. Ишь ты, ну прямо кухня от кутюр! Смотри ж ты, как знатно, вкусно и сытно живут буржуины!
Значит, Жан-Пьер буржуин? Нет. Он бывший бедный московский мент, покинувший по воле случая – или, скорее всего, в связи с удачным поворотом колеса фортуны – столицу и перебравшийся во Францию, чтобы осуществить свою мечту. Поэтому сначала стал бедным художником, затем модным, в которого и влюбилась богатая леди Зоя Сергеевна Качкова.
Французскую фамилию Тома́, созвучную с его собственной – Томин, он позаимствовал у своей бывшей жены. С которой благополучно развелся, как только получил гражданство. Поменял также имя Иван Петрович на Жан-Пьер, чтобы уж совсем его нельзя было отличить от француза. В общем, тот еще жук. Но не буржуин.
И Софья не буржуйка. Она лишь помогает не буржуину разыскать его любимую.
Остановив свой выбор на салате с анчоусами (визитной карточке Ниццы), знаменитом на весь мир французском супе с гребешками, мидиями и крабами (странно: без картофеля, но о-очень вкусно!), говядине по-бургундски (весьма достойное блюдо), а также гордости французской кухни – нежнейшей фуа-гра из печени какого-то там особенного гуся, и конечно же устрицах, одном из самых знаменитых французских деликатесов (причем сырых и еще пищащих!), ну и вдобавок на лягушачьих лапках (куда же без них-то, забугорных), Софья осталась очень довольна обедом.
И в качестве ненавязчивой подсказки судьбе на то, что Софья не прочь получить от нее какой-нибудь – пусть даже самый скромный – подарок в виде везения или благоприятного стечения обстоятельств, заказала на десерт профитроли, крошечные французские заварные пирожные с шоколадным кремом. Ведь профитроль в переводе с французского означает «небольшое денежное вознаграждение, маленький подарок».
Ко всем этим вкусностям подавались дорогие марочные вина. Однако к ним Софья даже не притронулась, объясняя это тем, что не пьет. От слова совсем.
Жан-Пьер и не настаивал, хотя сам не стеснялся. Но почему-то нисколько не пьянел.
– Я в таком шоке, что меня даже хмель не берет, – оправдывался он.
Софья понимала, что это намек, но говорить о деле не торопилась. Всему свое время. Дело делом, а обед по расписанию, тем более что с ним они несколько припозднились. Теперь можно будет даже на ужин не ходить.
А со сложившейся ситуацией Софья для себя уже решила, что будет действовать так, словно Зоя Сергеевна не пропала бесследно, а просто отлучилась на некоторое время из-за каких-то только ей известных обстоятельств. Лучше думать в оптимистическом ключе, чтобы не сходить с ума от безнадежности, дабы не утратить веру в себя, любимую и ужасно талантливую.
Жан-Пьер предложил осмотреть сьют, в котором они проживали с Зоей Сергеевной. Он находился на 16 палубе недалеко от главных лестниц и лифтов, что было очень удобно. С обычной каютой Софьи на 15 палубе эти хоромы, конечно, не шли ни в какое сравнение: роскошная гостиная с эксклюзивной мебелью, две просторные уютные спальни с ванными комнатами, отдельная терраса с джакузи, устроенная в виде внутреннего садика и укрытая от непогоды панорамными окнами, и длинный балкон по периметру всего сьюта.
К таким изыскам наверняка полагался и персональный дворецкий. Не обычному же стюарду доверять уход за избранными мира сего.
Они расположились в гостиной, и Жан-Пьер наконец начал рассказывать.
– Мы вышли из Майами 9 сентября. Зоя Сергеевна пропала в ночь с 12 на 13. Мы тогда находились между Коста-Майя и Кайманами. После ужина в ресторане отправились прогуляться по верхней палубе. Ей захотелось подышать свежим воздухом, побыть в одиночестве. Она очень уставала от многолюдья. Затем я проводил Зою Сергеевну в ее спальню. Это было уже около полуночи. И больше уже не видел.
– На палубе, кроме вас, еще кто-нибудь был?
– Промелькнули две парочки, но быстро растворились в тумане. Весь день по судовому радио, да и по громкоговорителю тоже, объявляли о штормовом предупреждении, поэтому желающих оказаться застигнутыми непогодой почти не было… Самое ужасное, что я даже не слышал, как она выходила из сьюта. Заметил ее исчезновение только утром. Обратился к капитану, и сразу начались поиски. Пока останавливали и разворачивали лайнер, пока спускали на воду шлюпки, облазили всю вип-зону, затем верхнюю палубу, где мы обычно прогуливаемся. Там самая высокая точка на лайнере, поэтому вид просто сказочный. Особенно рассветы. А мы ни одного не пропустили. В общем, поиски оказались безуспешными.
– Утром тоже штормило?
– Не так, как ночью, когда приходилось цепляться за поручни, чтобы не упасть. Потом на вертолете и катерах прибыла береговая охрана с двумя следователями, и поиски продолжились.
– На нижних палубах для персонала тоже искали?
– Да, но уже без меня. Посторонним туда вход воспрещен. О розыске Зои Сергеевны объявили по радио. Затем по каналу судового телевидения показали ее фотографию: вдруг кто-нибудь ночью с ней где-нибудь сталкивался. В ежедневной круизной газете тоже разместили ее фото. Результатов – ноль.
Жан-Пьер протянул газету из нескольких листов, с первой страницы которой на Софью глянула Зоя Сергеевна. Она мало изменилась. Такая же худенькая, немного грустная и усталая, но с твердым решительным взглядом особы из высшего света, которая привыкла командовать и распоряжаться. Она еще не утратила былой привлекательности и наверняка точно знала, чего хочет от жизни.
Ну никак эта железная леди не могла стать самоубийцей!.. Молодец, Софья, умеешь себя подбодрить.
– Последняя ее фотография. Она сделана в первый день круиза службой безопасности для базы данных лайнера.
– И вы потом не фотографировались?
– Зое Сергеевне больше нравится, когда я ее рисую. Сегодня уже 15 сентября. И ни одного отклика, что ее кто-то видел. А если и видели, не хотят становиться свидетелями. В следующей газете я объявил о вознаграждении за любые сведения о ней. И снова ничего. Такое ощущение, что ее вообще нет на корабле. Из пяти с лишним тысяч отдыхающих и обслуги не нашлось ни одного, кто мог бы хоть что-то сообщить.
– Жан-Поль, ты же бывший мент. Что ты сам-то об этом думаешь?
– Я стараюсь вообще не думать. Просто с тех пор постоянно хожу везде и ищу ее. Если начинаю задумываться, все представляется настолько безнадежным, что… Я был вынужден сообщить полиции, что Зоя Сергеевна четыре месяца назад потеряла сына. Они тут же сделали вывод, что она могла покончить с собой, бросившись за борт. Ее объявили без вести пропавшей.
– Неужели на лайнере нет сигнализации, которая бы срабатывала в случае падения человека за борт?
– Есть. Капитан говорил, что лайнер оборудован специальными интеллектуальными оптическими и термальными видеокамерами, которые осуществляют непрерывное наблюдение за наружными деталями судна. Зарегистрированные видеоизображения в реальном времени передаются в центральный офис службы безопасности и отслеживаются вместе с другими камерами. Всего на борту около семисот разных камер.
– И ни одна не среагировала на падение за борт человека?
– Ни одна. Капитан оправдывает это тем, что система еще отлаживается, поэтому полностью на нее надеяться не приходится: много случаев ложной тревоги. Сигнализация срабатывает даже из-за отражений луны и солнца. Или реагирует на пролетающих возле судна птиц. Не говоря уже о волнах, которые поднимались в ту ночь до борта из-за начавшегося шторма. Могли отвлечься на несущественное, пропустив главное. Капитан также допускает, что во время шторма ее могло смыть волной. В любом случае она погибла из-за собственной неосторожности.
– Ты тоже так считаешь?
– Не знаю, что и думать. Зоя Сергеевна в последний месяц очень изменилась. Словно поверила, что все еще может быть хорошо. Но когда Ольга, дочь Северова, заявила, что ни за что на свете не признает ее бабушкой, снова замкнулась в себе, словно душой окаменела.
От упоминания о единственном и неповторимом у Софьи больно сжалось сердце: ну почему она сейчас не рядом с ним?! Что она делает здесь, где уже все решено без нее и аккуратно разложено по полочкам, чтобы на круизную компанию и тени подозрения не упало?
Все шито-крыто. И никто никого разыскивать не собирается, раз появились сведения о нестабильной психике пропавшей пассажирки. Может, она специально купила тур, чтобы свести счеты с жизнью? Тогда при чем здесь, спрашивается, круизная компания? Разве уследишь за всеми желающими поплавать в одиночку без свидетелей и спасательных жилетов? Вот и записали ее в самоубийцы.
– Ничто уже больше не могло заставить ее радоваться, – продолжал Жан-Пьер свою грустную историю. – Я даже начал опасаться, что снова теряю любимую. Но она вдруг предложила это кругосветное путешествие. Врачи ухватились за ее инициативу и посоветовали как можно скорее отправиться в круиз. Больше всех, конечно, радовался я… И тут такая трагедия. Просто голова кругом.
– Кто выбирал маршрут?
– Зоя Сергеевна. Она сказала, что свободные сьюты на ближайшее время оказались только на этом круизном лайнере. Обычно все самое лучшее разбирают заранее. За полгода, год.
– За время путешествия вы с кем-нибудь познакомились?
– В нашем элитном закутке довольствуются лишь вежливыми приветствиями и лучезарными добродушными улыбками. Все остальное будет расцениваться как нарушение установленного порядка. Видишь ли, верхние носовые палубы – это лайнер на лайнере, оазис для богатых гостей, которые мечтают о покое, уединении, исключительном сервисе и всех доступных за деньги привилегиях. Где все удовольствия без ограничений, где все бесплатно и безлимитно.
– И что же это за удовольствия? – поинтересовалась Софья, удивляясь, как же вкусно обо всем рассказывает Жан-Пьер самым занудным тоном.
– Отдельные а-ля-карт рестораны, панорамная лаунж-зона для отдыха и релаксации среди пальм и цветов, собственный бар, солнечная открытая палуба с бассейном, джакузи и солярием. В общем, куча всего. Да ты и сама увидишь, тебе как детективу предоставлен доступ в вип-зону.
– Ты думаешь, у меня будет время для всего для этого?
– Не думаю. Эти удовольствия только для отдыхающих. А ты на лайнере затем, чтобы найти Зою Сергеевну. Ты здесь такой же работник, как официанты, повара, охранники и стюарды, которым приходится вкалывать по десять часов в сутки, а то и больше. Но отдохнуть ты сможешь. Когда выполнишь свою работу. Надеюсь, без обид?
– Разумеется. Тогда зачем мне все эти подробности о жизни сливок общества?
– Для расследования. Может, что-то да пригодится: знания за плечами не носить. Так вот, ты попала в роскошный яхт-клуб для избранных, куда непосвященным вход строго воспрещен. Здесь все чинно и благородно, все хотят сохранить приватность. Никто ни к кому в друзья не набивается, панибратски себя не ведет, потому что так не принято. Богатые хранят свои тайны при себе, а скелеты – в личных секретных шкафах.
«А если шкафов не хватает, – съязвила мысленно Софья, у которой излишне слащавый рассказ о сильных мира сего уже набил оскомину, – то скелеты начинают вываливаться вместе с так бережно хранимыми тайнами. – Какой же ты, Жан-Пьер, бываешь занудливым! Прямо как те сливки, среди которых ты себя уже чувствуешь своим. А может, ты и в самом деле помог своей старушке испариться, чтобы наконец стать полностью свободным и независимым?»
– Вип-персоны не любят, когда их беспокоят, а потому сближаться ни с кем не торопятся. В основном это американцы и англичане со своими женами. Или с чужими: кто их разберет. Кроме нас с Зоей Сергеевной здесь отдыхает еще одна русская пара. Скорее всего, муж и жена. Они сегодня сидели в ресторане за отдельным столиком, чуть левее от нас. Он – элегантный брюнет с проседью, она – самая обычная блондинка, каких вокруг тьма тьмущая.
– Довольно любопытное ви́дение для художника.
– Какое положено. Мне интересны лишь необычные персоны, но никак не посредственности. Даже странно, что они вместе. Неосознанно чувствуется какая-то фальшь.
– Ну-ну! Это в тебе заговорил оперативник.
– При чем здесь это?
– А при том, что после исчезновения Зои Сергеевны ты смотришь на всех уже менторским взглядом. Раньше эта дамочка тоже казалась тебе серой молью?
– Слушай, что ты ко мне пристала с какой-то ерундой?
– И вовсе не ерунда. У тебя дама сердца пропала, а ты вон невзрачных молей разглядываешь.
– Да не разглядывал я ее! – разозлился Жан-Пьер. – Просто к слову пришлось.
«Ну да, и к взгляду тоже, – подумала Софья. – И чего так психовать? Радоваться надо, что глаз наметан, а ум автоматически делает выводы. Сейчас любая мелочь в пользу пойдет».
– Ты молодец! А я вот их совсем не помню. Хоть и вертела головой в разные стороны, пялясь на непривычную феерично сверкающую обстановку и отвлекаясь на всякую ерунду. На людей надо было смотреть, а не на показушную роскошь, за которой спрятаны все тайны. Но ничего: завтра я к этой парочке тоже как следует присмотрюсь. А еще лучше поспрашиваю о Зое Сергеевне.
– Следователи их уже опрашивали. Пара осталась очень недовольна попыткой присвоить им статус свидетелей неизвестно чего. Однако полицейские оказались теми еще служаками, так как задали свои каверзные вопросы всем без исключения членам яхт-клуба, и теперь эти богатеи на меня волками смотрят: никто не желает быть ни в чем замешан. Так что вряд ли тебе удастся их разговорить еще раз.
– Допустим, эти снобы пошлют меня лесом. А свои-то, русские? Неужели откажутся помочь землякам?
– Ты прямо как с неба свалилась. Ну какие они тебе земляки? Они, наверное, рады-радешеньки, что выбрались наконец из России, и теперь вспоминают свою родину как страшный сон. У них давно другое гражданство. Так что не строй на их счет иллюзий. Я не удивлюсь, если они окажутся такими же надутыми индюками, как иностранцы.
Софья попыталась возродить в памяти лица вычурно одетых посетителей ресторана, но помнила лишь отдельные детали: роскошные украшения блистательных дам, снисходительные улыбки их кавалеров. Хотя… на какой-то миг ей вдруг показалось, что она таки уловила один заинтересованный взгляд, брошенный в ее сторону.
Ну точно! Это был тот самый мужчина, брюнет с красивой легкой проседью, что сидел немного левее от нее. Она, помнится, даже отвернулась, чтобы скрыть неловкое смущение. Но тут же, сосредоточившись на словно опущенном в воду Жане-Пьере, забыла обо всем на свете, кроме предстоящего расследования.
Значит, у Софьи чуйка тоже хорошо работает? Еще бы! Особенно на интересных мужиков.
– Каждое утро, пока все спали, мы недолго прогуливались по общей верхней палубе.
– Минуточку, – перебила Софья. – Если в вип-зоне такие сказочные условия, как ты расписываешь, то какая нелегкая понесла вас на верхнюю палубу, предназначенную для простых смертных?
– Не знаю, – пришел в замешательство Жан-Пьер. – Так захотела Зоя Сергеевна.
– Но она же это как-то объяснила?
– Сказала, что оттуда лучше вид. По вечерам мы свой яхт-клуб почти не покидали, после ресторана отдыхали только в панорамной лаунж-зоне… Правда, в последний вечер Зое Сергеевне захотелось подняться именно на общую верхнюю палубу.
– Как она была одета?
– Очень любила наряжаться: каждый вечер надевала в ресторан новое платье, она их взяла с собой целую кучу; обязательно цепляла дорогие украшения.
– Драгоценности на месте?
– Кроме тех, что было на ней в тот вечер.
– Постой, значит, она не сняла перед сном ни платье, ни украшения? Разве Зоя Сергеевна не собиралась ложиться спать?
– Собиралась. Я это точно помню. Она еще сказала, что помогать ей не нужно, справится сама. Постельное белье дворецкий уже поменял, кровати расправил, оба ждакузи водой с ароматными маслами наполнил. Приготовил также медовый напиток с мятой и мелиссой, который Зоя Сергеевна принимала перед сном, чтобы хорошо спать.
– Она его выпила?
– Да. Утром стакан был пуст. Но ванной она не воспользовалась. Как и я. Так как незаметно для себя уснул.
– Что за дворецкий? Он был приложением к сьюту или как?
– Или как. Зоя Сергеевна, еще когда только заказывала круиз, попросила назначить ей русскоговорящего дворецкого и желательно славянского происхождения. Круизная компания пошла ей навстречу. Так и появился Георгий. Зоя Сергеевна называет его Жоржем, на французский манер.
– И как? Он оправдал ее доверие?
– Вполне. Образован, учтив, расторопен, честен до мозга костей – ей даже это удалось проверить за несколько дней – и весьма недурен собой, как заявила сама Зоя Сергеевна. Кстати, он помогал ей разбирать чемоданы, поэтому лучше может сказать, что пропало, а что нет.
– Как с ним связаться?
– По телефону. Его номер на тумбе возле ее кровати.
– Когда последний раз она с ним говорила?
– Жорж встретил нас в каюте, когда мы вернулись с вечернего променада. Пожелал спокойной ночи и удалился. Я проводил Зою Сергеевну до спальни, проверил, как обычно, хорошо ли заперты двери на балкон, и пошел к себе. В ту ночь то ли я лишнего выпил, то ли мне нездоровилось, но чувствовал, как на меня наваливается чудовищная усталость. И я ничего не мог с собой поделать. Меня так клонило в сон, что я уснул прямо в одежде. Никогда этого со мной прежде не случалось. Обычно без вечернего купания я и спать-то не ложился. А тут – как назло – сморило так, что не помню, как заснул. Ни за что себе этого не прощу.
– А ты не думал о том, что Зоя Сергеевна подсыпала тебе снотворного?
– Зачем? Какая глупость!
– Совсем не глупость. Может, она собиралась куда-то выйти. Если бы ты не спал, помешал бы ей это сделать.
– Что за чушь ты несешь! Куда она могла пойти без меня? У нас здесь и знакомых-то нет. С пассажирами мы просто мило улыбаемся и приветствуем друг друга при встрече. Элементарная вежливость и холодный расчет, чтобы вписаться в окружающую элитную обстановку.
– Ты говорил с Жоржем?
– Разумеется. Ему ничего не известно. Мы сразу договорились, что он нас зря беспокоить не будет. Поэтому видели его только вечером, когда Зоя Сергеевна давала ему поручения на следующий день: отдать в чистку платье, привести в порядок обувь, заказать завтрак, если мы наутро не собирались идти в ресторан. Она могла бы сделать это и по телефону, но ей нравилось общаться с Жоржем на родном языке, по которому она всегда скучала. Днем, в самую жару, мы из каюты не выходили. Отдыхали на своей террасе, любовались морем.
– Неужели вас вообще больше ничто не интересовало?
– Что именно? Как сорить деньгами в казино или в брендовых магазинах с модными шмотками? Так мы не азартные игроки, а вещей и так некуда девать. Если на мюзикл или в театр, то там такое столпотворение, что ни о каком отдыхе не могло быть и речи. К тому же мне нужно работать, я без этого не проживу и дня.
«Рассуждаешь как старый дед, – подумала было Софья, но тут же себя одернула: – А ведь он и в самом деле ее любит! Я же о любви только мечтаю. Ах, если бы со мной был Северов! Мы бы тоже нашли чем заняться и без рулетки».
– Тебе показывали записи с видеокамер в ту ночь?
– Да, я смотрел их вместе с полицейскими.
– И что там?
– Мы продолжим этот разговор после того, как к нам присоединится еще один гость. – Жан-Пьер взглянул на роскошные золотые часы. – Он будет с минуты на минуту.
– Ты же говорил, что вы с Зоей Сергеевной здесь никого не знаете.
– Он стал пассажиром судна только сегодня. Как и ты. Просто поднялся на борт позже тебя, перед самым отплытием. Теперь он устроился и может присоединиться к нам.
В дверь постучали. Жан-Пьер поднялся и направился к выходу, чтобы встретить гостя. Софья терялась в догадках: а это еще кто, и зачем? Может, Жан-Пьер пригласил другого детектива ей в помощь, не надеясь, что она справится с заданием самостоятельно?
Хоть Софья и ныла про себя, что у нее вряд ли получится, подобный неожиданный поворот событий ее совсем не устраивал. Ей никак не хотелось делить лавры победителя с кем-то еще.
Что ж, она принимает этот вызов ее профессионализму. Во всяком случае теперь Софья не станет относиться уничижительно к своим, прямо скажем, уникальным способностям логического мышления, синтеза и анализа при обработке информации и разработке версий. Так-то! Подбородок выше, нижнюю губку чуточку надменно оттопырить, взгляд сосредоточить на сопернике: все, она готова к бою с конкурентом за своего клиента до победного конца!
Софья повернулась к подошедшему к ней для приветствия гостю и обомлела: перед ней стоял Северов, собственной персоной! Он сбрил бороду и усы и стал еще привлекательнее. На какие-то доли секунды она даже засомневалась: не мерещится ли ей?
Да нет же! Это точно он, любовь всей ее жизни: единственный и неповторимый. Даже сердце зашлось от нахлынувшей волны нежности. Как же ей хотелось кинуться ему на шею, прижаться к его груди, ощутить крепкие объятия, жаркие поцелуи.
Но она только опустила глаза, притушив в них бушующее пламя. Чтобы не выдать тайные мечты взбудораженной страсти и преждевременно не сжечь любимого своей пылкостью дотла. Да разве истосковавшееся по любви тело обманешь?
Для Северова эта встреча тоже оказалась ударом ниже пояса. Он стоял в полном замешательстве, таращась на Софью как на привидение.
Ну, Жан-Пьер, ты и натворил дел! Тебе и в голову не приходит, какие две противоборствующие силищи ты пытаешься столкнуть между собой лбами.
Оценивая возможности, которые ей преподнесла в качестве дорогого подарка гораздая на всевозможные фокусы судьба, Софья даже нервно – мысленно, разумеется – хохотнула, ехидно потирая ладошки. Вот тебе, Северов, и чудеса в решете: дыр много, а выскочить-то некуда! И как тебе такая ситуация? Уж теперь-то Софья займется тобой вплотную. И никуда ты с лайнера от нее уже не денешься.
– Думаю, представлять вас не нужно: знакомы по прежнему делу. Михаил – и следует отметить, что совсем незаслуженно – числился у тебя в подозреваемых. Помнится, ты его даже сдала полиции.
Софья густо покраснела. Еще бы! Ведь именно этого предательства Северов ей не может простить до сих пор. Они молча в приветствии кивнули друг другу, и Северов сел напротив в кресло, опустив голову и не желая больше смотреть на Софью.
– Так вот, – продолжил Жан-Пьер, ничего не замечая вокруг и думая о своем. – Переходим к главному моменту. Мы с полицейскими и работниками службы безопасности просмотрели видеозаписи с внутренних камер, которые установлены в коридоре на входе и выходе. Камеры зафиксировали наше с Зоей Сергеевной возвращение в сьют около полуночи. Затем появился выходящий из сьюта Жоржа. И аж до самого утра никто больше не выходил. Только утром я как ошпаренный выбежал в коридор и помчался разыскивать исчезнувшую неизвестно куда и неизвестно когда Зою Сергеевну.
– Но этого же не может быть! – первой пришла в себя Софья. – Если только…
Она замолчала, не в силах произнести очевидное.
– Да-да, – подхватил крайне взволнованный Жан-Пьер. – Полицейские тоже так решили. У них возникли две версии: или Зоя Сергеевна выбросилась с балкона нашего сьюта, или ее смыло волной и унесло ураганом как былинку, и тоже с нашего балкона. Однако следователи на этом не остановились. Они выдвинули и третью версию, которая напрямую касалась лично меня.
– Неужели тебя обвинили в убийстве?! – поразился Северов.
– Вот именно! Они решили, что это я сбросил Зою Сергеевну с нашего балкона. И мне стоило больших усилий, чтобы их в этом разубедить. Не знаю, поверили следователи мне или нет, но если бы мы не находились сейчас в открытом море, точно бы взяли с меня подписку о невыезде. Самое ужасное, что как только станет известно об оформленном на мое имя Зоей Сергеевной завещании, мне уже не поможет и сам Господь Бог. Вы об этом оповещены, так что можете делать соответствующие выводы. Или я их сделаю за вас. Кому на данный момент выгодна смерть Зои Сергеевны? Правильно: мне, только мне, и никому больше, кроме меня.
Эта новость настолько потрясла гостей, что они не в силах были произнести ни слова. Сидели, затаив дыхание, и словно прислушивались к мыслям друг друга. Заявление Жана-Пьера невольно стало поводом сомневаться в его невиновности. По крайней мере, для Софьи. Неужели она и в самом деле считает его потенциальным преступником?
Нет, конечно… Но в подозреваемые все же запишет. Под первым номером. Под вторым она бы поставила Северова. Если бы он в это время был на лайнере. И у обоих проверила бы алиби. Да, такая вот она стерва. Даже для любимого не сделала бы снисхождения.
Однажды она уже заподозрила их в убийстве Дениса Качкова, сына Зои Сергеевны. Не обоих сразу, конечно, а поочередно, примеряя на каждого роль преступника.
Тогда у них тоже были и мотивы, и возможности, и средства. При вопиющем отсутствии алиби. Но все обошлось, так как Софья таки нашла настоящего преступника. Поэтому теперь она знает точно: с мотивами, возможностями и алиби надо быть очень щепетильной, максимально осторожной и пускать их в ход как смертельное оружие, бьющее наповал, лишь в крайнем случае. То есть, когда деваться уже некуда.
А как же любовь? Пусть постоит в сторонке, пока Софья разбирается с ложью?
Да понимает она все! Чать, не дурочка какая. Но трудно бывает справиться с собственным темпераментом, когда дело касается правды. Ведь Софья в своей жизни не приемлет две вещи: первая – когда ей не говорят правду, и вторая – …когда ей не говорят правду. За которую она готова порвать на кусочки любого.
Даже любимого?! Тогда народная пословица «Правда – хорошо, а счастье – лучше» для Софьи только набор ничего не значащих слов?
Но разве народ всегда прав и никогда не ошибается?
Эк хватила: народ у нее пальцем в небо попал! А если она и в самом деле думает, что хорошо – это счастье, а правда – какая бы она ни была – все-таки лучше? Потому что так гораздо честнее. Ведь как ни крути, превыше всего справедливость. Это девиз любого честного человека. Тогда ты, Софья, Дон Кихот в юбке. И бороться тебе с ветряными мельницами во веки веков.
Кстати, а не слишком ли она размахалась, словно победным флагом, своей честностью? Про бриллиантики-то забыла? Или делает вид, что и так сойдет?
Не сойдет, дорогуша, даже не надейся. Поэтому рано или поздно, а выбирать, с кем тебе по пути, все же придется.
Как бы там ни было, а на этот раз Жану-Пьеру отдуваться одному, так как алиби у него нет, мотив – самый что ни на есть шкурный, а уж что говорить о возможностях, так их целый воз и маленькая тележка.
– И почему, интересно, они тебе поверили? – спросила Софья, прищурившись.
– Потому что мы не женаты.
– Да, аргумент веский, ничего не скажешь.
– Еще потому, что тело не нашли. А нет тела – нет дела. К тому же факт убийства надо еще доказать. Поэтому полицейские решили, что именно они этим уж точно заниматься не станут. Но что самое главное – на поиски были потрачены многие сотни тысяч долларов с привлечением береговой охраны, местной полиции, вертолета и катеров, однако все впустую. И теперь, после абсолютно бессмысленных поисков, особо заинтересованные официальные лица ищут только предлог, чтобы отправить это дело в архив. Если уже не отправили.
– Я правильно поняла: записи с внешних камер никто даже не просматривал? – спросила Софья, уже зная ответ.
Она так устала за эти дни от рванувших в ее размеренную жизнь ошеломляющих событий и бурных впечатлений, что ей хотелось поскорее лечь спать и забыть обо всем на свете. По крайней мере, до утра. А утром, на свежую голову, события уже не будут казаться таким мрачным.
– Они решили: раз Зоя Сергеевна сьют ночью не покидала, то в изучении других записей нет никакой надобности.
– А если мы попросим эти записи для нашего расследования? В том числе и с внешних камер? Нам их предоставят?
– Конечно. Капитан уверил меня, что они будут даже рады, если что-то прояснится. Обещал полное содействие частным сыщикам, которых я пригласил. То есть, вам обоим. Потому что кроме вас у меня больше нет никого. У Зои Сергеевны тоже. И мы на вас очень надеемся. Я не верю, что она погибла. Наверняка ей нужна помощь. И помочь нам можете только вы. Михаил, ты даже представить себе не можешь, как же она надеялась на твое содействие в ее соединении с Машенькой. Для вас обоих она единственная кровная внучка, одна на двоих. Потому ты здесь. А Софья для всех нас – указующий перст правосудия.
– Жан-Пьер, – не выдержала Софья столь пафосного заявления, – может, уже начнем действовать?
Его непоколебимую веру в то, что Зоя Сергеевна жива, можно было отнести к легкой форме помешательства. Однако, представив себя на месте Жана-Пьера, Софья решила, что поступила бы так же – верила бы до победного конца.
– Но только завтра. С утречка́. А лучше, если мы встретимся ближе к обеду. Я же здесь пока немного осмотрюсь, разложу по нужным ящичкам сознания всю полученную информацию. Ну правда, мальчики, я жутко устала. Прямо валюсь с ног… Михаил, ты меня до каюты не проводишь? – обратилась она к Северову, невинно захлопав на него густыми ресницами.
– Куда же я денусь с подводной лодки, – усмехнулся тот.
Ну разве глупый человек такое скажет? Конечно нет! Вот потому-то она Северова и полюбила.
