Читать книгу Мистика и фэнтези - Надежда Некучаева - Страница 4

Проснувшись, Гордон отыскал записку:

«До вечера, мой друг. Дела, дела.

Путь к замку, как Вы знаете – неблизкий,

И сами всё увидели вчера.

Обедайте, по замку прогуляйтесь,

Но не стучитесь в запертую дверь,

Спать захотите, в спальню возвращайтесь.

Для Вас там безопаснее теперь».

Джон вниз спустился, и уже под вечер

Ту комнату увидел и зашёл.

Лавандой пахло, и горели свечи,

Кругом ковры, парча златая, шёлк.

В углу лежали лютня, шарф и флейта,

А на стене висел большой портрет.

На нём графиня в белом платье с шлейфом.

Картине этой больше сотни лет.

Златые локоны раскинуты на плечи.

Глаза, как небо, губы, словно кровь,

Вот разомкнутся и польются речи.

В портрете странном вечность и любовь.

Джон лёг в кровать с парчовым балдахином,

Решив предаться в этой спальне сну.

Почти уснул в мечтах своих невинных,

Но что-то вдруг почудилось ему.

Сошла с картины дама в белом платье,

Приблизилась к нему, легко скользя.

Легла на грудь, увидела распятье,

Со злостью зашипела, как змея.

Очнулся Гордон снова в той же спальне,

И тот же на стене висит портрет,

Но только дамы в снежно-белом платье

В портрете страшном этом больше нет.

Джон крестик снял. Устроился уютно,

И погрузился снова в сладкий сон.

Сквозь сон услышал, зазвенела лютня,

И кто-то губы взял его в полон.

На грудь его, как тяжесть навалилась,

Как глыба ледяная, снежный ком.

Хотел глаза открыть, не получилось,

Впал в колдовской и непонятный сон.

Он чувствовал волшебные объятья.

С трудом, но всё же веки разлепил.

Лежит на нём графиня в белом платье,

Губами чуть касаясь шейных жил.

Ещё немного и уста приникли

К его губам. Довольно странный вкус.

А тело Джона закололи иглы,

И ощутил на шее он укус.

Вдруг чей-то крик прервал очарованье,

И кто-то резко даму отшвырнул.

Вернулось к Джону сразу же сознанье.

Открыв глаза, он воздуха глотнул.

Увидел – дама крикнула кому-то:

«Ты в жизни никого сам не любил!»

Что было дальше, Джон запомнил смутно.

Он прочь бежал, распятие забыл.

Джон Гордон поседел в одно мгновенье,

И с бледным ликом медленно осел…

Глаза открыл, не помня то виденье,

Румын с ухмылкой на него глядел…

…На завтра утром грязные цыгане

Грузили ящики огромные с землёй,

И в предрассветном, копошась, тумане,

Груз на телегах повезли с собой.